Кто-то из инструкторов возразил ему:
— Это с такой-то тросточкой, Джейк? Не смеши меня, наши парни изрубят его в капусту. Восьмирукие бойцы это тебе не какие-то там мальчишки и впятером они представляют из себя грозную силу.
Капитан коротко хохотнул и одёрнул этого типа:
— Засохни, Хайвенс. Хотя я и поднимаю в воздух двенадцать мечей и потому с двумя другими в руках могу закрутить "Адскую карусель", с Лемом мне не тягаться. Этот парень Бриллиантовый Меч, а потому запросто может поднять минимум двадцать четыре меча и обрушить на них "Хрустальные клыки дракона", что есть верная смерть для целого взвода самых опытных меченосцев. Ошибаешься ты и на счёт его стека. Это не тросточка, а стек изготовленный из драконьего уса. До жути страшное оружие в умелых руках. Он ведь может превратиться хоть в сотню мечей.
Услышав его слова, мои противники немедленно заменили длинные, тяжелые полутораручники на магические шпаги, хлёсткие и гибкие, когда это надо, но в то же время способные пробить доспехи. Однако, как они не старались, это им не помогло. Мой магический стек из драконьего уса, превратился в двадцать девять рапир, одна из них легла в мою правую руку, а остальные выстроились передо мной в воздухе. В общем я разделал этих, так называемых, учителей фехтования, как опытный повар зайцев. Вслед за этим я занялся инструкторами и в итоге предложил ректору оставить на кафедре фехтования всего троих, которые вполне годились на эту роль. Новых учителей фехтования и опытных инструкторов в помощь им, я пообещал подобрать в течение ближайшей недели, максимум двух. Ректор задумчиво посмотрел на меня и ворчливым голосом, пусть и довольно беззлобно, принялся пенять мне:
— По-моему вы слишком строги к этим господам, молодой человек. Учителей фехтования порекомендовали мне господа военные, говоря, что все они прекрасные фехтовальщики, а вы их так грубо развенчали.
Пожав плечами, я ответил:
— Господин ректор, когда я восемнадцать лет назад прибыл в военный лагерь, то моё мастерство фехтовальщика не вызвало ни у кого сомнений. В первую очередь потому, что меня обучал мой приёмный отец, великий Грег Сойтель, герой Редоны. У вас в академии магии дело с фехтованием обстоит крайне плохо. Не дай того Боги, к вам заявится комиссия Генштаба и тогда не миновать скандала.
— Но она была у нас полгода назад и господа военные остались довольны кафедрой фехтования. — Возразил мне тогда ректор и я немедленно высказался на этот счёт со всей прямотой:
— Прекрасно, господин ректор. Сегодня же я напишу письмо его величеству и тем господам военным не поздоровится. Не беспокойтесь, я извещу императора, что сам берусь за это дело и потому к вам никаких претензий не будет, а уже через год студенты нашей академии станут завоёвывать самые почётные призы на всех соревнованиях.
Через две недели я собрал в академии магии таких парней, чьи имена были на слуху у каждого, кого интересовало фехтование. В том числе благодаря им уже через полгода мои ученики приволокли ректору Гривигу громадный кубок. Так я получил в академии хорошую, высокооплачиваемую работу и хотя стал ещё и преподавателем, насмешки сыпались на меня, как из мешка. Не прекратились они даже тогда, когда на вопрос одного из лоботрясов, кто в империи самый лучший фехтовальщик, мой старый друг, полковник Вейдерикс, со смехом сказал:
— Вообще-то официально им считается принц Нордвил, ведь он выиграл все крупнейшие соревнования в империи и даже на Скайриноре, но против Лема Сорок Рук, он не сможет выстоять и трёх минут, хотя тот вообще никогда не выступал ни на одном состязании. Вот и думайте сами, ребята, кто в нашей империи лучший фехтовальщик. Полагаю, что теперь это для вас уже не будет загадкой.
Один из этих молодых засранцев тут же насмешливо сказал:
— Не вижу в этом ничего особенного. Старикашка Лем отличный фехтовальщик, но принц Нордвил дракон и потому сражался с ним, как простой человек, то есть, не включая свою дракою ловкость и силу.
Мой друг поспешил остудить моего однокурсника:
— Э-э-э, нет, парень, ошибаешься. Принц сражался с Лемми именно как дракон и был нещадно бит им и не единожды. Я наблюдал за их поединками трижды и так скажу — Лем самый лучший из всех учеников Грега, а тот в своей жизни не проиграл ни одного поединка, но думаю лишь потому, что так ни разу и не сразился со своим приёмным сыном.
