Будь я сейчас в Айове, встал бы спозаранку, выгулял перед работой собаку, позавтракал бы с Люси — яичница, кофе, апельсиновый сок. Потом сел бы в свой пикап и отправился в магазин. Там отворил бы дверь в пахнущий нагретым деревом и пылью зал, сделал бы себе еще кофе и взялся за счета на кассе. В полицейском участке Рейтсуэйта таких приятных запахов не водилось. Мы сидели впятером — двое полицейских, человек в костюме, мама и я — в маленькой, очень жаркой комнате. Вопросы задавал один из полицейских.
— Какие отношения связывали вас с Джейком?
— Мы дружили.
— Шестнадцатилетний парень и мальчик восьми лет?
Я кивнул и произнес:
— Да. — Голос был как будто не мой — слишком высокий и какой-то скрипучий.
— И ты не видел в этом ничего предосудительного?
— Нет, не видел.
— Ты понимаешь, что значит «предосудительное»?
Я снова кивнул.
— Ты проводил много времени на детской площадке недалеко от его дома, так?
— Да, иногда.
— Ты ведь слишком взрослый, чтобы торчать в таких местах, разве нет?
Я промолчал.
— Почему именно на этой площадке? Она почти в двух милях от твоего дома.
— Я хожу по всему городу. Бываю в разных местах.
— И на все детские площадки заходишь?
— Нет. Просто хожу по разным улицам.
— Шестнадцатилетние и восьмилетние обычно не заводят между собой дружбу.
Я не знал, что ответить.
— Ты подошел к нему или он к тебе?
— Не помню.
— Но кто-то из вас должен был заговорить первым? Сегодня первым из нас двоих заговорил я. Кто это был тогда — ты или Джейк?
— Мы просто однажды разговорились в библиотеке. Я часто видел его там, и мне казалось, что ему одиноко. Его мать им не занималась, не заботилась о нем.
— И тогда им решил заняться ты? Стал заботиться о нем?
— Да, вроде того. Время от времени.
— Значит, первым заговорил все-таки ты, когда тебе показалось, что ему одиноко?
— Может быть. Я точно не помню.
— Разве у тебя нет друзей твоего возраста?
— Почти нет.
— Почему?
Я подумал о Нептуне посреди огромного, безмолвного пространства.
— Не знаю, — ответил я.
Глава 30
— Как он упал?
— Я пытался помочь ему слезть, но он запаниковал, потерял опору и упал.
— Джейк говорит, что ты гнался за ним.
— Да, но потом, когда он застрял на той стене, я пытался ему помочь.
— Почему ты за ним гнался?
— Я хотел просто отвести его домой. Он не понял, испугался и начал от меня бегать.
— Джейк сказал, что ты затащил его в дом, чтобы показать привидение, и он пытался сбежать, а ты бросился следом.
— Он сам хотел посмотреть на привидение.
— Которое ты выдумал, чтобы заманить его в дом.
Мама закрыла лицо руками. Почему я не живу один, на вершине высокого холма? Я мог бы спать на чердаке — поближе к небу, к космосу.
— Я придумал его — для Джейка. Чтобы ему было интересно.
— Мы побывали внутри и видели вашу комнату.
— Скажите, с ним все в порядке?
— Это ты все там устроил? Стол, стулья?
— Я не украл их.
— Но это ты принес их туда?
— Да.
— Для чего? Что вы с Джейком там делали?
— Читали.
— Читали?
— Да. Иногда. Страшные истории. Они ему нравились.
— Ты приводил восьмилетнего мальчика в заброшенный дом за две мили от его собственного, и вы с ним читали там страшные истории?
— Да.
Полицейский смотрел на меня, не спуская глаз.
— С ним все в порядке? — повторил я.
— Его выписали из больницы. Но он еще не совсем оправился, ушибы и травмы пройдут нескоро.
— Вы не могли бы передать ему, что я прошу у него прощения?
— За что ты просишь у него прощения, Дональд?
— За то, что из-за меня он упал и поранился.
— И все?
— Еще за то, что напугал его.
— Чем ты его напугал?
— Он просто навоображал себе всякую ерунду.
— Какую ерунду?
Зря я это говорю.
— Он услышал от друга, что я, наверное, плохой человек.
— В каком смысле «плохой»?
— Я не знаю. Но Джейк больше не захотел со мной дружить.
— И ты из-за этого разозлился?
— Нет, не разозлился. Мне стало обидно.
— Ты погнался за ним. Шестнадцатилетний парень приводит восьмилетнего мальчика в заброшенный дом, чтобы показать выдуманное им привидение, и когда тот в страхе убегает, бросается за ним и вынуждает лезть по отвесной шестидесятифутовой стене. Что прикажешь думать об этом, Дональд? До какой же степени он был напуган?
