Для связи с экипажем я использую элементы международного подводного языка. Его обязан знать каждый моряк. Язык до безобразия прост: один удар означает вопрос «Как ты?»; одиночный удар в ответ – «Все в норме». Два удара – «Проверь запас воздуха». Три – «Начинай (или начинаю) подъем на поверхность». Четыре – «Тревога, немедленно выходи (или выхожу)». Есть и более сложные системы подводного общения при помощи стука, однако мы обойдемся простейшим кодом. Чем проще, тем понятнее.
Выждав несколько секунд, выдаю третью серию ударов с равными промежутками времени.
Наконец слышим ответный стук по крепкому металлу прочного корпуса. А еще через секунду две верхние крышки бесшумно отходят в сторону, открывая темные жерла торпедных аппаратов.
Две пары во главе со мной остаются снаружи, пара Георгия Устюжанина готовится к визиту внутрь…
Глава вторая
Российская Федерация; одна из бухт восточного побережья Байкала. Несколько дней назад
Дорога была длинной, утомительной и волнующей.
Из Москвы до Улан-Удэ Воронин с Машей добрались обычным рейсовым самолетом, далее военный вертолет перебросил их на окраину небольшого рыбацкого поселка, раскинувшегося на берегу обширной бухты.
– Вам к пирсу, – махнул рукой один из летчиков.
– К какому? – старалась перекричать шум двигателей и винтов девушка.
– Он там один – не промахнетесь. Удачи!
– И вам счастливо!..
Андрей Воронин – субтильный молодой человек, выше среднего роста. Щуплый, медлительный, с изрядно подсевшим зрением и неуверенной нескладной походкой. Однако когда речь заходит о его умственных способностях, критики умолкают – парень по-настоящему талантлив; преподаватели и научные руководители в один голос предрекают ему блестящую карьеру.
Мария Скобцева. Девушка, получившая от Господа сказочную и почти неземную красоту. Стройная шатенка среднего роста с высокими скулами, немного раскосыми зелеными глазами, мраморной кожей и роскошными формами. Воплощение женственности и изящества. До обидчивости самостоятельна. До истерики окружающих часто меняет цвет волос, прическу и стиль одежды.
Спустившись к пирсу, парочка погрузила шмотки на катер и после сорока минут изнурительной качки взошла на борт плавучей платформы. До цели путешествия оставалось совсем немного – каких-то пятьдесят метров.
– Приветствуем! Мы вас заждались, – встретил их ослепительной улыбкой сорокалетний мужчина в потертых джинсах и полинялой футболке. Приняв багаж, он покашлял в кулак и представился: – Иван Ильич Иноземцев – доктор биологических наук, научный руководитель экспедиции.
Познакомившись, троица переместилась в надстройку платформы и поднялась по трапу на жилую палубу.
– Устали? – повернул Иноземцев в коридор с каютами.
Воронин пожал плечами, а девушка лукавить не стала:
– Есть немного.
– Усталость – дело поправимое. Скоро отоспитесь, отлежите бока и прочитаете все книги из нашей скромной библиотеки.
– Как отлежим бока? – удивился Воронин. – Нам говорили, будто у вас полно работы и не хватает сотрудников…
– Правильно говорили. Только вы забыли о карантине, который обязателен для всех новых сотрудников, получивших доступ в подводную лабораторию. Две недели абсолютного покоя под строгим наблюдением врачей.
Все верно: в Москве перед отправкой на Байкал им сказали о предстоящем карантине. Вот только о его длительности упомянуть забыли.
– Две недели? – надломила тонкую бровь девушка.
– Увы, – развел руками Иноземцев, – врачи обязаны произвести осмотр, взять анализы, исследовать их… Короче говоря, целый комплекс мероприятий, ради того, чтобы на глубину ушли абсолютно здоровые сотрудники. Ну, вот мы и на месте, – поставил он сумку возле дверцы с номером «21», отпер ее и отдал ключ девушке. – Прошу. А ваши апартаменты, Андрей, напротив. Держите ключ…
Платформа представляла собой старую грузовую баржу, прошедшую капитальный ремонт и соответствующее переоборудование. Много лет назад на ней перевозили щебень, песок и другие строительные материалы, зато сейчас она выглядела не хуже солидной гостиницы для европейских туристов и любителей острых ощущений. В трюмах размещались склады, спортзал с тренажерами и сауна с закрытым бассейном. На первой палубе – посты связи и охраны, медблок со стационаром, камбуз и ряд служебных помещений для обработки полученных с глубины данных. Этажом выше находились полсотни комфортабельных кают для персонала, кают-компания с небольшим баром и солярий с открытым бассейном. Над второй палубой высилась ходовая рубка, крылья мостика и единственная мачта с ходовыми огнями и антеннами.
