— Вы хотите сказать, что они хотят выяснить эти причины?
— Именно! — Виски и богатое воображение помчались наперегонки. — Именно! Выслеживают. Они не дураки, эти русские, а может, китайцы. Они быстро пронюхали: здесь что–то затевают. Не сводите с них глаз, мне надо знать каждое их движение.
Хаббард–Джонс говорил и сам начинал себе верить. Все так и есть. Он устроил хитрую ловушку с приманкой, и они в нее попались. Он шантажировал бедного сэра Генри также из патриотических побуждений. Джонс, гроза шпионов, вступил в смертный бой с врагами нации.
Позабыв об опасности, он вскочил и зашагал по комнате, глаза у него горели, и он вдохновенно врал своему доверчивому приспешнику.
— Мы выведем подлецов на чистую воду. «Наши таинственные друзья» из МИ–5 назвали мой план «План Х.-Дж.». Они считают его гениальным, — скромно пояснил он.
— Эй, — Рональд задохнулся от неожиданности. — Они… они фотографируют нас — нашу вывеску, дом!
Крошечный фотоаппарат, который «Красный–один», прикрыв носовым платком, поднес к глазам, развеял сомнения. Да, за ними шпионят.
— Что вы предпримете дальше, сэр? — спросил он.
Хаббард–Джонс не имел ни малейшего представления о том, что предпринять дальше, но он прибегнул к своей обычной уловке:
— А разве вам не ясно, Бейтс?
— Э… значит, когда они уйдут, то есть если они уйдут, мы должны выследить их, они выведут нас к своей базе.
— Точно! Вы понемногу начинаете соображать,
— Благодарю вас, сэр, ох, черт! — Рональд замер в волнении. — Они уходят. «Красный–один»…
Но Хаббард–Джонса словно ветром сдуло. Украв чужой план, он незамедлительно приступал к его осуществлению.
Через мгновение он появился снова. Рональд не сводил глаз с улицы: а вдруг незнакомцы скроются.
— Сэр, они уже на середине переулка. Я пойду за ними.
— Нет, это моя обязанность, — отрезал Хаббард–Джонс. — Я проскользну потайным ходом. Где они сейчас?
— Сворачивают налево. Но вас они узнают, сэр.
— Не волнуйтесь, я замаскирован.
Рональд обернулся — на его шефе была мятая шляпа, темные очки и засаленный макинтош. В одной руке он держал старый парусиновый портплед, в другой — белую палку, с какими ходят слепцы.
— Им меня теперь не узнать! — прокричал он за дверью, и тут же послышался оглушительный грохот и отчаянный вопль. Должно быть, в спешке Хаббард–Джонс позабыл о коварстве шаткой колонки.
Октябрь был на исходе, но день стоял по–летнему ясный. Осеннее солнце ласково грело плечи Хаббард–Джонсу, который шагал по узким улочкам, стуча белой палкой. Оно не жалело своих лучей и для двух агентов Особого управления, расположившихся на травке в Сент–Джеймс–парке. На скамье неподалеку объект их слежки спокойно ел бутерброд — был обеденный перерыв.
— До чего будет жалко, если старика сцапают, — сказал один из агентов с неподдельным волнением.— Я к нему привязался всей душой.
— Точный, как часы, — согласился его коллега. — С ним никаких забот. Хочешь — пойди пропусти стаканчик или еще что, всегда знаешь, где он будет.
— Эх, если бы все такие…
Оба вздохнули, подумав, насколько у них обычно бестолковые и несобранные поднадзорные. На скамье старик Кроум достал серебряный перочинный ножик и начал преспокойно чистить яблоко. На коленях у него лежала раскрытая газета. И вдруг скамья зашаталась — рядом села толстуха лет сорока, крашеная блондинка, с битком набитыми хозяйственными сумками. Приятное одиночество Кроума было нарушено.
— Гляди–ка, он встал! Он никогда не ходит кормить уток так рано.
Агенты всполошились.
Оставшись одна, женщина, которая испортила Кроуму обеденный перерыв, рассеянно подобрала оставленную стариком газету и положила в одну из своих огромных сумок. Затем она устало поднялась и побрела по длинной асфальтовой дорожке.
— Видал? Вот так точно было показано в учебном фильме. И именно здесь, в этом парке. Он оставил ей газету с заданием.
Агент вскочил на ноги.
— Так оно и есть. Она его связная. Приказ, который они получили непосредственно от Бойкотта, был предельно ясен.
— Верно! Теперь он нам не нужен, идем за ней. Ты первый — передашь ее мне у выхода.
