В памяти Полины вспыхнуло воспоминание о первом в жизни походе в зоопарк. Бабушка никак не могла утащить девочку от вольера с тигром. Это был роскошный зверь. Шерсть на его брюхе была как снег, а на спине – как огонь и уголь. Он валялся на траве в двадцати шагах от ограды и презрительно щурился на посетителей.
Полине ужасно хотелось потрогать его. Особенно то место на голове, откуда росли смешные круглые ушки.
– Бабушка, а зачем здесь две решетки? – спросила маленькая Полина.
– Потому что… – начала бабушка.
Стоящий рядом мужчина вскинул руку вверх, подзывая кого-то из своих.
В ответ на его движение тигр перекатился вперед, как огненная волна. Его ударило о прутья клетки. Решетка дрогнула. Страшный хриплый рык огласил вольер, взметнулась вверх оскаленная пасть.
Зверь буйствовал. Он бил лапой по прутьям и рычал.
Люди с криком шарахнулись назад.
– Господи! – ужаснулась бабушка. – Клетку сломает! Пойдем скорее, Поленька.
Но тигр уже угомонился. Хлестнул себя хвостом и лениво вернулся на место.
– Поняла, зачем две решетки? – нравоучительно сказала бабушка. – Ох, страшилище.
Полина до вечера не могла прийти в себя. Ее испугала не ярость тигра, а та волшебная легкость, с которой он переместился из одной точки в другую. Ррраз! – и вот он уже в двух шагах.
Схожее чувство девушка испытала и сейчас. От громилы исходила такая же угроза, как от тигра.
Зато «айтишник», кажется, вообще ничего не испугался.
– Купился! – обрадовался он.
– Ну, купился, – неохотно признал стриженый. – А ты стоял, как истукан.
– Потому что у тебя голые рефлексы. А у меня интеллект.
– Потому что у меня рефлексы, а у тебя реакция, как у трактора.
Оба скрылись за дверью. Полина перевела дух.
Не зря, не зря сомневался Ковальский, приглашать ли ему этих двоих.
– Лучше бы не приглашал, – пробормотала Полина.
– Вот и я так думаю, – согласились сзади.
На этот раз она вскрикнула от испуга. И обернулась к Василию, горя желанием высказать ему все, что накипело.
– Что за идиотская привычка…
Но водитель прервал ее:
– Чшшш! Слушайте.
Полина затихла.
Из приоткрытого окна доносились голоса. Разговор шел на повышенных тонах.
– Распекают, – с непонятным выражением сказал водитель.
– Кого?
– Анжея.
– Анжея?! – не поверила Полина. – Кто?!
– А вы как думаете? – саркастически поинтересовался Василий. – Эти. Частные детективы, черт бы их побрал…
Не добавив больше ни слова, он ушел парковать машину приезжих.
А Полина осталась стоять на тропинке, растерянно бормоча:
– Как частные детективы? Зачем частные детективы?
* * *За шутку с драконом Ковальскому пришлось извиниться. Но и после извинений Сергей Бабкин смотрел на него неприязненно. Анжея предупреждали, что договариваться нужно с Илюшиным: он главный в этом тандеме. И утверждали, что парнишка далеко не прост.
Но Анжей и сам был не прост. Он заметил совсем не то, что увидела Полина.
Ковальский сразу понял, что парень старше, чем кажется. Лет на десять. А притворяется мальчишкой, потому что это выгодно. Кто недооценивает противника, тот всегда уязвим.
Ни обаятельная улыбка, ни напускное дружелюбие не обманули Доктора. Он понимал, что сидящий перед ним человек опасен. Куда опаснее, чем его помощник.
«Очень умен, хитер и скрытен, – охарактеризовал Илюшина человек, когда-то имевший с ним дело. – Врать ему не стоит: раскусит сразу. Злопамятен. Если пойдет по следу, будет копать до тех пор, пока что-нибудь не отроет. Говорят, у него феноменальная интуиция. Не знаю, не проверял… Но он профессиональная ищейка. Его можно нанимать, только если ты в самом деле хочешь добраться до правды».
