— Да что вы говорите! А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, — заинтересованно отреагировал Вадим.
Катя вздохнула и перешла к окну. Истории о закулисье модельного бизнеса она слышала не раз, и не только от подруги.
«Не знаю, кто из них на кого охотится, но кто-то определенно достигнет цели», — сделала она вывод, прислушавшись к мурлыканью Колесниковой.
Похоже, та перешла на откровенный флирт.
«„Большинство мужчин побаиваются умных женщин“, — передразнила она про себя Ладышева. — Да черт с ним! Зато вот мой Виталик не „побаивается“ и счастлив!»
Оторвав взгляд от темного окна, она сунула руку в карман, вытащила сигареты и шагнула к двери.
— Будьте добры, принесите нам срезы мышц второго кабанчика! И сообщите, что первый абсолютно здоров! — бросил ей вдогонку Вадим.
Проскурина даже не обернулась. Выйдя на крыльцо, закурила, подняла голову и стала задумчиво разглядывать черное небо, в котором яркими гроздьями висели звезды. На душе было нехорошо. То ли давало о себе знать фиаско в споре, то ли ставший не по душе спектакль, в котором она оказалась третьей лишней. А возможно, виновник всему — сам Вадим Ладышев…
«Красив, самоуверен, остроумен… Прямо воплощение женской мечты… и все-таки выбрал Ленку, — сделала она невеселый вывод. — Неужели это задело меня больше, чем проигранный по всем статьям спор? Но это же естественно: из двух женщин рано или поздно мужчина выбирает одну. А уж если и она его выбрала — то других вариантов нет. Собственно, он мне и не нужен, у меня есть Виталик. Однако обидно… Что за день? Все кому не лень норовят испортить настроение! Сначала Людмила, теперь этот самонадеянный тип. Отдыхаю, называется!»
Порыв ледяного ветра заставил ее отвлечься от невеселых мыслей. Застегнув пуховик на молнию, подняв капюшон и натянув перчатки, она спустилась по ступенькам, обогнула дом и тут же столкнулась со спешащим куда-то Григорием.
— Велено передать, что первый кабанчик здоров. Требуется второй для исследований, — без всяких эмоций передала она информацию.
— Это хорошо. Ты загляни в сарай, по-моему, его уже разделали.
— Мы скоро поедем?
— А стол накрыли? — уточнил тот и, получив утвердительный кивок, виновато произнес: — Представляешь, забыл, что у Леши, сына Михалыча, сегодня день рождения. А он мой крестник, так что придется задержаться. Мы только в магазин с водителем сгоняем.
— Понятно, — приуныла Катя. — А меня никак нельзя к Яне подбросить?
— Не… Магазин в другой стороне. Ты подожди, не спеши уезжать. Еще повеселимся! — прежде чем исчезнуть в темноте, приободрил он.
«И зачем только сюда приперлась?» — совсем скисла она.
У освещенного входа в сарай толпились охотники. Стоило ей приблизиться, как толпа расступилась и открылась картина, заставившая отвести глаза: огромный дощатый поднос с грудами окровавленного мяса.
По правде говоря, она не была вегетарианкой, но старалась не думать о мясе как о продукте убийства и предпочитала видеть его в приготовленном виде.
— Первый кабанчик здоров. Ваш ветеринар просил принести срезы второго, — продолжая старательно отводить взгляд, передала она.
Окружающие обрадованно зашумели. Над самым ухом неожиданно загоготал здоровенный небритый детина, чем-то неуловимо похожий на Ладышева.
«Наверное, самый голодный», — мысленно сыронизировала Катя.
— Ну, раз ветеринар просил… — детина, продолжая хохотать, тут же вручил ей блюдце с розовыми кусочками мяса. — Вот, пожалуйста. Не бойтесь, не кусается! — добавил он, заметив, как дрогнула женская рука. — И привет от второго ветеринара не забудьте передать!
— Тогда уж лучше сами отнесите, — она попыталась вернуть блюдце.
— Не-е-е… Не меня же просили, — теперь уже он хохотал вместе со всеми. — А вы идите, идите. Ветеринар заждался.
— А может быть, все-таки вы? Там уже и стол накрыт.
— Не-е-ет! Успеем! — дружно запротестовали мужчины. — И вы зря не мерзните, возвращайтесь в дом. Ночью до минус шести обещали.
Да уж, Катины любимые потертые джинсы явно не были рассчитаны на заморозки. Пришлось возвращаться в пристройку.
Вадим с Леной, сидя рядышком, о чем-то ворковали.
— Вот и второй прибыл! — подчеркнуто весело отреагировал на появление Кати Ладышев и, слегка отодвинувшись от соседки, протянул широкую ладонь: — Принимаю.