* * *Хаббард–Джонс уже давно преследовал «красных». В целях конспирации нужно было переодеться, и он укрылся для этого в темном подъезде. Содержимое портпледа пошло в ход, и через мгновение Хаббард–Джонс (ни дать ни взять уменьшенная копия Распутина: войлочное пальто с капюшоном и длинная накладная борода) снова шел по следу. «Красные» спокойно шагали, не ведая, что за ними крадется переодетый сыщик. Хаббард–Джонс, в свою очередь, не замечал, что от него ни на шаг не отстает бдительный полицейский, у которого возникли на его счет немалые подозрения.
* * *Кислятина Крэбб говорил по телефону, когда к нему в кабинет неожиданно ворвался Бойкотт. Начальник Особого управления обладал немалым жизненным опытом, поэтому он ничуть не смутился, увидев своего заместителя, хотя разговор шел именно о нем и был весьма нелестного свойства. Крэбб и бровью не повел и закончил, даже не изменив тона:
— Сейчас я вам об этом больше ничего сказать не могу.
Он положил трубку и желчно спросил у своего подчиненного:
— Вас никогда не учили, что нужно стучать в дверь?
Задумайся Бойкотт над этим вопросом, он наверняка ответил бы отрицательно, но сейчас он не был расположен к пустым словопрениям.
— Кроум встретился со своей связной, — выпалил он, опрокинув подставку для шляп.
— Какой Кроум?
— Тот, через, которого происходит утечка информации из УВБ. Я засек его при помощи электронной машины.
Хотя предательство Кроума раскрылось весьма косвенным образом, Бойкотт наперекор всему расценивал это разоблачение как победу электронной техники.
— А, вот вы о ком… — На Крэбба эта новость, казалось, не произвела ни малейшего впечатления.
— Оставьте свой издевательский тон. Мое подозрение окончательно подтвердилось. Связная, некая миссис Кромески, замужем за поляком.
Он подался вперед и сшиб у Крэбба со стола пепельницу.
— Ее выследили. Вот ее адрес.
— Ну что же, Балморал–Касл–Драйв, адрес не вызывает подозрений.
— Вы думаете, если это окраина, то там тишь да гладь. Работаете по старинке. С новыми методами мы бы их всех давным–давно переловили.
Крэбб не слушал. Он вспоминал, на чем прервался телефонный разговор, когда Бойкотт вошел в комнату. «Не волнуйтесь. При первом же удобном случае я приготовлю для Бойкотта крепкую петлю, а уж он не замедлит сунуть в нее голову…» — пообещал он собеседнику.
Прославленная интуиция Крэбба подсказывала ему сейчас, что удобный случай подвернулся, а Бойкотт, ни о чем не подозревая, продолжал свой доклад:
— Теперь еще несколько слов о связной, этой самой Кромески. Прошу вашего распоряжения установить круглосуточное наблюдение за ее домом. Возможно, это потребует большого числа людей, но, на мой взгляд, игра стоит свеч.
У Кислятины в глазах промелькнула еле заметная искорка.
— Не знаю, как и быть. Сейчас ожидаются два государственных визита.
— Ах, государственные визиты! — Бойкотт не признавал никаких мероприятий Особого управления, которые не были непосредственно направлены на охоту за шпионами.
— Ну ладно, — согласился шеф с покорной миной. — Если уж вы так настаиваете… Этого Бойкотту было достаточно. Молниеносно, как кобра на свою жертву, он кинулся к телефону и отрывисто залаял в трубку, отдавая приказ об установке диктофонов, подключении аппаратуры для подслушивания телефонных разговоров и подготовке электронной системы наблюдения за каждым уголком и щелью в доме Кромески.
Тем временем Крэбб по своему обыкновению анализировал обстановку вопросно–ответным методом.
В. Крепка ли эта петля?
О. Выдержит. Она выдержит целое полицейское управление.
Как всегда унылый и бесстрастный с виду, Кислятина в душе безудержно хохотал. В битве между наукой и интуицией победа суждена интуиции — в этом он не сомневался.
* * *Был час «пик». Хаббард–Джонс на заднем сиденье попавшего в пробку такси кипел от негодования. «Дураки набитые, фараоны косолапые!» — выкрикивал он, к вящему изумлению шофера.
Он снова переживал события дня. Как все удачно складывалось, пока идиот полицейский не сунул нос не в свое дело!
«Красные — один и два» привели его в район Нотинг–Хилл, к солидной вилле, стоявшей особняком в глубине большого сада. Сад был окружен высоким, футов в девять, забором. Забор венчала полоса битого стекла. Два огромных платана заслоняли окна верхних этажей. Настоящее шпионское гнездо, такое пришлось бы по душе любому матерому разведчику — уединенное место, но и от центра недалеко, в глаза не бросается, и тем не менее вид зловещий — не подступись. Хаббард–Джонс разглядывал виллу, пуская от удовольствия слюни.
На тротуаре напротив были сложены строительные материалы. Укрывшись за грудой кирпича, Хаббард–Джонс торопливо отмечал про себя самые характерные черты этой крепости, которой он дал кодовое название «Роковой дом».