Ковальский хотел.
– Итак, вы занимаетесь поиском пропавших людей, – сказал он.
– Живых людей, – уточнил Макар Илюшин.
– Но ведь если человек исчез, нельзя сказать, жив он или умер.
– Можно. С большой долей вероятности.
Анжей сдвинул брови, вспоминая, что ему рассказывали о работе Илюшина.
– Иногда вы делаете исключения, – напомнил он. – В две тысячи четвертом году вы работали с Евгенией Генриховной… Забыл фамилию.
– Гольц. Да, мы искали ее дочь.
– И вы были уверены, что она погибла. Но все-таки начали поиски.
– Вы хорошо осведомлены. Тогда должны знать, чем они закончились.
Анжей кивнул.
– Мне не совсем понятно, к чему вы ведете, – заметил Илюшин. – Вы уверены, что ваш помощник мертв, и хотите, чтобы мы занялись этим делом?
Ковальский покачал головой.
– Я не уверен, что он мертв. Я вообще ни в чем не уверен.
– Расскажите основное, – попросил Макар.
Сергей Бабкин вытащил из кармана блокнот и приготовился записывать.
– Около трех месяцев назад я взял себе помощника, управляющего хозяйством, – неторопливо начал Ковальский. – Попросту – эконома. До него у меня работала пожилая женщина, но она захотела вернуться к дочери в Киев. Мне пришлось искать замену.
– Его прислало агентство? – спросил Макар.
– Нет. Анатолий пришел по рекомендации моего старого приятеля, Давида Далиани. Он сейчас как раз гостит у меня. Давид охарактеризовал парня как исполнительного, неглупого и молчаливого.
– Последнее для вас особенно важно, как я понимаю.
– Да, это так. Анатолий проработал у меня чуть больше месяца. Он оказался хорошим экономом. Мне не к чему было придраться.
Макар Илюшин вскинул голову. Глаза его блеснули. В эту секунду Анжей Ковальский отчетливо понял, что имел в виду его знакомый, говоря про ищейку.
– Придраться? – понятливо повторил Илюшин. – Вот оно что.
Доктор выругал себя за невнимательность. Ясно ведь, что с этим сыщиком нужно быть начеку.
– Итак, он вам не нравился, – подытожил Макар. – Вы его терпеть не могли.
– Нет-нет! Вы ошибаетесь. Толя добросовестный и скрупулезный. Ненавязчивый. Уравновешенный. Идеальный эконом! Но я довольно замкнут и трудно привыкаю к людям. Мне просто не хватило времени, чтобы узнать его лучше.
«Врешь! Он тебя раздражал. Бесшумностью своей, кошачьими повадками. Непроницаемым розовым лицом. Услужливостью. Даже тем, что сиял здоровьем».
– О чем вы сейчас думаете? – неожиданно спросил Макар, наблюдавший за Ковальским.
– О том, что Толя производил впечатление очень здорового человека, – честно ответил Анжей. – Вылитый богатырь Алеша Попович. Знаете, румянец во всю щеку и кудри вьются надо лбом. Только низенький.
– Фотографии есть?
– Найдутся.
– И копия паспорта, – подал голос Сергей Бабкин.
Анжей послушно кивнул.
– При каких обстоятельствах он исчез?
Ковальский развел руками:
– Самое удивительное, что я не знаю! Дело было так: мы с моим помощником, Василием, уехали по делам на три дня. Толя остался здесь. Когда мы вернулись, его не нашли. Дом был открыт, но ничего не пропало – сюда редко заходят чужие. Часть его вещей исчезла, но многое осталось.
– Например?
– Книги, одежда… Что-то он взял с собой, например, зимнюю куртку. Но рубашки остались висеть в шкафу.