В каютах обосновался разнообразный научный люд, так или иначе связанный с изучением гидросферы. По соседству проживали профессиональные моряки, медицинские работники и пловцы-охранники, должные оберегать ученых над и под водой от всевозможных напастей.
Огромную платформу удерживали на месте четыре мощных якорных цепи. «Зачем? – непременно воскликнул бы некомпетентный обыватель. – Ведь в тихой бухте отродясь не случалось сильных штормов!» – «Волнений выше пяти баллов в обозримом прошлом действительно не случалось, – спокойно возразили бы инженеры, конструкторы и те, кто отвечал за общий результат экспериментов. – Но к чему понапрасну рисковать? Платформа связана с подводной лабораторией паутиной стальных тросов, шлангов и кабелей, по которым на глубину поступает воздух и электропитание. Если верхнюю часть этого симбиоза сорвет ветром или ударом высокой волны, то возможны два варианта. Первый: довольно тяжелая лаборатория, корпус которой изготовлен из титана, останется на дне, но лишится энергии, что равносильно катастрофе. Второй и наихудший: стальные тросы выдержат, и платформа потащит за собой лабораторию до встречи с ближайшими скалами».
Да, приключись такое дело – последствия стали бы трагическими не только для исследователей морской флоры и фауны. Именно поэтому во время капремонта старую баржу оснастили современным оборудованием: дизельным двигателем, системами управления, навигацией и средствами связи. А перед ходовыми испытаниями новенькое плавсредство принял профессиональный экипаж: капитан, два помощника, стармех, боцман, кок и шестеро матросов.
* * *
Все в нашем мире скользко и относительно. Для кругосветки под парусом две недели – ничтожно мало, а для жизни в ограниченном пространстве – бесконечная пытка. Чем себя занять в пределах стоящей на приколе платформы молодым, полным энергии людям в течение полумесяца? Вся работа внизу – на глубине пятидесяти метров; развлечений тоже никаких. Если не считать трех эфирных телеканалов и осточертевшего бассейна.
– Я дочитал последнюю книгу, – с грустью констатировал Воронин за ужином в кают-компании. – У тебя есть что-нибудь почитать? Могли бы поменяться…
Мария подцепила на кончик вилки кусочек жареной рыбы, попробовала его, поморщилась и отодвинула тарелку.
– Есть несколько журналов, но они вряд ли тебя заинтересуют.
– Рукоделие? Косметика? Мода?…
– Да, обычные журналы для женщин. Я их, кстати, тоже давно прочитала.
– Чем же ты спасаешься от безделья? – недоумевал Андрей.
– Отсыпаюсь, пересматриваю любимые фильмы – в моем ноутбуке целая фильмотека.
– Тебе проще. А я обязательно должен проглотить десяток страниц перед сном. Придется листать литературу по ихтиологии.
Девушка едва сдержала улыбку. За несколько дней знакомства у нее сложилось о молодом человеке довольно противоречивое мнение. С одной стороны, Воронин был бесконечно увлечен наукой со всеми вытекающими последствиями: не пил, курил очень редко, драгоценное время на всякого рода глупости не разбазаривал; с другой – поражала его неприспособленность к современной жизни. Порой Маше казалось, что судьба свела ее с пятилетним ребенком, не умеющим завязать шнурков, не знающим, в каком месте переходить улицу, и не ведающим, сколько стоит в магазине хлеб.
– Могу подкинуть энциклопедию технического дайвинга, – предложила она.
Андрей ответил равнодушным взглядом.
– Признаться, я сыт по горло трехнедельной подготовкой в «Посейдоне».
– А мне понравилось! Имей я свободное время – обязательно стала бы членом этого дайвинг-клуба…
Первичную подготовку по подводному плаванию Мария с Андреем прошли в московском дайвинг-клубе «Посейдон». Неделя теории, неделя занятий в бассейне и неделя практики в акватории Можайского водохранилища с погружением на максимальную глубину сертификации – восемнадцать метров. Основам худо-бедно научились, а главное – перестали бояться приличной, по их меркам, глубины.
