— Где… она?!
— Нет, не дойдешь, уже вижу… Но на полу — не хочу, уж извини мягкотелую… Ладно, сиди здесь, пока не позову. Куда бежать, найдешь — по лестнице на второй этаж, и первая дверь направо. Потерпи минуту — я быстро.
И, покачивая бедрами, удалилась, не забыв одарить меня на пороге комнаты многообещающим взглядом.
Редко в моей жизни выпадали такие длинные минуты, это точно. Табурет подо мной скрипел от ерзания, а мысли в голове вытеснил один всепоглощающий вопрос: «Когда же наконец?» А чертовка Анна нарочно не торопилась, отчего вскоре у меня возникла уверенность, что ее спальня расположена не в доме, а на окраине города.
Однако с гордостью рад сообщить: фальстарта не произошло. И когда спустя вечность, а в действительности — пару минут, с верхнего этажа до меня долетел задорный голос моей обольстительницы, я сорвался с места резвее спринтера-олимпийца. Опрокинув стул, свернув кушетку, стукнувшись затылком о косяк и споткнувшись на лестнице, но я добежал до спальни еще до того, как зов Анны умолк. И пусть соперников в этом забеге у меня не было, я летел к финишу с такой прытью, словно на кону стояла моя собственная жизнь.
За героическое терпение и целеустремленность мне причитался достойный приз, и я сумел в полной мере оценить это немного погодя. А также оценить термоядерную мощь «Провокатора», способного не только взрывать низменные желания, но и наделять энергией для их осуществления. Все на свете бы отдал, чтобы в старости иметь под рукой такой «костыль», в сравнении с которым пресловутая «виагра» — безвредное плацебо. Однако что-то подсказывало мне — Анна не выдаст рецепт своего дьявольского зелья даже под пытками. Да и о каких пытках речь? К утру у меня просто не останется сил пытать Анну…
Слагать оды в честь «Провокатора» я мог бы долго, и ни одна из них, даже самая возвышенная, не явилась бы преувеличением. Попроси меня Анна разрекламировать ее товар, я без возражений превратил бы свой плащ-накидку в рекламный плакат и расхаживал по Терра Нубладо с начертанным на спине призывом покупать лучшее в мире (да что там в мире — в обоих из миров!) средство для поднятия… точнее неудержимого взлета потенции. И не брал бы за это никаких денег. Ну, разве что в знак благодарности попросил бы дать мне возможность периодически пополнять свою походную фляжку рекламируемым продуктом.
Не знаю, как Анна, наверняка привыкшая к немереной резвости дегустаторов своего любовного коктейля, а я остался в восторге от его «послевкусия». Вдобавок к нему, сама чародейка удивила меня как эксперт в вопросах рационального использования моего многократно возросшего сексуального потенциала. Даже в юные годы Арсений Белкин не демонстрировал такую недюжинную прыть и выносливость племенного жеребца. В моменты, когда мой рассудок ненадолго возвращался на бренную землю, я опасался, как бы завтра не пришлось потратить день на починку кровати. Та ходила ходуном уже несколько часов кряду. Но страхи были беспочвенны. Мебель у Анны обладала отменной «сейсмоустойчивостью», поскольку явно была сделана на заказ, с учетом пристрастия хозяйки к подобным развлечениям.
Естественно, что под утро я отрубился без задних ног, провалившись в здоровый глубокий сон, о котором в последнюю неделю приходилось лишь мечтать. В незнакомом городе это выглядело в высшей степени неразумно, притом я не помнил, где я побросал оружие: возле кровати или по пути в спальню. Я спал как младенец, зная, что за мной неотступно следуют шпионы диктатора! Тот факт, что у Фило не было оснований считать меня врагом, не оправдывал подобной безалаберности.
Говорят, любовь слепа. Правда, подразумевают при этом совсем иное, но к моему случаю такое утверждение тоже подходило. Проповедник дал так легко себя ослепить и лишить сил, что перережь ему кто во сне глотку, я бы тому ублюдку только спасибо сказал. За урок, что нельзя терять бдительность при моем рискованном образе жизни.
