Плетка показал новый способ удержания знака, я практиковался, пытаясь одновременно держать Воздушную стену, Пыльный шлем и Невидимую броню. Упражнение заключалась в полной концентрации на объектах, что сложно само по себе, и плавной и непрерывной подаче силы для поддержания каждого знака. Создание и удерживание трех знаков одновременно по-прежнему давалось с трудом, но меня радовало, что еще два месяца назад я прилагал такие же усилия для одного Пыльного шлема. Навыки пусть медленно, но улучшались. Я почувствовал зов, исходящий от Студента. Телепатия пока что оставалась недостижимой мечтой, научники не сумели найти способа передачи мысли на расстояние – правда, обосновали теоретическую возможность, – хотя направленный эмоциональный посыл мы воспринимать научились. В столовой, откуда исходил зов, обнаружилась не только вся наша группа, а практически весь состав отдела с полковником Сергачевым во главе. На стене техники натянули экран, знакомый инструктор устанавливал на стол проектор.
– Что-то случилось?
– Без понятия. – Злобный пожал плечами. – Меня позвал Студент: вроде полковник хочет сделать какое-то заявление.
Судя по лицам окружающих, о причине собрания никто не знал, над залом легким облачком нависла аура любопытства. Сергачев отшучивался, обещая сказать все всем сразу, и на вопросы не отвечал. Через пару минут я перестал вслушиваться в выдвигаемые предположения, слухи и сплетни, уселся на стул и стал ждать. Ко мне подошел Студент:
– Сергачев молчит, как партизан. Как думаешь, нас действительно отправляют?
– Сейчас узнаем. – Я вновь создал Стену и Шлем и сейчас медленно увеличивал концентрацию силы в матрицах знаков. Из-за дополнительных занятий по физической подготовке по основному курсу я тоже немного отставал – сказывалась усталость. Приходилось использовать любой момент для тренировок, чтобы оставаться на одном уровне со всей группой. – Присаживайся: в ногах правды нет.
Предположение Студента выглядело логично. Занятия шли пять месяцев, всю программу мы практически освоили, сейчас шло закрепление материала и шлифовка навыков. Конечно, научники постоянно подкидывали что-то новое, но принципиальных отличий от уже изученного не было, так что обучение шло легко.
Шум в зале затихал, Сергачев встал под экраном. Он не особо любил публичные выступления и сейчас слегка волновался, отчего еле заметно проглатывал слова.
– Товарищи офицеры и старшины! Я собрал вас здесь, чтобы сообщить, что с сегодняшнего дня вся наша деятельность, я имею в виду не только отряд «Пси», а вообще все Специальное управление ФСБ, перейдет на совершенно новый уровень. Через несколько минут вы прослушаете обращение Президента Российской Федерации, посвященное контакту с иномировыми формами жизни. – В зале зашумели. – Спокойно! Мы давно этого ждали, секретность серьезно мешала нашей работе, но с сегодняшнего дня информация о существовании чужаков перестает быть государственной тайной!
Шум в зале усилился, когда Сергачев сел на место. Новость была давно ожидаемой, но от этого не менее приятной. Значительная часть ресурсов Управления уходила на обеспечение секретности – теперь все деньги и людские ресурсы пойдут непосредственно на исследование чужаков, новое оружие, подготовку кадров для зачистки Гнезд и многое другое. Повышение зарплаты и карьерный рост, в конце концов, хотя и раньше платили неплохо. Если наша группа хорошо покажет себя, состав отряда тоже увеличится.
Зал затих, когда стали показывать выступление Президента. Точнее говоря, сначала показали выступление Генсека ООН, потом говорил Президент. С моей точки зрения, речь была хорошей – ее составлял грамотный психолог. Довольно сложно рассказать о начале войны с не пойми кем, но неизвестному автору это удалось. О псионах не упомянули ни словом – видимо, решили, что одних чужаков обывателю достаточно. Забегая вперед, скажу, что на следующий день мир залихорадило: на экранах постоянно мелькали знакомые лица из Исследовательского отдела, высокие начальники из ФСБ, различного рода эксперты. Схожая картина творилась по всему миру. Особой популярностью пользовалась передача с Коробком, притащившим в студию живую тварь в клетке и долго распинавшимся об ее свойствах. Он так и не признался, каким образом ему удалось получить разрешение на подобную авантюру.
