Я понятия не имел, сколько времени прошло с момента моего заточения в башню — солнце на небе не двигалось, а туман за окнами не рассеивался. Возможно, миновала пара часов, а возможно, и больше. Общаться с Кассандрой было одно удовольствие. Неправ был тот, кто окрестил ее язык Болтливым — девушка хоть и обожала поговорить, вовсе не была легкомысленной болтушкой. Голос у нее звучал приятно, и даже когда при разговоре она касалась технических вопросов, я был готов слушать ее только ради этого голоса — бархатистого и завораживающего. Такой голос плохо подходил для нашей беседы — ему было бы уместнее звучать в интимной обстановке, у камина, при свечах. Камин в башне Забвения имелся, свечи в настенных светильниках тоже, обстановка была еще куда ни шло, но вот атмосфера для интимного общения здесь царила неподходящая. Да и не до интима было мне после всего услышанного.
Я задал вполне резонный вопрос: зачем Кассандре торчать в башне Забвения, раз уж прорицательница все равно отказалась платить и смирилась с потерей своего игрового дубля? Почему просто не сорвать с головы нейрокомплекс, протереть глаза да вернуться в реальность. Какой интерес высиживать две недели в гейм-кресле, ожидая давно известной участи?
— Существует так называемый алгоритм выхода из симулайфа, — напомнила девушка нюанс, о котором вскользь обмолвилась Анна. — Процесс подключения к ВМВ-трансляции не так прост, как кажется. Он сложен и занимает какое-то время, обычно минуты три-четыре. Сначала у игрока полностью блокируется зрение и слух, а затем нейрокомплекс при помощи специальной программы адаптирует мозг для восприятия и передачи ВМВ. Иначе никакого контакта с симулайфом не состоится. Процедура выхода протекает в обратном порядке и ее некорректное завершение чревато непредсказуемыми последствиями. Не смертельными, конечно, но нервное расстройство — это в лучшем случае. В самом худшем можно заработать долговременную слепоту или глухоту. Алгоритм подключения у всех разный, но все игроки знают свои персональные коды активации. Заманив нас в секретную локацию, Фило наложил поверх наших кодов свой, что намертво привязало наше сознание к дублям. Вот теперь приходится сидеть и ждать, когда вымогатели выбросят нас за пределы башни, чтобы мы могли наконец-то снять с головы нейрокомплексы без травматических последствий. Никто, конечно, не мешает нам сделать это прямо сейчас, но не знаю, как ты, а я не хочу терять зрение на год из-за этих ублюдков.
Кассандру не раздражало то, что после каждого ее обстоятельного ответа я подолгу обдумывал услышанное, а после досаждал уточняющими вопросами. В кои-то веки избавленный от гнета Мертвой Темы, я элементарно не мог надышаться свободой слова и свежестью открывающихся передо мной истин. Истины раскладывались по полочкам, но все равно незанятых полочек оставалось еще предостаточно.
Арсений Белкин возвращался к жизни. И пусть, согласно теории Кассандры, это была откровенно поганая жизнь коматозника, но теорию о моей смерти пришлось отстранить на второй план. «В связи со внезапно вскрывшимися обстоятельствами» — так сказал бы адвокат, что когда-то защищал меня в суде. Благодаря заточенной в башне прорицательнице обстоятельства и впрямь вскрылись прелюбопытные. Теперь мне предстояло решить, как сообщить о них моим вымогателям, чтобы это выглядело правдиво.
Полное стирание досье моего дубля либо обнуление его характеристик (то же, что проделывал я с одержимыми при помощи Откровения) — самое страшное, что согласно заверениям Фило и Анны они могли мне устроить. Любого из игроков со стажем, в том числе и Кассандру, такая перспектива страшила — шли насмарку годы кропотливого развития дубля. Игрок словно лишался любимого дитя — было отчего впасть в отчаяние и даже наложить на себя руки. Только меня такая перспектива абсолютно не пугала. Жалеть собственную виртуальную оболочку мне было не с чего. Я не холил и не лелеял ее день за днем, превращаясь из пугливого новичка в могучего маэстро, не радовался растущему авторитету и не строил планов на будущее. Я появился в Терра Нубладо с полностью развитым дублем, которому было по плечу дать отпор даже авторитетным скитальцам, бродившим по здешним тропам не один год. Это означало, что нейрокомплекс на голову коматознику надел явно не любопытный санитар клиники, а кто-то из самой «Терра». Моя игра в симулайфе началась по особым, привилегированным правилам. И вряд ли экспериментаторы сделали это из жалости к прикованному к постели страдальцу, иначе они не отправили бы его сей же час усмирять строптивых крэкеров.