— Все было не так.
— А как все было?
Что бы я ни сказал, стало бы только хуже.
Глава 31
Хуже и правда стало, когда выяснилось, что я провел ночь в доме Джейка. Я им об этом не рассказывал, но они, видимо, снова поговорили с мальчиком и узнали от него. Днем за нами с мамой приехала полицейская машина, и нас опять отвезли в участок.
— Ты действительно вломился к нему и остался в его комнате?
— Я не вламывался. Ему было страшно одному.
— То есть ты опять заботился о нем? Помогал ему?
— Да. Он сам хотел, чтобы я с ним остался.
— Он говорит другое. По его словам, ты появился однажды вечером, постучал в заднюю дверь и заставил его впустить тебя.
Я покачал головой. Все было не так.
— Ты заставлял его?
— Нет. Он сам меня впустил.
— Он сказал, что боялся тебя, боялся, что иначе ты не уйдешь.
Я не знал, чему верить. Если бы я мог поговорить с Джейком напрямую. Мне вовсе не казалось тогда, что он напуган.
— Спросите его о грозе. О той ночи, когда была гроза. Он боялся грома и молний, и я остался с ним. Со мной он смог опять заснуть.
— Сколько раз ты приходил к нему по ночам?
— Два раза.
— Два раза?
— Да.
— И ты не видишь в этом ничего предосудительного? Вот так заявиться ночью к восьмилетнему мальчику и торчать у него до утра?
— Но он оставался один. Мать постоянно бросала его одного.
На секунду он ослабил напор:
— Тебе не следовало действовать самому. Во всяком случае, не так. Нужно было сказать кому-нибудь.
— Я просто приглядывал за ним. Старался ему помочь.
— Ты пользовался тем обстоятельством, что он оставался один?
Я помотал головой.
— Я просто старался доставить ему удовольствие.
Полицейский взглянул на меня с сомнением. Казалось, он все никак не мог прийти к выводу, кто перед ним.
— Каким образом?
— Я читал ему, приходил к нему, когда он оставался один, и дом ему нравился, а иногда мы играли снаружи.
— И ему это доставляло удовольствие?
— Думаю, да. Иногда.
— Ты делал что-нибудь еще, чтобы доставить ему удовольствие?
— Я покупал ему газировку, конфеты. Шоколадки. Играл с ним, читал ему.
— Я говорю о другом, Дональд.
Он уставился на меня, не мигая, и я старался смотреть так же в ответ, но не выдержал и опустил глаза.
— Нет. Ничего больше я не делал.
Под его взглядом я почувствовал себя так, будто и вправду трогал Джейка где только можно и нельзя.
Глава 32
В этот раз одними надписями на дверях и орущими под окном подростками не обошлось. Я вообще старался покидать дом как можно реже — в школу я все равно не ходил, — но не век же сидеть в четырех стенах. Я не знал, что там с расследованием, дело дожидалось рассмотрения, и мне просто необходимо было найти способ отвлечься, сбежать от всего этого, так что я отправился в библиотеку за каким-нибудь новым чтением. Добрался я туда без приключений, но внутри, в месте, где бывал на протяжении многих лет, вдруг почувствовал себя неуютно. Поспешно набрав книги, я зарегистрировал их через автомат и побыстрее ретировался домой. Проходя мимо людей, ощущая на себе их взгляды, я знал, что они, скорее всего, обо мне думают. Мне отчаянно хотелось выкрикнуть им — все, о чем они слышали, все, что им говорили обо мне, все это неправда! Но нет, это не поможет, остается только терпеть — пусть их глазеют и думают что хотят. Сторонясь оживленных улиц, я стал пробирался окольными путями.
Когда я дошел до середины проулка позади Лайм-стрит и от дома меня отделяло всего ничего, за спиной вдруг послышался шум бегущих ног, и прежде чем я успел повернуться и как-то прикрыться, на мою голову обрушился удар. Били чем-то твердым и тяжелым, и, хоть боли я сперва не почувствовал, меня швырнуло на землю. Нападающих оказалось двое, один продолжал лупить меня своей дубинкой или что там у него было, а второй принялся пинать меня ногами. Я сжался в комок и попытался закрыть голову руками, но это было все равно что прятаться от грозы, застигшей тебя на вершине холма, — бежать все равно некуда и остается только ждать, пока она пройдет. Сперва мне было страшно, а потом уже все равно. Через какое-то время я отрубился. Когда я пришел в себя, они исчезли, но я не чувствовал своего тела. Потом я, наверное, потерял сознание снова; следующее, что я помню, — склонившаяся надо мной женщина успокаивающе поглаживает меня по руке, приговаривая:
— Не бойся, милый, это я, Сара, из двенадцатого. Лежи смирно, не двигайся. Я позвонила в «Скорую».