Когда страсти от объявления слегка улеглись, Сергачев сообщил другую, не менее важную для нас новость. Было принято решение допустить группу «Пси» к зачистке следующего Гнезда – ее проведение предполагалось через пять дней. По предварительным данным, Гнездо было маленьким, двухъярусным, и командование сочло, что оно лучше всего подходит для проверки наших способностей. Результаты этой операции покажут – имеет смысл продолжать проект по подготовке псионов-бойцов, или нет.
Следующие три дня вылились для нас в своеобразный экзамен: каждый преподаватель считал своим долгом проверить, насколько хорошо мы владеем его предметом. Моими физическими данными и стрельбой гордиться причин не было, до общего уровня я не доставал, но Котельников после некоторого колебания сказал «Годен». С псионикой и знаками дело обстояло намного лучше: за время обучения наполнение моей оболочки возросло до девяносто четырех единиц, также я теперь не уступал остальным бойцам нашей группы в скорости создания и силе знака. Не хочу вспоминать, чего мне стоил такой результат.
Безусловно, самым запоминающимся стал экзамен по ксенобиологии. До сих пор теряюсь в догадках, чем Чижов подкупил Коробка, что обещал взамен на разрешение использовать на экзамене подлинных чужаков. В исследовательском корпусе размещался настоящий «зоопарк» с захваченными во время зачисток тварями – большинство из них долго не выдерживали и умирали, хотя некоторые могли жить два-три месяца. Научники пытались исследовать их… Увы, результаты были сомнительны. До сих пор даже не было известно, чем питаются чужаки: внутренности тварей не содержали желудка или его аналога. На лекциях нам рассказывали, что у чужаков не существует единообразного строения, твари одного Гнезда могли обладать разным количеством цепочек ДНК, не всегда имели мозг и вообще приводили в шок биологов.
Чижов по одному приводил нас в зверинец и заставлял рассказывать, какими свойствами может обладать данная тварь, как от нее лучше защититься, где уязвимые места. В некоторых случаях мог приказать войти в клетку и продемонстрировать свои знания на практике. Впрочем, такое происходило всего дважды, причем мне запретили наносить вред «гипнотизеру» и «плевальщику» – он плевал кислотой, – только защита. Задание простейшее и практически безопасное: твари почти не реагировали на присутствие людей.
Срок начала операции приближался. При мысли о том, что отряд пойдет внутрь Гнезда, в горле комом вставал страх. Конечно, я знал, что рано или поздно придется снова нырнуть в темноту входа, ощутить на собственной шкуре затхлую атмосферу чужого мира, готовился к этому, но пережитый полгода назад шок давал себя знать. Не знаю, насколько было заметно мое состояние, однако Студент подошел ко мне с вопросом:
– Боишься?
– Пусть тебя это не волнует. Если я сумею войти внутрь, проблем не возникнет. Просто я не уверен, что смогу войти.
– Никто из нас не уверен. В моем взводе четверо бойцов отказались идти на второй штурм, а люди были проверенные. – Студент пожал плечами: – Я тебе вот что скажу – ребята считают, ты справишься. Дальше сам решай.
После этого короткого разговора стало немного легче. Вроде бы ничего не изменилось, но появилась какая-то уверенность в своих силах, настроение подскочило вверх, и уже не хотелось сидеть сгорбившись, представляя ужасы грядущего штурма.
Форму и оружие выдали тем же вечером, и на следующий день мы вылетели к Гнезду.
Лететь пришлось недалеко: чужаков заметили на границе Тверской и Смоленской областей, у речушки со смешным названием Вопь. Места здесь густонаселенные, по российским меркам, обнаружили появление чужаков быстро. Максимум нас ждало три яруса – штабисты хотели провести штурм как можно скорее.
Предстоящая операция имела очень большое значение. Во-первых, это было боевое крещение нашего отряда: нас собирались придать к штурмовым группам, идущим внутрь Гнезда. Все мои однокашники уже участвовали в штурмах, и не по одному разу, но делали это в ином качестве – задачи тогда перед ними стояли другие. Во-вторых, предполагалось провести «обкатку» войск, ранее не сталкивавшихся с чужаками, поэтому операция обещала стать самой крупной за всю историю Вторжения. И, наконец, предстоящий штурм станет первым после официального объявления о контакте с чужаками, то есть о его начале неминуемо станет известно, придется принять некоторые меры против паники среди жителей близлежащих сел.
