Господи, о чем она думает? Надо о себе думать, о том, как жить дальше, как Сонечку одной растить… И надо срочно работу искать. Но что она умеет делать, куда пойдет?
А хоть куда. Пусть и судомойкой в забегаловку. Главное, хоть какие-то деньги заработать. Денег совсем нет, и никто не поможет, надеяться не на кого. Хотя маму все равно придется просить, чтобы с Соней какое-то время посидела… Она на пенсии, отчего ж не посидеть с внучкой? А потом, может, Соню в садик удастся пристроить. Правда, Лиза краем уха слышала, что это нынче большая проблема – ребенка в садик устроить. Господи, а о каких проблемах она еще слышала – краем уха? Прожила четыре года на белом облаке…
Ага, и обратно на землю рухнула. И расшиб-лась так больно, что даже заплакать не получается, мешает что-то. Странное состояние внутри, напряженное и бесчувственное. Звенящая пустота, даже удивление иссякло. Нет, и в самом деле… Чего было так удивляться-то? Ясно же, что это Жанна дурной спектакль срежиссировала. И некому было сказать – не верю…
Наверное, надо было сопротивляться. Конечно, надо было, да что теперь себя корить поздним умом… Ну да, не смогла. Растерялась. Расклеилась. Успела забыть прежние навыки, когда надо все время держаться в оборонительной стойке. Теперь вспоминать придется, иначе не выжить. Как там, в пословице? С волками жить, по-волчьи выть?
Ничего-ничего. Нельзя раскисать, иначе Наташка мигом сожрет и не подавится. Ничего… Со временем и напряжение уйдет, и бесчувствие отступит. И силы для оборонительной стойки появятся. Ничего, надо начинать как-то жить в новых обстоятельствах… Нет, правда, поплакать бы! И легче бы стало!
Странно, что обиды на бывшего мужа (бывшего – как непривычно звучит!) вообще никакой не было. А было ощущение хоть и горестной, но закономерности. Не на свое облако влезла потому что! И не важно, что все это Жанна с ней сотворила, не важно! Именно так все и должно было произойти…
С этой мыслью Лиза и уснула. И проснулась от Сониного хныканья. Малышка сидела, поджав под себя ноги, с удивлением разглядывала незнакомое место.
– Мама, а папа где? А Люля где? Люля мне будет варить кашу?
– Нет, Сонечка. Я сама тебе кашу сварю.
– А Люля?
– А Люси здесь нет, Сонечка… Ладно, пойдем умываться. Потом будем кашу варить.
Все домочадцы толклись на кухне – утро было субботнее. Лиза с Сонечкой вошли, и разговор оборвался, повисла напряженная тишина.
Лиза подошла к холодильнику, заглянула:
– Мам, молоко есть?
– Ой… Так нет молока, я не покупала, – виновато заглянула в холодильник из-за ее спины мама.
– Ну, начинается… – тихо вздохнула Наталья, помешивая ложкой в кастрюльке на плите. – Сразу и то надо, и это надо…
– Наташ! Может, у тебя молоко есть? – немного заискивающе обратилась к ней мама.
– У меня есть. Конечно, у меня все есть. А как же иначе.
Наталья со звоном бросила ложку, открыла дверцу своего холодильника, поставила на стол бутылку молока.
– Спасибо… – тихо поблагодарила Лиза.
– Я сегодня куплю, Наташ! – поспешила заверить мама.
– Да ладно, не обеднею.
– Наташ, а комнату Лизину когда освободишь? Сегодня?
– Да куда ж я денусь, освобожу, конечно.
– Ну, вот и хорошо…
Мама отхлебнула чаю, вздохнула, прикрыла тяжелыми веками глаза, как больная уставшая птица. Потом, будто насилу встрепенувшись, заговорила тихо:
– Лиза, а вещи твои все целы… Наталья, вон, выбросить хотела, но я к себе в комнату прибрала. Что мы, говорю, богачи какие, чтобы вещи выбрасывать? И книги твои прибрала, и кресло-качалку, и компьютер…
– Ой, можно подумать, компьютер! – хмыкнув, прокомментировала себе под нос Наталья. – Рухлядь, а не компьютер!