Катя молча поставила на ладонь блюдце, которое тут же зрительно уменьшилось в размерах. Осторожно сжав края пальцами другой руки, Вадим аккуратно опустил блюдце на стол рядом с микроскопом. Получилось это у него настолько изящно, что Проскурина так и застыла на месте.
«Дались мне эти руки», — не без труда подавила она очередную атаку подсознания, демонстративно отошла и присела на другом конце скамейки.
Правда, устроилась так, чтобы можно было рассмотреть обладателя этого бесценного сокровища — магических рук: темные, почти черные, волосы с серебринкой у висков, широкие, чуть изогнутые брови, густые ресницы, прямой нос, красивая линия плотно сжатых губ. Широкие плечи под толстым охотничьим свитером и полное отсутствие намека на «трудовой мозоль». Общее впечатление не портила даже небритость — напротив, она придавала лицу брутальность и загадочность.
«Ему бы самому подрабатывать моделью, — оценила Катя внешность мужчины. — Не зря они с Ленкой спелись, — И неожиданно нашла к чему придраться: — Терпеть не могу небритых мужчин!.. Но все равно хорош… А Колесникова, похоже, совсем голову потеряла, впервые за ней такое наблюдаю. А они неплохо смотрятся вместе. И оба меня совсем не замечают…»
— Лена, а почему ваша подруга без настроения? — словно услышав ее мысли, Вадим оторвал взгляд от микроскопа. — Может, мы все-таки вас чем-то обидели?
— Нет, что вы! — с легкой иронией ответила Катя. — Это, скорее, я вам мешаю. Кстати, объясните мне, непросвещенной: небритость — это непременный атрибут успешной охоты или следствие элементарной лени?
— Кать, ты чего взъелась? — удивленно отреагировала Колесникова. — Даже я знаю, почему мужики перед охотой не бреются. Потому что зверь учует!
— И что же он учует?
— Запах, как ты не понимаешь! Все косметические средства содержат отдушку, а на свежем воздухе ее разносит ветром на километры! У нас домработница как-то добавила ополаскиватель при стирке охотничьей одежды Игоря. Так ей по первое число влетело!
— Вот! Сразу видно: жена охотника! — похвалил ее Вадим и снова посмотрел на Катю: но не торжествующе, что было бы уместно, а изучающе. — Ну, и что мы видим на этот раз? — опять переключился он на Лену, подвинулся на скамье и жестом пригласил ее на свое место.
— Ничего не видим! — прильнув глазом к микроскопу, объявила та через минуту. — Никаких подозрительных капсул этих… как их…
— Трихинелл, — без всяких эмоций в голосе подсказала Проскурина.
— Представляешь, Катя, какие дряни эти трихинеллы! Не варятся, не парятся, их можно только выморозить при запредельно низкой температуре! А проблем со здоровьем от этой гадости — воз и маленькая тележка! Вадим говорит, что заболевание практически не лечится до конца.
— Значит, надо покупать проверенное мясо на рынке или в магазине.
— Правильно. Кстати, домашние хрюшки тоже могут подхватить эту заразу, так как при случае не преминут полакомиться забежавшей в сарай больной крысой. А еще…
Ленка уступила место Вадиму и принялась бойко пересказывать подруге все, что узнала о трихинеллезе. Делая вид, что слушает, Проскурина украдкой продолжала наблюдать за Ладышевым. Если судить по трем проступившим на лбу поперечным морщинам, то, несмотря на кажущуюся несерьезность, к проверке добытой дичи он относился весьма ответственно.
— Чисто! — наконец-то выдохнул он облегченно. — Лена, предоставляю вам честь донести эту приятную весть до народа, а также пригласить всех за стол, Вы — потрясающая ассистентка! Даже не знаю, как обойдусь без вас в следующий раз.
— А мы снова приедем! — многообещающе заверила Колесникова.
— Ловлю на слове!.. Вы мне поможете? — едва за ней закрылась входная дверь, обратился он уже к Кате.
— В ассистентки не гожусь.
— Собственно… я вас не об этом хотел попросить.
— А о чем же?
— Промыть стекла, протереть спиртом и сложить и футляр.
— Как я понимаю, одному вам с этим делом не справиться? Или вы терпеть не можете, когда рядом кто-то бездельничает? — съязвила она.
— Да нет, покурить хочется. Впрочем… Вы правы, я и сам справлюсь. Просто хотел вас занять, чтобы не скучали, — пожал он плечами. — Извините.
Ладышев молча сгреб стекла в миску, положил туда же два блюдца и направился к умывальнику в углу. На сердце у Кати заскребли кошки: «И какая муха меня укусила? Ведь ополоснуть стекла совсем несложно…»
Ладышев молча сгреб стекла в миску, положил туда же два блюдца и направился к умывальнику в углу. На сердце у Кати заскребли кошки: «И какая муха меня укусила? Ведь ополоснуть стекла совсем несложно…»
В этот момент дверь резко распахнулась и в проеме показалась молодая женщина с кастрюлей в руках.