В разговоре с Кассандрой я об этом умолчал, но раздумывать на данную тему не прекратил. Любопытно, что же такое ценное обнаружилось в беспомощном калеке, если его изолированное от мира сознание решили запустить в Терра Нубладо в качестве антикрэкерского «пенициллина»? Трудно поверить, что среди завсегдатаев симулайфа не отыскалось добровольца, готового заняться столь почетной работой.
Самый разумный ответ на это был и самым прозаическим: меня рекрутировали в Проповедники не за особые таланты, а исключительно по причине того, что не нужно было подписывать со мной контракт и выплачивать жалованье. Коматозник не возражал против кошмарных условий труда, не требовал надбавки за риск, не мог сорвать планы командования по причине невыхода в симулайф и не подавал на «Терра» в суд за несоблюдение какой-либо договоренности. На руку моим работодателям также играл тот факт, что вся моя немногочисленная родня проживала в России. Найти моих родственников было практически нереально, поскольку в Европе я жил по поддельным документам на имя некоего Арнольда Шульца, уроженца Австрии. Поддельный паспорт валялся в моем кармане и в тот злополучный день, когда вражеская пуля отправила меня в настоящий, а не виртуальный аут. Там мне предстояло пробыть без сознания почти двадцать лет, пока по чьей-то милости строгий режим моей «отсидки» не заменили на более мягкий, а в глухих стенах тюремной камеры не появились окна с видом на новый мир.
Прорицательница поведала мне еще кое-что. Скитальцы Фило и Анна являлись в действительности прожженными крэкерами, да не обычными любителями, а настоящими матерыми профессионалами. Моя соседка по камере полагала, что за дублями лицемеров скрывалась одна одиозная парочка, известная в Ауте под псевдонимами Тантал и Пиранья. Тантал и Пиранья принадлежали к своеобразной крэкерской элите и мало того — именно их одно время подозревали во взломе засекреченных каналов симулайфа. Правда, сами крэкеры публично от этого отреклись. Признаваться в такой авантюре значило добровольно сунуть голову в петлю — «Терра» объявила вознаграждение в миллион евро тому, кто предоставит ей исчерпывающую информацию о злоумышленниках. Однако те до сих пор разгуливали на свободе. Всемирная слава ловкачей, утеревших нос могущественной корпорации, крэкеров не прельщала — не те времена, чтобы безнаказанно афишировать в Ауте собственные преступления.
Тантал и Пиранья ставили перед собой цели, радикально отличные от целей собратьев-крэкеров. Неизвестно, честным ли путем Фило выбился в диктаторы, но по крайней мере в открытой одержимости Величием он замечен не был. По-видимому, Тантал и рвался к власти только затем, чтобы крепко обосноваться в Терра Нубладо и начать проворачивать свои подпольные делишки, не имеющие ничего общего с идущим в симулайфе игровым процессом. Пиранья все это время «плавала» у Тантала под боком, в целях конспирации также зарабатывая себе честное имя и всенародную любовь.
Пользуясь терминологией Проповедника, Фило и Анна исповедовали не имеющую пока аналогов форму одержимости; можно даже сказать, одержимость более высокого уровня. Существуя в полной гармонии с Балансом, крэкеры-профессионалы умудрялись так искусно бесчинствовать в симулайфе, что и волки были сыты, и овцы целы. Тантала и Пиранью не интересовали ни сверхвозможности, ни совершенное боевое мастерство, ни прочие забавы крэкеров-любителей. Вся одержимость Фило и Анны была направлена на зарабатывание денег, причем не тех «игрушечных» монет, что звенели в кошельках скитальцев Терра Нубладо. Строители башни Забвения получали от околпаченных ими игроков, в ряды коих угодил даже я, вполне реальные деньги. И неплохие деньги: «Эребус-Буцефал» — модная модель автомобиля в нынешнем, тридцать третьем году, — на цену которого мне рекомендовали ориентироваться при сборе выкупа, стоил порядка пятидесяти тысяч евро. С прорицательницы требовали меньше — тридцать тысяч, — но и это была приличная сумма.
Наверняка мы с Кассандрой являлись не первыми узниками ушлых крэкеров, и раз нам предлагалось выплатить именно столько, значит, предыдущие заложники отдавали за свои драгоценные дубли не меньшие суммы. Затем и устраивал Фило ежедневные пиры, затем и демонстрировал широту души, чтобы привлекать к себе во дворец будущих пленников башни Забвения. Скитальцы, которые слетались в фуэрте Транквило как пчелы на мед и не угодили в цепкие лапы Тантала, рассказывали о нем только хорошее, чем способствовали укреплению авторитета местного повелителя. Судьба тех неудачников, кто раскошелился или потерял свой дубль, представляла загадку. Но каких-либо скандалов по этому поводу пока не случалось. Вероятно, Тантал нашел способ оградить себя и Пиранью от мести оскорбленных игроков, как здесь, так и за пределами Аута. Для того, кто сумел создать внутри симулайфа невидимую и неприступную Бастилию, обезопасить свою шкуру было уже не так сложно.
