— Ладно, — он свернул на обочину дороги. — Отсюда пойдем пешком.
Она вышла первой, а затем, набравшись храбрости, вытащила из кармана разрисованную карту.
— Когда я решила, что это ты привел доктора, то здорово разозлилась. Я сразу направилась к себе, чтобы взять карту — рассчитывала, что смогу добраться до места одна.
Рис развернула карту, протянула ее Броуди.
— Я не помню, когда я это сделала. Но это еще не значит, что я придумала вчерашнее убийство. Должно быть, ночью у меня был приступ, и я просто вытеснила произошедшее из сознания.
— Тогда зачем ты показываешь это мне?
— Чтобы ты знал, с кем имеешь дело.
Мельком взглянув на карту, он снова свернул ее.
— Я видел твое лицо, когда ты бежала вчера по тропинке. Если ты выдумала это убийство, то ты зря растрачиваешь свои таланты на кухне. С таким живым воображением ты могла бы стать непревзойденным писателем. Твои детективы разлетались бы миллионными тиражами.
— Так ты действительно мне веришь.
— О господи! — Он сунул карту ей в руки. — Неужели ты думаешь, я поехал бы сюда, если бы не верил тебе? В конце концов, у меня полно своих дел. Ты видела то, что видела, и все это крайне неприятно. Женщина мертва, и кто-то должен за это ответить.
Рис на мгновение закрыла глаза.
— Только не пойми это неправильно.
Сказав это, она порывисто обняла его и поцеловала.
— А как я должен это понимать?
— Как способ выразить искреннюю признательность. — Девушка закинула за спину рюкзак. — Ты знаешь дорогу?
— Да.
Вышагивая рядом с Броуди, Рис бросила на него быстрый взгляд.
— Это первый раз за последние два года, когда я поцеловала мужчину.
— Неудивительно, что ты чокнутая. И как оно?
— Успокаивает.
Он фыркнул:
— Думаю, в следующий раз нам стоит опробовать кое-что поинтереснее.
— Возможно. — А теперь думай о чем-нибудь другом, приказала она себе. — Во время перерыва я сбегала в магазин и купила твою книгу. Джемисон У. Броуди.
— Какую именно?
— «Страшная тайна». Мак сказал, это первая твоя работа, так что я решила начать именно с нее. Маку она очень понравилась.
— Мне тоже.
Рис рассмеялась.
— Надеюсь, и я не буду разочарована. Кто-нибудь называет тебя просто по имени?
— Нет.
— А что означает буква У?
— Упрямец.
— Подходит. — Она облизнула губы. — Они могли прийти сюда откуда угодно.
— Ты сказала, что не видела ни палаток, ни другого снаряжения.
— Они могли оставить это за камнями. Чуть дальше от реки.
— Рис, тут не было никаких следов — кроме тех, которые оставил Рик. Взгляни, — он присел на корточки. — Я, конечно, не следопыт, но кое в чем разбираюсь. Вот те следы, которые я оставил сегодня утром. А вот следы Рика. Земля совсем мягкая.
— Не прилетели же они сюда на крыльях любви.
— Ясное дело. Но он легко мог замести следы.
— Зачем? Он ведь чувствовал себя в полной безопасности.
— Ты видела его. Не исключено, что и он мог видеть тебя.
— Он ни разу не оглянулся, ни разу не посмотрел в мою сторону.
— Это пока ты наблюдала за ними. А потом ты бросилась бежать, правда? И оставила на скале свои вещи. Может, он уловил движение или увидел потом твой рюкзак. Согласись, нетрудно догадаться, что к чему. Вот он и уничтожил все улики. Нам потребовалось два часа, чтобы добраться до моего дома. Потом мы звонили Рику, потом он беседовал с тобой. И в общей сложности все это заняло не меньше трех часов. Черт, да за это время здесь можно было спрятать любые следы — не то что одного человека, но стада слонов.
— Он видел меня, — Рис почувствовала, как в горле у нее пересохло.
— Может, да, а может, и нет. В любом случае он решил не рисковать. Скрыл следы своего пребывания здесь — как, впрочем, и ее.
— Он видел меня. Почему я не подумала об этом раньше? — Она провела рукой по лицу. — К тому времени, когда я добежала до тебя, он уже успел избавиться от тела — кинул его в воду или утащил в лес.
— Я за второй вариант. Утопить тело не так-то просто. На это требуется время.
— Значит, он унес ее отсюда.
Рис остановилась, увидев за деревьями проблеск воды. Река решительно пробила свой путь сквозь скалы, которые возвышались над ней отвесными громадами. Такое чувство, будто мы оказались в ящике, подумала она. Только вместо крышки — весеннее небо над головой.
