– Я понимаю тебя… Нет, не слышала. Когда они возвращаются, квартира просто заполняется какофонией звуков, словно кто-то нарочно увеличивает громкость, как в плейере или телевизоре, просто повернув ручку. Даже когда она ставит сковородку на плиту, раздается неимоверный грохот. Хотя, Надя, возможно, это мне так кажется, может, у меня просто нервы оголены, понимаешь? И обыкновенные звуки кажутся мне громом небесным?!
– А я думаю, что она делает это нарочно. А он – не возражает. Они попросту хотят выдавить тебя из квартиры. Или довести до самоубийства. И вообще, что за человек этот твой Саша?
– Как выяснилось, он женился на мне не по любви, а из-за квартиры, да и возраст, пора было уже… Он живет по указке своей матери. Я работала вместе с ней и понравилась ей. Вроде деревенская, скромная, работящая. Вот она нас и поженила.
– Здесь-то как раз все ясно. А вот что ты сказала о квартире? Чья это квартира?
– Понимаешь, когда мы с ним познакомились, у меня была однокомнатная квартира. Потом мне удалось продать бабушкин дом в Сенной, может, знаешь, в самом конце улицы, возле колодца… Я продала свою однокомнатную, добавила денег и купила вот эту двухкомнатную. И сделала все это до заключения брака, я же понимала, что к чему, что если квартира будет куплена до брака, значит, она будет полностью моя и при разводе не будет делиться. И я подсуетилась, что называется. Все успела. Да только Саша, который помогал мне с оформлением документов, подкупил, как тоже потом выяснилось, нашего риелтора, и хотя фактически сделка прошла за три дня до регистрации брака, в регистрационной палате она проведена как раз на три дня позже регистрации брака. Вот такой вот хитрый, я бы даже сказала – подлый ход.
– Да… не слабо он тебя кинул. И теперь получается, что эта квартира куплена как бы в браке? И поэтому он чувствует себя так свободно?
– Ну да.
– И ты еще решила ему помочь устроить свою жизнь, вскрыв себе вены?
– Получается, что так.
– Вы официально в разводе?
– Да, и квартира сейчас поделена на две части. Если бы у меня были деньги, я бы выплатила ему стоимость его половины, и он бы сразу оставил меня в покое. И эти деньги у меня будут, да только мне нужно время.
– Не поняла…
– У меня в другом селе есть еще один дом, достался мне по наследству от одной дальней родственницы. И место там хорошее. Рядом – дачный кооператив, кусок земли большой, я уверена, что мне удалось бы продать его за хорошую цену. Но я до весны не доживу, и у меня нет сил заниматься этим вопросом, нанимать риелтора, платить ему… Я и физически тоже чувствую себя неважно.
– Еще бы! Перенести такой стресс! Порезать себе вены. Я уверена, что ты ничего и не ела несколько дней… Я же видела остатки еды на тарелках, видела и твою полочку в холодильнике, во всяком случае, я так решила, что она твоя, поскольку на ней была одна баночка консервированной скумбрии и тарелка с засохшим кексом, а на других полках – колбаса, ветчина, сыр, виноград, апельсины и все такое… И в сковороде у них котлеты, картошка… Словом, живут люди. Питаются, ни в чем себе не отказывают. А ты чего раскисла?
Катя расплакалась. Надя обняла ее, прижала к себе, словно согревая.
– Я помогу тебе. Мы наладим твою жизнь. Для начала я пойду сейчас в кухню и приготовлю нам ужин. Но сначала давай выпьем чайку с бутербродами. Я вижу, ты купила колбаску…
Перекусив, Надя отправила Катю в комнату, уложила ее на диване, укрыла пледом, включила телевизор.
– Ты лежи здесь и постарайся ни о чем не думать. Я буду в кухне, готовить. Когда придут твои соседи, я представлюсь твоей сестрой и постараюсь отвоевать пространство и право на спокойную жизнь, поняла?
Катя молча кивнула.
Надя вернулась в кухню, достала мясо из пакета и принялась готовить отбивные. Пока варились овощи для салата «Оливье», она распарила чернослив, набила его орехами и полила взбитыми сливками с сахарной пудрой. Вынув из кислых яблок сердцевину и нафаршировав их орехами с медом, она поставила их запекаться в духовку. Вскоре кухня наполнилась ароматными запахами еды.
Она не сразу поняла, что в кухне не одна. В дверях совершенно бесшумно возникла высокая крепкая девица в красном, отороченном норкой, пальто и в пунцовом берете, украшенном сбоку стразами. Румяная, лицо обрамлено черными локонами, очень красивая девушка. Брови ее взлетели, да так и замерли в удивленном изломе.
– Не поняла… – сказала она, и рот ее пикантно, по привычке, искривился, показывая ряд белоснежных зубов. – Кто такие?