Отодвинув занавеску, Мария посмотрела в окно. Километрах в четырех-пяти стояло на якорях бывшее прогулочное судно с трепыхавшимся на легком ветерке звездно-полосатым флагом…
«Как?! Почему здесь – в сердце России – обосновались проклятые пиндосы? – справедливо возмутился бы любой нормальный россиянин. – Почему наших соотечественников (не считая пьяных туристов) никто не видел на водной глади Великих озер, а эти чувствуют себя на Байкале как у себя дома?!»
А получилось все следующим образом. Лет пятнадцать назад американцы, прознав о создании подводной лаборатории на Байкале, отчего-то засуетились и потребовали включить в состав исследователей несколько своих ученых. Время тогда было сложное, положение ослабленной России и любившего выпить президента – шаткое. Покумекав и не пожелав обижать новых заокеанских друзей, кремлевские деятели предложили свой вариант: «Ввиду того, что штат российской подводной лаборатории полностью укомплектован, а программа исследований расписана на много лет вперед, рекомендуем построить собственную лабораторию для изучения уникального пресноводного озера».
Американцы согласились. От создания подводной станции, правда, отказались и пошли другим путем: выкупили у Восточно-Сибирского речного пароходства старенький прогулочный кораблик, отремонтировали, переоснастили. В результате получилась великолепная мобильная лаборатория, с которой ученые из разных стран регулярно совершали погружения к байкальскому дну. На кормовой площадке кораблика рядом с мощным краном стояли два подводных аппарата – небольшой телеуправляемый робот и обитаемый двухместный красавец стоимостью несколько миллионов долларов.
Поглядывая на плавучую лабораторию американских коллег, Маша спросила:
– Интересно, как развлекаются американцы в свободное от работы время?
– О-о! – допив чай, засмеялся молодой человек. – У них с развлечением большие проблемы…
– Проблемы?! – не поняла девушка. – Я стажировалась в Штатах около года и никаких проблем не заметила.
– Ну, посуди сама: у нас только три способа отвлечься от работы – бассейн, телевизор и книги, а у них небось целый список из полусотни пунктов.
– Так уж и из полусотни? – не поверила Маша.
– Думаю, на борту лаборатории, определенно, имеется приличный бар, казино, пара бассейнов с джакузи, кинотеатр…
– Наверное, ты прав. У американцев все продумано, и в умении хорошо расслабиться после напряженного трудового дня им не откажешь. Отработал на погружении, собрал нужный материал – и наверх, в нормальные каюты с теплым душем; обработал полученные данные – и отдыхай, как тебе вздумается. А у нас двухнедельная вахта со спартанскими условиями. Как в космосе… Представляешь, что нас ждет внизу?
– Внизу? – откинулся на спинку стула Воронин и расплылся в блаженной улыбке. – Внизу, Маша, мы займемся чрезвычайно интересной работой. Там будет некогда думать о всякой ерунде.
– Ерунде, – поморщившись, повторила девушка. – Между прочим, отдых – один из обязательных этапов трудовой деятельности. Без нормального отдыха здесь у нас не получится ударно потрудиться там, на глубине пятидесяти метров.
Промокнув губы салфеткой и в последний раз глянув на судно с американским флагом, девушка сухо попрощалась и покинула кают-компанию…
Подводная лаборатория, куда Марии и Андрею предстояло спуститься через несколько дней, состояла из пяти модулей: шлюзового, центрального (общего), жилого, рабочего и специального. Численность персонала варьировалась от четырех до восьми человек – в зависимости от частоты и сложности научных экспериментов. Помимо ученых, на станции в обязательном порядке обитали два пловца, прикомандированных для охраны и сопровождения ученых под водой. Данные опытов и наблюдений передавались на платформу – в ведение научной группы, возглавляемой Иноземцевым. В этой группе были те же биологи, зоологи, ихтиологи, биохимики. Те ученые, чье здоровье позволяло, регулярно уходили на вахту вниз, остальные работали наверху.
Единственная подводная штуковина со схожими функциями находилась в другом полушарии – в национальном морском заповеднике «Флорида Киз», что раскинулся на многие мили на юго-востоке США. Американская лаборатория «Аквариус» выглядела поскромнее: четырнадцатиметровый стальной цилиндр, рассчитанный максимум на шестерых акванавтов; теснота, минимум оборудования и глубина положения в двадцать метров. Зато американцы трудились под эгидой НОАА и НАСА, имели более глобальные и сугубо научные цели: испытания физических возможностей астронавтов при длительном пребывании на Луне и Марсе. Задачи наших ученых ограничивались исследованиями растительного и животного мира Байкала и некоторыми закрытыми разработками в области химии.