— Надо же, — пробормотала она. — Как здесь… уединенно. Река — само ее присутствие — отделяет вас от мира. Просто первозданная красота. Никаких тебе забот, никаких тревог.
— Неплохое местечко, чтобы умереть.
— Нет, это не так. Тот, кто побывал на пороге смерти, знает — нет такого места, где было бы хорошо умирать. Но здесь так завораживающе красиво — скалы, деревья, каменные стены, вода. Последнее, что ей довелось увидеть… А она даже не обратила на это внимания. В ней было столько злости. Вряд ли она видела что-то, кроме него — и своего собственного гнева. А потом на смену гневу пришли страх и боль.
— Можешь увидеть отсюда, где ты тогда сидела?
Рис встала у самого края воды. Сегодня было явно прохладнее, да и солнце казалось не таким ярким. Из-за плотных облаков лишь кое-где проглядывало по-весеннему голубое небо.
— Вон там, — она махнула рукой вверх. — Там я остановилась, чтобы перекусить. У меня был с собой сэндвич и бутылка воды. Потом я просто грелась на солнышке, слушала шум воды. Увидела над головой ястреба. А вскоре заметила и эту парочку.
Она повернулась к Броуди:
— Они стояли здесь, совсем как мы. Он — спиной к воде, а она — лицом к нему. Я уже сказала о том, что вряд ли она видела кого-нибудь, кроме него. Да и он не смотрел по сторонам. Я больше наблюдала за ней, а не за ним — такая она была взбудораженная. Все время двигалась, жестикулировала. — Рис взмахнула руками, показывая, как это было. — Там происходила настоящая драма. Это чувствовалось даже через реку. Женщина просто кипела от гнева. Зато он был — олицетворение уверенности и самоконтроля. Или я выдумываю? — Она закрыла глаза руками. — Я действительно это видела или додумала уже после?
— Не нервничай, тогда не ошибешься.
Броуди сказал это спокойно, без тени раздражения. И Рис вдруг почувствовала, как ее собственное волнение улеглось.
— Конечно. Ты прав. Она размахивала руками, грозила ему пальцем. Берегись — вот что значили ее жесты. А затем она толкнула его.
Положив ладонь Броуди на грудь, Рис слегка пихнула его назад.
— По-моему, он отступил на шаг, — добавила она. — Давай попробуем восстановить события.
— Прекрасно, — Броуди сделал шаг назад.
— Тогда он сделал вот так, — она махнула рукой, словно бы пытаясь остановить собеседника. — Как будто сказал ей: Довольно. С меня хватит. И тут она ударила его по лицу.
Она махнула рукой, но Броуди схватил ее за запястье.
— Спасибо, я и так понял.
— Я не собиралась тебя бить. Первый удар он стерпел. Но тут она снова подскочила к нему и залепила вторую пощечину. Вот тут-то он ее толкнул. Ну-ка, давай.
— Прошу.
От его толчка Рис хоть и отступила назад, но не упала.
— Его удар был посильнее. Нет-нет, — замахала она руками, когда Броуди сделал вид, будто хочет толкнуть еще раз. — С меня достаточно и этого. — Она оглянулась назад, чтобы смерить расстояние до скал. — Постой-ка. На ней не было рюкзака, — Рис стряхнула с плеч свой, отбросила его в сторону и только после этого упала на землю.
— Ей пришлось хуже, чем мне. Она здорово ударилась о землю — или вон о те скалы. Какое-то время она лежала неподвижно. Кепка слетела у нее с головы. Я совсем об этом забыла. Кепка упала, и когда женщина тряхнула головой, я заметила какой-то проблеск. Серьги. Должно быть, это были серьги. Я просто не приглядывалась.
— А что сделал он? Подошел к ней?
— Нет. Она вскочила — сама — и бросилась на него. По-моему, она была в ярости. Орала на него — слышать я не могла, зато видела. Губы у нее двигались быстро-быстро. Он ударил ее — не толкнул, а именно ударил. Когда же она упала, подошел и встал прямо над ней.
Рис вопросительно взглянула на Броуди:
— Не возражаешь?
— Да ради бога, — он тоже подошел и встал над ней.
— Он протянул руку, но женщина даже не взглянула на нее. Она приподнялась на локтях и продолжала орать на него. Судя по мимике, это были угрозы и оскорбления. Тогда он опустился вниз.
Он буквально придавил ее своим телом, — добавила она, когда Броуди присел на корточки. — Ох! — вырвалось у нее в тот момент, когда он последовал ее рекомендациям. — Да, что-то вроде. Ничего интимного, ничего сексуального — по крайней мере, так это виделось мне. Она стала колотить его, и тогда он прижал ее руки к земле. Нет! — Она дернулась, когда Броуди сжал ее запястья. — Не надо!