– Это я должна вас спросить, кто вы такая? – Надя, подойдя к ней вплотную и дыша ее сладкими духами, посмотрела ей прямо в глаза. – Приезжаю к сестре, и что я вижу? Она, совершенно больная, голодная, лежит на кровати без признаков жизни! Квартира превращена в бомжатник! Повсюду грязь! Спрашиваю Катю, она говорит, что развелась с Сашей и что он привел в дом какую-то женщину. Это вы, надо полагать?
– А вам-то что за дело?
– Вы, дамочка, слабоумная, что ли? Говорю же: я ее сестра, Надя! А сегодня вечером приедут ее братья – Артем и Денис, и будут во всем разбираться! И в том, кто купил квартиру и за какие деньги, а я сразу скажу, что эту квартиру покупала Катя, а деньги собирали на эту «двушку» всей семьей… И уж не для того, чтобы в ней поселился Саша с любовницей…
– Вообще-то мы собираемся пожениться.
– Да это вообще не мое дело.
– Саша!!! – Девушка развернулась на каблуках и застучала ими по коридору в направлении комнаты, где, предположительно, обитал ее Саша.
Надя, пока ее не было в кухне, сняла со сковороды отбивные, разложила на блюде и занялась салатом, полила его майонезом и перемешала. Когда пробовала, услышала шаги у себя за спиной.
– Вы кто?
Она резко развернулась и увидела молодого мужчину, красивого брюнета с зелеными глазами. Он нахмурился и смотрел на нее подозрительным взглядом.
– Ты – Саша?
– Ну да, я, и что?
– А то, что ты ответишь за все, что здесь произошло за последние месяцы… За то, что чуть не отправил на тот свет свою жену, за махинацию с регистрацией квартиры, за покушение на убийство…
– Чего?!! Какое еще убийство?
– Обыкновенное! Ты же со своей бабой убивал ее каждый день. Разве я не права? Мало того что бросил ее, предал, так еще и довел практически до самоубийства!!! Ты видел хотя бы, что она ест? И ест ли вообще? Разве ты не знал, что она бросила работу, что у нее нет денег, что она находится на краю пропасти… Она погибала, а вы здесь слушали музыку и веселились, смеялись над ее горем! Даже если бы она умерла, вы узнали бы об этом лишь по запаху… И ты думаешь, что наша семья оставит все это вот так, безнаказанным? Я знаю свою сестру, она такая, ни за что не позвонит и не пожалуется, и я не знаю, чем бы вся эта история закончилась, если бы я не приехала сюда, к ней!
– Да какого черта вы мне здесь устраиваете допрос? И чего вы вообще кричите на меня? Мы – в разводе. Официальном разводе. И одна часть квартиры уже оформлена на меня. У меня и документ есть!
– Понятное дело… Подсуетился. Или твоя мамочка расстаралась? И что теперь? Так и будешь здесь жить? Других вариантов нет?
– Почему же, есть. Пусть съезжает, я дам ей триста тысяч, и катится в свою Сенную.
– Почему триста тысяч? Квартира, я думаю, стоит под два миллиона.
– А вы не думайте. Это всего лишь мое предложение, а уж соглашаться с ним или нет – это ее дело. Но я, повторяю, готов выкупить ее половину за триста.
– Хорошо. Значит, вы можете гарантировать, что, если она даст вам триста тысяч, вы съедете отсюда?
– Миллион.
– Ты что, сволочь, берега попутал? Квартира стоит под два миллиона, однако ты готов заплатить ей всего лишь триста тысяч за половину, в то время как за свою половину требуешь с нее миллион?!
– Да у меня просто больше денег нет. А у нее дом в Каменке, вот пусть продает, и тогда решим вопрос.
– Хорошо. Сделаем так. Через три дня, раньше просто нереально, в десять утра буду здесь, я привезу нотариуса, мы подпишем документы, по которым квартира вернется к Кате, а ты получишь свой миллион и свалишь отсюда.
– Что, серьезно?
– Может, конечно, не миллион, а меньше, мы же сейчас так, навскидку, оценили квартиру, да и я не знаю, сколько мы сумеем собрать, занять под ее деревенский дом, но в любом случае это будут реальные, живые деньги. И после этого ты съедешь отсюда.
– Да без проблем!
– Вот и договорились. А сейчас дай мне пройти, – Надя взяла в руки блюдо с отбивными и пронесла их прямо перед носом мужчины. Притормозила, посмотрела ему прямо в глаза: – Когда-нибудь, тварь, ты за все ответишь. И не советую сегодня твоей девушке выходить в кухню, да и тебе тоже… Могу раскаленным маслом нечаянно обжечь или уксусной кислотой ей в лицо попасть… Да и вообще вам здесь больше делать нечего, собирайтесь потихоньку, вещички складывайте. И на будущее – если не в состоянии помыть за собой посуду или вычистить унитаз, то нанимайте домработницу или пусть ваша мама убирает за вами.
