Разве мог он иметь в виду…
— Итак, мисс Литтон? Вы не согласны с нашей оценкой этой превосходной лошади?
Оливия ответила, не успев подумать:
— Пышный зад? С каких это пор он стал необходимым качеством для лошади?
Двойной смысл слов дошел до нее слишком поздно. Однако герцог понял все. В его глазах появился лукавый огонек, словно обещание, от которого все тело Оливии охватил жар.
— Мисс Литтон, вы меня удивляете, — произнес он бархатным голосом.
Оливия поняла, что за завтраком он нарочно упомянул леди Годиву.
— Я и сама себе удивляюсь, — неловко ответила она. Он жадно смотрел на нее… Нет, это невозможно. Это все не для нее.
С такой жадностью он должен смотреть на Джорджиану. Уже в десятилетнем возрасте Оливия поняла, что в ее жизни не будет… такого.
Она не знала, как ответить.
У детей такой сложности не возникло.
— Вы смотрите на мисс Литтон так же, как наша Энни смотрит на Бина, — сказала Яблочко.
— Наверное, вы встречаетесь, — продолжила Абрикос. — Помните, мама говорила, что герцог скоро женится?
Кажется, он не собирался отвечать. В одно мгновение его лицо было надменным, как и подобает герцогу, а в другое на нем отразилась невероятная чувственность.
— Бин именно так смотрит на Энни, — вставила Желудь, приняв молчание за согласие. — Мама говорит, быть беде. — Она повернулась к Оливии. — Поэтому Энни не выходит из дома. Эти лиловые пятна у нее по всей спине, а как они туда попали?
Оливия нахмурилась.
— Даже если на ней была одежда, — пояснила Желудь.
— Бин — сын мясника, и они встречаются, — добавила Абрикос. — Хотя воспитанным людям такого нельзя говорить. — Она ткнула брата пальцем под ребра. — Это же леди, они ничего не знают про свою одежду.
— Правда? — переспросила Оливия.
— Вы ведь сами не можете раздеваться? Так говорит мама. Хотя, она может быть не права.
Увы, но Оливии пришлось сознаться.
— Все верно. У всех моих платьев пуговицы на спине, поэтому мне нужна помощь, чтобы раздеться.
— Хорошо, что у вас не будет лиловой сыпи, хотя бы на спине.
— Приятно это слышать, — с серьезным видом согласился герцог.
Но ему не удалось одурачить Оливию. Возможно, он и выглядит чопорным, но в душе скрывает нечто совсем иное.
Тайную улыбку.
Глава 12 Преимущества заварного крема и крыжовника
Сразу после возвращения гостей в Литтлборн-Мэнор, когда несчастную Энни осмотрели, поставили диагноз и назначили лечение, герцогиня велела дамам пойти к себе и переодеться, а сама обратилась к Куину:
— Прогуляйся со мной по саду. Я обопрусь на твою руку.
Как только они оказались вдали от гостей, она остановилась.
— Таркуин, мне не нравится общество мисс Литтон.
— Да, — послушно повторил герцог.
— Однако ее сестра Джорджиана очень подходит на роль герцогини. В разговоре с миссис Нокем и ее взбалмошной дочерью она показала свою незаурядность. Учитывая распутное поведение последней, та вполне заслужила свою сыпь. В любом случае мисс Джорджиана проявила сочувствие к больной и дружелюбно общалась со всеми членами семьи, сохраняя дистанцию. Она была отстраненна, но не надменна. Мне очень понравилось ее поведение.
Куин что-то пробормотал в ответ и подумал, что Оливия даже не пыталась держаться подальше от семьи Нокемов.
— Единственным препятствием является ее старшая сестра. Но поскольку мисс Литтон выйдет замуж после возвращения этого молодого идиота из Франции, ее присутствие не имеет значения.
— Молодого идиота?
— Монтсуррея. — Герцогиня нетерпеливо махнула рукой. — Кажется, мисс Литтон с этим смирилась, надо отдать ей должное. И она права насчет моей оплошности: я не должна была злословить по поводу представителя аристократии, невзирая на личное отношение к будущему герцогу. Хотя даже его отец говорил, что у него мозги, как заварной яичный крем.
— Яичный крем, — повторил Куин.
— Не важно. Главное, Таркуин, чтобы ты держал подальше от меня мисс Литтон с ее собачонкой. Для моих испытаний важен покой. А как я могу это сделать, если постоянно вынуждена сражаться с девчонкой вдвое младше меня?
— Она стояла на своем. — Куин старался, чтобы в голосе не слышалось одобрение.
— Знаю, — мрачно согласилась герцогиня. — Ради моего спокойствия займи чем-нибудь юную амазонку и ее дворняжку, пока я буду дальше испытывать леди Алтею и мисс Джорджиану.
— Ладно.