И все же ради столь потрясающей ночи не жаль было пожертвовать и жизнью…
Отплатив за лечение и курс «восстановительной терапии», я спал и видел сон. Казалось бы, что тут необычного — сон да сон. Только это был первый сон, увиденный мной в Терра Нубладо. Причиной внезапного наплыва сновидений следовало считать опять же чудодейственный «Провокатор» — иного объяснения феномену не было. Длительный период жизни без снов вынудил меня почти забыть, что это такое — ночные грезы. Может быть, поэтому, когда сновидения вернулись, они показались мне такими потрясающе реальными…
Мир, в котором я очутился во сне, был еще больше не похож на Терра Нубладо, чем мой родной. Но я не принял его за очередной «загробный», потому что оказался здесь не один, а в компании маэстро Гвидо. Он-то мне сразу без обиняков и объяснил, что все происходящее вокруг — всего лишь бред моего спящего сознания. В доказательство этому Зануда сначала бесследно растворился в воздухе, а затем материализовался вновь, наряженный в откровенно несуразный костюм. Подобных выкрутасов Гвидо раньше не выкидывал, и я немедленно с ним согласился: да, маэстро и все остальное мне всего лишь снится.
Не успел я восхититься талантами «маэстро Гуддини», а он уже обрадованно тряс мою руку и твердил, что, дескать, я и вообразить себе не могу, как он рад моему появлению в моем же сне! Да уж, где, как не во сне, тебя еще поздравят с таким событием! Впрочем, я тоже сейчас испытывал радость. Разве не здорово вернуть себе цветные сны — один из лучших атрибутов прошлой жизни?
— Ты бы видел себя со стороны! — рассмеялся я, увидев, во что вырядился Зануда после своего секундного исчезновения.
— На себя посмотри! — презрительно хмыкнул маэстро.
Только теперь я обратил внимание, что стою перед ним в чем мать родила; каким заснул на постели у Анны, таким и угодил в собственные сновидения. А Гвидо в отличие от меня щеголял хоть в необычном, но пристойном наряде: форме французского королевского мушкетера, знакомой мне по многочисленным экранизациям произведений Дюма. Была у Зануды и шпага, на эфесе которой он важно держал украшенную сверкающими перстнями руку.
— Да, ты прав: неприлично разгуливать в голом виде по собственным снам, — согласился я, вертя головой и выискивая, чем прикрыть наготу. Как назло, ничего подходящего на глаза не попадалось, даже лопухов. — А далеко отсюда до твоей карнавальной лавки?
— Ты меня удивляешь! — всплеснул руками Гвидо. — Забыл, где находишься? Это же сон — в нем нет ничего невозможного! Можешь превратиться в кого угодно, надо только загадать желание. Не стесняйся, попробуй и посмотри, что получится.
Что ж, если наряд Гвидо являлся плодом его фантазий, то почему бы и мне не приодеться во что-нибудь сообразное вкусу. Черный сюртук и всесезонный плащ-накидка Проповедника, без которых я себя уже не представлял, успели мне порядком надоесть.
А ну-ка, наморщим лоб и задействуем фантазию! Тяжеловатое занятие… Жизнь в Терра Нубладо давно отучила меня пользоваться той половиной головного мозга, что отвечала за воображение. Однако получилось! На мушкетерский наряд фантазии не хватило, а вот на кое-что попроще…
Увидев костюм, в который я облачился при помощи лишь усилия мысли, маэстро Гвидо выпучил глаза и, как мне показалось, едва не выхватил шпагу. И правильно сделал, что не выхватил: мое-то оружие выглядело куда внушительнее.
— Люк Скайуокер? — недоверчиво осведомился Зануда.
— Ага, так, значит, тебе знаком этот парень! — победно воскликнул я, выпуская зеленый луч светового меча.
