— Сердце может сделать меня могущественной… дать настоящую магию… Но, на самом деле, я просто хочу, чтобы мой старый мишка был таким, как всегда. Видели бы вы его в зените, в Камелоте. На своем месте рядом с Королем. Все поклонялись ему, тогда. Конечно, сама я там не была. Тогда я была лишь глупой маленькой жрицей, собиравшей омелу и поклонявшейся Гекате, три в одном… Но я всегда была хороша в Дальнем Взоре, и Камелот очаровал меня. Мерлин очаровал меня. Я следила за ним при Дворе, и даже тогда я знала, что он нуждался в заботе. Необходим кто-то, кто заботился бы о нем. Все остальные возвышали его, чтобы иметь возможность обратиться к его магии, чтобы он выручил их в трудный момент. Когда силы мускулов не достаточно для спасения ситуацию.
Ее эмоции накалялись, голос становился неясным.
— Даже Король, да будет благословен… даже он, на самом деле, никогда не заботился о Мерлине. Не так, как я. Глупая маленькая жрица, глупая маленькая захудалая ведьма, так они говорят…, но я — единственная, кто может получить сейчас его сердце… И когда я получу могущество, я заставлю их всех заплатить…
При этом нижняя губа ее дрожала, и большие круглые слезы сбегали по щекам. Я не оглядывался на других. Я уже чувствовал себя достаточно виновным в том, что использую в своих интересах большого ребенка по имени Нимуя. Но это должно было быть сделано…
— Итак, ты нам поможешь? — спросил я. — Так будет лучше для всех. На самом деле.
— Если вы так говорите, — сказала Нимуя. — Я всегда нуждаюсь в людях, которые скажут мне, что лучше.
Кое-что в ее голосе подсказывало, что так будет всегда. Томми тоже услышал это и впился в меня взглядом, но я сконцентрировался на ведьме.
— У тебя есть что-нибудь, чтобы добывать ему в выпивку, Нимуя? Что-то, что усыпит его?
— О, конечно, — ответиля Нимуя небрежно. — Друиды знают все, что можно знать, о снадобьях. Я часто подмешиваю наркотики в его напитки. Это — единственный способ, благодаря которому он может спать в эти дни. Бедняжка.
Так и было. Мы подождали, пока часть клиентов не разошлась, а потом я подкупил Хеб, чтобы закрыть бар на время. Потребовалась большая часть монет из моего кошелька, особенно когда Хеб поняла, что нам нужно, чтобы она тоже ушла домой раньше, но деньги на Темной Стороне решают все, как обычно. Несколько клиентов уходить не хотели, но Сьюзи их убедила при помощи короткого, но поучительного примера работы дробовика, и они достаточно быстро нас покинули. Два дымных призрака укоризненно посмотрели на меня, а затем медленно уплыли, продолжая танцевать. Бар казался огромным, когда ушли все, и тишина было поистине жуткой. Мерлин сидел и спал, сползая со стула, в то время как Нимуя, сидя со скрещенными ногами в торопливо нарисованном мелом кругу, создавая чары, не позволявшие никому снаружи заметить что-нибудь необычное в баре. Была чертова уйма людей, и не только, которые схватились бы за шанс убить Мерлина, если б они просто заподозрили, что его щиты ослабли. Сьюзи охранял дверь, в то время как мы с Томми разглядывали бесчувственного колдуна.
— Итак, — сказал Томми. — Как мы это сделаем?
— Очень осторожно, — ответил я. — Если будет хотя бы похоже, что что-то идет не так, то я со всей скоростью рвану к ближайшему горизонту. Попробую не останавливаться.
— Это — действительно плохая идея, — несчастно сказал Томми.
Я вызвал свой дар, открывая мой третий, частный глаз, и сразу же увидел все щиты Мерлина. Они притаились вокруг его спящего тела как множество рычащих сторожевых псов, слой на слое защитных заклятий и проклятий, готовых наброситься на все, что их потревожит. Они тревожно зашевелились от одного только взгляда. Я схватил Томми за руку, и сразу же он смог их увидеть тоже. Он вскрикнул от шока и ужаса, и попытался вырваться, но я не мог отпустить его.
