Я сосредоточился на самолечении и заснул, послав Злобному ментальный импульс с назначением времени встречи. Думаю, за время сна организм успеет восстановиться достаточно, чтобы я мог шевелить руками без ощущения привязанных к ним гирь. Лучшим спецом по регенерации среди известных мне считался Дед: небольшие царапины он мог зарастить прямо на глазах. Мои способности не столь выдающиеся, однако я тоже кое-что умел.
Проснулся я немного раньше намеченного срока. Причиной пробуждения послужила темная фигура за окном, подававшая знаки одной рукой. Другой рукой Злобный держался за карниз, чтобы не упасть. Странный он избрал способ посещения – еще страннее, почему не заходит внутрь. Я пригляделся и попенял себе за невнимательность: вдоль всех окон и стен тянулись тонкие нити сигнализации. Даже в ментале виднелась слабая, зато густая сеть. В наказание за столь непростительную ошибку я решил провести в больнице лишний день.
Пришлось помогать Злобному блокировать сигнализацию.
– Меня врач, козел, не пропустил. – Он опустил на столик рядом с кроватью увесистый пакет с чем-то мясным и вкусно пахнущим. – Сказал, больному нужен покой. Ты как?
– Выйду через два дня. Принеси мне одежду. Рассказывай.
– Так. – Злобный оседлал стул и начал рассказ: – Нам, в общем, повезло. Мы успели прикончить ментата до того, как он выжег твои мозги. Астральный щит он проломил, но больше сделать ничего не успел – времени не хватило. То есть, конечно, вам всем трудно пришлось – Завулон до сих пор в коме, – но живы ведь. Мошкара многих потрепала, особенно тех, кто без сознания лежал и с кого Святая броня слетела. Ты поэтому такой худой.
– Мошкара?
– Да, одна из тварей рассыпалась просто в песок. Несколько тысяч мелких существ, контролируемых единым разумом. Нам удалось нащупать связывающую их между собой сеть и выжечь ее, а вот мошек прибить было сложней. Прикинь – они даже Броню-двойку не пробивали, зато их туча летала. Вот тебя и накрыло. Пока отловили…
– Кто еще пострадал?
Злобный помолчал, потом начал перечислять:
– Погибших много. Бородин. Зам Плетки Иванов, Темизов. Коля Чермоев, из моих. Серега Маленький, у Сэма служил. Бородин и Темизов в первом ряду стояли – первый туз им щиты снес, новые создать они не успели. Из первой волны все ранены, про Завулона ты слышал, Плетка тоже долго валяться будет. Даниил его осмотрел – сказал, это надолго, что-то серьезное. Чернышу досталось – в соседнем здании валяется.
– Даниил был здесь?
– Да, он всех лечил. Сказал, зайдет к тебе завтра, когда проснешься.
– Завтра я буду еще здесь… – Потери оказались сильнее, чем я надеялся, но меньше, чем ожидал. Впрочем, утрата даже одного друга приносит боль. – Когда похороны?
– Уже. Ты валялся шесть дней.
Вот черт!
Мы проговорили еще час, потом Злобный заметил мою усталость и ушел. Я ничего не сказал про свою открывшуюся способность слышать мысли – в конце концов, мне могло показаться. Тем более что амулетов Злобный не носил, щитов на нем не висело, но его мыслей в моем сознании не возникало. Сначала поговорю с Даниилом, узнаю диагноз – потом буду решать. Из больницы в любом случае придется уйти: слишком много дел накопилось, долечиваться стану у себя в полку.
На сей раз причиной моего пробуждения послужила медсестра, прошедшая перед дверью. Обычно излишняя чувствительность не представляла проблемы – мозг успешно отсеивал ненужные звуки, однако сегодня было не так. Меня раздражал стук упавшей с подноса ложечки в другом конце коридора, сильные эмоции раненого, лежащего в соседней палате, слишком яркий свет – словом, все то, на что обычно я не обращал внимания. Видимо, последствия ранения. Болью эти неприятные ощущения назвать нельзя – скорее неудобством, но отвлекали они сильно. Вдобавок к появившейся чувствительности, организм требовал материала для восстановления, очень хотелось есть.
Пакет, оставленный Злобным, пришелся очень кстати. Я успел ополовинить запасы, когда вошедшая медсестра попыталась забрать еду.
Ну что такое.
– Что вы делаете! – Протянутая рука остановилась, не в силах преодолеть сгустившийся вокруг моего тела воздух. – Вам еще неделю на диете сидеть.
– Даниил уже проснулся?
– Даниил Иванович совершает обход, скоро зайдет к вам. Отдайте пакет, пожалуйста.
– Нет.
Ну и что мне делать? Не в драку же с ним лезть – как же, подерешься с таким.
