— Капитан Меро, у вас во фляжечке минералка осталась? А то я забыл свою наполнить.
Оправдание было дурацким, до жути. Фляжку, вообще-то, перед тем заливал не он, а как раз вот этот подтянутый капитан. Но ведь пусть сухопутные войска Израиля и славятся своей демократичностью, генералам все равно положено иметь некие привилегии, не так ли? Давид Иващ был в этом не очень уверен.
26. Тайные подвалы науки
А ведь, пожалуй, лучшего места, чем Ковчег, для добывания истины не существовало. Чистоплюи из Ордена? Они бы явно не потянули. Они бы вначале месяц спорили о моральной составляющей. Потом еще две недели взвешивали, а превышает ли непосредственная выгода нанесенный Ордену нравственный урон? Потом бы еще дней двадцать медитировали над своим уставом, выискивая, а предусмотрено там такое или же не совсем? К тому времени уникальный образец вышел бы из нужной фазы. Да и вообще, сам Технос забросал бы новыми чудесами. И проблема бы так и осталась чисто теоретической.
На Большую науку Большой земли за куполом гравитации надеяться тоже не стоило. Что толку от ее чудовищной мощи, если за Барьером никакие законы Пятизонья не действовали, а любые монстры мёрли, как мухи? Так что вся надежда была действительно только на Ковчег. Только в его рядах имелись нужные спецы. Они даже значились учеными. По разумению Кварода, до такого звания им было, что до планеты Юпитер. Но вот сейчас он собирался использовать кое-что из их наработок для настоящей науки.
Конкретно Кварод собирался задействовать их пыточный арсенал. Что говорить? За годичный с чем-то срок существования организации Хистера лаборатории, занятые всяческой жутью, неизменно имели приоритетное снабжение. Еще бы! Ведь кроме «научных» изысканий, типа вживления в мозг человека колоний скоргов, тут обрабатывали всяческих смутьянов. А ведь разных «борцов с фашизмом» и «подрывных элементов» в Ковчеге выявлялось немало. Особенно поначалу. Их-то, разумеется, в девяноста процентах случаев приканчивали. Но ведь требовалось сделать это так, чтобы и другим неповадно было. Какой смысл неделю кряду вырезать у кого-то левое полушарие мозга по кусочку, если об этом не узнает «широкая общественность» Ковчега? Ведь цель любой пытки не только в наслаждении процессом как таковым. Это-то как раз дело вкуса. Кому нравится, а кому и не очень. Нет, цель пытки — заставить содрогнуться других. Тех, кто только замыслил какую-нибудь пакость в отношении фюрера. Или только обдумывает, как бы сбежать из Форта и переметнуться в какой-нибудь Орден.
Сам Кварод такие отделы лаборатории не любил. Пусть работа в них обещала частые похлопывания по плечу и подачки Хистера. Кварод старался не пачкаться. Понятное дело, полностью не замараться не удавалось. Но все-таки хоть номинально, а получалось считать себя чуть-чуть в стороне.
К счастью, даже сейчас Квароду не требовалось «обрабатывать» человека. В его распоряжении был монстр. Согласитесь, все же гораздо приятнее допрашивать техногенного монстра, чем собрата по биологическому виду. Но вот в плане сложности все было до жути наоборот. С человеком-то все до обыденности скучно. Это в плане технологии выявления истины. По одной из тысячи известных методик нащупывается порог, на котором произойдет перелом. Ну, а потом процесс идет по нисходящей. С нужной для дела скоростью. То есть и чтобы «пациент» не помер раньше времени, и в то же время последовательно и внятно выдал настоящих сообщников. Не каких-нибудь мифических. Выдуманных просто, чтобы на пять минут отдохнуть от подсоединенных к нервным узлам электродов.