— Заткнись, — зашептал я отчаянно. — Хочешь, чтобы они тебя услышали? Используй свой дар. Быстро!
Его рот искривился, как у ребенка, которого наказывают, но я почувствовал проявление его дара. И медленно, один за другим, щиты стали сомневаться, почему и для чего они есть, пока, наконец, они не исчезли туда, откуда пришли, для коллективного обсуждения, оставляя Мерлина спящим и совершенно беззащитным. Я быстро двинулся вперед. Я не знал, как долго продлится эффект. Я мог услышать Томми, который резко дышал позади меня, концентрируясь на поддержании своего дара, чтобы не позволить защитам вернуться, пока я проверял состояние колдуна.
Его глаза были закрыты, скачущее в них пламя на миг притухло. Его дыхание было ровным, хотя он изредка шевелился во сне, как если бы его беспокоили дурные сны. Я распахнул его алые одежды, обнажив выбритую грудь, покрытую жирными переплетенными друидскими татуировками. Я сдавленно прошипел Сьюзи, чтобы подошла ко мне, и она неохотно покинула свой пост около двери.
— Как мы будем это делать? — спросил я.
— Твои прикидки не хуже моих, Тэйлор. Я вытащила несколько сердец из милости, но это нельзя было назвать хирургией, — она извлекла длинный нож из-за голенища высокого ботинка, и задумчиво подняла его. — Я предлагаю грубую силу, импровизация на этот раз не годится.
— Дай мне нож, — покорно согласился я, — И возвращайся охранять дверь. Томми, иди ко мне и помогай.
— Я ничего подобного прежде никогда не делал, — сказал Томми, неохотно подходя ко мне.
— Надеюсь, что нет, — сказал я. — Давай, закатывай рукава и действуй, как я, попытайся помогать и, главное — не мешай. А если соберешься блевать, постарайся не попасть во вскрытую грудь.
— О, Боже, — только и смог сказать Томми.
Я вскрыл грудную клетку Мерлина, чтобы быть уверен, что разрез достаточен, чтобы в него проходили обе руки. Времени для точной хирургии не было, к тому же, держу пари, — Мерлин сможет все восстановить, как только получит свое сердце обратно. Крови было очень много, и мне приходилось отскакивать, чтобы не попасть под внезапно бьющие струи, фонтанирующие из разверстой раны. Как мог, я обмыл рану вином, чтобы хотя бы видеть, что я делаю. В конце мне пришлось вырезать и вырывать сердце обеими руками с его места в грудной клетке, и я был по локоть в крови. Томми только повторял: О, Боже! - убирая другие внутренние органы с моего пути.
Наконец, в моих руках оказалось сердце Мерлина — огромная алая глыба мышц. Оно было больше, чем я ожидал, и все еще сокращалось, выбрасывая крупные брызги темной крови. Я перенес его на другой стол и тщательно обернул тканью, покрытой нанесенными Нимуей защитными символами. Та все еще сидела в своем кругу, бормоча с закрытыми глазами заклинания, и поэтому не видела происходящего. Я отошел назад и встал рядом с Томми, который с дрожью смотрел на огромную кровавую рану, сделанную нами. Это, действительно, был не его случай. Я хлопнул ему по плечу, но он даже не оглянулся. Мерлин по-прежнему был жив, ровно дыша и продолжая спать. Я попытался сомкнуть края раны, скрыть то, что я сотворил, но отверстие в груди было слишком велико. В конце концов я просто прикрыл его одеждой.
— Сделано? — спросила Сьюзи от двери. — Вы закончили?
— О да, — ответил я. — Вряд ли я смог бы навредить сильнее, даже пытаясь это сделать специально.
— Не переживай, — сказала она. — С каждым разом получается все лучше и лучше.