– А телефон, деньги?
– Телефон мы обнаружили в столовой, на подоконнике. Деньги исчезли.
– Обувь?
– Пропало все, кроме летних ботинок. Толя одевался довольно скромно, у него было не так много вещей. А, вот еще что: он любил в свободное время собирать кубик Рубика…
– И?
– Кубик я обнаружил в его комнате, в шкафу. Все было прибрано, никаких следов борьбы. Соседей у меня нет, в поселке его никто не видел. Дом оборудован сигнализацией, но тревоги не было.
– Я видел глазки камер, – вмешался Бабкин. – Если есть видеонаблюдение, то в чем проблема?
– Да нет никакого наблюдения, – с досадой сказал Анжей. – Камеры – обычные «обманки» для устрашения домработниц. Чтобы не заглядывали куда не следует.
– Жаль. А что с его машиной?
– Анатолий ходил пешком. Здесь есть рейсовый автобус, но он не пользовался им в тот день.
– Откуда это известно?
– Мой помощник опросил людей.
– А вы ему доверяете?
Ковальский не задумался ни на секунду.
– Как самому себе, – твердо сказал он. – К тому же у Василия нет причин врать мне.
– Они дружили с экономом?
– Нет. Василий называл Анатолия скользким типом. Но он ко всем относится с подозрением. Если вы думаете, что Вася мог быть замешан в его исчезновении, то это исключено: он все время был со мной в той поездке.
– Я пока еще ничего не думаю, – вежливо сказал Макар. – Только собираю факты. Значит, вы вернулись и обнаружили, что дверь не заперта, а ваш эконом исчез. Вы уверены, что не было никаких следов борьбы? Взлома?
– Абсолютно.
– Хорошо. Значит, вы осмотрели дом, обошли сад…
– Не только сад, но и лес, – уточнил Анжей. – Было маловероятно, что мы найдем там Анатолия. Понимаете, он не мог выйти из дома, не закрыв дверь. Но Вася настоял, предполагая какое-нибудь дикое стечение обстоятельств. Наш осмотр ничего не дал.
– Чего и следовало ожидать, – заметил Сергей. – На что, интересно, рассчитывал ваш помощник? Что он надеялся найти?
Ковальский открыл рот, чтобы ответить. Но его опередил Макар Илюшин.
– Медведя, – сказал он. – Скорее всего, он хотел найти медвежьи следы.
Ковальский и Бабкин уставились на него: первый – с восхищением, второй – недоуменно.
– Примерно в то время в газетах мелькала новость о пропавшем старике, – объяснил Макар напарнику. – Старик жил на окраине села. Дочь заглянула к нему днем и обнаружила пустой дом. Улавливаешь сходство? Причину удалось установить довольно быстро, и как раз по следам. Медведь забрел на участок, напал на старика и уволок тело. Жуткий случай, о нем писали целую неделю.
– Как вы узнали? – недоверчиво спросил Ковальский. – В смысле, как вы узнали, что Василий руководствовался именно этим, когда потащил меня в лес?
– Из вашего рассказа следует, что эконом пропал около двух месяцев назад или чуть больше. У меня неплохая память на даты: я помнил, когда видел новость о медведе-людоеде. Ваш помощник – деятельный человек, раз он не поленился опросить людей в поселке. Он решил исключить «природный фактор».
– Зачем идти в лес? – нахмурился Бабкин. – Если медведь действительно забрался в сад, то возле дома все было бы в крови.
Анжей хотел ответить. И снова Макар опередил его.
– Так снег же выпал, – не задумываясь, сказал он. – Другой причины быть не может.
И пояснил, неправильно истолковав изумление в глазах Ковальского:
– В эти три дня был сильный снегопад. Поэтому ваш водитель и отправился в лес: если кровь и была, ее засыпало снегом. Он искал тело.