– И диван можешь из моей комнаты взять! – словно не услышав комментария, продолжила мама. – Мне он и не нужен, я на кровати хорошо сплю.
– Ага, спасибо… – глянула Лиза на мать с благодарностью, обернувшись от плиты. И на Сонечку тоже успела глянуть, которая сидела за кухонным столом, насупившись.
– Нет уж, мам! – с досадой влезла в их диалог Наталья. – Пусть Лизка из гостиной диван забирает! Куда его теперь? Если оставить, то у нас кровать не войдет… Мы уж с Толиком и так прикидывали, и этак… Спальню-то с размахом покупали, не думали же… Ой, да что говорить! Только нормально жить начали!
– Наталья, не заводись, прошу тебя… – снова тоскливо произнесла мама, опуская веки.
– А я завожусь? Я просто говорю, что хорошо жили…
– Я тоже хорошо без тебя жила, Наташа, – тихо проговорила Лиза, убирая с плиты кастрюльку с кашей.
– А зачем вернулась, если так? Опять будешь у нас перед глазами гладкой задницей мотылять?
– Ничего, придется тебе потерпеть мою гладкую задницу. Извини, другой не имеется.
– Ишь, какая стала… Цветок орхидея, блин… Да ничего, ничего, посмотрим! Как работать пойдешь, так быстренько весь лоск растеряешь. Уже придумала, куда пойдешь работать, а, Лизка? Хочешь, совет дам? Говорят, нынче в автобусах кондукторов не хватает, всех без разбору берут. Да, точно, иди кондуктором… У них руки зимой такие, знаешь, в обрезанных перчатках…
Наталья замолчала на полуслове, и Лиза оглянулась на нее удивленно. Да, с сестрой происходило что-то неладное. Наталья внимательно разглядывала свои ладони, шевелила толстыми пальцами, лицо ее было отрешенным, в глазах плавал туман… Будто там, в тумане, она видела эти самые руки в обрезанных перчатках…
– …И ногти у них, знаешь, такие обломанные, и вязаная шапчонка на голове… И штаны китайские, на флисе, в них все кондукторши ездят… И ты будешь кондуктором, Лизка, куда ты денешься… Будешь, будешь…
– Да почему кондуктором, почему? – не выдержала мама Наташкиного погружения.
– Что? Ой, да откуда я знаю… – махнула рукой Наташка, возвращаясь из нирваны. – Подумаешь, работа как работа…
– Вот именно! Работа как работа. И кондуктором пойду, не испугаюсь, – с насмешливым вызовом произнесла Лиза.
– А ты не хами мне, слышишь?
– Я тебе не хамлю!
– Ой, все, хватит, ради бога… – страдальчески прервала их бессмысленный диалог мама. – Ну что вы ругаетесь каждую минуту, а? Хоть бы меня пожалели… Вы же родные сестры, любить друга должны, а все ругаетесь и ругаетесь!
– Это я ругаюсь, мам? – состроила оскорбленную мину Наташка. – Я вовсе не ругаюсь, я понять хочу, откуда в Лизке такая неблагодарность… Я же столько времени ей посвятила, я столько для нее сделала, если вспомнить! У меня, можно сказать, и детства-то нормального из-за нее не было! И в садик отвезти, и из садика забрать, и в школу потом…
– Ну, Наташ, ты тоже… Перечисляешь по пунктам, словно вексель предъявляешь… – грустно усмехнулась мама. – Не знаю, не знаю… Вроде я вас одинаково любила.
– Ну, уж кто бы рассуждал про любовь-то, мам! – вдруг со злостью бросила Наташка, так, что мама вздрогнула. – Помнишь, как ты меня лупила, когда отец ушел? Вдруг подскакивала и ни с того ни с сего начинала лупить, пока на мне целого места не останется… А Лизку нет, не лупила… Лизка росла, как у Христа за пазухой. Ты все время по больницам лежала, а я о ней заботилась. Уж как умела. И никакой благодарности! Гляньте-ка, замуж она вышла, уехала! Все, знать нас не знает, ни на свадьбу, ни просто в гости не позвала! Ничего, ничего, зато теперь узнает… Не будет каждый день лобстеров с омарами жрать… На макаронах да на хлебе тоже растолстеет, брюхо быстро наружу вывалится! Думает, навсегда орхидеей останется, ага…
Наташка иссякла, будто задохнулась от избытка эмоций, и снова повисла неловкая тишина. Но тут же она была прервана Сонечкиным неожиданным возгласом:
– Мама, тетя плохая! Не разговаривай с ней! Тетя плохая, мамочка!