В плане сталтеха все было до жути по-новому. То есть, как говорится, — «наука в чистом виде». Понятно ежу, вариант с «добром-лаской» отбрасывался с ходу. Что можно дать монстру, чтобы расположить его к себе? Предложить выкурить сигаретку? Угостить дорогим виски? Может, пообещать ему миллион рублей или путевочку на Гавайи?
Бессмысленны и всякие моральные давления на совесть. Шантажируй сталтеха благополучием семейства сколько душе угодно. Какой смысл? У него вроде бы ни детишек, ни родителей в этом мире не присутствует. Конечно, создали его нанороботы. Но с чего бы ему переживать за сборочную линию?
И главный вопрос — чем переживать? Есть ли у этого полумеханизма мозги вообще?
Вот тут как раз и начинается наука. Примерно отсюда и должен был плясать Кварод.
27. Лишний слой правды
Однажды, улучив минуту, сталкер Ведич подступился к Квароду.
— Слушайте, господин ученый. Нас вроде тут никто не подслушивает. Но у меня вопросик есть, не по теме.
— Что там? — устало глянул на него Кварод. Он работал почти без сна уже многие сутки.
— Я насчет того сталтеха. Которого мы с Глюком приволокли.
— Ну?
— Мы тут думали с напарником, — Ведич замялся, — в общем, странно, что вы знали, где и когда мы найдем нужное вам чудище. Решили, тут что-то нечисто.
Кварод побледнел.
— Вы, господин Ведич, потише бы со своими догадками, — он воровато оглянулся. — Я даже не за себя боюсь. Я боюсь, что никто, кроме меня, не сделает мою работу. Ну, а вы ведь мне тоже нужны, так? Недоброе это дело, то, что вы с другом раскопали. Нехорошее.
— Значит… — Ведич чуть запнулся. — В общем, мы догадались. Что там была подстава. Вы… В смысле, ваши бравые начальники. Они выслали группу, а там ее кто-то подстерег и расстрелял с дистанции. Ну, а в нужное время появились мы с Глюком. Подобрали, так сказать. Ведь правда, что сталтехи поначалу все больше на месте своей гибели шастают?
Кварод посмотрел на сталкера тоскливым взглядом.
— Зря вы тут детективов с господином Глюком изображаете. Правду хотите? Ну, получите горькую. Я-то до всего не додумался, но Хистер ввел в мою задумку коррективы. Он — сволочь догадливая. Его сила в том, что он лишен моральных ограничителей. Так что там, где мы тормозимся… Даже ученые… Этот гад не останавливается. Мы-то хотели действовать наудачу. Мол, пошлем кого-нибудь. Они встретят сталтеха, и, возможно, это окажется тот, что нужно. А Хистер сразу сказал, как надо делать. Сразу, гад, сообразил.
— Сообразил то, о чем мы допетрили? — спросил Ведич, сглатывая комок.
— Вам до Хистера, Ведич, как до Новой Зеландии пешком, — скорбно усмехнулся Кварод. — На черта нужны всяческие засады? Вот еще риск. Хистер выделил четырех приговоренных. Их вроде бы простили. А в нужном месте главный посланного отряда с парочкой подручных пристрелил их прямо на месте. Главным был тогда один из «хистеровской» гвардии. Дитолик. Встречали такого?
— Нет, даже не слышал.
— Советую, если встретитесь, быть с ним очень и очень осторожным, господин Ведич. Теперь, я надеюсь, ваше любопытство насытилось? — почти со злобой спросил Кварод.
— Более чем насытилось, господин ученый, — кивнул ему Ведич.
— И не вздумайте об этом деле болтать, Ведич. Особенно здесь, на территории Ковчега. Здесь почти везде датчики прослушки. Многое фиксируется. Ведь Хистер — маньяк. Он все время подозревает заговоры.
— Я в курсе, господин Кварод.
— Ну, хоть это хорошо. Я бы на вашем месте, Ведич, отдыхал, пока есть возможность. Скоро я вам обеспечу работу. Так что отсыпались бы, а не играли в детективов.
