Какую-нибудь цветочницу, как у Чаплина.
Это было темой вечера, пока водка не кончилась. Пошли за водкой, ну и проветриться заодно…
Все это Бычье Сердце уже слышал от Куницыной и Мюрисеппа, за исключением версии с цветочницей. В ней было рациональное зерно, и зерно это проросло в убийство. Если вместо цветочницы подставить преступника.
Вполне вероятно, что Роман Валевский встретил кого-то. И эта встреча оказалась для него настолько важной, что он даже не вернулся к машине. И к ожидавшим его людям. А через два с половиной часа «гения танца» не стало…
— Вы провели на вечеринке всю ночь?
— Большую ее часть. Ближе к утру отогнали джип Романа к «Лиллаби». Это я уже помню не очень хорошо.
— А Мюрисепп и Куницына никуда не отлучались? Может быть, кто-то один из них?
Лу Мартин проницательно захихикал:
— Майор! У вас совсем не милицейское воображение. Я, положим, тоже недолюбливаю наших священных животных, но зачислить их в убийцы — это слишком.
Бычье Сердце и сам понимал, что слишком. Даже если предположить невероятное и смириться с мыслью, что эти два дохляка задумали извести Валевского. Но проклятый кооператив «Селена»! Слишком далеко и совсем уж бессмысленно. Чтобы обернуться из конца в конец, потребуется часа два с половиной — три, никак не меньше.
При самом благоприятном раскладе. Кроме того, и Векслер, и теперь вот Лу Мартин утверждают, что «священные животные» появились на шабаше в одиннадцать. Или сразу после одиннадцати. А по предварительным данным экспертизы, смерть Валевского наступила в районе полуночи.
Конечно, данные еще будут уточнены при вскрытии, но вряд ли время изменится кардинально. Кроме того, в эллинг Рома-балерун попал, будучи в полном здравии…
— Еще кофе? — спросил Лу Мартин.
Кофе категорически отказывался лезть в глотку Бычьему Сердцу. Да и высококалорийным Лу Мартином майор объелся до тошноты. Кроме того, существовала реальная опасность, что в кафешку, находящуюся на пересечении всех торговых путей из «Лиллаби», может завернуть Дейнека. Просто так, по закону подлости.
Ничто не мешало уйти, но без комментариев все еще оставалась одна реплика Лу Мартина: «С головой у Ромы было далеко не все в порядке. Особенно в последнее время».
В каком контексте у Валевского было не все в порядке с головой? И в чем выражался этот «непорядок»? И как долго длилось «последнее время»?
— Я бы хотел уточнить вот какой момент… Если я правильно понял, Валевский отличался определенной эксцентричностью поведения? — по максимуму смягчил формулировки Бычье Сердце.
Лу Мартин, казалось, только и ждал этого вопроса. Он откинулся на стуле, потеребил пальцами серьгу в ухе и пристально взглянул на Бычье Сердце.
— Это долгая история.
— Ничего. Я готов ее выслушать.
— Я не настроен говорить об этом сегодня. Как-нибудь в другой раз. Если вы не возражаете, конечно.
— Когда? — В голосе Бычьего Сердца невольно проскользнули нотки плейбоя пенсионного возраста, добивающегося свидания у юной прелестницы.
— Ну, не знаю, — закапризничал Лу Мартин. — Может быть, завтра… У меня репетиция до восьми. Подъезжайте к «Лиллаби»…
Бычье Сердце выполз из кафешки выжатый, как лимон. Никогда еще допрос свидетеля не давался ему с таким трудом.
Но самым ужасным было то, что пытка не закончилась. И продолжится завтра, после восьми. Нужно сменить носк.., тьфу ты, черт! — нужно взять кого-нибудь из ребят для подстраховки. Если бы Лу Мартин был просто голубым, который пытается снять себе партнера, Бычье Сердце сломал бы ему хребет и вообще отделал так, что мама не горюй. Но Лу Мартин был голубым, обладающим информацией. Не факт, что она окажется важной, но для выяснения личности Романа Валевского все средства хороши (до известных пределов, разумеется).
А Бычье Сердце был стойким приверженцем теории, что истоки преступлений нужно искать не в убийце, а в жертве. Если, конечно, речь идет о полноценном, настоящем, хорошо продуманном убийстве, а не о случайности. И не о серийных убийствах с маньяческим душком.
В любом случае кое-что из поджарой коровы; Лу Мартина выдоить удалось.
Во-первых, и Мюрисеппу, и Куницыной смерть Валевского только на руку. Оба ущемлены. Обоим смерть худрука «Лиллаби» развязывает руки. И оба, в принципе, могли совершить преступление — если не сами, то руками нанятых ими людей. Эта версия лишь сейчас забрезжила в голове у Бычьего Сердца. И показалась ему привлекательной. Почти такой же привлекательной, как незабвенная понятая из чуланчика в квартире с двойным убийством.