– Тише, Соня, не кричи… Ешь кашу. – От неожиданности Лиза не нашлась, что сказать до-чери.
– И все равно тетя плохая! Пусть она уйдет!
– Ишь ты… – удивленно произнесла Наташка, подняв брови вверх. – От осинки-то не родятся апельсинки, свинья не родит бобра…
– Наташ, ну что ты… Она же ребенок! – примирительно улыбнулась мама.
– Да я что, я ничего… Ради бога…
Наталья отвернулась к плите, постояла молча, уперев руки в боки, потом резко развернулась обратно, провела взглядом по лицам.
– Значит, я так решила… С понедельника начнем разменом заниматься, хотите вы этого или не хотите, мне все равно. Выставлю квартиру на продажу, заберу свою законную треть, а на остальные деньги что хотите себе, то и покупайте… Конечно, не время сейчас для всяких ипотечных кредитов, проценты бешеные дерут, но что делать? Вот раньше бы хоть на полгодика… Да кто ж знал, что все изменится! Всегда первая мысль дороже второй!
– Ну, завелась… – тихо произнесла мама, с умилением глядя на Сонечку.
– Да, завелась! Завели потому что! А ты не лезь, мам!
– Я лезу? По-моему, я никогда не лезу… Я одного только и хочу – покоя…
– Толь! Иди завтракать! – громко прокричала Наталья, склонившись плотным туловом в сторону коридора.
– Ну, завелась… – тихо произнесла мама, с умилением глядя на Сонечку.
– Да, завелась! Завели потому что! А ты не лезь, мам!
– Я лезу? По-моему, я никогда не лезу… Я одного только и хочу – покоя…
– Толь! Иди завтракать! – громко прокричала Наталья, склонившись плотным туловом в сторону коридора.
– Иду… – с готовностью откликнулся Толик, заходя на кухню и потягивая носом. – Здрасте всем прежним и вновь прибывшим!
Пока Наташка с Толиком толклись у холодильника, Лиза наклонилась к маме, спросила тихо:
– Не знаешь, где сейчас Юкка?
– Юкка? А кто это? – удивленно переспросила мама.
– Да Юлька Каткова из сто восьмой квартиры.
– Ой, да где ж ей быть! Дома, наверное! Она ж беременная, малыша ждет. И муж у нее такой приветливый.
– Юкка беременная?!
– Ну да… А как ты хотела? Время на месте не стоит.
– Да, конечно. Ну надо же…
Улыбнувшись и погладив Сонечку по голове, Лиза проговорила быстро и радостно:
– Давай, ешь быстрее… Сейчас мы с тобой в гости пойдем…
– В гости? А к кому, мамочка?
– К одной очень хорошей веселой тете.
– Это как же – в гости? Куда это ты собралась? – вмешалась в их диалог Наталья. – Интересно как, в гости! А кто мебель туда-сюда таскать будет?
– Я должна таскать? – подняла на сестру удивленные глаза Лиза.
– Ну да… А кто? У Толика, вон, спина больная.
– Да ничего я не буду таскать, Наташ. Ты из моей комнаты все выносила, ты и обратно вноси, как хочешь.
– Ах вот так, да?
– Да, так.
– Ишь ты, смелая какая стала! Барыня выискалась! Ну ничего, ничего…
– Не продолжай, Наташ. Ты уже рассказала про мое несчастное кондукторское будущее, мне хватило, спасибо.
– Мам, я поела кашу, не хочу больше. Пойдем в гости к хорошей тете.