– Думаю, вам стоит надеть ваш амулет. Ваши эмоции меня раздражают.
На самом деле куда больше мне мешали посторонние мысли. Экспериментировать стану после выздоровления.
Все мужики неженки.
– Нет у меня амулета, потерялся, украли. Новый еще не выдали – я попрошу у кого-нибудь.
– Вы сообщили о краже?
Вот черт, эмпат.
– Да. Как вы узнали? Говорят, косвенную ложь определить невозможно…
Иначе у меня будут проблемы…
– Это зависит от личного мастерства.
Мне конец.
– У меня муж псион, здесь работает. Только он слабенький – сорок единиц. Дурачок. – Мысли были окрашены нежными тонами, мужа она любила.
Хорошо, что слабенький, иначе лежал бы здесь.
– Какой у него уровень?
– Второй, три месяца.
Интересно. В моем полку не было вторых уровней с оболочкой меньше ста тридцати. Значит, муж этой девушки сумел развить свою оболочку с пятнадцати-двадцати единиц. Достойно уважения. С такими настырными людьми работать сложно – характер у них, как правило, не святой, зато результатов они добиваются поразительных.
– Как его зовут?
А зачем тебе?
– Артем, Артем Головин. А зачем вам?
– Просто интересно.
Начавшийся разговор прервало появление Даниила. Я почувствовал знакомую ауру еще на первом этаже, когда он только вошел в здание – слишком сильно она отличалась от привычных мне ало-серых сияний большинства бойцов. Любой целитель ощущался как мягкое облако нежно-зеленых и голубых тонов, непроизвольно обволакивавшее соседей и исцелявшее одним своим прикосновением. Простое нахождение в одной комнате с сильным целителем благотворно сказывалась на здоровье. Впрочем, как и у любого явления, у этой медали имелась и другая сторона. Сильный отток энергии из ауры приводил к ослаблению собственного состояния целителей, вплоть до летального исхода. Поэтому они избегали людных мест, предпочитая общество себе подобных.
Даниил, по моим ощущениям, готовился перейти на третий уровень. Целители редко использовали знаки, расходуя оболочку на лечение, поэтому скорость получения уровней была у них несколько ниже. В последнее время я нечасто встречался с Даниилом: время отнимали многочисленные дела. Кроме того, после реорганизации его отдел остался в структуре ФСБ, что развело нас еще дальше – у него появились другие интересы.
Тем не менее, именно ему я доверил Белоснежку, а Сергачев позвал лечить раненых на Таймыре бойцов.
– Даниил Сергеевич, пациент еду не отдает.
Посмотрим, что ты теперь скажешь!
– Ну и ладно, – разочаровал Данил девушку. – Ему нужно много и хорошо питаться. О, колбаска!
Даниил стал аппетитно жевать колбасу, попутно выпроваживая медсестру из комнаты. Закрыв за ней дверь, он присел на край постели и начал изучать мое состояние, профессионально поддерживая беседу. Два года назад я прошел у него короткий курс обучения, заодно поучаствовав в разработке методики лечения отравлений, и сейчас мог видеть, насколько улучшилась его техника. Думаю, минут через пять он знал о моем организме все или почти все.
– Тебе невероятно повезло. Если бы ментат надавил чуть сильнее – от твоих мозгов осталась бы склизкая лужица, и ничего больше.
– Я не заметил повреждений ауры.
– Конечно, ауру тебе залатали в первую очередь! Имей в виду, в ближайшие пару недель тебе нельзя создавать знаки второй ступени и выше – в противном случае за последствия я не отвечаю. Да и потом стоит поберечься.
Плохая новость. Впрочем, примерно столько времени уйдет на приведение в порядок дел в полку.
– Кроме того, – продолжал Даниил, – твоя энергетика изменилась. Изменения произошли в ментальной сфере, поэтому нужна консультация опытного ментата – я ничего сказать не могу. Физическое состояние… – Тут он усмехнулся: – Ну, зная тебя, опять-таки две недели на восстановление. Из тебя банально выпили силу вместе с кровью.
Он взял еще колбасы и стал с аппетитом жевать. Постоянный голод – первый признак истощения энергетики: организм требует подпитки. Слабость Даниила хорошо различалась по его ауре – сейчас тусклого и нездорового цвета. После Таймырской операции у него появилось много работы.
– Кто из моих людей в больнице?
– Белоснежка, остальных я выписал. – Хорошая новость. Из двадцати человек, отправившихся на штурм, пятеро погибли, в том числе зам командира третьего батальона. Значит, нужно искать замену сразу на две командные должности. Не исключено, что и на три, если Сергачев примет мое предложение.
