Потребовалось время, чтобы выяснить, кто владел этой недоброй вещицей. Как только я узнал, что следы ведут в Венгрию, у меня почти не осталось сомнений. И я оказался прав. Эржебет Батори, венгерская графиня – вот чья собственность попала в мои руки. Вы знаете, наверное, чем знаменита Эржебет?
Полина покачала головой.
– Ну как же, – огорчился Анжей. – Батори убивала девушек, своих служанок. Считала, что их кровь поможет вернуть ей молодость. Количество ее жертв точно неизвестно. Говорят о трехстах, но, думаю, это преувеличение. Дело даже не в жертвах, а в том, что графиня была крайне жестока. Вы не представляете, на какие ухищрения она шла, чтобы получить как можно больше крови из каждой бедняжки, попадавшей к ней в руки.
Он отложил трубку в сторону и потер след на пальце.
– До меня шкатулка принадлежала частному музею, а тот выставил ее на продажу. Уверен, это один из тех предметов, которыми графиня пользовалась постоянно. Она любила роскошь. Представьте, как эта вещица капля за каплей впитывала в себя флюиды, исходившие от графини. Как она насыщалась ее ненавистью! Подумайте о том, какова была сила этой злобы, если за столько лет из крошечной шкатулки не выветрилась жажда крови. Впрочем, время частенько идет не на пользу вещам. Я имею в виду, что некоторые из них только закаляют свою злость в его горниле.
Он замолчал. Полина тоже молчала, не зная, как реагировать на монолог хозяина. Ей было не по себе от всего услышанного.
Наконец она решилась вернуться к прежней теме.
– Вы сказали, в доме постоянно проживает два человека. Но ведь еще бывают гости?
– О, очень часто! – воскликнул Анжей. – В этом-то и сложность! Ко мне приезжают клиенты, и некоторые остаются на несколько дней. На это время дом превращается в гостиницу. Я ищу женщину, которая сможет быть хозяйкой моего маленького отеля. Женщину сметливую, деловитую, хозяйственную и деликатную. Умеющую хранить секреты. А секретов, поверьте, в этом доме много…
Что-то зловещее прозвучало в последнем предупреждении. Но Полина не успела обдумать слова хозяина – он пояснил:
– Видите ли, я помогаю людям. В каком-то смысле меня можно назвать врачевателем. Психотерапевтом, быть может… Ко мне часто приходят пациенты с большими проблемами, и волей-неволей вы будете посвящены в некоторые из них.
– Я буду помогать вам вести прием? – ужаснулась Полина.
Анжей от души расхохотался.
– Боже мой, милая девочка, ну, конечно же, нет! Но представьте: вы будете видеть разных людей, в том числе очень известных. Каждый день слышать их разговоры за столом, наблюдать за ними. Тайной должен быть сам факт, что эти персоны обращаются ко мне. Поэтому я требую от вас молчания, деликатности и умения быть невидимкой.
«Он как будто уже решил взять меня на работу, – подумала Полина. – Но ведь мы ни о чем толком не поговорили…»
– Я предлагаю вам комнату на втором этаже, – продолжал Анжей. – Предыдущих экономок она вполне устраивала. В вашем распоряжении будет машина, а Василий всегда придет на помощь, если потребуется. Я плачу в месяц… – Он назвал сумму, и Полина широко раскрыла глаза. – Но желаю, чтобы вы были здесь неотлучно, семь дней в неделю. Два выходных в месяц и три дня отдыха на новогодние праздники. Вам походит?
Он надел очки и вопросительно посмотрел на Полину.
– Но вы… Вы ничего не знаете обо мне, – пробормотала она.
– Вы мне это уже говорили сегодня утром по телефону. Надеюсь, я доказал вам обратное.
– Мне всего двадцать три года!
– Юность не порок, а преимущество.
– Я никогда не работала экономкой!