— А почему тарелки не попросили? — недовольно буркнула она и бухнула на стол кастрюлю, с которой тут же соскочила крышка, и повалил пар. — Помогите перенести с кухни еду и посуду, — без всяких реверансов обратилась она к Кате. — У мужа день рождения. Скоро еще гости подъедут.
— Да-да, я слышала, — встрепенулась та. — Конечно, помогу.
— А сколько Лехе стукнуло? — повернул голову в сторону хозяйки Ладышев.
— Двадцать восемь.
…Спустя пару минут с двумя огромными салатниками Катя возвратилась в пристройку, где уже было полно народу. Едва она переступила порог, как знакомый детина, на сей раз без шапки, прятавшей его лопоухость, перехватил из ее рук салатники и понес к столу. Отыскав глазами Вадима, молча укладывающего в коробку микроскоп со стеклами, она тихо вздохнула и снова направилась на кухню.
«Надо узнать, где здесь туалет», — только успела она подумать, как услышала негромкий разговор в прихожей. Судя по всему, за короткое время ее отсутствия в дом прибыли еще гости.
— Могли бы и раньше явиться! — с жаром отчитывала кого-то за стенкой хозяйка. — Такие мужики из Минска прикатили: банкир, профессор нархоза, два важных чиновника с водителем на служебной «Вольво». Не первой молодости, конечно, но для жизни сгодятся, с деньгами. А самое главное — Ладышев объявился, и тоже с друзьями. Насколько я разузнала, один из них холостяк.
Так как «неожиданно появляться» было уже неудобно, никем не замеченная Проскурина непроизвольно отступила назад и буквально вжалась в стенку.
— А я так запала в прошлый раз на этого Ладышева! — донесся из прихожей незнакомый девичий голос.
— Тише! — шикнула хозяйка. — Не забывай про моего свекра, это раз. Второе: три минские бабы здесь. Жены не жены, пока не знаю. Так что осторожнее.
— А чего они приперлись? — послышался еще один недовольный голос.
— И чего бабы за мужиками едут? Ревнуют, значит… Да и сами подгулять не прочь: две битый час вокруг того же Ладышева крутились, я под дверью слушала. Особенно одна, красивая, как кукла.
— А другая?
— Другая? Так, серая мышь. Не чета вам. Ладно, раздевайтесь быстрее.
Стараясь не дышать, Катя на носочках отступила к пристройке, лязгнула защелкой, хлопнула дверью и громко затопала к кухне. В прихожей мимоходом поздоровалась с пришедшими девушками и сухо обратилась к хозяйке:
— Что-то еще отнести?
— Спасибо, мне помогут. Знакомьтесь: Лиля, Вера. Меня, кстати, Соня зовут. А вас как?
— Катя.
— Вы здесь с мужем?
Проскурина на секунду замялась. Этого хватило, чтобы молодая женщина истолковала ее молчание по-своему.
— Понятно. Но такие, как вы, сюда редко заглядывают.
— Какие «такие»?
— Ну… Не жены, словом.
— Покажите, который ваш, не тронем, — прихорашиваясь у зеркала, хихикнула одна из девушек. — Надеюсь, не Ладышев?
— Моего мужа здесь нет, он в командировке, — успокоила ее Катя. — Я приехала с подругами за компанию. А кто такой Ладышев? — на этот вопрос хозяйка обернулась и посмотрела на нее подозрительно. — Я почти никого здесь не знаю, кроме мужей моих подруг, и мужа Яны — Григория, у которых мы остановились. Да еще этого ветеринара. Как его… Вадима.
— Так это и есть Ладышев! — по-прежнему недоверчиво хмыкнула Соня. — Вот, хочу подружек сосватать. Красивый, неженатый!
— А-а-а… — понимающе кивнула Катя. — Хорошее дело.
А про себя усмехнулась: «Деревенские красавицы весьма самонадеянны… Интересно, о чем они будут беседовать с этим интеллектуалом? Хотя, какую тему они собираются ему предложить, ежу понятно, — обратила она внимание на откровенно короткую юбку одной из девушек, плотно обхватившую отнюдь не узкие бедра. — „Мышь серая…“ — тут же вспомнила она свою характеристику и видавшие виды джинсы. — Только фамилия этой мыши частенько значится под самыми громкими статьями самой популярной газеты!»
— А где у вас туалет? — вспомнила она о давно назревшей проблеме.