Даже после этого отношение ко мне среди однокурсников не изменилось и всё потому, что мне было строго-настрого запрещено показывать хоть кому-либо свои боевые награды, а также рассказывать, за какие подвиги я их получил. Так было до тех пор, пока в Зейторн однажды, я тогда учился на одиннадцатом курсе, не приехал Нордвил с двумя сёстрами, принцессами Риарной и Селестой. Это событие как раз совпало с другим, ничуть не менее приятным, мои друзья поймали жулика, обокравшего меня, и я внезапно разбогател. Принца, как оказалось, прислал император, чтобы тот воздал мне почести за долгую и верную службу империи. Всех студентов академии построили во дворе и я, одетый в парадный мундир со всеми наградами, поднялся на подиум, где передо мой встал коленопреклонённо мой друг-принц, а боевые подруги-принцессы замерли в реверансе. Легонько стукнув Норри кулаком в челюсть, я подошел к его сёстрам и расцеловал их.
Потом была грандиозная пьянка за счёт имперской казны и с этого дня уже почти никто не смел надо мой подшучивать. Ещё бы, были рассекречены почти все мои деяния в войне с ортодоксами и то, что именно благодаря мне империя Ринориан имела магический спецназ, её главную ударную силу против любого врага. Во время пьянки я расчувствовался и принялся плаксиво ныть:
— Эх, жаль, что этого не видит Грег. Крылатые прохвосты воздают должное ничтожной двуногой букашке.
— Отставить, болтать глупостью! — Рявкнул принц — Грег не помер, Лем. Как только он погрёб под камнями в пещере на Редоне вместе с собой целую армию мятежников, то в ту же секунду возродился на Скайриноре в облике дракона. Поверь, Лем, он давно уже работает в каком-либо юном мире Богом. Легенды не врут, мой мальчик, особенно если они записаны со слов драконов.
После этого надо мной если кто и измывался, нещадно отпуская в мой адрес шпильки, так только профессор Цорн по прозвищу Лягушка Цо, преподаватель магии водной стихии и, по совместительству, Главный хранитель Магического Круга Выбора. Это именно к нему приходил каждый студент академии и её выпускник, чтобы получить задание на курсовую или распределение на практику. Хотя я этого совершенно не желал, мне предстояло с ним встретиться, чтобы получить новое задание. Пока мои мысли прыгали, словно блохи, и я вспоминал то одно, то другое, карета, влекомая четвёркой магических коней, не знающих усталости, мчалась сквозь магическое пространство к Ринориану, столичному миру одноимённой империи, в которой насчитывались тысячи миров.
Мне было бы гораздо проще и быстрее добраться до Зейторна закутавшись в колючее, словно ёж, магическое облако перемещения, но это было запрещено лично императором. Только магические конные экипажи и только за наличный расчёт. Честное слово, хоть бери и записывайся в извозчики, ведь они, говорят, благодаря этому указу, зарабатывают просто бешеные деньги. А что? Сотворить магический омнибус и восьмёрку скакунов к нему, мне не составило бы никакого труда. Увы, но это была работа для беженцев из миров, не входящих в империю, а потому не являющихся магическими, хотя попасть в неё могли только те люди, которые имели способности к магии и не малые.
Промчавшись сквозь магическое пространство, карета съехала на обычную дорогу и вскоре остановилась на станции, распложенной за чертой Зейторна. Никакого багажа у меня не было и я покинул экипаж тотчас, как только он остановился. В городе моего детства стояла тёплая, золотая осень. Деревья красовались в золотом и алом убранстве, недавно прошел дождь и воздух приятно пах осенними цветами. Кивком головы поблагодарив кучера, я огляделся. Невдалеке стояло десятка полтора экипажей. Извозчики сгрудились в кружок и играли на деньги в какую-то азартную игру. Это было плохо. Иногда из-за игр их не дозовёшься, а начнёшь качать права — пойдёшь пешком. Такой это был вредный народ, маги-беженцы из немагических миров. К счастью для меня, на станции находились одни только земляне и все были одеты в чёрные, байкерские косухи, — самые лучшие и покладистые извозчики во всём Зейторне. Едва завидев меня, они сразу же вытолкнули из своего круга высокого, длинноволосого, бородатого блондина и тот рукой указал мне на свою двухместную коляску. Забравшись в неё, я уселся поудобнее на мягком диване. Извозчик-байкер посмотрел на меня с сочувствием во взгляде и, отвернувшись, спросил:
— Ну, и куда мне тебя везти, студент?
Вот интересно, как можно глядя на человека, одетого в строгий чёрный костюм, похожий на смокинги землян, догадаться, что тот студент, хотя уже и не молод? Ну, почему эти чёртовы земляне всегда и всё знают про нас, ринорианцев? Задавать вопросов извозчику я не стал, а лишь ответил с чувством собственного достоинства в голосе:
Вот интересно, как можно глядя на человека, одетого в строгий чёрный костюм, похожий на смокинги землян, догадаться, что тот студент, хотя уже и не молод? Ну, почему эти чёртовы земляне всегда и всё знают про нас, ринорианцев? Задавать вопросов извозчику я не стал, а лишь ответил с чувством собственного достоинства в голосе:
— В академию магии. К главному корпусу и желательно побыстрее.