– Вы пытаетесь убедить меня, что не подходите для этой должности? Ваши старания напрасны. – Ковальский усмехнулся. – Я уже решил: вы – то, что нужно. Завтра Василий поможет вам перевезти вещи, и с четверга можете приступать.
– Ни в коем случае! – воскликнула Полина, представив, на что будет похожа помощь водителя. И, поймав удивленный взгляд Анжея, добавила: – Спасибо, я справлюсь сама.
– Не волнуйтесь. Вас, наверное, немного испугал мой помощник? Но Вася сейчас тихий.
Полине немедленно захотелось спросить, долго ли продлится это «сейчас», по каким признакам можно узнать, что оно заканчивается, и есть ли в доме подвал, где можно забаррикадироваться изнутри. Последний вопрос она, подумав, сочла совсем негодным и задала вслух только первые два.
– По-разному, – уклончиво ответил доктор. – Не беспокойтесь, я вас предупрежу, если что-нибудь начнется.
Это был последний аргумент в пользу того, чтобы немедленно встать, поблагодарить доктора за потраченное время и вежливо отказаться от его предложения. Но Полина почувствовала непонятную слабость. Анжей пристально смотрел на нее своими колдовскими черными глазами, вертя в пальцах невесть откуда взявшуюся монетку.
«Монета… Деньги… У меня будут деньги…»
Здесь какой-то подвох. Не ввязывайся!
«Я не найду работу лучше этой».
Ты не знаешь, что тебе предлагают. Это похоже на ловушку. Все слишком заманчиво и просто.
«Господи, да кому я нужна?! Что, разобрать меня на органы? Глупости! Он просто человек с причудами».
Со слишком большими причудами.
Анжей крутил монетку, и блики разбегались по столу. Полина ощутила, что ее клонит в сон.
Где-то вдалеке еле слышно прозвонил колокольчик.
– Мне кажется, вы устали, – озабоченно сказал хозяин и встал. – Я попрошу Василия отвезти вас домой.
Полина хотела отказаться, но вспомнила электричку, вонючие спины, давку – и не нашла в себе сил сказать «нет». Она с трудом поднялась, сдерживая зевок. Господи, почему же так хочется спать?
Ковальский проводил ее до калитки. Автомобиль уже ждал, хотя девушка не помнила, чтобы хозяин при ней звонил водителю.
– Все инструкции в четверг, – деловито сказал Доктор. – Вот моя карточка, если будут вопросы. До свиданья.
Полина, совершенно обессилев, упала на заднее сиденье. Когда автомобиль тронулся, она посмотрела назад. Но у калитки, где только что стоял мужчина в бархатном пиджаке, уже никого не было.
По дороге домой ее не отпускала мысль, что она не спросила о чем-то важном. «Да ведь я ни о чем его не спросила! Не собеседование, а какой-то театр одного актера!»
И все же было что-то такое, о чем следовало узнать. Причем до того, как выйти на работу.
На огромной скорости они проскочили МКАД, объехали две пробки, лавируя и перестраиваясь. В другое время Полина была бы испугана такой ездой.
Но не сейчас. Сейчас она пыталась переварить прошедшую встречу.
И только тогда, когда бешеный «опель», высадив ее у подъезда, исчез за поворотом, Полина вспомнила.
Она забыла спросить, что случилось с предыдущей экономкой.
Вернувшись домой, Василий загнал машину в гараж и направился прямиком в оранжерею. Доктор был там: бродил между розовых кустов, наклоняясь то к одному цветку, то к другому.
– Знаю, она тебе не понравилась, – сказал он, не оборачиваясь, когда помощник вошел. – Но ничего не поделаешь. Привыкай.
Василий молчал.
– Если тебя это утешит, могу сказать, что у нее еще есть шанс передумать.
Василий молчал.
– Я не давил на нее, – сказал Доктор с легким раздражением. – А если бы и захотел, это не так-то просто. Она упряма и недоверчива. К тому же ты напугал ее своими манерами.