— Вообще-то на улице. Но это для остальных. Вы можете пользоваться тем, что в доме. Вот здесь, — хозяйка щелкнула выключателем на стене и толкнула неприметную дверь. — Там и вода теплая в умывальнике есть.
— Спасибо, — оценила ее гостеприимство Катя. — Не люблю холод.
Когда, тщательно вымыв руки, она покинула туалет, в прихожей и на кухне уже никого не было. Часы показывали без четверти семь. Судя по всему, застрять в гостях у Михалыча предстояло еще надолго.
«Выйти покурить, что ли?» — подумала она и, чтобы не пересекать пристройку, толкнула входную дверь, за которой оказалась старенькая веранда.
Спустившись по скрипучим ступеням, она достала сигареты, прикурила, ступила пару шагов вдоль дома и тут же наткнулась на мужчину, который безуспешно щелкал зажигалкой.
— Попробуйте мою, — предложила она и с удивлением обнаружила, что перед ней не кто иной, как Ладышев.
— Вряд ли получится. Здесь ветрено. Можно вашу сигарету?
Катя молча протянула зажженную сигарету и, следя за красным огоньком, в который раз за вечер подивилась случившейся с мужчиной перемене: спокойный, ровный тон, никакого ерничанья в голосе, никакой пикировки или заигрывания.
— Спасибо, — вернул он сигарету. — Оказывается, мы с вами курим одну и ту же марку.
— Правда? Я считала, что раз они легкие, то женские.
— До определенного времени я тоже так считал. Отойдемте к крыльцу, там должно быть потише, — предложил он.
Они молча прошли вдоль дома и остановились у самых ступенек пристройки.
— Вам не холодно? — не дожидаясь ответа, Вадим заслонил ее от проникавших и сюда порывов ледяного ветра. — Простите, — случайно коснулся он ее локтя. — И вообще извините… Человек приехал отдохнуть, а здесь какой-то небритый тип пристает. Представляю, что вы обо мне подумали.
Катя опешила. Это было уже слишком — слишком много впечатлений о Ладышеве.
«Снова играет?» — недоверчиво отнеслась она к его словам.
— Да уж… Эти подробности — вес, рост, тапочки.
— Согласен. Но поначалу я принял вас за одну из местных, а с ними запросто можно так шутить. Извините, глупо получилось.
— Ну, в таком случае извините и вы меня, — неожиданно даже для себя вырвалось у Кати. — За то, что неправильно истолковала ваши шутки. Я в самом деле выбралась отдохнуть. Отпуска не предвидится как минимум до середины января. Не смогла сразу переключиться… Но надо отдать должное: вы — прирожденный провокатор. Так искусно спровоцировали спор об охоте.
— Хотел вас растормошить. Уж больно вы грустная. К тому же всегда приятно пообщаться с умным человеком, умеющим отстоять свою точку зрения.
— А как насчет умных женщин, которые не нравятся мужчинам?
— Разве? — лукаво улыбнулся он, блеснув глазами в темноте. — Лично мне только такие и нравятся. А вам идет злиться, — шутливо добавил он, что походило и на комплимент, и на очередную провокацию.
— Я редко злюсь, — серьезно ответила Катя. — У нас даже шутят в редакции: чтобы вывести из себя Проскурину, надо объединиться всем коллективом.
— Верю, — согласился он. — Потому и говорю, что вам идет злиться. Вы очень искренни, естественны, хотя и пытаетесь контролировать эмоции. Чаще других от вас, видимо, достается ближним? Мужу, например.
— Не угадали. Мы с ним вообще не ссоримся. Я только на будильник регулярно злюсь, — погасив сигарету, улыбнулась Катя. — За последний год три штуки размолотила. Нечаянно. Я сова и утром люблю поспать. Спросонья никак не удается найти нужную кнопку, чтобы его выключить.
— Забавно… Я тоже сова и тоже ненавижу будильники. Именно поэтому у меня их нет, — рассмеялся Ладышев.
— И как же вы встаете?
— Домработница приходит к семи утра, у нее свои ключи. Так что просыпаюсь от звука пылесоса.
— Меня в семь утра звук пылесоса не разбудит, — поднимаясь по ступенькам, вздохнула Катя. — И домработницы у нас нет.
— Могу своей поделиться. Мне она каждый день все равно ни к чему, я ведь один живу. Часто в командировках.
— И как же вы будете просыпаться?
— А вы мне будете звонить.
— Снова шутите? — улыбнулась она, задержавшись на последней ступеньке.
— Нет. Натуральный обмен: я вам — домработницу, вы мне — утренний звонок. Можно SMS.
— Тогда вы будете ронять телефоны. Спросонья.
— По такому случаю закуплю целую партию! — снова рассмеялся он, распахивая перед Катей дверь.
В комнате, набитой людьми, их появление заметили сразу.