Я резко на нее оглянулся, но решил ни о чем не спрашивать. Мне не хотелось знать. Я увел Томми от тела колдуна, и мы, как смогли, вином отмыли руки и оружие. Мы ничего не смогли сделать с нашей забрызганной кровью одеждой. Переодеться было не во что. Одна надежда, что чары Дедушки Время скроют запекшуюся кровь от посторонних глаз. Томми обвиняющее посмотрел на меня:
— Есть хоть что-нибудь, чего ты не сделаешь, Тэйлор? Или кто-нибудь, чью жизнь ты не станешь разрушать, чтобы отомстить своей матери за то, что сбежала и бросила тебя в младенчестве?
— Это не так!
— Правда?
— Да! Все, что я здесь сделал, и все, что сделаю, — все это ради спасения Темной Стороны и мира! Если бы вы видели то, что видел я…
— Но мы не видели. И ты нам об этом не рассказываешь. Почему, Тэйлор? Что ты от нас скрываешь? Или мы должны верить тебе на слово?
— Да, — ответил я, выдерживая его сердитый пристальный взгляд.
— И какого черта я должен это делать это?
— Потому что он — Джон Тэйлор, — сказала Сьюзи, отходя от двери с дробовиком в руках. — И он заработал право на доверие.
— Конечно ты его поддерживаешь, — ответил Томми горько. — Ты же его женщина.
Сьюзи остановился, а потом коротко рассмеялась:
— О, Томми, ты ничего не знаешь, правда?
В этот момент дверь за ней распахнулась, и огромный, как гора, человек в кольчуге ворвался в бар. У него была та функциональная плотная мускулатура, которая дается и испытывается постоянным тяжелым трудом, а его рваная кольчуга с кожаным поддоспешником несли на себе следы долгого использования и сильного износа. У него было квадратное, грубое, почти зверское лицо, покрытое шрамами, пересекавшими его вкривь и вкось. Рот был безжизненной чертой, а взгляд холоден и непреклонен. В одной руке он держал огромную булаву с покрытой жуткими зубцами головой. Я в жизни не встречал человека, выглядевшего более опасным.
Он шагал к нам через бар, легко отпинывая с дороги столы и стулья. Сьюзи развернула на него дробовик, а мы с Томми быстро встали по обеим сторонам от нее, но вновь прибывший не остановился, пока не смог увидеть Мерлина сквозь нас. Увидев кровь, пропитавшую спереди одежды Мерлина, он начал улыбаться, но улыбка исчезла, как только он понял, что колдун все еще дышит.
— Он не мертв, — сказал он, и его голос походил на трение камня о камень.
— Он не мертв, — согласился я. — Кто вы?
— Я — Kaй, — ответил он. — Брат Артура. Сводный брат, по крови, но он всегда называл меня братом. Мы дрались в великих битвах, плечом к плечу и спиной к спине. Поражали зло везде, где находили. Проливали друг за друга кровь и спасали друг другу жизнь дюжину раз. Он был Королем и нес на своих плечах ответственность за целое королевство, но всегда находил для меня время, и я знал, что не было дня, когда бы он не думал обо мне. Я никогда не доверял Мерлину. Никогда не доверял магии. Я пытался предостеречь Артура, но он всегда был слеп к ошибкам колдуна. И где был Мерлин, когда Артур нуждался в нем больше всего? Ушел. Его нигде не нашли. Я видел храбрейших рыцарей, сваленных на землю шакалами. Я видел хороших людей, уничтоженных превосходящими силами. Мы бились много часов, топтались в кровавой грязи, и в конце… никто не победил. Артур и ублюдок Мордред умерли, на руках друг у друга. Гордые рыцари Камелота пали или рассеяны. Королевство разорвано на части гражданской войной, — так падальщики бьются за останки, а Мерлин… все еще жив. Разве это правильно? О какой справедливости может идти речь, когда предатель все еще жив? Я — Kaй, брат Артура, и я буду мстить за его смерть.
— Потому что Мордред мертв, — сказал я. — И у тебя больше никого нет.
— В сторону, — сказал Кай.
— Не приближайся, — сказала Сьюзи, нацеливая дробовик ему в лицо.