Василий молчал.
– Ну все, хватит! – рассердился Анжей. – Ступай и приготовь все к ее приезду.
Василий вышел, согнувшись, чтобы пройти в дверь. Доктор фыркнул и погрузил лицо в только что распустившийся, нежный, как свежий снег, цветок розы сорта «Дороти Перкинс».
* * *Полина несколько минут бесцельно ходила по комнате, пока не вспомнила, что она в пальто и в обуви. Разделась, ощущая, что в горле пересохло, налила из-под крана воды в чайник, но забыла включить его. А когда спохватилась, чая расхотелось. И сон, так внезапно одолевший ее в доме Доктора, улетучился, словно его и не было.
«У Доктора?»
Она сама не заметила, как стала называть его так.
«Но я так и не узнала, кто он. Пациенты, дом, который иногда превращается в отель… Может, Анжей лечит сумасшедших?»
– По правде говоря, он и сам похож на сумасшедшего! – вырвалось у нее.
Но это было неправдой. На ученого, на вурдалака, на колдуна – на кого угодно! Но только не на безумца…
«Кто вы, господин Ковальский?»
Полина хлопнула себя по лбу и бросилась в прихожую. В кармане пальто нашлась визитная карточка, которую дал ей Доктор перед отъездом.
Только имя. Тонкой серебристой вязью, напомнившей Полине ключ на его шее: Анжей Ковальский.
Полина открыла портативный компьютер и торопливо вбила имя в строчку поисковика.
Десять минут спустя она отодвинулась от стола и закрыла ноутбук.
Интернет, который знает все, конечно же, знал и об Анжее Ковальском. Его осторожно называли психотерапевтом, говорили о нетрадиционных способах лечения… Ни в одном чате, ни на одном форуме Полина не нашла и намека на то, что доктор Ковальский в полнолуние сдирает с себя одежды и бегает нагишом по лесу или что он ест на завтрак молоденьких экономок. Никаких чрезвычайных происшествий, связанных с домом в «Синих ключах». Никаких нераскрытых преступлений, свежих трупов, свидетельств покусанных очевидцев…
Только имя. Тонкой серебристой вязью, напомнившей Полине ключ на его шее: Анжей Ковальский.
Полина открыла портативный компьютер и торопливо вбила имя в строчку поисковика.
Десять минут спустя она отодвинулась от стола и закрыла ноутбук.
Интернет, который знает все, конечно же, знал и об Анжее Ковальском. Его осторожно называли психотерапевтом, говорили о нетрадиционных способах лечения… Ни в одном чате, ни на одном форуме Полина не нашла и намека на то, что доктор Ковальский в полнолуние сдирает с себя одежды и бегает нагишом по лесу или что он ест на завтрак молоденьких экономок. Никаких чрезвычайных происшествий, связанных с домом в «Синих ключах». Никаких нераскрытых преступлений, свежих трупов, свидетельств покусанных очевидцев…
Ничего.
Рациональная часть Полины требовала немедленно начать паковать вещи.
Иррациональная упрямо продолжала твердить, что здесь что-то не так.
– Я просто осмотрюсь там немного, – в конце концов произнесла вслух Полина. – Поживу там пару недель, а если мне не понравится, уеду. Никто не сможет меня задержать, ведь так? Ничто не помешает мне отказаться в любой момент, как только я захочу отыграть назад.
Полина Аверина даже не представляла, насколько она ошибается.
На следующий день молчаливый Василий подвез ее к дому Ковальского. В багажнике желтого «опеля» лежал один-единственный небольшой чемодан. В нем были все вещи Полины.
Девушка вышла из автомобиля и с независимым видом поправила воротник пальто.
Сегодня дом прятался в тумане. Глухое серое облако расползлось по саду, скрывая шиповник и липы. Воздух был влажен, и морось оседала на пальто. Полина поднесла к глазам рукав: крошечные капельки сверкали в его ворсинках, точно во мху. Только мох был красным.