Мать крепче взяла Куина под руку.
— Понимаю, мисс Литтон не самая приятная и довольно утомительная спутница, и прошу прощения за то, что навязываю тебе ее общество. По крайней мере, мне не придется беспокоиться, как бы ты не попал под ее чары. Прежде всего, у нее очень непривлекательная фигура. Как можно с ее весом надевать такое открытое платье?
Куин промолчал.
— Кроме того, — продолжала мать, обращаясь больше к себе самой, — мисс Литтон невероятно предана Монтсуррею. Поэтому в кругу семьи мы можем обойтись без спутницы для нее. Надо отдать должное Кантервику. Она прекрасная пара этому мальчишке.
— Мальчишке?
— Кажется, Монтсуррей лет на пять ее моложе, — ответила герцогиня, поворачиваясь к дому. — Как странно, что и Кантервик, и я ищем в семье Литтонов возможных брачных партнеров для наших детей. Да, у Литтонов хорошая семья, но их нельзя назвать аристократами. Скорее это дань уважения…
Но Куин уже не слушал. Оливия была помолвлена с мальчишкой, с глупым мальчишкой.
Ироничная, остроумная Оливия?
Невероятно.
— Ты не согласен, Таркуин? — резко спросила герцогиня.
— Прости, кажется, я потерял нить разговора.
— Я сказала, мисс Литтон очень повезло, что герцог Кантервик выбрал ее в жены своему сыну. Ее происхождение низко, фигура непривлекательна, а манеры неуместны.
Куин пристально взглянул на мать.
— Но она красива.
— Красива? Конечно же, нет! Круглая, как ягода крыжовника, а это говорит о ее прожорливости. И ее глаза меня совсем не впечатлили.
— Они цвета крыжовника. Таких зеленых глаз я никогда прежде не видел.
— Да, весьма необычно, — согласилась герцогиня, но из ее уст это не звучало как комплимент. — Однако глаза ее сестры весьма красивы. И у нее прелестная фигура. Странно, что одна сестра такая толстая, а другая элегантная. Полагаю, все дело в самообладании, а это лучшее оружие истинной леди против жизненных неурядиц. Видно, что у мисс Джорджианы прекрасное самообладание.
— Да, — согласился Куин.
— Она не будет устраивать тебе истерик. — Губы герцогини скривились в улыбке. — Я уже представляю вас двоих в окружении маленьких детей. Тебе ведь хотелось бы этого, Таркуин?
Его сердце сжалось. Куин ничего не ответил, но это уже не имело значения.
До самого дома герцогиня с ласковой улыбкой продолжала говорить о Куине с Джорджианой и их кареглазых детях.
Глава 13 Каково это — вести армию?
На следующий день
Новый костюм Оливии для верховой езды был по-военному бросок: прелестный маленький жакет и юбка украшены плетеным шнуром, а на плечах маленькие эполеты. Даже маленькая изящная шляпка темно-красного цвета, прекрасно оттенявшая волосы и кожу, больше походила на щегольскую фуражку лейтенанта.
В этом костюме Оливия самой себе не казалась слишком толстой и вызывающей, как заметила бы ее мать. Как будто все опять прекрасно, и она генерал собственной армии.
Совершенно в духе ее мелочной натуры, подумала Оливия, медленно направляясь к конюшне. Джорджиана была счастлива, приготовив ядовитое зелье, которое, возможно, вылечит, красную сыпь на спине у средней дочери одного из слуг. А Оливия была счастлива, когда ей нравилось ее отражение в зеркале, к тому же она собиралась дерзко кокетничать с герцогом.
И вовсе не с тем, за которого собиралась замуж.
А что еще хуже, за этого герцога должна выйти ее сестра.
Конечно, нельзя кокетничать с герцогом. Чем скорее она поймет, что Сконс станет мужем Джорджианы, тем лучше. Оливия даже поежилась от этой мысли: как ей могло прийти в голову кокетничать с ее будущим зятем? На такое способна лишь самая ужасная сестра-предательница.
Она и без того чувствовала себя виноватой — оставила Джорджиану лежащей на диване с влажной повязкой на лбу. Разговор с герцогиней за обедом, от которого сама Оливия получила большое удовольствие, вызвал у Джорджианы мигрень.
Люси коротко взвизгнула и бросилась вперед, изо всех сил виляя хвостом. Пожилой садовник сажал сеянцы в тени старой каменной стены, отделявшей сады Литтлборн-Мэнора от конюшен. Он стоял на коленях спиной к Оливии, и изношенные подошвы его старых ботинок смотрели в разные стороны.
— Ах ты, маленькая собачка! — произнес садовник, почесывая Люси за ушами. У него был теплый прокуренный голос, и Оливия тут же подумала о голосе герцогини, ясном и холодном, таком непохожем на глубокий голос ее сына. Герцог говорил так, словно бережно подбирал каждое слово, в то время как сама она говорила как придется, и зачастую не как подобает леди. Герцогиня заметила накануне, что у Оливии очень живое чувство юмора.