— Не бойся, — глядя ей прямо в глаза, он разжал руки и приподнялся, высвобождая ее тело. — Тебе нечего бояться. Что было дальше?
— Она сопротивлялась, пыталась вырваться. Но он был сильнее. Он схватил ее за волосы, ударил головой о землю. Потом… потом он сжал ей горло. Она брыкалась, пыталась сбросить его, но все без толку. Постой-ка… коленями он прижал ее руки к земле, чтобы она уже не могла его ударить. Черт, я и это забыла.
— Неважно. Сейчас ты об этом вспомнила.
— Она извивалась, пыталась, видимо, нащупать опору. Ноги ее молотили землю, а пальцы буквально впивались в почву. А потом она замерла. Затихла. Но он продолжал сжимать руки вокруг горла. Тут я бросилась бежать… Все, с меня хватит. Вставай.
Он лишь передвинулся в сторону и сел рядом с ней на землю.
— Хоть какие-нибудь шансы, что она осталась жива?
— Он продолжал сжимать ей горло. — Рис тоже села, судорожно обняла колени.
Несколько минут они молчали, прислушиваясь к ровному гулу реки.
— Должно быть, ты относишься к тем, кто всегда видит стакан полупустым, — заметил наконец Броуди.
— Что?
— Посуди сама: ты увидела эту ссору и теперь думаешь: «Боже мой, какой ужас, какой кошмар. Женщину убили у меня на глазах, а я ничем не смогла ей помочь. Несчастная она. Несчастная я». И это вместо того, чтобы думать: «Я видела убийство. И если бы не я, никто бы и не знал, что там произошло».
Некоторое время Рис в раздумье смотрела на Броуди.
— Пожалуй, ты прав. Мне действительно стоит взглянуть на все иначе. Вот только сам ты не производишь на меня впечатления человека, который всегда видит стакан наполовину полным.
— Да какая, к черту, разница? Наполовину пустой, наполовину полный. Если там есть хоть что-то — выпей, и все дела.
Рис рассмеялась. Она сидела на том самом месте, где за день до этого убили женщину, и чувствовала, как смех рвется у нее из груди.
— Мудрая мысль. Прямо сейчас я бы не отказалась от глотка хорошего вина.
Она резко поднялась и стала разглядывать землю.
— Смотри, мы оставили тут кучу следов. Вот отпечатки моих каблуков. Утоптанная земля. Отпечатки рук. Не нужно быть следопытом, чтобы понять: здесь были двое. И эти двое дрались.
Сломив большую ивовую ветвь, Броуди принялся подметать ею землю.
— Этому парню не откажешь в сообразительности, — заметил он, понемногу убирая следы. — Он унес тело — подальше от реки и каньона, затем сломал неподалеку такую же ветвь, вернулся назад и подчистил все следы. Неплохая выдержка.
Он выпрямился, окинул взглядом площадку:
— По-моему, неплохо. Может, следопыт что-нибудь и углядел бы, но я не следопыт, а простой любитель. Не исключено, притащи мы сюда бригаду экспертов-криминалистов, они бы ухитрились отыскать какой-нибудь волос. Вот только что это доказывает? — Он отбросил ставшую ненужной ветку. — Ничего. Ему достаточно было замести следы. Поблизости полно мест, где можно спрятать тело. Впрочем, будь я на его месте — и при машине, — просто бросил бы тело в багажник и увез туда, где у меня будет достаточно времени, чтобы выкопать настоящую могилу — такую, чтобы животные не пронюхали.
— Ну, знаешь, это уже не выдержка, а ледяное спокойствие.
— Убивают либо сгоряча, либо обдуманно. Но чтобы скрыть все следы, действительно нужно ледяное спокойствие. Ну что, видела достаточно?
— Более чем, — кивнула она.
9
Они зашагали назад. Рис вытащила бутылку с водой, попила, а затем передала ее Броуди.
— Говорят, нет такой вещи, как совершенное убийство.
Броуди пил жадно, большими глотками.
— Ну, говорить можно многое. Только по большей части это полная ерунда.
— Так-то оно так. И все же. Эта женщина жила среди людей. Почти наверняка у нее была работа, семья. Свой дом.
— Все это не более чем догадки.
Рис в раздражении сунула руки в карманы.
— С одним-то человеком она точно была связана. С тем, который ее убил. Наверняка между ними что-то было.
— Тоже не факт. Они могли встретиться за день до убийства, а могли прожить вместе десяток лет. А уж откуда они к нам приехали, вообще один бог знает. Может, из Калифорнии, может, из Техаса. Или же откуда-нибудь с востока. Да хоть из Франции, в конце-то концов.
