Не имея выдающихся способностей к живописи, Петров решил избавить современное искусство от своей персоны и стать обыкновенным маляром.
– По крайней мере, – с неутомимым огнем в глазах, рассуждал он за рюмкой водки о причинах выбранной профессии, – буду ближе к лакокрасочным материалам, а заодно и к искусству, и смогу делать с ними обоими, что вздумается.
Но здесь его подстерегло непредвиденное и странное. Получая всякий раз очередной заказ по побелке или покраске квартиры, Петров невольно вспоминал свою любимую картину и начинал «творить». Ну, или, как он сам говаривал, экспериментировать.
В темно-коричневую краску для пола он смело добавлял немного синей, иногда розовой и выкрашенный пол становился чуть фиолетовым, создавая у ходящего по нему, ощущение мягкости и воздушности.
Стены, которые заказчик настойчиво просил выкрасить в голубой, Петров чаще всего исполнял цветом морской волны. Ведь это был его любимый цвет. И даже самое элементарное – потолок, который должен был поражать белоснежной безукоризненностью, впечатлял совсем другим, а именно нежно-бежевой неожиданностью, словно красящим веществом был не акрил, а простая ряженка. И таким образом маляр 4-ого разряда поступал с любым заказом. Слава Богу, клиенты принимая работу, никогда не ругали Петрова за его вольности, потому что несмотря на самовольно выбранные цвета, качество покраски всегда оставалось высочайшего класса. А вот вышестоящему начальству о допущенных неточностях в работе престранного маляра все ж таки время от времени докладывали. И наверное именно поэтому (хотя, кто знает, быть может имелись и иные причины), маляру Петрову дали 5-ый, то есть, высший разряд в его незатейливой, но все-таки творческой профессии, посмертно.
Моцарт
Толстушка
Родительский дом
Человек без головы
Маркиз де Сад
Шлюха
Уринотерапия
Потомок Ильича
Смерть одинокого человека
Старушка
Смерть одинокого человека
Старушка
Призрак нищеты
Ах, если бы я был богат…
Метет киргиз Москву чумную…
Глаша
Графоманам
Патологическая (читается бодрым голосом)
Ипохондрия одноактная пьеса
Действующие лица:
Вениамин Почечуев. Молодой человек, двадцати шести лет.
Врач-терапевт. Иван Иосифович Кац. Мужчина, лет пятидесяти (полностью лысый).
Хор пациентов, ожидающих в вестибюле.
Сцена первая
(поэтическая)
Длинный коридор городской поликлиники. Перед входной дверью кабинета врача-терапевта на обшитой дерматином скамейке сидит человек пять пациентов. Изнуренные часовым ожиданием уныло поют:
Хор:
Когда же впустят нас и исцелят?
Уж битый час сидим в оцепенении!
Всё ждем, когда всесильный Кац
Болезных чад рукой лохматой ободрит!
Зажгись призывно лампа на стене!
Звездой блесни у неприступных врат…
Мы жаждем избавления, ободрения,
Как завещал премудрый Гиппократ.
Зажгись, зажгись…
Пение не прекращается на протяжении всей первой сцены, то усиливаясь, то утихая. Мелодия хора крайне навязчивая.