— Ах ты, маленькая собачка! — произнес садовник, почесывая Люси за ушами. У него был теплый прокуренный голос, и Оливия тут же подумала о голосе герцогини, ясном и холодном, таком непохожем на глубокий голос ее сына. Герцог говорил так, словно бережно подбирал каждое слово, в то время как сама она говорила как придется, и зачастую не как подобает леди. Герцогиня заметила накануне, что у Оливии очень живое чувство юмора.
Она отогнала эту мысль и подошла ближе к садовнику.
— Добрый день. Вы из Уэльса?
Услышав ее голос, он с трудом поднялся на ноги, отчего суставы громко скрипнули, и отошел к стене, снимая шапку.
— Миледи, — произнес старик, опуская взгляд. — Я не из Уэльса. Я из Шропшира. — В его голосе звучало негодование. Он был кривоногий и сутулый, как яблоня на вершине холма, сражающаяся с сильным ветром.
— Не хотела вам мешать, — сказала Оливия. — Занимайтесь своими делами, прошу вас. Моя собачка обнюхивает ваши ботинки. Люси, веди себя хорошо!
Люси прыгала вокруг садовника, норовя лизнуть ему руку. Он медленно нагнулся и потянул ее за ухо.
— Красавица, верно?
— Не думаю. — Они оба посмотрели на Люси. — У нее очень короткая шерсть, а на веке след от укуса.
— Верно, она потеряла кусочек века. Но глаза у нее красивые. И хвост тоже.
— Крысиный, — заметила Оливия.
— Есть декоративные растения, вот как эти цветы. А другие не так красивы, пока не опадут лепестки.
Оливия подошла ближе.
— Какие же цветы некрасивы, пока у них не опадут лепестки?
— Вы когда-нибудь видели облако лепестков, танцующих на ветру?
Оливия встала с другой стороны и теперь смотрела на потертую шапку старика.
— Очень поэтично.
Скан и вычитка Романтической библиотеки: http://romanticlib.org.ua
— Эта малышка, — он подтолкнул Люси локтем в бок, вызвав у нее бурный приступ радости, — одна из таких цветов. Она развеселит ваше сердце, когда вам тяжело, хотя многим больше по душе пушистые хвосты и шерсть.
Оливия с улыбкой посмотрела на Люси.
— Конечно, вы правы. Сначала она мне не понравилась, но теперь не могу без нее жить. — Она пристально посмотрела на землю. — Что вырастет из этих саженцев?
— Дельфиниум.
— Высокие лиловые цветы?
— Да.
Оливия нахмурилась.
— Я думала, им нужно много света. Разве они смогут выжить у стены?
— Ее светлость хочет, чтобы они росли здесь, миледи. — Старик принялся утрамбовывать почву вокруг каждого ростка, и жирная земля посыпалась сквозь его пальцы как дождь.
— Ненавижу сажать растения, которые долго не проживут. Возможно, главный садовник мог бы рассказать ее светлости все о дельфиниуме?
Старик бегло взглянул на нее.
— Леди любит, чтобы сад был пышным, аккуратным и душистым.
— Почти рифма. — Оливия подумала, что Джастину не помешало бы поучиться у садовника.
Внезапно на ее спину легла теплая рука. Оливия вскрикнула и выпрямилась.
— Мисс Литтон, — произнес герцог. Его глаза были темными, и она не могла прочесть их выражения. — Прошу прощения, что напугал вас. — Он поклонился. — Вижу, вы познакомились с Ригглом, нашим уважаемым главным садовником, который работает у нас с тех пор, как мне было шесть лет. Риггл, могу я представить вам мисс Литтон?
Риггл что-то несвязно пробормотал.
— Рада встрече, Риггл, — ответила Оливия. — Доброе утро, ваша светлость. — Герцог тоже переоделся для верховой прогулки. Бриджи плотно облегали его сильные ноги, и от одного взгляда на них сердце Оливии затрепетало.
Желание оказалось непреодолимым — это было именно желание, и Оливия не собиралась подыскивать для него более приличного слова. Она с легкостью могла представить небрежное прикосновение его руки к своему телу.
Ее будущий зять.
— Только не говорите, что она снова заставила вас сажать дельфиниум. — Герцог наклонился и пристально посмотрел на ростки. — Да, лапчатые листья. Я же ей говорил, Риггл.
— Ее светлость непоколебимо верит, — ответил садовник, прихлопывая землю вокруг очередного ростка.
— Во что? — поинтересовалась Оливия.
— В свои планы, — сказал герцог. — Моя мать склонна верить, что если каждый будет придерживаться своих планов, предпочтительно придуманных ею, в мире будут царить рассудительность и порядок.