— Из Франции?
— Убивают, знаешь ли, не только американцы. Суть в том, что эта парочка не обязательно из местных. Они могли приехать откуда угодно. Я даже ставлю на последнее. Народу в Вайоминге меньше, чем на Аляске.
— Поэтому ты сюда и перебрался?
— Отчасти поэтому. Когда работаешь в газете, особенно крупной, тебя в конце концов начинает тошнить от людей. Но суть не в этом. Кем бы ни были те двое, гораздо больше шансов, что они не местные, а приезжие.
— А драка эта случилась потому, что они заблудились, а он не пожелал остановиться и спросить направление? Да уж, подобная самоуверенность заслуживает хорошего пинка. Но я не думаю, что дело именно в этом. Они встретились там или пришли туда, потому что им нужно было о чем-то поговорить. Или поспорить.
Ему нравился ход ее рассуждений. Никакой прямолинейности: Это было похоже на то, как она готовит, занимаясь несколькими блюдами сразу.
— Всего лишь предположение.
— Да, предположение. И что такого? А еще я могу предположить, что они все-таки не были французами.
— Может, и итальянцами. Литовцев тоже нельзя сбрасывать со счета.
— Прекрасно. Выходит, литовская пара потерялась в этих краях, поскольку он, подобно всем прочим мужчинам, считает свой член еще и компасом. И что спросить направление — это все равно что расписаться в бессилии своего члена.
Броуди сурово сдвинул брови:
— Это страшно охраняемый мужской секрет. Как ты умудрилась разгадать его?
— Ты даже не представляешь, сколько женщин догадывается об этом. В любом случае эти двое вышли из машины и потопали к реке, поскольку это был единственный способ определить, куда они попали. Там у них завязалась ссора, и в итоге он убил свою спутницу. Ну а затем, будучи суровым литовским мачо, он умело замаскировал следы и оттащил тело к машине — чтобы впоследствии похоронить у себя на родине.
— Неплохой сюжет для детектива.
— Неужто ты пишешь подобную чушь? И как только тебя публикуют.
— Будь я автором, непременно остановился бы на французах — просто чтобы добавить истории колорита. Как бы то ни было, а мы опять остались при своем — они могли приехать сюда откуда угодно.
Пожалуй, лучше всего было думать об этом как о головоломке, перебирая один кусочек за другим.
— Если он сумел так ловко замаскировать следы, значит, он неплохо разбирается в таких вещах.
— Не такая уж трудная задача. Кстати говоря, эти двое могли бывать здесь и раньше.
Броуди и сам неплохо знал эту местность — ему не раз приходилось гулять в подобных местах. В скором времени здесь появятся первые подснежники, а за ними полезут из земли и другие цветы. Жимолость наполнит воздух своим благоуханием.
К июню здесь все изменится до неузнаваемости.
— Рановато для туристов, — прикинул он в уме. — Как правило, в это время года приезжают те, кому хотелось бы избежать летней и зимней толчеи, А может, эти двое направлялись куда-то еще и остановились здесь для короткого привала. Не исключено также, что они живут в Кулаке Ангела и являются большими ценителями твоих кулинарных способностей.
— Вот это действительно чудесная мысль. Спасибо.
— Ты видела, во что он был одет. Сможешь узнать при встрече?
— Оранжевая охотничья шляпа. Черная куртка. Я вижу это все каждый день. Надо сказать, я к нему просто не приглядывалась. Я могла бы подать ему суп и даже не догадаться, что это он. Не знаю, удастся ли мне… Боже ты мой.
Броуди тоже увидел его. На самом деле он заметил медведя чуточку раньше — секунд за десять до того, как тот попался на глаза Рис.
— Ему нет до тебя никакого дела.
— Так ты у нас, значит, еще и специалист по медведям? — Все происходящее казалось настолько нереальным, что она даже не успела как следует испугаться. — Боже, какой здоровенный.
— Мне доводилось видеть и побольше.
— Рада за тебя. Что, разве мы не будем убегать?
— Нет. Это лишь раззадорит его. Иди себе спокойно, говори о чем-нибудь… Ага, он видит нас.
Вот тут-то ее страх стал более ощутимым. Привет, медведь!
— Это хорошо или плохо?
Ей вспомнилась иллюстрация из путеводителя — человек, прикинувшийся мертвым при встрече с медведем. Похоже на позу трупа из йоги.
Рис этот вариант был как нельзя кстати. Потому что, напади на них сейчас медведь, она рухнула бы замертво от ужаса.
Впрочем, не успела она додумать эту мысль, как медведь развернулся и направился в другую сторону.
— Они редко бросаются на людей, — заметил Броуди.