Он взял еще колбасы и стал с аппетитом жевать. Постоянный голод – первый признак истощения энергетики: организм требует подпитки. Слабость Даниила хорошо различалась по его ауре – сейчас тусклого и нездорового цвета. После Таймырской операции у него появилось много работы.
– Кто из моих людей в больнице?
– Белоснежка, остальных я выписал. – Хорошая новость. Из двадцати человек, отправившихся на штурм, пятеро погибли, в том числе зам командира третьего батальона. Значит, нужно искать замену сразу на две командные должности. Не исключено, что и на три, если Сергачев примет мое предложение.
– Что с Ольгой?
– Все хорошо. Плод развивается нормально, состояние пациентки в норме. Сегодня хотела к тебе зайти – позвать?
– Да. Значит, никаких отклонений?
– Их осматривают через день, самые лучшие специалисты, все говорят, что это обычный ребенок. Впрочем, ты не забывай: срок еще маленький.
– Если что-то изменится, сообщи мне, хорошо? Чижов говорил, ты создаешь какую-то особую клинику?
– Ты же не знаешь! – обрадовался Даниил. – Меня приняли в Академию Наук, я теперь академик. «За развитие неклассической медицины и создание теории использования совмещающихся биоэнергопотоков». Кроме того, создается экспериментальная клиника, главным врачом которой меня назначили, подведомственная Минздраву. Считай, началось реформирование гражданского здравоохранения – нас признали!
– Поздравляю.
– Спасибо. Если первые результаты будут успешными, а это неизбежно, создадут специальную школу, подготавливающую специалистов по экстрасенсорным методам лечения. Думаю, где-то через год-полтора. Кстати, имей в виду: тебе придется прочитать курс лекций по психическим отклонениям и способам их лечения.
– Если найдется время. Почему я? Среди подчиненных Мисюрина есть куда более компетентные специалисты – я все-таки по другому профилю.
– Секретность, – вздохнул Даниил. – К тому же среди них, насколько мне известно, целителей нет, а ты хоть какое-то обучение прошел.
Мы проговорили еще около часа, прежде чем он ушел, окрыленный. Все-таки вырвал у меня обещание помочь ему на первых этапах работы его школы. Если не найдет другого учителя. Согласие я дал при условии, что преподавательская деятельность никак не помешает моим основным обязанностям. Кроме того, как я откровенно предупредил: до конца года беспокоить меня бессмысленно – буду слишком занят.
Исторически сложилось, что командные должности в полках чистильщиков занимали сильнейшие бойцы. Вызывалось такое положение дел несколькими факторами. Во-первых, сильные псионы обладали большим опытом, потому что дольше боролись с чужаками. Во-вторых, маг третьего уровня ощущал обстановку значительно полнее, чем его подчиненные, и на опасные участки просто не послал бы заведомо слабых бойцов. Кроме того, сама собой снималась проблема обучения: чистильщик всегда мог обратиться к своему командиру, если какая-то техника или знак не получались или требовались разъяснения по другим связанным со штурмом Гнезд вопросам.
Сейчас в моем полку образовались две вакансии, и не было ни одного свободного мага третьего уровня. Положим, вместо Белоснежки можно поставить ее зама – он хорошо проявил себя на Таймыре, проблем с подчинением возникнуть не должно. Что касается третьего батальона – его командир должен выбрать, кого назначать на место погибшего заместителя. В конце концов, ему с ним работать.
Предстоящий разговор с Сергачевым вполне мог создать еще одно свободное место в моем полку. Бородин погиб, а его заместитель, Жорин, на мой взгляд, не дотягивал до уровня командира полка. С другой стороны, Вася давно засиделся на вторых ролях. Конечно, мне будет не хватать толкового заместителя, но если я прав в своих предположениях, «заграничному» полку скоро предстоит много работы. Вася достоин должности «архангела» – заслужил. Рано или поздно мне придется искать кого-то вместо него.
Впрочем, решения принимал Сергачев. Хотя он и не был псионом, что исключение в нашей организации, его авторитет очень высок. Этот человек сумел не только создать мощную службу, успешно контролировавшую огромную территорию и считавшуюся одной из самых эффективных в мире, но и не допустил превращения ее в разменную карту боровшихся между собой аппаратных сил. До сих пор такая угроза оставалось реальной. Я не был посвящен в перипетии подковерной борьбы, но точно знал, что сразу несколько группировок в правительстве и администрации Президента стремились контролировать СБР. К счастью, участия в политической грызне удавалось избежать.
Размышления прервала остановившаяся перед дверями Ольга, и я послал ей разрешающий импульс: Войди. Мы и раньше умели передавать различные короткие сигналы: методику разработал Покойник. Сейчас, судя по выражению лица девушки, с моим посланием было что-то не так.