Анжей покачал головой. Илюшин с точностью восстановил все, что говорил и делал Василий.
Сыпал снег, сыпал, не переставая, как будто был январь, а не март, и Вася твердил, что давно нужно поставить нормальную ограду вместо изгороди. «Завалило же все к чертовой матери! – ругался он. – Вы со своими англофильскими замашками, Анжей Михайлович, живете в средней полосе России. Здесь снег восемь месяцев в году!»
Они действительно утопали в снегу. Был бы забор, никто не смог бы подойти к дому. А от живой изгороди только веточки торчали над крахмальным снежным одеялом.
– Вы связались с его родными? – спросил Илюшин. – Обратились в милицию? Его должны были искать.
Ковальский ощутил, что ступает на тонкий лед.
– О его родных я ничего не знаю, – медленно сказал он. – По-моему, Анатолий одинок. А в милицию я не обращался.
Илюшин с Бабкиным переглянулись.
– Я все понимаю, – заторопился Ковальский. – Это выглядит странно, согласен! Но я тогда решил, что Толя просто ушел!
– А летние ботинки оставил вам на память, – с пониманием кивнул Илюшин.
– И кубик Рубика тоже, – поддержал его Бабкин.
Ковальский в отчаянии всплеснул руками:
– Честное слово! Не знаю, как вас убедить!
– Например, сказать правду, – предложил Макар. – Хотя я не настаиваю. Это ваш интерес, а не мой.
Анжей потер вспотевший лоб:
– Правда состоит в том, что я был рад его уходу. Я не мог сказать про Анатолия ни одного дурного слова. Но лишь после его исчезновения я понял, как сильно он давил на меня.
– Он?
– Его присутствие, – поправился Анжей. – Я испытал такое облегчение, что мне не хотелось и думать о том, чтобы искать и возвращать его. Мы с Васей обыскали все вокруг, потому что предполагали несчастный случай. Но когда я убедился, что это не так, мне стало безразлично, куда пропал Анатолий и почему.
– Тогда я не понимаю, что заставило вас обратиться к нам сейчас.
– Если я скажу, что у меня нехорошее предчувствие, вы мне все равно не поверите?
Ответ сыщика стал для Анжея неожиданностью.
– Отчего же, – задумчиво сказал Макар. – У вас есть основания для нехороших предчувствий. Ваш эконом исчез при странных обстоятельствах. Кстати, вы уверены, что из ваших вещей ничего не пропало?
Ковальский замялся.
– Анжей Михайлович… – в голосе Макара Илюшина звучало предостережение. – Или вы рассказываете обо всем откровенно, или наш разговор не имеет смысла.
– Вы правы, – сдался Ковальский. – Нет, ничего не пропало. Но кто-то пытался забраться в одну из моих комнат, где я храню очень ценные вещи. Объективно их стоимость невелика, но для меня они важны. Я обнаружил следы взлома совсем недавно. Не сомневаюсь, что это дело рук Анатолия!
– Уверены, что его, а не той девушки, которая встречала нас?
– Абсолютно! Это не она, потому что ей нет смысла… – Ковальский сбился и закончил: – В общем, поверьте мне: Полина здесь ни при чем.
Макар помолчал, что-то обдумывая. Наконец он заключил:
– Значит, кто-то пытался забраться в комнату, где вы храните ключи. Любопытно…
Анжей вздрогнул: он ни словом не упомянул о ключах.
– Я хочу понять, чего вы ждете от нас, – продолжал Илюшин. – Потому что шансов найти человека, пропавшего два месяца назад, практически нет.
* * *Тарас Воловик последние полчаса провел в библиотеке. Сначала он выбрал Кафку. Но первые же страницы убедили его, что ни один нормальный человек не будет это читать.
– Бред какой-то, – удовлетворенно пробормотал Тарас Иммануилович. – Притворяются! «Кафка, Кафка! Потрясающие книги!» Лжецы.