Тем временем «Красные — один и два» ждали у ворот. К восторгу Хаббард–Джонса, их долго и внимательно разглядывали через маленькую решетку, прежде чем впустить. Хаббард–Джонс удостоверился, что на улице ни души, и полез на свое кирпичное укрытие — сверху лучше видно.
То, что он заметил, превзошло все его ожидания! Из одной дымовой трубы «Рокового дома» показался тонкий металлический стержень и медленно пополз вверх.
— Антенна! — трепетно прошептал Хаббард–Джонс, не видя, что из–за его спины вынырнула полицейская каска.
Хаббард–Джонс полез было в карман за микрофотоаппаратом, но почувствовал, что его схватили за ноги.
— Попался! — победоносно завопил страж порядка.
Стараясь удержать равновесие, Хаббард–Джонс замахал руками, но тут почва стала ускользать у него из–под ног, и в мгновение ока оба — и преследователь и жертва — оказались погребенными под целой тонной кирпича.
После этого дела пошли из рук вон плохо. Чертовы ослы в полицейском участке притворились, будто никогда не видели карточки ЦСБ[14], которой Хаббард–Джонс без всякого успеха размахивал у них под носом, грозя позвонить самому министру внутренних дел. Его бесцеремонно втолкнули в холодную камеру, где пахло дезинфекцией и мочой.
Выпустили его только через несколько часов, когда разыскали инспектора. Тот высокомерно заявил:
— Но вы должны признать, что все это выглядело весьма подозрительно. Наш сотрудник просто–напросто выполнял свои обязанности. Ну ладно, ладно, какого черта вы разорались — ваши дурацкие карточки засекречены, у нас в полиции только инспекторы и высшее начальство знают, что это за бумажка…
— Я этого так не оставлю, — пригрозил Хаббард–Джонс самодовольному фараону, с достоинством покинул участок и сел в подъехавшее такси. По дороге он ругал полицейских последними словами и возмущенно повторял: «По крайней мере, обратно они могли меня отпва–вить в полицейской машине».
7. Ночь длинных совещаний
СОВЕЩАНИЕ 1. ЗДАНИЕ НА НАБЕРЕЖНОЙ ВИКТОРИИ. Бойкотт, обращаясь к своим коллегам — полицейским электронного века:
— Теперь все зависит от нас, нельзя терять ни минуты. Главное — любой ценой удержать преимущество во времени. Я никогда не прощу себе, если, положим, МИ–5 опередит нас в этом деле… («Безликие», пожалуй, были единственным отделом безопасности, который не проводил в ту ночь совещаний. Тем не менее все, что говорил Бойкотт, передавалось в секретный штаб МИ–5 на Керзон–стрит и записывалось там на магнитофон)… у нас имеется то преимущество, что мы используем современное оборудование, мыслим по–современному. И главное наше преимущество — никому, кроме нас, не известно о доме Кромески.
Он торжествующе махнул рукой, сбив со стола бюст сэра Роберта Пила[15].
СОВЕЩАНИЕ 2. ФЕШЕНЕБЕЛЬНЫЙ КЛУБ НА МЕЙФЕР. — Этот осел Бойкотт воображает, будто напал на интересное дело. Его ребята, по–моему, выследили сегодня какую–то женщину. — Бригадир Радкинс беседовал со своими начальниками подразделений. — Пустая затея, конечно, а все же не спускайте с него глаз. В последнюю минуту его всегда можно будет обойти и успех приписать себе…
СОВЕЩАНИЕ 3. ЗАЛ ИНСТИТУТА ЖЕНЩИН НА ОКРАИНЕ ЛОНДОНА. Дама Берта Спротт — на ней изящный туалет, она только что с приема у королевы — держит речь перед сотрудницами своего отдела, отменными уродинами, известными больше как «Ищейки»[16].
— Если предоставить мужчин самим себе, с ними не оберешься хлопот. Я всегда говорю: в интересах нашей контрразведки мужчин нужно держать от нее подальше. А потому, душеньки, займемся–ка этой старой крысой Радкинсом — следите за каждым его шагом.
СОВЕЩАНИЕ 4. ПОХОРОННАЯ КОНТОРА НА ДОЛЛИС–ХИЛЛ. — Разузнайте толком, что замышляет эта чертова кукла Берта Спротт со своими ведьмами, — приказал безымянный глава сектора «Б» службы внутренней безопасности. (Как обычно, он вещал из–за ширмы. Он без малейшего на то основания убежден, что ни одна душа, включая собственных сотрудников, не знает, кто он такой.)