Кай лишь презрительно усмехнулся.
— Я защищен от любого волшебства, любого сверхъестественного оружия, — сказал он холодно. — Чары, доставившие меня сюда, защитят меня от всего, что могло бы удержать от меня мою законную добычу.
— Но ты же не веришь волшебству, — сказал я, пытаясь выиграть немного времени на раздумья.
Кай коротко улыбнулся.
— Нужда заставит. Если понадобится, я продам душу, чтобы купить справедливость. А теперь — в сторону, или умрите вместе с ним.
Он шагнул вперед, поднимая зубчатую булаву, и Сьюзи выдала ему дуплетом прямо в лице. Или, по крайней мере, попыталась. Дробовик не сработал. Она без толку попробовала еще раз и отбросила оружие в сторону, поскольку Kaй возник прямо перед ней. Она выхватила длинный нож из-за второго голенища и рубанула его по незащищенному горлу. Кай инстинктивно отпрянул назад, и я сбоку ударил его плечом, надеясь, что скорость моего удара выведет его из равновесия. Вместо этого он сместился едва ли на дюйм, и отшвырнул меня в сторону одним движением закрытой кольчугой руки. Я врезался в связку стульев и тяжело рухнул на землю. Столкновение выбило из меня дыхание и зацепило голову. Я с трудом поднялся на колени, когда Сьюзи с Каем схватились, одна с ножом, а второй — с палицей, — с рыком и ворчанием. Он был больше, но она была быстрее.
Томми схватил завернутое в ткань сердце, и защитным жестом прижал его к груди, глядя на борьбу широко открытыми, потрясенными глазами. Ведьма Нимуя оставила свой меловой круг мела и склонилась над Мерлином.
— Что-то не так! — закричала она. — С чарами, которые Kaй принес сюда, — они вмешиваются в магию, поддерживающую его жизнь! Заставьте Кая убраться, или Мерлин умрет!
— Делаю, что могу! — прорычала Сьюзи.
Она качалась и изгибалась, когда Kaй махал своей булавой. Та, должно быть, весила целую тонну, но Kaй управлялся ей, как игрушкой, только ветер свистел между кривыми шипами. Сьюзи поднырнула, ударив Кая ножом, но лезвие лишь бессильно отскочило от его кольчуги. Kaй провел большую часть жизни на полях сражений, и это сквозило в каждом его движении, экономном и убийственном.
Но Сьюзи Стрелок — дитя Темной Стороны, и ее гнев уравновешивал его умение. Она била в лицо и горло, локти и паха, но каждый раз его булава была там вовремя, чтобы ее блокировать. Сьюзи была охотником за головами, бойцом, и искусным убийцей; но Kaй был одним из рыцарей Артура, проливавшим кровь в тысячах войн и пограничных конфликтов. Он теснил ее, шаг за шагом, его руки поднимались и падали с ужасной силой, безжалостно, как машина.
К тому времени я сумел подняться на ноги и доковылять до стола, где лежал Мерлин. Сьюзи сама могла о себе позаботиться. Я же должен был видеть, что происходит с Мерлином. Его дыхание стало рваным, и цвет его лица стал хуже. Я ударился обо что-то головой, и она болела нещадно. Кровь прилила к лицу. Я не походил на человека, способного ясно мыслить. Томми беспомощно толкался около Нимуи, творившей заклинания над Мерлином. По растущему на ее лице отчаянию я заключил, что они слабо помогали. Томми захватил меня за руку, чтобы привлечь мое внимание, но потом оценил состояние, в котором я находился, и помог мне устоять на ногах.
— Вы должны что-нибудь сделать! Мерлин умирает! Я должна использовать собственную жизненную силу, чтобы удержать его!
Томми приблизил свое лицо к моему, чтобы быть уверенным, что я его услышу.
— Мы должны вернуть щиты Мерлина на место!
— Верно, — ответил я. — Конечно. Стоит засунуть сердце на место, и его собственная магия излечит его. Правильно. Ну же, дай мне сердце. Мертвый он для меня бесполезен.