До меня вдруг дошло, что пребывание во сне полностью избавило нас от гнета Мертвой Темы. Опознав меня «в образе», Зануда произнес всуе слова, от которых в Терра Нубладо уже скривил бы страдальческую гримасу.
— Равно как и капитан королевских мушкетеров де Тревиль, — признался маэстро и напомнил: — Это же твой сон! И только тебе решать, с кем я знаком, а с кем нет.
Даже здесь умудрился выкрутиться, хитрая дипломатическая морда! И ведь не боится, что я могу обидеться и вытолкать его из моих грез в три шеи!
— Эх, зря ты сказал, что это сон… — печально вздохнул я, оглядев окрестности. — Лучше бы я думал, что меня наконец-то впустили в рай…
Главное отличие «сонного рая» от Терра Нубладо, олицетворявшего для меня что-то вроде мягкого ада общего режима, заключалось не в буйстве красок и возможности импровизировать с собственным обликом. В кои-то веки мне довелось снова узреть горизонт! Настоящий далекий горизонт, не скрытый за пеленой тумана! Дорога, на которой стояли мы с Гвидо, была проложена по вершине длинной холмистой гряды и вела в видневшийся вдалеке город. Панорама с возвышенности открывалась потрясающая. У узника туманного мира от такого великолепия просто перехватило дыхание. А как здесь дышалось! Полной грудью, легко и совершенно непринужденно. Мысль о том, что рано или поздно мне предстоит просыпаться и возвращаться в реальность, удручала. Я чувствовал себя неизлечимо больным, которого вывезли из госпиталя в санаторий и который теперь стремился надышаться перед смертью.
Холмы, дорога и город находились в пойме широкой реки, текущей по правую руку от нас. Слева, у подножия холмов, вытянулась цепочка мелких прозрачно-голубых озер, окруженных густыми ивами, будто глаза красавицы — пышными ресницами. За озерами начинались каменистые отроги гор, чьи заснеженные пики белыми клыками вздымались вдали. А река, вверх по течению которой мы двигались, низвергалась с высоченного плато, образующего на относительно ровной линии горизонта внушительную ступень. Шум гигантского водопада был слышен уже отсюда, а солнце играло в облаках водяной пыли негаснущей радугой. Должно быть, вблизи ревущая лавина воды выглядела воистину жутко, хотя издали тоже впечатляла. Ниагарский водопад смотрелся бы на фоне этого чуда природы лишь бледной маловодной копией — качаемый ветром дистрофик рядом с борцом сумо.
Однако при всем своем великолепии водопад притягивал взор не так, как раскинувшийся прямо перед нами город. В моем словарном запасе не имелось лаконичного и емкого сравнения, чтобы вкратце охарактеризовать это творение неизвестно чьих рук. Грандиозное? Но подобный эпитет был в полной мере применим и к египетским пирамидам, а под их размеры в городе моего сна подпадали разве что бордюрные камни. Бездонное голубое небо позволяло рассмотреть, как высоко вздымались шпили городских сооружений, архитектурный стиль коих я бы обозначил, как «хаотическая гармония». Градостроителем тут явно служил абсолютно безумный гений. Только такому архитектору было под силу смешать в одном котле все существующие и даже пока не существующие стили архитектуры и отлить из получившегося сплава свой шедевр.
Романский стиль, готика, барокко, ренессанс, классицизм, ампир и прочие стили — все эпохи смешались здесь в причудливой замысловатой гармонии. Заоблачной высоты дворцы, соборы, минареты, пагоды… Собрать их в одном городе уже выглядело кощунством над здравым смыслом. Все эти монументальные творения соседствовали с угловатыми урбанистическими колоссами моей родной реальности, а к ним примыкали и вовсе абсурдные футуристические сооружения. Последние удивляли еще и тем, что, обладая зачастую асимметричными пропорциями и как следствие этого плохой устойчивостью, каким-то чудом не рушились под собственной тяжестью.