На том они и расстались в этот день.
28. Плоскогубцы и горелки
Есть ли у монстра мозги, вопрос, конечно же, интересный. Но вот еще более интересный вопрос. Тоже научный. Чувствует ли братец-монстр боль как таковую? Если чувствует, тогда все просто и ясно. И наука течет по накатанному. В практическую область. Найти и локализовать болевые центры. Затем на них надавить и… И можно уже составлять «язык общения». Выучить, что там и как в словаре монстров называется. А уж после поговорить о деле. «Ну-ка, господин монстр, признавайтесь, что замыслила Зона на этот раз?» И опять иголки под ногти или плоскогубчиками сами ногти — «дык-дык». «Ага, значит, записываем: Технос задумал…»
К сожалению, на таком уровне ничего не выходило. И к счастью Кварода, такую методику уже пробовали отработать давно. Попробовали и отбросили. Какие, к черту, ногти, плоскогубцы? Тут сейчас отсутствует личностный элемент. Это все равно, что пытать кирпичную стенку. «Ну-ка, стенка, говори быстро. Зачем и кто тебя построил? А то будем долбить тебя молотком и выдергивать по кирпичику». Давайте, начинайте. Через месяц такой пытки сам палач начнет заговаривать с неодушевленными предметами. А это есть признак явной разбалансировки того самого мозга. Долгие лечебные процедуры в специальном заведении обеспечены. А успокоительное придется употреблять всю жизнь.
Поэтому подход к проблеме требовалось научно обосновать. И значит, так. Сталтех — есть, конечно же, механическая штуковина. Однако его сотворили не из пылесоса, а все-таки из человека. Пусть даже и мертвого. Значит, нанотехнические машинки во многом копировали образец. И вот получается, что есть у него такие штуковины, которые просто боевой машине ни на черта не нужны. К примеру, зачем машине мизинец на ноге? Железной штуковине можно изобрести для хождения что-нибудь понадежнее. Но самое интересное, что нанороботы копируют еще кое-что ненужное. Нервную систему. Заменяют ее серебряной проволокой. Оно, конечно, удобнее. Сигнал быстрее по нервам бегает. Но с другой стороны, это ведь можно использовать и для новых «научных» целей.
Особенно удобно, что это сталтех «четвертого» уровня по классификации Кварода. У него ведь еще осталась большая часть человеческого мозга. Конечно, она заражена скоргами и по настоящим человеческим делам не используется. А какая-то часть уже воплощена в металл. Пусть и в упрощенном виде. Но ведь так еще лучше. Остатки человеческой сущности слились с механоидом. Нужно всего лишь найти способ выйти на контакт с остатками человека. Может быть, через него удастся узнать и о планах машины. Ну, а как воздействовать на человека? Так именно посредством новых нервных волокон.
Да, но как мы с ним будем беседовать, если сталтехи безголосы? Нет у них ни языка, ни гортани, ничего того, что делает нас говорящими. А если вставить и подсоединить куда надо голосовой аппарат. Вот теперь можно и побеседовать. Для более активного общения берем в руки плоскогубцы… Нет, теперь лучше кувалду, потому что пальчики стали железными и ноги там не присутствуют.
То, что сталтехи сотворены без применения ума, из-за привычки нанороботов все перестраивать, понятно. Привычка просто-напросто дурацкая. Зачем копировать ненужные органы — нервы? Однако теперь за это будет расплачиваться конкретный механоид. Значит, говорите, машина боли не чувствует? Ну-ну! Сейчас проверим.
Итак, сталтех закреплен на специальном пластиковом стульчике. Чтобы не пустил железные побеги. Провода подсоединены к остаткам живого мозга. Теперь на экране видно, как бегают всякие импульсы. Бегают себе и бегают. Посмотрим, что изменится, если плазменная горелка начнет расплавлять железные пальчики.