Землянин посмотрел на меня ещё раз и откликнулся:
— А вот это уже не от меня зависит, а от этой рыжей бестии. — После чего так обратился к своей рыжей кобыле — Ну, моя милая, что у тебя не так на этот раз? — Та громко всхрапнула в ответ и завертела своим чёрным, коротко обрезанным (магических коней не беспокоят насекомые) хвостом, но с места не стронулась и тогда извозчик нежным голосом спросил — Фрося, а по жопе кнутом?
Рыжая кобыла заржала тихо и обиженно, с укоризной посмотрела на землянина и медленно зашагала вперёд. Я поинтересовался:
— А может быть её и впрямь того, кнутом ускорить?
— Не надо. — Строго отозвался землянин — Главное, что она с места стронулась. Просто у неё ещё с железной поры туева хуча капризов и позднее зажигание. Сейчас прогреется и помчится, как северный олень.
Рыжая кобыла Фроська и в самом деле с каждым новым шагом переставляла ноги всё быстрее и быстрее. Через какую-то минуту она уже бойко цокала подковами по гладкому дорожному покрытию из магического гранита, а ещё через две неслась по широкому шоссе в сторону города мощной, размашистой и быстрой рысью. Она запросто могла посрамить собой самых лучших магических рысаков, хотя и превратилась в лошадь из какой-то машины или мотоцикла. Правда, извозчик вскоре достал из пачки контрабандную сигарету, они запрещёны в империи, закурил и принялся попыхивать вонючим дымом. Он совершенно не желал замечать, что весь дым достаётся мне. Вот такие они, земляне, никогда не обращают ни на кого внимания и делают всё, что им заблагорассудится, ни у кого не спросив разрешения.
Зато земляне, особенно русские, никогда не ноют и воюют просто отчаянно. Ну, как воины, они все хороши, хотя самые неприхотливые и к тому же ещё и стойкие, это именно русские. Но они при этом ещё и самые бесцеремонные. Если им что-нибудь втемяшится в голову, то они этого обязательно добьются и, вообще, остановить их на пути к какой-либо цели, крайне опасно. Мне не просто нравятся земляне. Я ими не только восхищён, но и влюблён в них, поскольку воевал бок о бок с землянами много лет и могу сказать, как бойцы, они ничем не хуже драконов. Поэтому я прощаю им все их вольности. Они же все непосредственные, как дети, и дружить с ними одно удовольствие.
До академии байкер довёз меня всего за каких-то двадцать минут и когда остановился, я деловитым тоном поинтересовался:
— Сколько с меня за поездку?
Извозчик ухмыльнулся и невозмутимо ответил:
— Четвертак серебром.
— Почему так дорого? — Изумился я — Красная цена пятёрка.
Землянин охотно согласился:
— Правильно. Пятёрка за простую поездку, пятёрка, надбавка за скорость и ещё пятнадцать за то, что Фроська добрых двенадцать вёрст тащила за собой твою чёрную ауру. Чуть подковы на дороге не оставила. Если хочешь, студент, то я её тебе в три минуты срежу и по ветру развею. Ты этого даже не почувствуешь. Цена полтинник.
То-то я гляжу, что у меня в последнее время сон плохим был и поутру всё из рук валилось. Да, чёрная аура это ещё та дрянь. Её ни один маг на себе, даже самый могущественный, не заметит. Ну, а на другом человеке чёрную ауру тоже не каждый маг сможет разглядеть. Тут особую чувствительность нужно иметь. У землян она имеется, но они вообще удивительные люди. Таких сильных природных магов, как люди с Земли, редко где встретишь. Предложение извозчика заинтересовало меня даже не своей дешевизной, а тем, что я ещё ни разу не видел, чтобы чёрную ауру кто-то срезал всего за каких-то три минуты. Лично у меня на это уходит минут пятнадцать, не меньше. Кивнув, я сказал:
— Как вижу, ты очень сильный природный маг, парень. Что же, давай, режь эту падлюку. Я заплачу тебе твою цену и приплачу вдвое, если ты скажешь, какая у меня аура и кто её наложил.