Ай да Бычье Сердце, ай да умник!
Куницына и Мюрисепп были предоставлены сами себе с восьми, когда закончилась репетиция, и до одиннадцати, когда они появились у американца. Допустим, даже не с восьми, допустим, с половины десятого, когда они выехали из «Лиллаби»
(наверняка найдется масса свидетелей в самом театре, которые подтвердят, что это было именно так, — какие-нибудь охранники или уборщицы. Или кто-то из подзадержавшихся балетных трудоголиков).
В любом случае — полтора часа вполне достаточно, чтобы провернуть всю операцию.
Куницына и Мюрисепп утверждали, что совершили остановку у метро «Маяковская».
Тут у Бычьего Сердца не было никакого основания не доверять им. Еще как останавливались и мозолили глаза окружающим. Мюрисепп даже возле цветочного ларька крутился. И даже расспрашивал продавщицу о Валевском. Она наверняка это подтвердит.
Мобильный телефон Валевского остался в машине (Бычье Сердце сам видел специальное гнездо для него). Вот только вопрос — сам ли Рома-балерун оставил его там. И может быть, если бы америкашка не позвонил Валевскому, то америкашке позвонил бы кто-то из двоих — или Куницына, или Мюрисепп. Со все той же рождественской историей о букете цветов.
А конец беседы с самим Бычьим Сердцем! Они разыграли его, как по нотам! Мюрисепп как бы между прочим выдвинул версию о похищении ради выкупа, а Куницына тотчас же ее опровергла. Прямо психологический этюд. Иногда разнобою во мнениях доверяешь гораздо больше, чем показному искусственному единодушию.
Материала для рабочей версии больше чем достаточно.
…Но материала оказалось недостаточно.
И все из-за чека, который был найден в кармане убитого. Об этом чеке из ИЧП «Бригита» (на сумму одна тысяча восемьсот рублей) ему напомнил Дейнека, к которому Бычье Сердце заглянул в самом конце дня. Бычье Сердце ожидал, что Дейнека подколет его с голубым Лу Мартином.
Но Дейнека многозначительно промолчал.
И так же многозначительно («не в службу, а в дружбу») попросил майора заняться «Бригитой».
По документам владельцем ИЧП значился некий Гусейн Эльдорович Сулейман-оглы. И это сразу привело Бычье Сердце в самое воинственное расположение духа.
К пряному и не всегда законному восточному бизнесу Бычье Сердце относился чуть лучше, чем к гнусной шпионской деятельности Соединенных Штатов, но все же недолюбливал его. Так же, как и окончания «швили», «дзе», «ан» и «ян». Майор Сивере был свято уверен, что все российские беды вытекают прямиком из этих окончаний и что стоит только обрубить злостный кавказский хвост, как многострадальное отечество заживет весело и счастливо. И тут же повысит рождаемость, изобретет средство от СПИДа, восстановит популяцию уссурийских тигров и снарядит экспедицию к Венере.
С полновесной и недвусмысленной пристройкой «оглы» Бычье Сердце встречался впервые и потому был полон самых нехороших предчувствий. Ему грезился заросший жестким волосом кавказец с кинжалом в зубах. По карманам кавказца были рассованы пакеты с героином, пистолеты с глушителем и пачки долларов — для дачи взяток продажным чиновникам. А под скромной вывеской «Бригита» могло скрываться все, что угодно: от наркосиндиката до разветвленной сети подпольных борделей.
Действительность превзошла все ожидания.
Кавказское ИЧП оказалось ларьком на станции метро «Маяковская», к тому же с весьма почтенным ассортиментом: парфюмерия, косметика, средства гигиены. Никакого намека на терроризм и торговлю оружием. Еще больше разочаровал Антоху чертов «оглы». Оглы заламывал тонкие пальцы скрипача, тряс консерваторской шевелюрой, протирал профессорские очки, обильно цитировал Плавта [4] и Перси Биши Шелли [5]. И никак не мог взять в толк, чего же хочет от него Бычье Сердце.
— Это ваш товарный чек, Гусейн Эльдорович?
На чеке, кроме названия шарашки Гусейна Эльдоровича, были проставлены сумма и время покупки — с точностью до одной минуты: 22.03. Это косвенно подтверждало показания Мюрисеппа и Куницыной: в десять часов вечера, в ларьке на станции метро «Маяковская» покойным Романом Валевским было приобретено нечто на сумму в одну тысячу восемьсот рублей. Сумма сама по себе немаленькая и вполне может потянуть на подарок. «На скорую руку», как заявили балетные.