– Да, Сонь, идем…
* * *Юкка открыла дверь, в первую секунду смотрела на Лизу, как на привидение. Даже ладонью вяло махнула – сгинь, мол… А потом бросилась на шею, слегка подпрыгнув, и Лиза ойкнула испуганно, раскрыв объятия:
– Тише ты, распрыгалась… И кто это у нас такой сильно беременный и такой резвый, а? Узнаю, узнаю свою подружку…
– Лизка! Да неужели это ты, Лизка? Ну, ты даешь, я и не узнала тебя сразу. А кто это с тобой? Ты нынче с ангелочками дружишь, да?
– Тетя, я вовсе не ангелочек, что ты, как маленькая! Не видишь, я просто девочка? Я с мамой в гости пришла! – возмущенно округлила глаза Сонечка.
– Да, Юкка, познакомься… Эту «просто девочку» зовут Соней. На самом деле она не просто девочка, а очень хорошая девочка.
– Соня! Какое хорошее имя – Соня! – улыбнулась Юкка, отступая от Лизы и всплескивая руками. – А меня Юлей зовут. Хотя… Можешь звать Юккой, как мама! Это она придумала мне такое имя! – И, переведя взгляд на Лизу, почему-то грустно добавила: – Хотя я давно забыла, что когда-то была Юккой… Я ведь Дмитриева теперь, а не Каткова… Ну, проходите, чего мы на пороге стоим? Давайте на кухню, я шарлотку делаю. Чего-то страсть как яблок печеных захотелось.
Из кухни и впрямь несло сладким духом горячей сдобы. Юкка заглянула в духовку, произнесла деловито:
– Ага, можно доставать… Сейчас будем чай пить. Надо же, как я вовремя с шарлоткой подсуетилась. Будто чувствовала, что дорогие гости пожалуют.
– Ну, не узнаю тебя, подруга! – засмеялась Лиза, помогая Сонечке взобраться на кухонный стул. – Мало того, что живот на нос лезет, еще и пироги печешь.
– А ты думала, я навечно тинейджеркой останусь? Ролики, дреды, велосипеды? Погоди, погоди… А сколько же времени мы не виделись? Неужели четыре года прошло? Так много?
– Это совсем не много, Юкка…
– И что, я сильно изменилась?
– Не то слово! На улице встретила – не узна-ла бы!
– Да уж… За время пути собачка могла подрасти. Кстати, тебя тоже трудно узнать… Совсем, совсем другая стала. Судя по лоску, хорошо живешь! И слава богу! А то мы с мамой беспокоились, когда ты исчезла… Не позвонила, не написала… Решила разом всю прошлую жизнь перечеркнуть, да?
– Прости, Юкка. Так получилось.
– Да ладно… Ты же знаешь, я не обидчивая. Тем более прекрасно помню эту твою «прошлую жизнь». Но как же я рада тебя видеть, черт возьми!
– И я…
– А ты в гости приехала? Надолго?
– Нет, Юкка, не в гости. Я совсем приехала.
– В каком смысле? Что, прямо совсем-совсем? Но как же… А Сонечка… Нет, если не хочешь, не рассказывай, конечно…
– Почему? Наоборот, все расскажу. Наверное, мне это как раз и нужно – чтобы рассказать кому-нибудь… Иначе я с ума сойду, Юкка. Потому что я и сама пока не понимаю, что со мной произошло. Вот пирога твоего попробую, и тогда…
– Это не пирог, это шарлотка, – зачем-то уточнила Юкка, разливая по чашкам чай.
– Да, я помню…
Лиза улыбнулась, чувствуя, как подкатывает к горлу комок. Надо же, и слезные эмоции проснулись, когда не надо. Такие неудержимые эмоции, во-вот наружу выскочат… Не хватало еще Сонечку напугать. И глянула умоляюще на Юкку – выручай!
– Соня, а хочешь, я тебе мультики на компьютере включу? – весело вытаращила глаза Юкка, наклоняясь к девочке. – Ты какие мультики больше всего любишь?
– Конечно, про Машу и медведя! – радостно сообщила девочка, спрыгивая со стула. – А где у тебя компьютер?
– Там, в комнате… Идем?
– Идем… Ой, а пирожок?
– Да он все равно горячий… Когда остынет, я тебе принесу.
– Ладно… Только мне весь пирожок не надо, мне яблочки из пирожка надо!
