- Пошли? - сказал он и обнял ее за талию.
- Ну, пошли! - она с удовольствием, наслаждаясь каждым движением в своем настоящем теле, прижалась к нему, обняла.
И они пошли через сумрачный холл - к дверям, к свободе, которую они отвоевали.
- Эй!
Леха обернулся. Их догоняли два охранника. Ну, вот и все... Слишком рано вскрылось, что должны были выписать не их. Краем глаза Леха оценил расстояние до двери, где стояли другие охранники...
- Держи.
Леха нахмурился. Он уже приготовился к драке...
- Держи, держи, - охранник протягивал Лехе кепку.
Такую же, какая была на Алисе. Значит, это не ее. Это бесплатный подарок от хозяев фирмы. Забота о лысых головах... Или лишний раз не хотят привлекать к себе внимание? Наголо обритые люди, с едва схватившимися швами через всю голову - да, это привлекает внимание к такому приличному снаружи зданию. Лишнее внимание.
- Распишись тут, - второй охранник сунул Лехе лист с тучкой.
- Не надо, - Леха отмахнулся и от кепки, и от листа.
- Давай-давай, - настаивал первый охранник. - Положено. Расписывайся и надевай.
- А то простудишься... - вставил второй. И ухмыльнулся. И захихикал, с трудом сдерживаясь, чтобы не заржать в полный голос.
Напарник пихнул его локтем в бок, но и сам не удержался и ухмыльнулся.
Леха, играя желваками, внимательно рассматривал их. Да, эти сволочи прекрасно знали, в каких случаях отсюда выпускают "досрочно". Только тех, кому осталось жить неделю-две, максимум месяц. Но не брякнуть про опасности простуды они не могли. Каждый развлекается, как может. Даже над теми, кому через неделю умирать, а он этого еще не знает...
- Чего уставился? - прищурился охранник. - Давай расписывайся и одевай! А то простудишься.
Он снова хихикнул.
У Лехи сжались кулаки. Откуда-то изнутри накатила ярость...
- Леш...
Алиса потянула его за руку, внимательно заглянула в глаза.
Вовремя. Леха втянул воздух и заставил себя расслабиться. В самом деле, не стоит. Не для того они вырвались из игры, чтобы вот так, с дуру, влипнуть в новые неприятности. К черту этот "Генодром", к черту этих сволочей, к черту все это!
- Сам крестик поставишь.
Леха взял кепку, подхватил Алису под руку и пошел прочь.
По сумрачному холлу, в мрачную дверь, через темный тамбур. Толкнул тяжелую, на жестких пружинах, внешнюю дверь...
И они оказались в другом мире.
Яркий солнечный день, наполненный весенней свежестью, звоном капели и птичьим гомоном. Они задрали головы в небо. Там была настоящая, пронзительная голубизна. Полная радости, любви - и обещаний чего-то такого, чего с ними еще никогда не было. Чего-то невероятно хорошего.
- Где мы... - прошептал Леха.
Он закрыл глаза и чувствовал, как кожу гладили мягкие, добрые солнечные лучи.
- В лучшем из миров, - сказала Алиса. - Демо-версия. Без возможностей сейва... - И тут же встряхнулась, как купающийся в весенней луже воробей после долгой зимы, и прогнала эти дурацкие мысли. - Я хочу есть! Боже мой, как я хочу есть! Словно месяц голодала!
И они засмеялись, ослепленные настоящим солнцем, и, взявшись за руки, пошли вперед. Прочь от этого чертова здания, прочь от прошлого, прочь от того, что им надо забыть...
- Такси!
Леха махнул рукой старенькой "Волге", задумчиво ползущей по самому краю дороги. Машина проворно тормознула и прибилась к тротуару. Водитель перегнулся через правое сиденье и приоткрыл окно.
- Куда? - хмуро пробормотал он.
Леха поразился. Как же это можно - быть таким хмурым? В этом мире свободы, под весенним небом, в теплых лучах доброго солнца... Этот голос был мрачным, как "Генодром", из которого они с таким трудом вырвались. На миг Лехе даже показалось, что он уже слышал этот голос - где-то там, в игре.
Он помотал головой, прогоняя наваждение. Просто у человека паршивое настроение. Бывает... Не надо сходить с ума.
- В кафе! - Леха от души улыбнулся, чтобы зацепить улыбкой и этого хмурого водилу. - Куда угодно, где можно перехватить чего-нибудь горячего! Хоть в Мак!
И они с Алисой завалились на заднее сиденье, и принялись наперебой обсуждать, что же они сейчас съедят. В желудках было совсем, совершенно пусто. Словно все время, пока они были в игре, их кормили исключительно внутривенно. Леха опять поймал себя на том, что думает об этой чертовой игре - и опять прогнал эти мысли, и обнял Алису, заглядывая в ее лучащиеся глаза...