На экране всплеск. Среди череды импульсов появился неожиданно большой — пиковый. Значит, машина все-таки реагирует на воздействие? Или просто совпадение? Убираем в сторону плазменную горелку. Берем электрическую ножовку. Лезвие не металлическое, во избежание заражения скоргами. Чистый алмаз. Пилим пальчики. Сложности никакой. Самому Квароду даже не надо потеть. В лаборатории полно нужных специалистов. Им скучно. Если такое делать с людьми, то крики носятся по всему подземелью. Стимулируют трудовые подвиги остального населения Форта.
Алмазная поверхность начинает жужжать, кушая металл, как масло. Но чего тут интересного? Смотрим на экран осциллографа. Вот оно! Новый взлет среди однотипной светящейся полосы. Мозг человека, запакованный в механоида, среагировал на отвалившийся палец. Оказывается, у Техноса есть свои слабые стороны.
Значит, механоид типа сталтех пристегнут. Провода к мозгу подведены. Голосовой канал собран и подключен куда надо. Сейчас можно начинать новый вид научного поиска. Вырабатывать язык общения с Техносом напрямую. Но…
Все-таки командующим Группой лабораторий значится не Кварод, а господин Бармалей. Объект исследований Кварода — это самое интересное из того, что происходит на всем этаже научного подземелья. По мнению Бармалея — это вообще прорыв на новые рубежи. Не использовать такой шанс для проявления честолюбия просто преступно.
— Все! Пока остановимся! — командует Бармалей. В неимоверном возбуждении он носится по залу.
— Вы просто умница, господин Кварод, — сообщает он на бегу. — Вы достойны всяческих похвал. Но я намерен продемонстрировать наши с вами достижения перед нашим вождем.
В самом деле, как же можно не задействовать такой праздник науки для реабилитации перед Хистером? Тот уже давно злится на Бармалея за отсутствие серьезных научных прорывов. Начальственное кресло командующего Группой лабораторий шатается не на шутку. Какие-то возражения Кварода о том, что метод не проверен до конца, всерьез не принимаются.
— Мало ли что не проверено, Кварод? — ворчит недовольно Бармалей. — Я буду просить нашего великого Хистера лично присутствовать при начале допроса этого механоида.
С начальством не поспоришь. Ну что ж, зато у Кварода есть прекрасная возможность вздремнуть лишний час после многих и многих ночей без сна и отдыха.
29. Результаты опытов
— Я тут прослышал об одном деле, господин Кварод, — сообщает Ведич. — А нельзя нам с Глюком как-нибудь поприсутствовать на допросе сталтеха? Ведь все же это мы его поймали.
— Ну, Бармалей, ну, мудила. Всем раструбил. — Кварод смотрит на Ведича воспаленными от бессонницы глазами. — Он думает, что успех уже в кармане. Знаете, господин сталкер. Я бы не советовал быть в лаборатории в момент будущего конфуза. Не хватало вам попасть под горячую руку Хистера. Вы ведь ребята пришлые, вам первым достанется. Я бы на вашем с Глюком месте был бы пока тише воды, ниже травы.
— Нельзя, так нельзя, — вздыхает Ведич. За эти дни он уже почти приобщился к науке. Но, как видно, он тут все же не свой.
Кварод смотрит на него с сожалением. Крепкий мужичина Ведич ничего не понимает. Зато Кварод предчувствует. И, к сожалению, не ошибается.
Днем позже он тестирует оборудование, проверяет зажимы, соединительные цепи. Короче, всю механику и электронику. И наконец наступает торжественная минута. Входит Хистер со своими дуболомами. Возле него суетится Бармалей. В возбуждении трясет свежепокрашенной в идеально черный цвет бородой. Хистер слушает снисходительно. Он даже чуть улыбается. Для него это просто небывалое довольство. Бармалей бегает, пританцовывая. Поясняет, объясняет. Фюрер кивает моментами. Похоже, он вошел в курс дела.