Никакого малоэтажного пригорода к этому, больше смахивающему на мираж городу не примыкало. Здания-горы каменным оазисом возвышались посреди бескрайней дикой природы и, казалось, готовы были исчезнуть бесследно, едва солнце скроется за тучи. Призрачность картины также подчеркивалась полной безжизненностью, царившей в городских лабиринтах. Ни разноцветья рекламы, в потоках которой тонули мегаполисы моего мира, ни продвинутого летающего транспорта, что просто обязан был иметься у людей, способных сооружать такие высотные постройки. Пустынна была и дорога, по которой шли мы с Гвидо. Даже следов проехавших по ней колес не наблюдалось. Однако я бы не сказал, что город и дорога выглядели заброшенными. Складывалось впечатление, будто люди, соорудившие эти каменные колоссы, просто не планировали в них жить. Сделав свое дело, градостроители ушли, не дожидаясь, когда в городе появятся первые жители. Исчезнувшие творцы оставили после себя идеальный порядок, а те, ради кого они старались, почему-то запаздывали.
Уж не нам ли с Занудой была оказана великая честь вступить первыми в сказочный город? Любопытно, за какие заслуги…
Увлекшись окружающей обстановкой, я как-то запамятовал, что именно я и являюсь тем самым архитектором, неуемной фантазией которого мне пришлось восторгаться. Это был мой сон, а следовательно, и мир этот тоже принадлежал мне. От осознания невероятной истины голова моя закружилась, перед глазами все поплыло и я с ужасом почувствовал, что вот-вот проснусь. Какая досада: первый яркий сон за столь долгое время, а оборвется он, едва начавшись…
— Уже уходите, мон шер? — громким голосом привел меня в чувство «де Тревиль». — Не так быстро! Нам с тобой еще требуется кое-что обсудить.
— Отвали, — огрызнулся я. — Не хочу ничего обсуждать, дай отдохнуть по-человечески.
— Одно другому не мешает, — настаивал Гвидо. — Можешь слушать меня и пялиться по сторонам сколько душе угодно. Главное, ответь на мои вопросы.
— Какое настырное сновидение! — проворчал я. — Ну давай, чего там у тебя!
— Прежде чем продолжишь пялиться по сторонам, взгляни-ка на этот портрет…
Маэстро извлек из-за отворота рукава небольшое фото, на котором было изображено личико улыбающейся миловидной девушки лет двадцати. Вздернутый носик, очаровательные ямочки на щеках, длинные и густые белокурые волосы и большие бездонно-голубые глаза, в которых можно было не просто утонуть, а с радостью утопиться по собственной воле. Изобилие в Терра Нубладо писаных красавиц отучило меня со временем восторгаться каждой встрече с очередной из них, однако, попадись мне навстречу девушка, чей портрет показывал Гвидо, я непременно обратил бы на нее внимание. Выразительное лицо незнакомки прямо-таки излучало магический свет и потому не затерялось бы даже среди сотен прекрасных лиц.
— Она довольно мила, — неоправданно принизив красоту девушки, признался я. — Неудивительно, что ты выпросил у нее фото на память. Кто это прелестное создание?
— Это неважно, — уклонился от ответа Гвидо. — Скажи, тебе случайно не доводилось в последнее время читать ей Откровение?
— Что, мсье, склероз замучил? Стареешь, дружище де Тревиль, забываться начал!.. Нет, ты не отправлял меня на поиски этой очаровашки.
— Знаю, что не отправлял! — разозлился Зануда, нервно стиснув рукоятку шпаги. В реальности он не был таким вспыльчивым. Очевидно, выбранный образ вносил-таки коррективы и в поведение. — Она могла ненароком угодить тебе под горячую руку в числе прочих одержимых. Например, в процессе охоты на Либро. Твердолобый мог держать эту девушку у себя в качестве пленницы, а ты во время схватки вошел в раж и…
— Исключено. — Я помотал головой. — На пиратском катамаране такой пассажирки не было… Ты так и не назвал ее имя.