— Это не сработает, — сказал Нимуя. Она разочаровалась в песнопениях и размахивании руками, и присела рядом с Мерлином, держа его руку в своих. — Чары Кая не позволят его защитам вернуться… Вы должны изгнать его. Я даю Мерлину… все, что у меня есть, но не думаю, что этого достаточно. Я только человек…, и он тоже.
— Мы должны что-то придумать, Тэйлоре! — сказал Томми прямо мне в лицо. — Тэйлор! Джон! Ты меня слышишь?
Его слова доносились до мне, но откуда-то издалека, как если бы мы оба были под водой. Я провел рукой по ноющей голове, и она покрылась кровью. Что бы ни привело меня в такое состояние, оно сослужило мне службу. Мгновение я тупо разглядывал свою окровавленную ладонь, а потом оглянулся на Сьюзи и Kaя.
Kae крутанул вокруг себя булаву невероятно быстрым движением, но Сьюзи проскользнула под ней и сделала глубокий выпад, от которого лезвие ножа прямо через кольчугу и кожаную броню ушло в тело. Kaй взревел от гнева и боли, и его булава полетела назад с невозможной быстрой. Шипастая стальная голова врезалась в лицо Сьюзи и разорвала половину его. Она закричала, и, отлетев назад, упала на пол. Кай проворчал что-то, как удовлетворенное животное, и повернулся взглянуть на Мерлина, не обращая внимание на рукоятку ножа, торчащую у него в боку.
Я двинулся вперед, чтобы преградить ему путь. Томми не боец, а Нимуя была занята. Это должен был быть я. Через не хочу я на какое-то время заставил боль и беспорядок уйти из моей головы и попытался вызвать свой дар. Если бы я только смог найти чары, принесенные Kaeм с собой… но голова была повреждена слишком сильно. Я не мог сконцентрироваться, не мог Видеть. Kaй по-прежнему шел, направляясь прямо ко мне. Я засунул руки в карманы пальто, ища хоть что-нибудь, что можно было использовать против него.
И тут Сьюзи с ужасным криком поднялась.
Половина ее лица превратилась в кровавую маску с пустотой вместо левого глаза, но, несмотря на это, она с ревом поднималась с залитого кровью пола — как боец, каким она и являлась. Она вырвала нож из бока Кая, и от вспышки боли он на миг замер. И пока он колебался, Сьюзи на всю длину вогнала нож в его незащищенный пах. Ее торжествующий смех заглушил его крик боли. Она вырвала нож, и толстая струя темной крови залила его ноги. Он закачался и почти упал. Она бросилась на него с ножом, и почти без усилия перерезала запястье руки, держащей булаву. Та упала на пол, когда пальцы перестали чувствовать, и секунду он глупо пялился на это.
Сьюзи поднялась на ноги, чтобы нанести ему последний, смертельный удар, но он, взревев по-медвежьи, обхватил ее, прижав ее к покрытой кольчугой груди огромными мускулистыми руками. Она вскрикнула, когда ее ребра с отчетливым треском сломались, и жестоко ударила Kaя головой в лице. Он снова заревел и выронил ее. Сьюзи отчаянно усмехаясь сквозь кровавую маску, в которую превратилось ее лицо, пошла на него с ножом. Но Кай выхватил пылающий факел из железного крепления на стене и ткнул им прямо в ее разорванное лицо.
Были дым, и плюющийся жир, и ужасный запах горящего мяса, но она не закричала. Упала, но не закричала.
Закричал я. И пока они оба опешили, я скользнул вперед, схватил с пола стальную булаву и врезал Kaю по башке со всех сил, какие были. От удара его голова мотнулась вперед, в воздух взлетели брызги крови, но он не падал. Я бил его снова, и снова, и снова, вкладывая в каждый удар весь свой гнев и ужас и вину, и, наконец, он упал, вытянувшись во весь рост на залитом кровью полу, как забитое жертвенное животное. Я выронил булаву, опустился на колени рядом со Сьюзи и взял ее руку в свои.