Предстоящая операция имела очень большое значение. Во-первых, это было боевое крещение нашего отряда: нас собирались придать к штурмовым группам, идущим внутрь Гнезда. Все мои однокашники уже участвовали в штурмах, и не по одному разу, но делали это в ином качестве – задачи тогда перед ними стояли другие. Во-вторых, предполагалось провести «обкатку» войск, ранее не сталкивавшихся с чужаками, поэтому операция обещала стать самой крупной за всю историю Вторжения. И, наконец, предстоящий штурм станет первым после официального объявления о контакте с чужаками, то есть о его начале неминуемо станет известно, придется принять некоторые меры против паники среди жителей близлежащих сел.
Конечно, все те проблемы, с которыми столкнулось наше начальство, затронули меня мало. Время, оставшееся до отправления на Вопь, я провел в диких тренировках и сейчас просто хотел отдохнуть.
Триста километров до лагеря пролетели на вертолете. Я впервые попал во временный военный лагерь и теперь с интересом осматривался. На мой взгляд, в расположении четко различалось три части, каждая из которых не походила на остальных. Ближе всего ко входу в Гнездо находилась «матерая» часть: там разместились человек сто – бойцы, ранее участвовавшие в штурмах, именно с ними будет работать наша группа. Далее выделялась «штабная» часть, куда входило начальство разного рода и научники. Здесь стояло больше всего техники и оборудования непонятного назначения, возле которого суетилась толпа народу в камуфляжной форме, но со штатским выражением лица. И наконец, целый лагерь – человек пятьсот – пришедших на «экскурсию» в Гнездо. Кадровые военные, которым предстоит участвовать в грядущих штурмах. На мой взгляд, решение правильное: лучше сразу показать отличие обиталища чужаков от привычного мира – в следующий раз людям будет легче преодолеть ксеношок.
Нас разместили на границе научников и «матерых». На демонстрацию возможностей псионов стоял строгий запрет, знакомых в лагере у меня не было, поэтому оставалось тихо сидеть в палатке и возиться с оружием. Все мои товарищи разбежались в поисках друзей. Я надеялся, что они вернуться с интересными сплетнями – Сергачев ничего не рассказал о нашей роли в штурме, – питаться же слухами надоело.
В палатку заглянул Чижов: в отсутствие Сергачева он курировал нашу группу. До сего дня в основном его задача заключалась в донесении мыслей научников до мозгов исполнителей – иными словами, он обеспечивал взаимодействие группы с Исследовательским отделом. Работа у него была сложная и требовала огромной выдержки и такта, потому что едва ли не каждый ученый считал свою область наиболее перспективной и требовал учить нас именно по его теориям. Коробок был не худшим из этой братии.
– Виктор Андреевич, к вам пришли.
Я слегка удивился: кто бы это мог быть? Разве что Уряхин…
– Привет! – в палатку вошел Даниил. – Я думал, ты в разведку пошел!
– Привет. – К своему стыду, о Даниле я не вспоминал. Мы расстались с ним в Москве – я поехал на вокзал, в Питер, он – на тестирование, и больше мы не виделись. Не до того мне было. – Как ты здесь оказался?
– Да у меня оказалась наполняемость тридцать два, – ну, когда узнали, что я собираюсь в медицинский, сразу стали уговаривать идти в Исследовательский. Я согласился, попал в группу, занимающуюся воздействием энергооболочки на повреждения человеческого организма – попросту говоря, лечением. Кое-что получается. А сюда прислали, чтобы опыта набирался и на Гнездо взглянул. Я же внутрь не залезал ни разу.
Интересная новость. Слухи, что существует возможность лечить человека с помощью псионики, ходили давно, но на практике успехов добиться еще никто не смог. Данил кивнул:
– Да, дело туго идет. Но тут немцы недавно обнаружили очень полезную вещь. В Гнездах растут такие кристаллы, мы их «лечилками» зовем, – если их приложить к поврежденному участку тела, регенерация идет на пару порядков быстрее. Раны просто на глазах зарастают! Сейчас наши хотят скопировать процесс – если получится, сможем попробовать лечить человека магией: знаки тут не используются. В конце концов, у филиппинских хилеров что-то такое получается, – так мы чем хуже?