Когда она подошла к дому, навстречу ей вынырнула из тумана драконья голова. Полина поежилась, вспомнив вчерашнее, и осторожно протянула руку.
«Сейчас как цапнет!»
Но теперь, когда она знала, что это всего лишь хитроумно сделанная механическая игрушка, ей не было страшно всерьез.
И дракон остался неподвижен. Полина дотронулась до шершавой резиновой морды, имитирующей металл, и даже осмелилась фамильярно потрепать зверя за ушами.
– Позвольте, – глухо сказали за ее спиной.
Полина так и подскочила.
Позади нее с непроницаемым лицом стоял Василий и держал в руке чемодан.
– Господи, вы меня напугали! Я думала, вы остались в машине!
– Доктора нет. Я провожаю, – лаконично объяснил водитель.
Вслед за ним Полина вошла в дом и поднялась на второй этаж. К ее радости, здесь не было жутковатых портретов. И двери были одинаковыми: почтенными дверями из дуба, без всяких странных ручек, окошек и звериных голов.
– Здесь, наверное, комнаты для гостей? – спросила Полина, торопясь за Василием. На один его шаг приходилось три ее, и к концу коридора она уже успела запыхаться.
– И для гостей тоже, – туманно ответил тот. – Пожалуйста.
С этими словами он распахнул крайнюю дверь. Сгорая от любопытства, Полина заглянула внутрь.
Комната оказалась квадратной, небольшой, но с высоким потолком и очень светлой. По углам – два вместительных шкафа, на стене огромное зеркало в старинной оправе, у окна – диван и небольшой письменный стол. Узкая дверь справа, очевидно, вела в душевую.
Полина подошла к окну, выходившему на задний двор. Первое, что она заметила – оранжерею, похожую на кусок льда, не растаявший после зимы в глубине сада. Внутри буйствовала зелень с вкраплениями пятен розового, бордового, желтого.
– Там цветы! – восхитилась Полина. – Как много! Что это – орхидеи?
– Розы, – с отвращением уронил Василий. «Как будто у него личная неприязнь к розам», – подумала Полина, но в следующую секунду сообразила, что неприязнь у него не к цветам, а к ней.
Ну и пусть! Она еще раз оглядела комнату и совершенно успокоилась: мило, уютно и в тысячу раз лучше, чем там, где она жила.
Осталось только услышать распоряжения от Ковальского.
Полина подняла глаза на Василия.
– Когда вернется… Доктор?
– Скорее всего, к двум часам, – сухо проинформировал тот. – Через час в кухне будет накрыт для вас обед. Я могу быть еще чем-нибудь полезен?
– Нет, спасибо, – рассеянно поблагодарила Полина.
Василий кивнул и вышел.
Но едва за ним закрылась дверь, девушка спохватилась.
– Постойте! – Она высунулась в коридор. – Послушайте, Василий…
Шофер нехотя остановился.
– Я хотела узнать… Та экономка, что была до меня… Она давно уволилась?
Лицо Василия осталось непроницаемым, но Полине показалось, что в глубине темных глаз что-то мелькнуло.
– Она не увольнялась, – сказал он. – К тому же это была не она.
– А кто? – глуповато спросила Полина.
– Он. Эконом.
И, решив, что ответил исчерпывающе, Василий направился к лестнице.
Но Полиной овладело упрямство. К тому же ей хотелось прояснить хотя бы этот несложный вопрос.
– А если он не уволился, то что с ним случилось? – громко спросила она у спины водителя.
Василий на секунду задержался, прежде чем свернуть на лестницу. Полине показалось, что сейчас он уйдет, ничего не сказав.
Но тот снизошел до ответа.
– Нам с Доктором это неизвестно.
– То есть как – неизвестно? – пробормотала Полина. – А кому известно? Он что, пропал?