– Шеф, не надо так орать – меня буквально до печенок пробрало! – Видимо, импульс был слишком силен.
– Извини, последствия ранения.
Аура смущенно вспыхнула, в унисон ей задрожала едва видимая аура ребенка. Сейчас любой псион сказал бы, что Ольга беременна: плод сформировался и ясно просматривался. Действительно, никаких отличий от обычных детей – впрочем, мне не часто приходилось видеть беременных женщин. Будем надеяться, ребенок и дальше продолжит развиваться без отклонений.
Ольга присела возле моей кровати, повертелась на стуле и отодвинулась на шаг. Почувствовала, как я высасываю энергию для исцеления из окружающего пространства. Интересно, что ни Даниил, ни Злобный ничего не заметили. Или не посчитали нужным заметить? Чего больше в этом жесте Ольги – вызванной беременностью чувствительности или сознательной демонстрации желания защитить ребенка?
Белоснежка не станет делать аборт, это очевидно. Конечно, подобный вариант облегчил бы мне жизнь: один из сильнейших моих бойцов остался бы в строю. Но я знал, как сильно женщина хотела ребенка, и не собирался давить на нее. Бесполезно.
– Ты собираешься как-то оформлять свои отношения с Мальцевым? – Не этого вопроса она ожидала. Короткая растерянность быстро уступила место гневу.
– Не знаю. Не похоже, чтобы он собирался делать мне предложение! Хотела бы я знать, о чем он вообще думает!
– Соберется. Я с ним говорил перед штурмом камеры – он серьезно настроен. – Аура женщины мигом засияла надеждой и радостью.
– Правда? Что он сказал?
– Потом он сам тебе повторит.
Все-таки странно видеть всегда собранного, сурового командира в роли влюбленной женщины. Раньше казалось, Ольга исцелилась от испытанной когда-то трагедии, пережила ее. Снова научилась смеяться, шутить с окружающими ее мужчинами, поддразнивать ревнивого Дракона. Значит, не до конца – какие-то темные пятна на душе остались. Дай-то бог, чтобы все закончилось хорошо: она заслужила небольшой кусочек личного счастья.
Белоснежка не могла сказать мне ничего нового – тем более что после моего сообщения она постоянно сбивалась мыслями на Мальцева. И предстоящей свадьбы, которую уже начала планировать. В конце концов, мне надоело, и я отослал ее к жениху, который хотя и выписался из больницы, сейчас находился на Базе: краем сознания я ощущал его ауру. Оставив мне еще один пакет с фруктами, она убежала.
– Имей в виду, – остановил я ее уже в дверях: – Больше года тебе никто не даст. Сама знаешь – бойцов не хватает.
После разговора я собирался немного поспать: организм не закончил восстановление. Но стоило мне закрыть глаза, как в палате раздался хорошо знакомый ехидный голос:
– Что же ты так, Аскетушка, себя не бережешь? – У окна стоял Призрак. – Умные люди пальчик поцарапают – сразу к врачу бегут. А ты мало того, что до конца терпел, так еще и на больничной койке. – Тут он прикрыл рукой лицо и в ужасе выкатил глаза: – Вопросы всякие решаешь, подчиненных на ковер вызываешь. Ай-яй-яй, нехорошо-то как!
– Давно ты здесь стоишь?
– Белоснежка, когда выходила, открыла для меня дверь. Какая разница? Раньше ты заметил бы меня еще в коридоре. – Его взгляд стал пристальным и колючим: – Ты не в лучшей форме, знаешь ли.
– Навести меня через месяц.
– Увы, я теперь человек занятой. Лучше уж вы к нам. Или к Покойнику, или к Студенту загляни, они тебе привет передавали. Сами зайти сейчас не могут – цейтнот. Аврал, запарка, иными словами.
– У вас что-то случилось?
– Сергачев расскажет. СБР наши проблемы вряд ли коснутся, но ты все равно выздоравливай побыстрее. Извини, я буквально на пару минут забежал, времени нет. Злобному привет передавай.
Если такой информированный человек, как Фролов, советует не залеживаться на больничной койке, к его словам стоит прислушаться. Сегодня отлежусь – и хватит. Как только Злобный принесет мои вещи, сразу уйду из больницы.
Появился еще один повод зайти к Сергачеву. Я не прошел полноценной подготовки аналитика, но длительное общение со Студентом и некоторые показанные им способы логического мышления наложили свой отпечаток. Замеченные мной связи между происходящими событиями вкупе с возникающими вопросами и намеками Призрака предполагали, что СБР стоит на пороге перемен. Не успели появиться – уже меняемся. Было бы забавно, если волосы на затылке не шевелились.