Даниил с увлечением заговорил о своей работе – чувствовалось, она ему нравится. Судя по всему, жизнь у научников кипела, парень рассказывал интересные вещи, которые могли здорово пригодиться в нашей работе. Например, те же «лечилки». Или стимулятор силы, способный восстановить наполнение ослабленной оболочки. Создавая знак, мы использовали потенциал нашей оболочки: на каждый знак уходило от пяти до двадцати условных единиц потенциала. Значит, активно работая, псион мог в конце концов оказаться беззащитным – ведь восстанавливалась оболочка медленно: две-три единицы в час. Можно немного ускорить этот процесс, поспав, помедитировав или банально поев, но сомнительно, что удастся спокойно отдохнуть внутри Гнезда. Впрочем, Даниил оговорился, что стимуляторы отрицательно влияют на человеческую энергетику и лучше ими не пользоваться.
Под конец Даниилова рассказа его внимательно слушали Палач и Пивоварень, не нашедшие знакомых и потому вернувшиеся в палатку.
– Слушай, парень, ты можешь показать, как они выглядят, эти «лечилки»? Нам такие штуки завтра могут пригодиться.
– Завтра? – Я посмотрел на Пивовареня. – Собирались вроде позднее?
– Штабные решили – лучше завтра. То ли журналюжки сюда едут, то ли внизу третий уровень образуется, может, еще что. Вечером Чижов разобьет на команды, утром пойдем вниз.
Палач позвал остальных, и все вместе мы отправились в расположение научников. Кристаллы не производили впечатления чего-то полезного – просто камни со слегка колеблющейся аурой. Все эти «лечилки», стимуляторы силы, ядоловы и прочие различались между собой частотой колебания и цветом. Тем не менее, когда Даниил в качестве примера рассек себе руку, а потом приложил «лечилку» к ране, от камня пошел ясно видимый поток энергии, на наших глазах зарастивший глубокую царапину так, что даже шрама не осталось. К сожалению, у научников было по одному образцу каждого кристалла – дать его нам они не могли. Пришлось пообещать, что постараемся набрать побольше таких в Гнезде. Кроме того, Даниил просил при возможности вырезать из трупов тварей «фонящие» органы – зачем-то они были ему нужны.
Ближе к вечеру нас собрал Чижов:
– Вы уже знаете, что командование решило отправлять вас внутрь Гнезда вместе со штурмовыми группами. Я хочу подчеркнуть: не вы придаетесь в помощь спецназовцам, а они – вам, принимать решения будет старший группы, назначенный мной из вашего числа. В каждую группу войдут не менее двух псионов – получается, две пары и тройка. Состав такой: первая группа – Семенов (Студент), Борзов (Ястреб), Коробов (Аскет). Вторая группа – Салахутдинов (Палач), Хегг (Плетка). Третья группа – Конюшенный (Злобный) и Иванченко (Пивоварень). По результатам вашей работы на первом ярусе будет решено, использовать дополнительные силы или второй тоже станете чистить в одиночку. Имейте в виду – высокие потери в ваших группах недопустимы, если кто-то ранен – возвращайтесь наверх немедленно. В случае истощения оболочки поступайте так же. Не рискуйте напрасно: Гнездо считается полигоном для вашей проверки.
После короткого инструктажа мы двинулись знакомиться с сопровождающими спецназовцами. Как оказалось, назначенный нашим старшим Студент их знал – раньше эти люди служили в его взводе, поэтому проблем с подчинением не возникло. Весь вечер мы отвечали на вопросы, показывали свои способности, объясняли, что есть знак и что с его помощью можно сделать. Студент решил: раз я научился нести сразу два знака, то буду постоянно держать Пыльный шлем и Воздушную стену. Первое плетение позволяло снизить или вообще убрать псионическое воздействие, человек под его защитой оказывался заключен в своеобразный кокон, предохранявший от телепатии, гипноза, в меньшей степени от пирокинеза или других простейших видов магии – бойцы называли магией любое проявление псионики или знаков, вслед за ними на жаргон перешли и все остальные, даже ученые. Второй знак, Воздушная стена, отражал быстро летящие предметы, мог остановить пулю или ядовитый плевок. Существовал более удобный знак – Невидимая броня, который задерживал вообще любое движение в сторону псиона, выстраивая вокруг него сильное энергетическое поле, способное нейтрализовать как физическое, так и магическое воздействие. Правда, он был намного сложнее в исполнении и на его создание уходило больше сил – мне не удалось бы прикрыть им весь отряд.
В восемь часов утра три наших группы стояли у входа в Гнездо. Наша группа пойдет первой, внутри Гнезда мы всегда будем выбирать самый правый проход, перед нами стоит задача очертить границы первого яруса. Внутрь лабиринта полезут сразу две команды – Палача и Злобного, они постоянно станут прикрывать друг друга.