Молодой и перспективный биолог Андрей Воронин получил направление в российскую подводную лабораторию «Ангар-004» после успешной защиты кандидатской диссертации. Мария Скобцева по основной специальности была химиком и по каким-то причинам предпочитала не распространяться об организации, направившей ее на Байкал.
* * *
Утром следующего дня девушка выпила чашку кофе и вышла на палубу проветриться после ночи в душной каюте. Пройдясь вдоль правого борта, она оказалась в районе кормы, где услышала приглушенные мужские голоса.
«Видимо, кто-то из команды», – решила она, направляясь к леерному ограждению.
Внизу на просторной кормовой площадке собралось около десятка человек. На восьмой день карантина Мария уже без особого труда узнавала многих членов команды.
«Старший помощник капитана, матрос, еще один матрос. Рядом покашливает в кулак Иноземцев, – вглядывалась она в лица мужчин. – А все остальные – пловцы-охранники».
Остальные действительно были пловцами, четверо из которых облачались в снаряжение.
– Доброе утро, Мария Сергеевна! – заметил ее Иноземцев.
– Здравствуйте, Иван Ильич, – улыбнулась девушка.
Пловцы и члены команды тотчас подняли головы и вразнобой поздоровались. Немудрено – красавица Скобцева давно обсуждалась мужским составом плавучей платформы. Из женщин на борту присутствовала шестидесятилетняя повариха Надежда Федоровна, полненькая медсестра Татьяна, зоолог Инесса Максимовна, невзрачная лаборантка по имени Люба и ученый-химик Вера Александровна Реброва – холодная, строгая женщина неопределенного возраста.
Однако внешность всех здешних женщин проигрывала внешним данным Маши за явным преимуществом. Стройная, подтянутая, фигуристая; длинные волосы, приятное лицо с правильными чертами, чуть раскосыми глазами и озорными ямочками на щеках; бархатный голос и всегда приветливая улыбка – чем не мечта для любого мужчины, работающего вдали от дома и жены?…
– Что-то вы у нас совсем заскучали, – заметил руководитель научной группы. – Тяжело дается карантин?
– Да, признаться, я уже не знаю, чем себя занять. Журналы прочитаны, фильмы просмотрены, ровный загар получен…
– В таком случае советую хорошенько выспаться.
– Я и так сплю ровно половину суток. На большее я не способна.
– Между прочим, кошки проводят во сне две трети своей жизни.
– Жаль, что я не из семейства кошачьих.
– М-да-а, – озадаченно протянул доктор наук. – А ведь вам еще шесть дней бездельничать, верно?
– Увы…
Дабы не отвлекать людей от работы, Мария неспешно пошла вдоль кормового ограждения. Тем временем Иноземцев, что-то наскоро обсудив с пловцами, окликнул:
– Мария Сергеевна!
– Да, – обернулась она.
– А не желаете совершить небольшую подводную прогулку?
– Вы серьезно?
– Абсолютно. Мы тут с товарищами посовещались и единодушно решили, что вам пора немного развеяться.
– Я бы с огромным удовольствием, – все еще не веря в удачу, сказала Маша. – А это действительно возможно?
– Не вижу препятствий, – воскликнул Иван Ильич. – Надевайте купальник, зовите своего коллегу и спускайтесь на площадку. Мы ждем…
* * *
Молодые ученые не заставили себя ждать и вскоре спустились на ютовую площадку в пляжных нарядах, в резиновых тапочках и с большими полотенцами. Один из пловцов – подтянутый тридцатилетний красавчик, представившийся Виктором Сидельниковым, занялся подборкой гидрокостюмов.
Спустя несколько минут молодые люди походили на бывалых аквалангистов: Воронин прилаживал к бедру нож, а девушка застегивала лямки акваланга и вполуха слушала Виктора, объяснявшего разницу между любительским и техническим дайвингом.
– Ага, понятно, – бормотала она. Прогулка ее не пугала, а вот неизбежное путешествие до лаборатории под пятидесятиметровую толщу воды несколько настораживало. – Только, знаете… я никогда на такую глубину не ходила.