И тут водитель все-таки повернулся к ней. Хотя их разделяло не меньше десяти метров, Полина готова была поклясться, что в его глазах светилось злорадство.
– Может быть, и пропал. Но я предполагаю, что он сбежал.
– Сбежал. Сбежал-сбежал-сбежал! Сбежаа-ал?! – бормотала Полина на разные лады, доставая вещи из чемодана. Чемодан, раскрыв пасть, покорно слушал.
«Им с Доктором это неизвестно! Ха!»
Полина выпрямилась, обличительно вытянула вперед руку и произнесла краткий, но выразительный монолог. Суть его сводилась к тому, что нельзя доводить экономов и экономок до такого состояния, чтобы они сбегали от работодателей.
Но потом ее осенила новая мысль.
– Может, он просто пугает меня? – спросила она у чемодана. – Хочет, чтобы я побыстрее убралась отсюда? Ну уж нет, не получится. Я не сбегу и не пропаду.
Полина повесила пальто в шкаф, разложила свитера, выставила в ванной скляночки с кремами. Оторопь, вызванная словами Василия, понемногу растворялась в хлопотах.
«Нужно потихоньку обживать это место. Пока все непривычно, но это пройдет со временем. Главное – вести себя уверенно».
Девушка открыла второй шкаф и с удивлением уставилась на длинное клетчатое платье, висевшее внутри. К вешалке прилагалась бирка с надписью «Униформа». Полина вынула платье, потрогала ткань… Никаких сомнений: вещь совершенно новая.
«Это мне?»
Встав перед зеркалом, Полина приложила к себе платье. Серо-голубая клетка, надо признать, ей шла.
Но, разглядывая свое отражение, девушка внезапно поняла, что ее жизнь в этом доме не будет простой. Она еще не приступила к работе, а ей уже не нравится такое начало. Кто выбирал для нее это платье? Не сам же Ковальский поехал вчера вечером в магазин и приобрел его. И что, если оно не подойдет ей? Обтянет со всех сторон, и получится из Полины перевитая гусеница. А экономка не должна быть гусеницей! Она должна быть тонкой, как Мэри Поппинс, с прямой спиной и осиной талией!
Полина вздохнула: делать нечего, придется подчиниться молчаливому указанию Ковальского.
Она переоделась в платье и с опаской посмотрела в зеркало.
Нет, пожалуй, не гусеница. Хуже: румяная толстуха с кудряшками. Ах, какой пошлый образ вместо вожделенной Мэри Поппинс: ни дать ни взять, девица с немецкого праздника «Октоберфест», какая-нибудь Гертруда, несущая пиво своему Гансу.
И, как назло, рукав у платья – три четверти. А это значит, что ее по-крестьянски крепкие запястья видны всему свету. «Колхозная порода», – говорил Дима. Да, так оно и есть.
Первым желанием Полины было немедленно сорвать с себя это платье, бесцеремонно навязанное хозяином. Она не будет его носить! В нем она похожа на колбасу в перетяжках! Нет, на перезревшего Купидона! Разве что лука и стрел не хватает…
Издеваясь над собой, девушка вскинула левую руку вверх, правую согнула в локте, точно прицеливаясь. И бросила взгляд в зеркало.
А в следующую секунду расхохоталась и смеялась до тех пор, пока на глазах не выступили слезы. Отражение было безжалостно к ней. Самого стойкого влюбленного этот Купидон испугал бы до икоты.
– Медвежата толстопятые, – пробормотала Полина, вспомнив старый детский стишок.
Что ж, толстопятые так толстопятые.
Вспышка помогла ей успокоиться, а жестокий смех отрезвил. Что бы она ни надела, все равно будет выглядеть несуразно. Так почему бы и не платье, раз уж господину Ковальскому хочется видеть свою экономку расчерченной в крупную клетку?
Полина поправила кружевной воротничок, вскинула голову. Будь что будет, но она начнет работать в этом доме.