Воловик любил, когда жизнь подкидывала ему доказательства несовершенства окружающих. Если о каком-нибудь верном муже становилось известно, что он изменяет жене, Тарас Иммануилович расцветал, как роза. Услышав о том, что его коллега проиграл в казино все свое имущество, Воловик два дня пребывал в хорошем настроении. А когда тот же коллега попал в клинику лечения зависимостей, Тарас Иммануилович засветился от радости.
– А вы мне что говорили? – сладостно пенял он окружающим. – Что хороший человек Денис Грищук! Ну, полюбуйтесь на вашего Грищука. Где он теперь? Хе-хе-хе.
Тарас Иммануилович не переносил людей, которые были лучше его самого. Исключение составляло начальство.
В своих близких Тарас выискивал ущербность и культивировал ее, как садовник культивирует цветы. Женщины не задерживались рядом с Тарасом, потому что с ним они начинали казаться себе моральными инвалидами. Любимая фраза Воловика была: «Вы это делаете не потому, что вы добрые, а потому, что вы хотите такими казаться».
Однажды нашелся человек, который в ответ спросил Тараса Иммануиловича: «Какая разница, если результат одинаков?» Воловик возненавидел его от всей души.
Бросив Кафку, Тарас достал из другого шкафа книгу кулинара Похлебкина. Но и о еде не читалось. Он сел в кресло и поерзал, представляя себя хозяином этого дома.
Сидеть оказалось неудобно. Кресло подходило для худого Ковальского, но не годилось для толстого Тараса. К худым у Воловика были отдельные претензии.
– Тощие, потому что у них глисты, – бормотал он. – Или таблетки жрут, организм гробят. Идиоты.
Год назад в его отдел устроился мужчина лет пятидесяти, находившийся в прекрасной физической форме. Он занимался спортом, правильно питался, а зимой с наслаждением купался в проруби.
Тарас Иммануилович исстрадался, глядя на него. Живое доказательство того, что здоровый образ жизни приносит свои плоды, ходило рядом с ним по офису. Доказательство не ело таблетки для похудения и не изнуряло себя диетами. Более того, оно счастливо жило в браке и воспитывало пятерых внуков.
И это было непереносимо. Тарас яростно жевал булочки и пытался найти изъян в своем коллеге. Рядом с ним Воловик ощущал себя человеком второго сорта.
Зависть точила Тараса до тех пор, пока коллега не уволился.
Тогда Тарас Иммануилович вздохнул свободнее. Но предпочитал думать, что в бывшем сотруднике все-таки скрывался какой-то порок. Просто он не был вовремя обнаружен.
Достоинства других людей Воловик ощущал как прямую насмешку над собой. Он – толстый, некрасивый, без друзей и семьи. А Денис Грищук синеглазый, общительный, веселый и пахнет «Фаренгейтом». Из всего этого списка Тарас мог повторить только «Фаренгейт».
У Ковальского Тарасу очень не понравилось. Дом был огромен, и при этом содержался в полном порядке. Тарас пытался найти пыль хотя бы на шкафу, не преуспел и расстроился. Прекрасный сад цвел и благоухал, повариха отменно стряпала. Придраться было совершенно не к чему!
Разве что к Кафке. Если хозяин держит его в своей библиотеке, значит, тоже притворщик и сноб. Пускает пыль в глаза, а сам наверняка не читает ничего, кроме желтой прессы!
Эта мысль несколько примирила Тараса с действительностью.
Он вспомнил, что видел где-то бильярд. Надо сыграть! Воловик подошел к двери, но услышал снаружи голоса и остановился.
– Какой в этом смысл? – спросил низкий, тяжелый голос. – Здесь не нам двоим работать надо, а целой следственной группе.
– Задачка уж очень интересная, – ответил ему другой, легкий и насмешливый. – Из дома вышел человек с веревкой и мешком и в дальний путь, и в дальний путь отправился пешком.