На чеке, кроме названия шарашки Гусейна Эльдоровича, были проставлены сумма и время покупки — с точностью до одной минуты: 22.03. Это косвенно подтверждало показания Мюрисеппа и Куницыной: в десять часов вечера, в ларьке на станции метро «Маяковская» покойным Романом Валевским было приобретено нечто на сумму в одну тысячу восемьсот рублей. Сумма сама по себе немаленькая и вполне может потянуть на подарок. «На скорую руку», как заявили балетные.
— Это ваш товарный чек?
Оглы некоторое время разглядывал предоставленный Бычьим Сердцем вещдок.
— Да. Это товарный чек моего предприятия. А что, собственно, произошло? До сих пор ко мне не было никаких претензий — ни со стороны налоговой инспекции, ни со стороны правоохранительных органов…
Налоги я плачу исправно, торгую строго по накладным…
Как же, строго по накладным, держи карман шире! С такими очками, с такой заколкой на галстуке, с такими нервными щупальцами записного щипача — тысячи две «зеленых» в месяц утаиваешь. Никак не меньше. А то и все две с половиной.
— Этот чек был найден в кармане убитого гражданина Валевского… За несколько часов до смерти он сделал покупку у вас, я так понимаю. Сопровождавшие его люди видели его в последний раз чуть раньше, чем… — Бычье Сердце заглянул в чек. — Чем в двадцать два ноль три.
Известие об убийстве сразу же успокоило Оглы, поскольку напрямую его бизнеса не касалось.
— И что же вы хотите от меня? — обрадованно спросил он.
— Меня интересует, кто работал в прошлую пятницу, когда была совершена покупка. Я бы хотел побеседовать с этим человеком.
— Зачем?
— Вопросы здесь задаю я!..
Свирепый вид майора сразу же привел Гусейна Эльдоровича в чувство. Оглы забился под прилавок, под крыло молоденькой перепуганной продавщицы.
— Кто работал в пятницу? Лена или Ира?
— Лена, по-моему, — прочирикала продавщица. — Я забыла вам сказать, Гусейн Эльдорович… В кассе не хватает тысячи ста двадцати рублей…
— Поговорим об этом попозже, — Оглы цыкнул взглядом на продавщицу. — Без посторонних… Какой номер телефона у Елены?..
…Продавщица по имени Елена появилась через полчаса, когда Бычье Сердце вдоль и поперек изучил ценники на товарах и успел одуреть от приглушенного гортанного клекота Гусейна Эльдоровича. Зато теперь он хорошо представлял себе особенности игры на кяманче [6], не путал Нахичевань с Ленкоранью, а польские парфюмерные подделки смог бы легко отличить от венгерских.
Спешно прибывшая продавщица оказалась суровым темно-рыжим созданием с экстремальной, под корень, стрижкой. Она хорошо бы смотрелась на крупе лошади или в гнезде дельтаплана. Или, на худой конец, в каком-нибудь рассаднике альтернативного искусства с многозначительной сигарой в пальцах. Интересно, что делает такая стильная дамочка в ларьке на станции метро? Подменяет заболевшую подругу, попутно залечивая копчик, ушибленный при прыжке с парашютом? Или ожидает открытия горнолыжного сезона в Швейцарских Альпах?
Бычье Сердце приуныл: стильные дамочки никогда не были его коньком. Стильные дамочки душили Бычье Сердце ипритом феминизма, расстреливали его трассирующими пулями презрения. И водружали на несчастной буйной головушке майора Сиверса флаг превосходства. Две (учитывая Лику Куницыну) чертовки за день было многовато, и Бычье Сердце моментально встал в бойцовую стойку. Балетной дряни он проиграл с сухим счетом, но с парфюмерной уж как-нибудь справится.
— Вы работали в пятницу вечером? — рявкнул Бычье Сердце, делая ударение на «вы».
— Да, я. А что случилось?
Бычье Сердце без всяких предисловий вывалил перед продавщицей несколько фотографий Ромы-балеруна. Самых щадящих фотографий. Без привкуса убийства: молодой человек с рассыпавшимися по лбу волосами, может быть, слегка мертвый, но в общем — симпатяга. Стильная дамочка взяла снимки без всякого интереса и несколько секунд рассматривала их. Секунды множились, напирали друг на друга, складывались в минуты; Бычье Сердце даже успел изучить две длинные, узкие, как листья ириса, пряди дамочки: они художественно вылезали на щеки, что, должно быть, стоило немалых денег в какой-нибудь парикмахерской.
Дамочка ухватилась за одну из прядей и пустым, равнодушным голосом спросила:
— Что с ним?
Бычье Сердце был не особенно силен в психологии, но даже он понял: так спросить может жена, мать, возлюбленная. Но никак не посторонняя продавщица, сбагрившая товар на сумму одна тысяча восемьсот рублей. И ее голос — он не был пустым.
Он был опустевшим! Как дом без хозяина, вот каким он был!