СОВЕЩАНИЕ 5. КАЮТ–КОМПАНИЯ ВОЕННОГО КОРАБЛЯ «X». Командор Солт, обращаясь к лейтенанту Игару:
— Ах, «Девять муз»? Я, старый морской волк, в литературе не очень–то разбираюсь. Но ты, сынок, пока суд да дело, пристраивайся в кильватер к нашему безымянному дружку из сектора «Б».
СОВЕЩАНИЯ С 6 ПО 30. ПОДВАЛЫ, ЧЕРДАКИ, КЛУБЫ, ГОСТИНЫЕ И Т. Д. Совещания мало чем отличаются от описанных выше. Почти все отделы службы безопасности сумели тайком кое–что выведать. В эту ночь стадное чувство согнало их вместе — повсюду строились всевозможные догадки об операции «Девять муз».
СОВЕЩАНИЕ 31. «АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО ФУТЛУС». — Бейтс, если вы не прекратите свою надоедную болтовню о девяти музах, я вас кастрирую.
Хаббард–Джонс по–прежнему считал, что разговор о музах ведется ему в пику, что ставится под сомнение его эрудиция.
— Но послушайте, сэр, ведь это наверняка связано с шайкой, которую вы раскрыли. То есть если они действительно, как вы говорите, новая ударная группа из–за «железного занавеса»…
— Заткнитесь, Бейтс. От вас голова идет кругом. Это совещание началось неудачно. Полчаса потратили, приколачивая к стене «святилища» огромную карту района Нотинг–Хилл. Задача оказалась не из легких — изуродовали стену, Рональд зашиб молотком палец, а у Хаббард–Джонса вконец испортилось настроение.
— Бейтс, сколько у нас всего людей?
— Тридцать восемь человек, сэр.
— Без вас знаю, что в отделе тридцать восемь сотрудников, дурак вы набитый. Отвечайте четко, если вы на это вообще способны, сколько сотрудников могут немедленно выйти на операцию?
Рональд, проглотив обиду, потянулся за списками.
— В нашем распоряжении восемь человек и один в отпуске.
— Чем занимаются остальные?
— Четверо уехали по обмену от Общества англохорватской дружбы, пятеро следят за венгерским рестораном, где…
Хаббард–Джонс не захотел слушать дальше. Встав в наполеоновскую позу, он изрек:
— Снимите их с этого задания. Они мне нужны.
— Но, сэр, это не так просто…
— Мне понадобятся все, кого удастся заполучить, — не унимался Хаббард–Джонс. Он взял гигантскую булавку с красным бумажным флажком и подошел к карте. — Необходимо круглосуточное наблюдение за данным объектом. Линкольн–Террас, 96. Кодовое название — «Роковой дом».
Он театральным жестом всадил булавку в карту. Карта, словно она только этого и ждала, плавно соскользнула на пол. Хаббард–Джонс издал яростный вопль и стал ее топтать.
Он гонял карту пинками по всему кабинету, извергая на нее потоки брани, пока не зашиб ногу — ту самую, на которую утром свалилась газовая колонка. Это его полностью доконало, и он, чуть не плача, повалился в кресло у письменного стола.
Рональд подождал, пока шеф немного отойдет, и начал снова его уговаривать:
— Может быть, лучше передать это дело МИ–5 или Особому управлению?
— Чтобы они потом приписали себе все заслуги? Да вы рехнулись!
Посидев в удобном кресле, Хаббард–Джонс вновь обрел спокойствие, и в нем, как обычно, опять произошла молниеносная перемена — теперь это был хладнокровный руководитель, лаконичный, твердый, как кремень, невозмутимый.
— Вот что, Бейтс. Я получил приказ от верховной власти нашей страны. Я знаю, что делаю, и не потерплю ваших мелкотравчатых попыток мне помешать. Я начал это дело, и я намерен довести его до конца. Ясно?
— Да, сэр, — покорно ответил Рональд.
— Отлично. Значит, сколько у нас людей?
— Девятнадцать, сэр.
— Мало. Чем занимаются остальные?
— Ну, кое–кто приставлен к венскому цыганскому трио.
— Кое–кто? Сколько их? — Напряженная тишина. — Бейтс, я вас спрашиваю.
— Двенадцать, — уныло признался Рональд.
— Двенадцать? — возмутился Хаббард–Джонс. — Двенадцать сотрудников мотаются за этими жалкими цыганами? Отозвать.
— Ни за что, — вырвалось у Рональда из глубины души. Рональд был в восторге от венского трио. Он знал подноготную всех музыкантов и жадно прочитывал ежедневные сообщения агентов о каждом их шаге.
— Конечно, сэр, на первый взгляд может показаться, что двенадцать человек для них и многовато, но ведь их трое, понимаете, сэр, — трио…
— Да я что, по–вашему, не знаю, сколько человек в трио?
Хаббард–Джонсу снова почудилось, будто его образованность подвергается сомнению. Он вытаращил на Рональда водянистые глаза, точь–в–точь обозлившаяся рыба.