Наверняка мы с Кассандрой являлись не первыми узниками ушлых крэкеров, и раз нам предлагалось выплатить именно столько, значит, предыдущие заложники отдавали за свои драгоценные дубли не меньшие суммы. Затем и устраивал Фило ежедневные пиры, затем и демонстрировал широту души, чтобы привлекать к себе во дворец будущих пленников башни Забвения. Скитальцы, которые слетались в фуэрте Транквило как пчелы на мед и не угодили в цепкие лапы Тантала, рассказывали о нем только хорошее, чем способствовали укреплению авторитета местного повелителя. Судьба тех неудачников, кто раскошелился или потерял свой дубль, представляла загадку. Но каких-либо скандалов по этому поводу пока не случалось. Вероятно, Тантал нашел способ оградить себя и Пиранью от мести оскорбленных игроков, как здесь, так и за пределами Аута. Для того, кто сумел создать внутри симулайфа невидимую и неприступную Бастилию, обезопасить свою шкуру было уже не так сложно.
Мне дали на раздумье ровно сутки реального времени. За пределами Аута эти сутки абсолютно ничего не решали. Даже свершись чудо и выйди я из комы, у меня не было ни денег, ни элементарных физических сил на их поиски — четверть века без движения не шутка.
Зато за минувшие часы многое изменилось здесь, в секретной локации симулайфа. Благодаря Кассандре я мог теперь общаться с вымогателями без толкового словаря современных технических терминов. Окутывающий башню Забвения туман уже не казался мне таким непроглядным. Я знал, что скрывается за ним, и это вселяло уверенность. И хоть душу мне продолжало будоражить смятение, с этого момента будущее виделось мне в ином, более оптимистическом свете. Даже из проблематичного положения, в котором я очутился.
Я ждал появления Фило, и мне было о чем с ним потолковать. Пусть спишет мое прежнее идиотское поведение на нервный срыв — наш новый разговор будет спокойным, а станет ли он конструктивным, зависело от диктатора. Конечно, все мои доводы не имели пока реальных подтверждений, однако я рассчитывал, что, если Тантал дорожит своей шкурой, он сам раздобудет их. Наверняка с его талантами окажется несложно отыскать в Ауте информацию о подключенном к симулайфу коматознике и его связях с «Терра». Но устрашит ли вымогателя то, что у него в заложниках оказался игрок, работающий под «крышей» мощной корпорации? Ведь Фило уже признавался, что подозревает «Терра» в содействии мне. И раз крэкера не остановили такие подозрения, значит, ему было что противопоставить даже отцам-основателям Терра Нубладо.
Разумеется, я не намеревался покидать башню Забвения без своей «сокамерницы». На свободу выходим я и Кассандра — таковы были мои условия, и никакого торга. Благородство Танталу зачтется, уничтожение наших дублей станет для него непростительной ошибкой. Мне предстояло быть достаточно убедительным, чтобы Фило уверовал в это. И все-таки здравым умом я осознавал, что даже если на крэкера подействуют мои аргументы, наш плен все равно закончится плачевно. Причина проста: пока «Терра» не подняла шумиху, лучше заранее избавиться от компрометирующих улик, пускай и надежно упрятанных.
Я долго собирался с мыслями и духом перед предстоящей «битвой авторитетов», только все мои старания оказались напрасными, поскольку внезапно вновь случилось то, что уже не раз портило мне загробную жизнь — очередной провал в памяти, будь он неладен. Предсказывать эту неприятность заранее было столь же сложно, как эпилептику — свои приступы. Из-за нее я так и не дождался Фило, но самое обидное — мне не удалось задать Кассандре многие волнующие меня вопросы.
Хотелось бы знать, как истолковала бы всезнающая прорицательница мои провалы в памяти. Но она непременно нашла бы им разумное объяснение, в этом я не сомневался.
Провал настиг меня вероломно, как и в тот памятный день, когда я вознамерился уйти в самовольную отставку. Снова приступ амнезии разразился во время бодрствования, и снова в присутствии прекрасной дамы. Не успел я удивиться, отчего это я кувыркнулся со стула, как в следующий миг обнаружил, что упал не на пол, а на мягкую траву. Откуда под ногами вдруг взялась трава, я уже удивляться не стал — в башне Забвения чудеса были в порядке вещей.