— Вы его знаете? — Бычье Сердце благоразумно смягчил тон.
Секунды снова начали множиться и напирать друг на друга. А дамочка держалась за фотографии как за край карниза: до дрожи в сведенных пальцах.
— Нет… Я не знаю его.
Это был совсем не тот ответ, который ожидал услышать Бычье Сердце.
— То есть, — тотчас же поправилась дамочка, — я его видела. Я его не знаю, но видела. Он покупал у меня одеколон, вечером в пятницу.
— И вы его запомнили.
— Запомнила… Он долго выбирал… Одеколон достаточно дорогой. У нас не так часто делают подобные покупки.
— Как назывался? — злясь на себя, спросил Бычье Сердце.
— Кто?
— Одеколон.
— «Сто видов Эдо». А что с ним?
— С кем?
— С этим… С этим человеком…
— Ничего. Он погиб. — Вот так, Бычье Сердце, дави, мочи стильную дамочку, не давай ей опомниться! Привыкли, понимаешь, к лошадям и сигарам!
— Как погиб? — Дамочка недоверчиво улыбнулась. От такой улыбки, пожалуй, и свихнуться можно!
— Лучше расскажите-ка мне… Он подходил к вам один?
— Один.
— Никаких признаков беспокойства не выражал?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, может быть, нервничал?
— Нет. Он сказал, что выбирает подарок приятелю. Попросил.., что-нибудь подороже. Я предложила ему «Сто видов Эдо».
Очень оригинальный запах, не резкий, сдержанный… Респектабельный, так будет точнее. Из новой коллекции Па…
Черт возьми, дался ей этот одеколон!
«Сто видов Эдо», или как там его… «Сто видов» были ее единственной опорой, обломком доски, за который она цеплялась, чтобы не быть унесенной в открытое море.
В открытое море сумасшествия. А Бычье Сердце стоял на безопасном берегу и наблюдал за ее муками. Пусть ее, раз ей так нравится. Нет, он был совсем не против помочь, даже спасательный круг заготовил: только крикни. Но дамочка упорно молчала.
И что-то явно недоговаривала.
— Значит, ничего экстраординарного вы в поведении покойн.., этого человека не заметили?
— Нет, — поколебавшись, протолкнула она, сквозь плотно сжатые зубы.
— Из вашего киоска хорошо просматривается выход. — Это была чистая правда;
Бычье Сердце убедился в этом сам, постояв минуту на месте продавца. Стеклянные двери метрополитена выходили на улицу Марата: именно здесь, недалеко от выхода (если верить Куницыной и Мюрисеппу), Валевский припарковал свой джип. — Вы не заметили, он пошел к выходу? Или, может быть, спустился в метро? Может быть, кто-то подошел к нему?
— Я не заметила… С какой стати я должна замечать? Был конец рабочего дня, мне нужно было закрывать кассу.
С недостачей в одну тысячу сто двадцать рублей, живехонько припомнил Бычье Сердце слова второй пигалицы-продавщицы.
— Ну что ж, спасибо. — Бычье Сердце попытался вынуть фотографии из рук дамочки, но это оказалось делом нелегким.
Дамочка держалась за них мертвой хваткой и не выказывала никакого желания расстаться с Ромой-балеруном.
— Вы позволите? Фотографии.
— Да-да, конечно…
Мертвая хватка ослабела, и снимки снова перекочевали к Бычьему Сердцу. Ну, все, здесь ловить нечего: больше, чем сказали, они уже не скажут — ни стильная дамочка, ни ее нахичеванско-ленкоранский работодатель. Бычье Сердце покинул убогую пристань «Бригиты» и направился к ближайшей цветочной точке. В окружении гвоздик, лилий и фрезий, а также роз по ломовым ценам дела пошли веселее. Цветочница — совсем не чаплиновская толстая баба с арбузными грудями — без всяких проволочек вспомнила Мюрисеппа («пацаненка с куцей бороденкой») и не вспомнила Рому-балеруна («кто такой, не знаю, не ведаю»). «Пацаненок с куцей бороденкой» некоторое время действительно отирался возле цветов (баба даже подумала, что он хочет слямзить какой-нибудь букет), а потом подошел к ней и стал расспрашивать о молодом человеке в жилетке и черных джинсах. Козловатому шайтану баба сказала тогда то же, что и Бычьему Сердцу сейчас: «Нихто в жилетке и черных джинсах у меня цветов не покупал, так-то, молодые люди».
Рассказ Мюрисеппа подтвердился. Впрочем, ничего другого от статистки с фрезиями Бычье Сердце не ожидал. Если Мюрисепп сознательно «вел» арбузную толстуху, то иначе и быть не могло. Вот только дельтапланеристка-горнолыжница-жокей оччень сильно его беспокоила. Что-то он упустил, в чем-то сильно прокололся.