Землянин усмехнулся и достал из-за пазухи простое медное кольцо, от которого исходила просто сумасшедшая магическая энергия. Пожав плечами этот байкер, а ему на вид, как и мне, было не больше тридцати пяти лет, с улыбкой признался:
— Не знаю, какой я маг, студент, но бабка моя точно была знатная колдунья. Провожая меня в армию, она повесила мне на шею это кольцо и сказала, что оно меня от любой напасти убережет. Так-то оно так, я до сих пор жив, но от плена бабкино колечко меня не спасло. Зато когда я из Афгана попал в Америку и там однажды за мной погналась целая банда негров на мотоциклах, кольцо меня мигом перенесло на Ринориан вместе с моим "Уралом". Это мотоцикл такой, но он подо мой тут же в рыжую кобылу превратился. С тех пор почти двадцать пять лет прошло. — Посмотрев на меня сквозь кольцо, он подал голос — Значит так, студент, чёрная аура у тебя зело длинная и косматая, вся матюком торчит. Навели её на тебя недавно и не со зла, а по неопытности. Сделала это баба, твоя любовница, причём так, мимоходом. Сделала и ничего даже не заметила. Поэтому я не стану эту заразу против неё направлять. Даже и не проси. Будь это какая-нибудь чёрная ведьма, вот тогда я задал бы ей жару, а так срежу её и просто развею. — Я улыбнулся и молча кивнул, а землянин достал из-под куртки, из-за спины длинный кинжал, присел на корточки, мы стояли рядом с его коляской, чиркнул им крест накрест по магическому граниту дороги и сказал по-русски — Режу путы на скорый шаг, открываю путь на прямую дорогу. Иди себе с миром, человече, и не сомневайся в себе. — Он зашел ко мне за спину и монотонно заговорил — Отстань, краса чёрная коса от добра молодца. Сгинь, растай и испарись, но к доброй девице не смей возвращаться. Без злобы сотворена, без дурных мыслей и исчезни. Не возвращайся в явий мир из мира навьего ни утром, ни в полдень, ни вечером на закате дня, ни в полночь. Нет тебе власти ни под солнечным светом, ни под звёздами, ни при полной луне, ни при месяце, ни при каком другом свете, ни во тьме кромешной. Свейся в клубок и укатись за край изведанного, но и в неведомом не появляйся. Упокойся в навьем мире и спи там вечным сном до скончания времён. — Появившись передо мной, землянин весело доложил мне обстановку — Ну, всё, студент. Хочешь верь, а хочешь нет, избавил я тебя от этой напасти и так скажу, у бабы твоей ведьмовской силы, как у дурака махорки. Могущественная ведьма, ничего не скажешь.
Только теперь у меня появилась возможность внимательно рассмотреть его кинжал с сорокасантиметровым клинком, который сразу же показался мне знакомым. Широко заулыбавшись, я спросил:
— Воевал? Колдерийский горный стрелок?
Землянин смущённо ответил:
— Было дело. Пять лет, десять месяцев и семнадцать дней, как одна минута прошли. Рвали мы ту мятежную шваль на тряпки. А ты откуда заешь про колдерийцев, студент? Тоже воевал?
Ну, и кому было не знать про диких, свирепых колдерийских горных стрелков, как не мне? Ведь я же со своими Бородатыми Пузанами, вместе с колдерийцами целых три с половиной месяца держал оборону на Вальдере. Это случилось в самом конце моего первого года службы в армии. Тогда уже очень многие генералы Генштаба считали мой отряд, состоявший из деревенских колдунов с Авенарии, особенно сильно пострадавшей от мятежа, палочкой-выручалочкой. На нас и на колдерийцев была на Вальдере вся надежда и мы не только не дрогнули, хотя против двух отрядов численностью менее тысячи бойцов мятежники бросили чуть ли не три дивизии огневых магов, но и опрокинули врага. Нам просто надоело сидеть в окопах и постоянно отстреливаться.
Колдерийские горные стрелки были самым странным воинским подразделением, которое воевало против ортодоксов. Среди них была всего сотня бойцов-магов, жителей славного города Колдера, что неподалёку от столицы империи. Но это вовсе не они составили славу этого несокрушимого отряда, а три сотни землян, все как один, могущественные природные маги. Безумно храбрые, они никогда не отступали и сражались с таким воинским умением, что наводили панический ужас на целые корпуса мятежников. Более всего те боялись вступить с ними в рукопашную схватку. Поэтому колдерийцам и поручались самые опасные задания. До невозможного спаянные в бою, они поражали меня тем, что после боя, как только накал вражеских атак спадал, они с каким-то диким остервенением дрались между собой и если бы не маги, которые постоянно вытаскивали их с того света, никто из этих бесстрашных парней точно не дожил бы до победы.
Ткнув себя пальцем в грудь, я широко заулыбался и представился боевому товарищу:
— Вальдера, Пантиада, её столица, конец первого года войны, а я тогда был лейтенантом Лемом Додберри и командовал Бородатыми Пузанами. Парень, мы ведь хлебали с тобой баланду из одного котла.