Она открыла дверь и скрылась за ней.
– Дуры! – услышала она за своей спиной. – Две дуры! Миллион они мне дадут! Не смешите!
Надя, вернувшись через минуту в кухню, где еще пребывал в недоумении Саша, поспешила сделать ему еще одно предложение:
– Есть еще один вариант.
– Интересно, что на этот раз? – Саша ухмыльнулся. Он до сих пор находился под впечатлением от первого предложения и мысленно прикидывал, на что потратить миллион рублей.
– Мы прямо сейчас с Катей съедем отсюда и больше никогда не вернемся, если ты в присутствии нас и твоей любовницы возьмешь вот этот нож, – Надя поднесла к его лицу большой кухонный нож для резки мяса, – и отрежешь себе яйца.
– Ну что, ты видела его? Что ты ему сказала? Я слышала только твой голос.
Катя нервничала, она сидела на диване, кутаясь в плед, и ждала от подруги только плохих новостей.
– Красивый. Ничего не скажешь. Но дурак. Если мы с тобой найдем миллион рублей, чтобы выкупить квартиру, то он оставит тебя в покое. И ты заживешь новой жизнью.
– Ты шутишь? Откуда у меня такие деньги? Весной, в сезон, я смогла бы продать дом в деревне самое большее за четыреста тысяч, но сейчас… – Она горько вздохнула. – Надя, разве могла я когда-нибудь представить, что моя жизнь так повернется… И что человек может настолько измениться! Нет, конечно, он никогда не был особенно ласковым, нежным, но я была влюблена, и мне было достаточно того, что чувствую к нему я. Теперь-то я понимаю, что так нельзя, что наш брак был с самого начала обречен… Ему нужна была другая женщина, более красивая, интересная, раскрепощенная… Он – мужчина с фантазией, я не могла сделать его счастливым.
– Да козел он, а не мужчина с фантазией. И наверняка извращенец! Знаешь, вот глядя на твоего Сашу, начинаешь ненавидеть мужчин, честное слово! Ладно, Катюша, не горюй. Я одолжу тебе денег. Отдашь, когда сможешь.
Катя посмотрела на нее испуганно, с недоверием.
– Ты шутишь? Надя, что вообще происходит? Ты выиграла в лотерею? Или у тебя появился богатый покровитель?
– Ни то, ни другое. Но когда-нибудь, я же обещала тебе, я тебе все расскажу. А сейчас давай пировать! Доставай фужеры, тарелки, а я принесу все остальное!
В какой-то момент Надя вдруг почувствовала странное ощущение, словно она летит куда-то в пропасть. Голова ее закружилась, и она присела рядом с Катей, вцепилась в ее руку.
– Знаешь… У меня сейчас такое чувство, будто бы все, что происходит со мной, срежиссированно кем-то сверху… Что меня будто кто-то ведет и указывает мне, как поступать, что говорить. Вот и сейчас я разговаривала с твоим бывшим мужем так, как никогда и ни с кем не разговаривала. Словно в меня вселилась другая женщина. Решительная, смелая, даже грубоватая. А ведь я не такая…
– Вероятно, в какой-то момент жизни мы все меняемся, включаются какие-то другие чувства, и мы начинаем вести себя так, как того требует ситуация. Вот бы и мне тоже измениться, как бы мне хотелось стать сильнее!
– Я помогу тебе.
– А насчет денег – это шутка?
– Нет. Просто у меня есть человек, который одолжит мне эту сумму, – солгала Надя, сама не понимая, как ее угораздило принять такое решение. По первоначальному плану она должна была вернуть миллион евро Виталию Бузыгину. Для этого она ушла из дома. Но что такое миллион рублей для такого человека, как он? Да он и не заметит! Зато она спасет Катю. Ради этого стоит рискнуть. К тому же, оформив квартиру, Катя в знак благодарности позволит Наде жить у нее, сколько понадобится.
Конечно, выпив вина, Надя захотела рассказать Кате всю правду. Но уж слишком большой был риск признаваться в том, что в сумке, под кроватью, лежат такие деньжищи! Соблазн невероятный. А вдруг Катя захочет вернуть себе мужа с помощью денег? Пообещает ему купить машину или бизнес? Катя, Катя… Кто знает, какие мысли бродят в ее голове и куда они могут ее привести…
Однако не рассказать ей ничего о том, что произошло с ней самой, было бы тоже неправильным. Поэтому пришлось прямо на ходу придумывать более-менее правдоподобную историю, из-за которой ей пришлось на время расстаться с семьей и покинуть дом. Решила сыграть на особенностях профессии Бориса, напустить туману и одновременно расположить Катю к себе, посчитав, что обещанный беспроцентный кредит будет для зарождения их дружбы недостаточным.