– Договорились! Наковыряю тебе яблочек из пирожка! Идем…
Лиза и сама удивилась, как недолог был ее рассказ. Даже не рассказ получился, а упрощенный сценарий плохой мелодрамы. Жили-были, не тужили, потом в один вечер все кончилось. Где завязка, где развязка, где добро и где зло, кто виноват и почему не наказан…
– Погоди, погоди… – потрясла копной кудрявых волос Юкка. – Я до конца так и не врубилась… Ты что, правда мужу не изменяла?
– Нет…
– Ни разу?
– Да нет же!
– Хм… А как тогда с этим тестом получилось?
– Не знаю… Может, ошибка? Сбой в системе?
– Да ну, фигня. Это же генетический тест, какой сбой в системе? А может, ты того… Просто не помнишь? Ну, бывает же… Выпила в компании, отключилась.
– Юкка, я не пью, ты же знаешь. И компаний у меня не было. Мы тихо жили, я никуда не ходила одна. Да я каждый свой день помню, что и когда я делала. А уж про такое… Хоть как бы забыть не смогла… Да и не могло такого быть в принципе.
– Ну, я не знаю… Тогда надо было потребовать повторного теста!
– У кого?
– У мужа!
– Да я ж тебе объясняю, его сразу с инфарктом «Скорая» увезла! Получилось, это я кругом виновата… Я потом пошла в больницу, а он слушать меня не стал… И его можно понять, Юкка.
– Ну, не знаю… Если бы он тебя любил.
– Он меня не любил.
– То есть?!
– А чему ты удивляешься? Да, не любил. Мы… Мы просто жили… Нас обоих все устраивало. Можно ведь и без любви, и прекрасно можно.
– Лизка, ты что говоришь? Ты с ума сошла?
– Ой, Юкка, не грузи меня, ради бога! Мне и без того тошно! Давай о любви не будем, ладно? Тем более это уже не имеет значения.
– Да ладно, ладно, как хочешь… И что ты теперь, куда?
– Можно подумать, у меня выбор есть…
– С мамой и сестрой жить будешь? Да тебя же Наталья с потрохами сожрет!
– Да, Юкка, в нашем королевстве в мое отсутствие ничего не изменилось… Наташка уже с утра начала примериваться, с какого боку оттяпать от меня первый кусок! – невесело улыбнулась Лиза. – Но до потрохов пока дело не дошло, и это радует. Потроха пока целы.
– Ну, если шутишь на эту тему, значит, все не так плохо. Раньше, помню…
– Да, раньше я другая была. Казалось, еще немного, и умру от Наташкиных злых посылов.
– А теперь что, умереть не боишься?
– Нет. Еще чего! Я бы и раньше не умерла, конечно, жила бы как-то. Но вдруг представилась возможность для спасительного побега, я и сбежала! Но, наверное, это в принципе неправильно, когда просто сбегаешь. Получается, по течению плывешь, как щепка… Зато появляется возможность отдышаться, посмотреть со стороны на тех, от кого бежишь. Нет, Юкка, теперь я уже не боюсь. Наташка, она и есть Наташка, и другой никогда не будет. В принципе, она же простейший организм, как инфузория-туфелька, и потому искренна в эмоциях, вся предсказуема, вся на виду… Если она свои злые эмоции будет в себе оставлять, они ее разорвут на части, это всего лишь химия с физикой да плюс инстинкт самосохранения срабатывает вовремя… Злой посыл образовался, вылетел и лопнул, как мыльный пузырь! И нет его!
– Это если лопнул! А если долетел? Помнишь, как до тебя долетало?
– Да помню, помню…
– Ну вот! А ты сидишь и оправдываешь ее. А на самом деле не должно быть оправдания. Она же не кто-нибудь, она родная сестра.
– Ну, сестра… И что? Она ж не виновата, что так природа распорядилась и вложила в нее излишки злости да зависти? Что делать, если психика у человека на таком фоне устроена… Да еще и обстоятельства жизненные вовсе не мажором звучали. Знаешь, она сегодня вдруг маме с такой горечью напомнила, как та ее лупцевала ни за что, когда папа ушел… Мама не помнит, а Наташка все помнит.