Она подала мне стакан воды, но я не мог понять, где мои губы, а где стекло, то и другое ощущалось одинаково. Когда меня переносили в машину, Сара, извиняясь, сказала, что поехала бы со мной в больницу, но ей нужно встретить детей из школы, и сделать это больше некому. Я не успел даже поблагодарить ее, как двери «Скорой» закрылись.
В приемном покое все старались не садиться близко ко мне — не знаю, во что я вляпался, катаясь по земле в этом проулке, но воняло от меня ужасно. Все тело болело чем дальше, тем больше. Грудь жгло огнем, всю левую сторону охватывал попеременно то жар, то ледяной холод, сменяя друг друга за считаные секунды, правая рука не действовала — я был уверен, что что-нибудь сломано. Как только меня привезли, мое общее состояние оценила медсестра, включив в очередь на прием, и потом два часа пришлось ждать осмотра врача. Наконец мужчина в синих брюках и халате, назвав мое имя, провел меня по коридору к кровати и задернул за нами штору. Он принялся спрашивать, сколько пальцев он показывает, рисовать пальцем у меня на лбу фигуры и символы и тоже спрашивать, что это. Потом я должен был сказать, какой сейчас год и месяц. Потом меня раздели, осмотрели и отправили на рентген. Когда я вернулся из рентгеновского кабинета, подъехала полиция, чтобы задать мне несколько вопросов, но мне не хотелось с ними говорить. Я узнал того, кто лупил меня по голове — это был брат Фионы Тайлер. Полицейским я сказал, что ничего не видел — на меня напали сзади, и я никого не успел разглядеть.
Про то, что я потерял сознание, я врачу тоже не говорил, и меня, перевязав, отправили домой. У меня были сломаны два ребра и два пальца на правой руке плюс все тело в синяках. Когда я наконец увидел свое лицо в зеркале, оно оказалось распухшим как подушка, так что черты расплывались и наезжали друг на друга. Мне сказали, что это еще ничего, при такой площади кровоподтеков могло быть хуже. Боль все не отпускала. Мне дали таблетки, но они не помогали, подействовала только двойная доза. После перевязки врач распорядился, чтобы мне вызвали такси, но у меня не оказалось с собой денег. Когда я сказал, что пойду пешком, мне не позволили, и, поскольку приехать за мной было некому, меня снова подвезли на «Скорой». Я просил остановить за пару кварталов от дома, не желая попасться на глаза маме, но женщина-парамедик сказала, что они должны доставить меня прямо до двери. Все же мне повезло — мама не видела подъехавшей машины, и я, незаметно проскользнув в дом, сразу улегся в кровать. Когда на следующий день я спустился к завтраку, мама едва вымолвила: «О господи, ты только посмотри на себя» — и заплакала. Чувствовал я себя ужасно — снова ей страдать из-за меня. Ее, конечно, не били, но это было почти то же самое. У меня, по крайней мере, оставались мои «исчезания», с помощью которых я мог скрыться от всех. А мама из-за меня потеряла Клифтон, а теперь и Рейтсуэйт тоже. Куда ей теперь деваться?
У меня же была на уме одна идея. Она пришла ко мне, когда я возвращался на автобусе обратно в Рейтсуэйт после ночи, проведенной у телескопа Пилчарда. Она возникла у меня в голове целиком и сразу, как всегда бывало с лучшими из «исчезаний». Стояло чудесное утро, все вокруг улыбались, тут и там в автобусе между женщинами завязывался разговор, утихавший, когда они выглядывали в окна и любовались холмами и деревушками, мимо которых мы катили. Люди на улицах, выгуливавшие собак или отправлявшиеся за покупками, на ходу приветствовали друг друга и казались полностью довольными своей жизнью. Каждый там, где он и должен быть, и делает то, что и должен делать. Вот тут я и понял, куда исчезну в следующий раз, понял, куда мне двигаться дальше.