– Я должна найти одного человека. Это связано с работой моего мужа, поэтому я не могу тебе всего открыть. Вот найду, поговорю с ним, все выясню и вернусь.
– Прямо как в романе! Обещаю тебе, Надечка, что не стану допытываться, это вообще не мое дело. Уж если ты, Надя Юфина, человек в высшей степени серьезный и ответственный, а я знала тебя именно такой, так поступила, значит, на это были серьезные причины. Я так подозреваю, что от разговора, ну, с этим человеком, зависит твой муж, быть может, его безопасность или даже жизнь! Можешь располагать мной, моим временем, словом, я готова сделать для тебя все.
– Для начала мы должны избавиться от твоего бывшего мужа, оформить квартиру, а потом ты вернешься на свою «кондитерку», восстановишься на работе и будешь себе спокойно жить. Единственное, что ты для меня можешь сделать, это позволить мне какое-то время жить здесь у тебя, прятаться. Ну и держать язык за зубами, конечно. Борис, мой муж, будет меня искать. Я уверена, что он уже нашел меня в списках пассажиров московского поезда…
С тех пор, как Надя ушла из дома, ее не покидало ощущение полета, парения над реальностью. Она словно бы видела себя со стороны, как это бывает во сне, и именно это чувство, подаренное ей инстинктом самосохранения, уберегало ее рассудок от срыва и придавало силы. Если бы не это чувство, не эта естественная, природой дарованная защита, она давно бы уже сошла с ума, поскольку все, что она делала, начиная с того момента, как увидела сумку, полную денег, и заканчивая разговором с Сашей, было ей совершенно несвойственно.
И словно для того, чтобы она все же не забывалась и не оторвалась окончательно от этой самой реальности, ее психическая броня на время исчезала, и Надя с ужасом осознавала, что она наделала. И когда мысли обращались к недавнему прошлому, ей хотелось схватить сумку и бежать к мужу, разрыдаться перед ним и объяснить свой поступок. Тем более что, по большому счету, она же ни в чем и не была виновата. И ушла она из дома исключительно для того, чтобы Виталий своим появлением не травмировал Бориса, не нарушал покоя их семьи.
И в то же самое время в моменты просветления, когда нервы заменяли кожу и все происходящее приобретало более острый, болезненный характер, Надя спрашивала себя, не подменила ли она страх любовью? Что, если стремлением оградить мужа от волнения и ревности она прикрывает свой страх перед ним? И так ли уж надо дорожить браком, где постоянно нужно себя сдерживать, жить вполсилы, завися от настроения и жизненных принципов другого человека?
Ну появился Бузыгин из ее прошлого, ну подарил ей миллион. Но это же его поступок, а не ее. Это он вторгся в ее жизнь. И Борис, как ее муж, как мужчина, как отец ее детей, должен был бы сделать все возможное, чтобы Виталий снова исчез. И так бы все, может, и случилось, если бы Надя сразу же после того, как ей передали сумку с деньгами, позвонила Борису и все рассказала, но, зная своего мужа, испугалась его реакции.
К тому же она помнила Виталия и могла себе представить, на что он может быть способен, чтобы, во-первых, произвести на нее впечатление или даже вернуть ее себе, во-вторых, чувствуя, что Надя никогда к нему не вернется, оклеветать ее в глазах мужа. Придумать, скажем, какую-нибудь историю о том, что все это время, что он был на свободе, они находились в связи. Да мало ли что может придумать отвергнутый мужчина?!
Это сейчас она все это анализировала, пыталась понять собственный поступок, а тогда, когда все это случилось и она приняла быстрое решение, ею двигал все же инстинкт. Или же кто-то там, наверху, действительно двигал ею?
– Ты очень хорошо готовишь, – голос Кати вернул ее в действительность. – Не помню, чтобы раньше я получала столько удовольствия от еды. Отбивные просто роскошные, а этот чернослив… Надя? Ты слышишь меня?
– Да-да, просто задумалась…
– И где ты планируешь искать этого человека? Как его хотя бы зовут? Ой, извини, забылась… Молчу-молчу.
Катя разрумянилась, ожила.
– Мне нужно найти частного детектива, иначе как? У меня же никакой информации.
– И где будешь искать этого частного детектива?
– Куплю газеты, поищу в объявлениях. Был бы компьютер, поискали бы в Интернете. Вот, кстати! Завтра купишь мне хороший ноутбук и подключишь Интернет.
– Интернет есть! Сашка еще в прошлом году установил беспроводной Интернет. Вот утром он уедет, привезу компьютер, и мы все подключим! Пароль я помню!
– Катя…
– Что?
– Ты ничего не слышишь?