— Надеяться, что растение будет цвести несмотря на недостаток солнца, значит быть очень уверенным в своих планах, — заметила Оливия.
— Мои родственники считают, будто наделены сверхъестественными способностями. — Темные глаза герцога блеснули. Для Оливии это было все равно что его смех — заразительный, опасный.
Она не могла улыбнуться ему в ответ, хотя его лицо для стороннего наблюдателя выглядело серьезным. Будущий зять, снова напомнила она себе.
— Риггл, мы пойдем. — Герцог взял Оливию под руку. Мисс Литтон, я велел приготовить нам лошадей. Джастин уже подъехал к дому на повозке с пони, чтобы забрать леди Сесили, поскольку лодыжка еще беспокоит ее.
Оливия попрощалась с Ригглом и молча пошла рядом с герцогом. Ей надо было что-нибудь сказать, но впервые в жизни она не могла придумать ни единого слова.
После завтрака Джорджиана была уверена, что герцог невзлюбил Оливию из-за ее дурных манер. Однако на самом деле все было иначе.
— Вы любите ездить верхом, мисс Литтон? — осведомился он.
— Да! — с облегчением отозвалась Оливия. — В детстве у меня был пони, а сейчас мы с сестрой регулярно ездим верхом в Гайд-парке. Вы сами там часто бывали, ваша светлость?
— Не был уже несколько лет. А ваш жених любит ездить верхом?
— Руперт? Ему довольно трудно удержаться в седле, — ответила Оливия, с опозданием вспомнив, что не следует рассказывать малознакомым людям, как Руперт не мог сесть на лошадь до пятнадцати лет. — Правда, в прошлом году у него стало получаться лучше. У него слабое колено, — поспешно добавила она.
— Еще больше причин восхищаться его стремлением идти на войну.
— Его отец был в смятении, но у Руперта очень сильная воля. Если он на что-то решился, никто не может его отговорить.
Герцог чуть заметно нахмурился.
— Полагаю… — Он не закончил фразы.
— Да?
— Кажется, ваш жених прекрасный человек. Предан своей стране, смел, несмотря на физический недостаток, и сохраняет решимость, даже столкнувшись с сопротивлением отца. Я встречал герцога Кантервика, и думаю, он приложил все усилия, чтобы заставить сына остаться в Англии. Мне не терпится увидеть Монтсуррея.
Оливия кивнула. Она не могла ответить, чтобы не показаться предательницей по отношению к Руперту, потому что никогда не сделает ничего подобного.
Но герцог еще не закончил.
— Видимо, Кантервик сказал моей матери, что у его сына мозги, как заварной крем.
— Вот как. — Конечно, Оливия была с этим согласна. Однако герцогиня с таким пренебрежением относилась к Руперту! Оливия могла либо выслушивать насмешки у ее мужа за спиной, либо дать понять, что никто не смеет оскорблять его в ее присутствии.
— Странно, но герцог не в состоянии разглядеть достоинства своего сына, — медленно произнесла Оливия. — Мысли Руперта порой на удивление ясные.
И это правда. К примеру, он прекрасно разбирался в своих чувствах относительно Люси. Оливия с нежностью опустила глаза. Собачка трусила рядом, весело виляя хвостом, так что при каждом шаге он ударял хозяйку по ноге.
— Порой родители склонны вести себя подобным образом, — ответил герцог с непроницаемым лицом.
— Конечно, Кантервик предпочел бы, чтобы Руперт остался в Англии, поскольку других наследников у него нет. Однако Руперт не пожертвует честью своей страны и своей собственной ради чего-то столь зыбкого, как титул.
Герцог нахмурился. Наверное, впервые в жизни кто-то завидовал Руперту, жаль, что его в этот миг не было рядом.
— Вы бы хотели поступить на службу к его величеству, ваша светлость?
— Конечно, — угрюмо ответил герцог. — Но у меня есть титул и нет наследника. Я не могу свалить ответственность на плечи других.
— У Руперта пока нет такой ответственности. В глубине души он понял, что должен пойти на войну. — Лицо герцога стало суровым, и Оливия почувствовала жалость к нему. — Скорее всего, его присутствие никак не скажется на ходе войны. Под его началом будет всего сотня человек.
— Количество солдат, конечно же, имеет значение, но не такое, как стратегия.
Оливия не могла представить, чтобы Руперт разработал какую-либо стратегию.
— Вы боитесь за него?
— Да, — ответила Оливия, и это была правда. Несмотря на все ее жалобы по поводу предстоящего замужества, что-то шевельнулось в ее душе, когда она попрощалась с Рупертом. У него были недостатки, но все-таки он должен был стать ее будущим мужем.
Оливия помедлила и решила быть до конца откровенной.