— Тебе не обязательно знать, как ее зовут. Просто хорошенько запомни лицо этой девушки. Если встретишься с ней, ничего в отношении нее не предпринимай. Запомни: ни-че-го! Просто иди в ближайшую библиотеку, постучи в дверь с интервалом один удар через каждые десять секунд, и когда тебе ответят, сообщи, где и с кем ты видел эту особу. На этом все. Запомнил, как она выглядит?
— Погоди секунду, — попросил я, желая еще раз взглянуть в эти прекрасные глаза и на эту обворожительную улыбку. Стоило догадываться, как же сногсшибательно они выглядят в реальности. — Теперь запомнил, можешь быть уверен. Но у меня есть идея получше: почему бы мне по старой дружбе не поискать для тебя твою знакомую? Заодно отдохну, развеюсь, по миру помотаюсь…
— Даже не вздумай приближаться к этой девушке! — вновь не на шутку разозлился Гвидо. — И заруби это себе на носу своим световым мечом! Все, что от тебя требуется, ты знаешь.
И нервным жестом спрятал фотографию назад за отворот рукава. Мог бы, конечно, и подарить по старой дружбе, только в этом все равно не было смысла — дело-то происходило во сне. Хочешь — не хочешь, а придется при пробуждении расстаться и с фото незнакомки, и с костюмом джедая.
— Ладно, не злись, — примирительно ответил я. — Не надо искать, значит, не буду. Разнервничался, того и гляди в драку кинешься… Как сказал, так и сделаю. Я тебя хоть раз подводил?
— Слава богу, пока нет…
— Вот видишь, и бог у тебя, оказывается, есть! И довольно могучий, раз позволяет тебе командовать мной в моих снах… Кстати, не в тех ли чертогах он обитает?
И я указал на город, до которого, по моим прикидкам, требовалось шагать еще как минимум часа два. Хватит ли мне времени до побуждения, чтобы туда добраться? А страсть как хотелось бы успеть — кто знает, куда отправит Морфей мое сознание в следующий раз. Не исключено, что и на другую планету, где Зануда предстанет передо мной в образе зеленого гуманоида или еще какого представителя инопланетной фауны.
— Нет, о боге — это просто к слову пришлось, — тяжко вздохнул Гвидо, вдруг превратившись в совершенно незнакомого мне человека. Нет, не внешне, чему я, впрочем, удивился бы сейчас куда меньше. В глазах маэстро, обычно холодных и хитрых, появилось столько тоски, как будто он долгое время накапливал ее в душе и вот теперь выплеснул наружу. Преображение Зануды оказалась для меня не менее удивительным, чем местные красоты.
— Мой бог давно меня оставил, — продолжил Гвидо немного погодя. — И где он теперь обитает, я понятия не имею. Но не в твоих снах и не в Терра Нубладо, это точно. Что бы ты ни фантазировал насчет меня, за кого бы ни принимал, а сегодня ты куда счастливее старика Гвидо. Хотя бы потому, что живешь в блаженном неведении. Поверь, для тебя это — высшее благо. Я не читаю тебе очередную нотацию, это лишь информация к размышлению. Цени свое неведение и перестань зацикливаться на вещах, что не дают тебе покоя. Раз уж ты назвал меня другом, то советую тебе как друг: плыви по течению, а не против, и не пытайся соваться на берега этой реки. Ничего хорошего ты на них не обнаружишь, клянусь. Река длинная, и возможно, путешествие покажется тебе несколько однообразным, но в пути у тебя постоянно будет все, что необходимо. Я позабочусь об этом, поскольку всегда знаю, где тебя искать. Если мы потеряем друг друга по причине того, что ты ослушался моих советов и уплыл не в ту сторону, хуже станет только тебе. Надеюсь, доходчиво истолковал?