Глава 33
Сперва я хотел повидать Джейка. Я знал, что делать этого не стоит, что мне могут грозить большие неприятности, но я должен был убедиться, что с ним все в порядке, что мне сказали правду. Я дожидался за деревьями у школьного двора. Время я опять перепутал, и мне пришлось простоять минут десять, прежде чем площадка начала наполняться детьми. Наконец я увидел Джейка. Их компания выросла — кроме него и Гарри, появился еще один, третий парнишка, на вид такой же охламон, как и Гарри. Погода недавно поменялась, после нескольких месяцев тепла впервые похолодало, и эти двое были в куртках, а Джейк по-прежнему в одном джемпере. Не знаю, имелась ли у него вообще верхняя одежда, — я ничего другого на нем не видел, но что-то же к зиме ему понадобится. Ну, может, учительница обратит внимание. Их место все так же оставалось возле дерева в углу двора. Они сразу отправились туда и принялись резвиться, весело болтать, смеяться, пихаться — в общем, все у них было отлично, и я порадовался за Джейка. Только когда те двое бросились куда-то бегом, а он поспешил следом, я обратил внимание на его ногу — он слегка подволакивал ее, словно не мог нормально оторвать от земли. Из-за этого Джейк не поспевал за друзьями, но не похоже было, что ему больно, да и вообще что он чувствует какое-то неудобство. Лучшего подтверждения, что он жив и практически здоров, я не мог и желать. Понаблюдав за ним еще минуту или две, я ушел оттуда и направился через весь город к «дому с привидениями». Уже с дороги я увидел, что полиция побывала там не зря — все окна были забраны решетками. Сзади то же самое — решетки на двери и окнах. Снова попасть внутрь я не мог.
Глава 34
Единственным человеком, с которым я еще хотел увидеться, была Фиона. Отправиться к ней домой я не мог из-за ее брата, в школу я по-прежнему не ходил, так что оставалось не спускать глаз с карьера. Наконец я заметил ее там, внизу. Я не знал, как она отреагирует на мое появление, но мне было важно поговорить с ней. Я позвал ее, однако она в своих наушниках не услышала и продолжала удаляться от меня. Когда я догнал ее и тронул за плечо, она чуть не подпрыгнула и резко обернулась ко мне.
— Дональд, чтоб тебя! Напугал до смерти!
— Извини.
— Какого хрена ты так подкрадываешься?!
— Извини.
— Господи, ну у тебя и вид.
— Было еще хуже.
— Что же они с тобой сделали!
— Я не знал, захочешь ли ты теперь со мной разговаривать.
— О чем ты вообще думал, Дональд?
— Я не делал ничего плохого.
— К нам приходила полиция, мне задавали вопросы, а я даже не знала, что отвечать.
— Я ничего такого не делал, — повторил я.
— Я тоже в это не верю.
— Только вот все остальные думают именно так.
Она вытащила пачку сигарет и протянула одну мне. Я взял, и мы двинулись по тропинке. Остановились мы, только когда дошли до дальнего, отвесного склона карьера.
— Откуда он упал? — спросила она.
Я показал пальцем.
— Охренеть…
— Говорят, тут теперь поставят ограждение — чтобы больше такого не случилось.
Надолго мы там не задержались — меня мутило от одного вида. Когда мы зашагали обратно, я стал рассказывать ей о Клифтоне и о мальчике по имени Оливер Томас. В конце концов мы дошли до моего дома, сели в кухне, и я продолжил. Я выложил ей все — и о двух сохранившихся у меня воспоминаниях, и вообще все, что только мог. Мама была в соседней комнате и наверняка знала, что происходит, но даже не попыталась остановить меня.
Глава 35
После того как я повидал Джейка и Фиону, я был готов. Тем вечером, когда я решил, что пора, я отправился к себе в спальню в обычное время, но раздеваться не стал и свет оставил включенным. В полночь, дождавшись, когда мама уснет, я выскользнул из дома. На чистом, ни облачка, ночном небе группками теснились яркие звезды. Я дошагал до Лайм-стрит и как можно тише опустил открытку со словами благодарности в почтовый ящик дома двенадцать. Затем прошел в обратном направлении к Истхем-стрит, от которой отходили подъездные дорожки к роскошным особнякам. Срезал путь через лесок — так же я таскал мебель в «дом с привидениями» — и двинулся поверху к отвесной стене карьера. Обрыв отделяло от дороги высокое проволочное ограждение, чтобы никто не сорвался, однако я заранее все разведал и нашел дыру, через которую мог забраться внутрь. Продираясь сквозь заросли, я заметил под деревьями строительный вагончик. Раньше я его здесь не видел. Я тронул дверь, но она оказалась заперта. Устроившись рядом с кромкой пропасти, я пару часов сидел, попивая пиво — у меня было с собой несколько банок. Я не стал доводить себя до такого же состояния, как в прошлый раз, — просто хотел слегка притупить чувства. Ночь стояла чудесная, всюду царили мир и спокойствие, не хуже, чем в любом из моих «исчезаний». Поднявшись, я подошел к краю и взглянул вниз, в густую черноту у меня под ногами. Ни дна и вообще ничего не было видно. У меня начала кружиться голова, и я отступил назад. Я подумал о Джейке и об Оливере и решил, что постараюсь выкинуть из головы обоих. Я посмотрел поверх карьера на наш ряд домов вдалеке — горело только мое окно, единственное пятнышко света. Я вдруг понял, как легко ушел оттуда, — я уже оказался так далеко от мамы, что сейчас не услышал бы ее голоса, даже если бы она кричала.