И краем глаза заметил, что по низу заднего окна, над самым резиновым уплотнителем, прилеплена наклейка. Какой-то миг Леха пытался понять, что там написано - он смотрел из машины, и буквы шли задом наперед. А внутри уже что-то оборвалось. Еще раньше, чем он разобрался в надписи: "Wintel'suxxх!" Леха замер. Нет, не может быть...
А их машина, шедшая в совершенно свободном ряду, вдруг вильнула в сторону - нагло подрезая беленький "Фольксваген". Женщина за его рулем среагировала в самый последний момент, и новенький с иголочки "Фольксваген" чуть не впечатался в "Волгу". От неожиданности она ударила по тормозам слишком резко и чересчур сильно. Налетела на руль грудью, сам "Фольксваген" почти остановился и сразу отстал.
- С-сукина кошка! - довольно пробормотал водитель. - Понакупали прав, накрашенные куклы, а машину водить не научились, на спину через колено!
И Леха понял, где он слышал этот голос.
А под рукой напряглась Алиса. Осеклась на полуслове. Застыла, как манекен.
Ее лицо исказилось - и она рванулась вперед, к водительскому сиденью. Но Леха среагировал быстрее. Он перехватил ее руку, обнял ее, прижал к себе... Надо остановить ее. Сейчас, пока не поздно. Если она сорвется сейчас, все окажется зря. Все, и с таким трудом добытая свобода...
И он держал ее, крепко прижимая к себе - потому что это уже не игра. Здесь не бывает сейвов, и ошибок здесь не прощают. Он коснулся губами ее уха, открыл рот - он хотел прошептать ей, что иногда надо переступить через себя, надо вытерпеть, переждать...
Но так ничего и не сказал. Смог бы он сам удержаться, если бы встретил сейчас того помощника-депутата? Смог бы он сам переступить через себя? И если смог бы - остался бы он самим собой? Ведь если простить такое...
Может быть, он и смог бы - удержаться. Но что толку? Ведь ненависть никуда не исчезнет. Боль не растворится. Если ее не выпустить наружу, она уйдет глубже и пустит там корни. И будет разъедать изнутри, словно щелочь, вытравливая из души все хорошее - что там еще осталось...
Алиса, дрожа от напряжения, пыталась вырваться. От ненависти ее руки застыли, будто закостенели, превратились в две когтистые лапы. Глаза горели, как не знающие жалости глаза птицы-хищника... Та гарпия никуда не пропала. Она осталась с Алисой. И если ее не выпустить сейчас - она останется внутри навсегда...
Леха крепко прижимал к себе Алису - но не мог ничего сказать. Не находил слов. Потому что выхода не было. Оба пути плохи, и еще неизвестно, какой из них хуже... Что бы он ни попытался сделать, он все равно проиграет.
Время словно остановилось. Машина ползла по мосту, в боковом окне показался памятник Новой России. Огромный жестяной истукан, в пустой голове которого есть кафе, а в одном из глаз - открытая смотровая площадка. Леха вдруг понял, что знает, чем кончится этот день...
И тут где-то в мозгу словно прорвало плотину. Нахлынула ярость. Дикая, ослепляющая ярость. Да какого дьявола?! Нет, он не сделает это! Он не бросится сегодня вечером с этого памятника, выпив для храбрости кофе с коньяком. Нет уж! К черту! К дьяволу этот мир, навсегда изломавший ее душу. И ее, и его собственную. Он не будет сдаваться - он будет мстить. Этому Саксисту, за рулем "Волги". Тем, кто мучил его в "Генодроме". Тем, кто организовал эту паскудную игру. Всем вокруг, кто все это время спокойно жил и улыбался, ни во что не вмешиваясь, старательно не замечая ничего вокруг себя... Всему этому гребаному миру, где с людьми может случиться то, что случилось с ними!
И прежде, чем окончательно утонуть в этом море ярости, он еще успел подумать, что если бы процессор мог чувствовать, он чувствовал бы себя именно так - за миг до того, как лопнуть от перегрева...
А потом - через миг и вечность - что-то изменилось.
За Алисой, с пластиковой ручки над дверцей с ее стороны, свисала на веревочке мягкая игрушка. Между ними с Алисой - и далеким Штукадюймовочкой раскачивался, как маятник, крошечный буйволенок. Сшитый из разноцветных шерстяных лоскутков, с маленькими черными глазками-бусинками, с крошечными мягкими рожками; смешной, неказистый и совсем не страшный - но с ужасно упрямым выражением на морде.
И наваждение отступило.
Нет, так нельзя. Это не игра. Это реальный мир, и здесь нельзя ошибиться. Потому что в этой чертовой демо-версии нет сейвов... И тогда Леха стиснул зубы и тихо выдохнул:
- Перестань, Лис. Перестань.
Он по-прежнему не видел выхода. Но одно знал твердо: он должен найти его. Теперь он отвечает не только за себя. И у него нет права на ошибку.
- Перестань, Лис. Перестань.
Он по-прежнему не видел выхода. Но одно знал твердо: он должен найти его. Теперь он отвечает не только за себя. И у него нет права на ошибку.
Он должен найти выход.
И он найдет.