А собственно, чего тут понимать? Сталтех зажат на табурете сверхпрочными пластиковыми зажимами. Он него бегут пучки проводов. По сути, почти электрический стул. Всякие экраны — это все за границами фокуса. Так, обеспечение сцены. Никто ведь во время спектакля не ходит смотреть, как щелкает тумблерами осветитель. Все смотрят исключительно спектакль. Вот и герр Хистер вполне готов смотреть спектакль.
Спектакль — небывалая премьера. Хотя существенная разница только в исполнителях. Местный фюрер сто раз видел, как заставляют говорить людей. Сейчас перед ним заговорит механоид. Разница, конечно, существенная, но уж не так чтобы охать и ахать. Так что Хистер усаживается и дает команду Бармалею «начинать». Властелин спихнул все свои заботы на заместителей как минимум на несколько часов. Он готовится к долгому цирковому представлению. Ведь бывает, что некоторые упертые враги не раскалываются за час, а тут все же машина.
Начало спектакля так себе, но все же ничего. Бармалей растолковывает что-то насчет импульсов возбуждения мозга. Показывает караван обычных засечек на экране. Хистер зевает, но терпит. Когда алмазная пила с визгом отсекает сталтеху ступню, он даже готов похлопать. Но тут Бармалей, подпрыгивая, указывает ему на экранный всплеск. Мол, «эта механизма чувствует боль, господин хороший. Видели?» Хистер, конечно, видел. Он просто само благодушие.
Теперь пора переходить к допросу с пристрастием. Бармалей доволен реакцией Хистера, доволен собой. Может быть, он уже прикидывает, что ему простят прошлые неудачи и присвоят «академика». Он грациозно дает отмашку подручному — Квароду. Ну что ж, у Кварода все готово. Запитывается током система распознавания голоса, искусственные голосовые связки, всяческие усилители. Младший лаборант из местного отдела снова надвигает на глаза защитные очки и берется за пилу. Ног у сталтеха всего две, одну уже отчикали. Надо аккуратнее обращаться с ценным экземпляром, потому сейчас хватит и железного пальчика на оставшейся нижней конечности. Пила визжит. Бармалей страшно опасается, что за ее визжанием не получится насладиться криком боли, исторгнутым машиной. Пальчик отваливается. Крика нет.
Бармалей еще не растерян. Новый пик на экране ведь появился, так? Просто чертова пила слишком громко жужжала. Он дает отставку электрической ножовке. Пусть будет плазменная горелка. Она все же потише. Кварод спокоен, как слон, хотя только он понимает, чем все это должно закончиться.
Горелка легко плавит один палец, затем второй. Этот уже на руке. Крика, естественно, снова нет. Хотя импульсы отмечены и записаны. Пунцовый Бармалей заставляет Кварода снова провести тестирование аппаратуры. У Кварода никаких проблем. Зато краем глаза он наблюдает, что сидящий в кресле Хистер потихонечку зеленеет. Вот интересно, если он начнет стрелять без предупреждения, карманный «импульсник» положит всех присутствующих или только тех, что в передней полусфере?
Еще через полчасика технической и прочей суетни окончательно выясняется, что допросить чертову железяку пока нет никакой технологической возможности. Если бы закрепленный на станке сталтех мог понимать происходящее, он бы торжествовал победу.
Хистер уже давно шарит руками у кобуры. Присматривающий за ним краем глаза Кварод готов шарахнуться от очереди. Пожалуй, тело «железного дровосека» — сталтеха — будет неплохим щитом. Однако Хистер не начинает стрельбу. Но он взбешен не на шутку. Он делает знак своим дуболомам. И тогда все еще мечущегося поблизости Бармалея внезапно хватают за руки и швыряют под ноги фюреру. Лицо у Бармалея белое. Это особенно заметно в контрасте чернющей бороды. Как раз за эту самую бороду Хистер и поднимает его с пола.