Я осмотрелся и определил, что нахожусь вовсе не в башне, а на лесной поляне, в окружении поросших мхом развалин, и вокруг — ни души. Ну и дела! Я ожидал от крэкеров всего, чего угодно, только не мгновенной амнистии. Неужели Тантал умудрился прочесть мои мысли?
Пьянящий воздух свободы обжег мне легкие, выветривая из них остатки тяжелой атмосферы башни Забвения. Перед глазами запульсировали круги, а в ушах все еще звучали последние слова Кассандры, сказанные ею буквально десять секунд назад.
«Знаешь, Арсений Белкин, ты — самый любопытный человек, которого я встречала в своей жизни, — заметила девушка перед тем, как я рухнул в провал беспамятства. — Если нам с тобой не повезет выйти из этой башни обратно в Терра Нубладо, я обещаю, что непременно отыщу тебя, в какой бы клинике ты ни находился…»
Я тоже хотел кое-что пообещать Кассандре, но, к сожалению, не успел. Именно в этот момент покровители и решили стереть из моей «симужизни» очередной кусок. Мое мнение на сей счет их, как обычно, не интересовало…
Глава пятая
— Повторите, что вы сказали, профессор! Вы в своем уме? Что означает — Джесси пропал?
— Спокойнее, Патрик. Не надо кипятиться. Джесси жив, и это главное. Графики его показателей в норме, однако в Терра Нубладо он на данный момент отсутствует. К тому же досье Проповедника повреждено и к нему нет доступа.
— Сбой в интеграторе?
— Нет, дело не в этом. Ты будешь удивлен, Патрик, но похоже, неприятность с Джесси аналогична той, что приключилась с твоей дочерью. После того, как Альберт Госс определил, что его патология тут ни при чем, я по рекомендации мистера Адамса потревожил многоуважаемых креаторов и заставил их немного поработать сверхурочно. Пока я разговаривал с Гамма-креатором по поводу отторжения Джесси от Терра Олимпия, Бета-креатор досконально просканировал для меня Терра Нубладо, разыскивая твою дочь.
— Огромное спасибо вам за заботу, Элиот. Удалось что-нибудь выяснить?
— Ничего, кроме того, что мы уже знаем. Даже всемогущий креатор оказался бессилен. Малышки Анабель нет в туманном мире, и где она может сегодня быть, одному богу известно.
— Госс меня немного утешил, и теперь я верю: моя девочка вскоре вернется из симулайфа и сама расскажет, что с ней приключилось. Вчера я нанял для Бель двух сестер-сиделок, чтобы они дежурили возле нее круглосуточно. Сиделка звонит мне каждый час и сообщает о самочувствии дочери. Радостных новостей пока нет, но по крайней мере, состояние Бель стабильное. Она сильная, так что мы справимся. Обязательно справимся… Давайте теперь сосредоточимся на служебных проблемах. Значит, от Джесси тоже ни слуху ни духу. Что говорят ребята из группы слежения?
— Не знал бы я их как облупленных, решил бы, что они водят меня за нос. Вот, взгляни-ка сам.
— Что за… бред! Последняя точка фиксации— северное побережье моря Встречного Ветра! Но Джесси обязан быть где-то в окрестностях фуэртэ Транквило! Именно там он находился во время экспериментов по переносу его дубля в Терра Олимпия. Даже воспользуйся наш парень самым быстроногим жеребцом, ему не преодолеть пол материка за такой короткий срок. Уму непостижимо!
— Все верно, Патрик. Последние следы малышки Анабель были обнаружены возле восточной границы, но мы не придали этому значения, поскольку не следили за ее перемещением. Однако путь Джесси отслежен нами довольно тщательно. Такое впечатление, будто кто-то нарочно пускает нас по ложному следу!
— Нам нельзя исключать и эту возможность, профессор. Я бы счел ваши слова паранойей до той пресловутой атаки крэкеров, после которой многие наши секреты стали достоянием общественности. Сегодня в Терра Нубладо возможно все. «Терра» постепенно интегрирует технологии ВМВ в мобильную связь и Интернет, так что пора готовиться к тому, что скоро нас захлестнет поток проблем, с которыми наши конкуренты борются уже не первое десятилетие. Атака крэкеров-идеалистов, радеющих за полную открытость Аута, — лишь начало. За ними обычно следуют искатели легкой наживы, а им плевать на идеалистов и их принципы, хотя лицемеры и не брезгают прикрываться ими при каждом удобном случае… Профессор, а вы не пытались связывать исчезновение Джесси с его отторжением Гамма-креатором? В конце концов, это могут быть и последствия некорректного выхода.
— Вероятность есть, но небольшая. Рассматривать ее я буду лишь в последнюю очередь. А что касательно самого отторжения, то очевидно, корень проблемы кроется не в Джесси, а в Гамма-креаторе.