Я хотела опять лечь, ощутила легкое покалывание в нижней части тела, поерзала, услышала шуршание и пощупала матрас. Под домотканой тканью шуршало нечто, напоминающее сухую траву. Переполнившись любопытством, я встала, тщательно изучила постельные принадлежности и поняла: на кровати лежит тюфяк, наполненный мелко нарубленным сеном, а подушка… Видели вы когда-нибудь плюшевые игрушки, внутри которых перекатывались мелкие шарики? Подушка оказалась на них похожа, только наперник содержал какую-то круглую шелуху. А в пододеяльник засунули шкуру, кому она принадлежала до того, как стала пледом, я не поняла. Может, козе?
Я распахнула шкаф. Моя одежда аккуратно висела на крючках. Наверное, в четырнадцатом веке «плечики» еще не придумали. Стыдно сказать, но я понятия не имею о быте тех времен. Да что там тысяча триста какой-то год! Вы можете рассказать, как выглядела ванная комната вашей прапрабабушки? Допустим, она родилась в тысяча восемьсот девяностом году, вроде не так давно. У нее было мыло? Шампунь? Зубная паста? Крем для лица? В ее доме работал душ? Стоял унитаз? На каком матрасе она спала? Как выглядели ее тапочки? Халат? Я могу припомнить, что в девятнадцатом веке случилось восстание декабристов, но чем они завтракали? В это же время творили Пушкин, Лермонтов, Стендаль, Бальзак, Гоголь, Дюма, была война с Наполеоном, Франц Шуберт, Иоганнес Брамс, Петр Чайковский, Глинка, Алябьев писали чарующую музыку. Но какие напитки они предпочитали? Чай? Кофе? Какао? Последний был известен в девятнадцатом веке или еще нет? Как Михаил Кутузов натягивал сапоги? Судя по портретам, они у него высокие, узкие, а военачальник не отличался стройностью, сомневаюсь, что он легко впихивал ногу в голенище. Кто ему помогал? Денщик? Или было какое-то хитрое приспособление, сегодня начисто забытое за ненадобностью? Не так давно мой муж Макс удалил выступавшую вену на лодыжке, и врач велел ему некоторое время носить специальные эластичные чулки. Не могу описать, как Макс пытался их натянуть, потом одна знакомая посоветовала ему приобрести смешную проволочную конструкцию, здорово облегчающую этот процесс. Вероятно, нечто подобное существовало в девятнадцатом веке для мужчин, которые носили сапоги?
Про музыку, литературу, живопись того не столь далекого от нас времени я худо-бедно знаю. Но про быт ничего! Что тогда люди ели? Черную икру с осетриной? Ну не каждый же день, этак все от панкреатита могли бы вымереть. И как врачи делали операции? Например, удаляли аппендицит. Летом по телевизору на каком-то канале показывали документальный фильм, рассказывающий об истории анестезии. Помнится, я была потрясена, узнав, что первое вмешательство с применением наркоза провел хирург-дантист Томас Мортон осенью тысяча восемьсот сорок шестого года. А раньше-то как? Нужно было терпеть, пока тебя режут скальпелем? Я понятия не имею о том, как жили люди в относительно недалеком девятнадцатом веке, а шестнадцатый и вовсе скрыт во мраке, могу назвать лишь пару имен деятелей культуры того времени: иконописец Дионисий и первопечатник Иван Федоров. И какую одежду они носили? Ходили в лаптях? Ботинки когда придумали?
Придавленная собственной дремучестью, я открыла узкую дверь, сколоченную из темных досок, и очутилась в ванной размером с банку собачьих консервов. Зеркала у рукомойника не было, а сам умывальник представлял собой таз с дыркой, стоящий на высоком табурете. Над ним в держателе висел большой кувшин с длинным носиком, крышка у него отсутствовала. По соседству с тазиком находилась доска, приделанная к стене, на ней в глиняной тарелке лежало нечто коричневое, бесформенное. Я взяла непонятный предмет и понюхала его. Смахивает на сваренное дома мыло. Чуть поодаль стояла пиала с желто-розовой массой. Я пощупала ее пальцем. Крем! А насыпанный в деревянную коробочку толченый мел и палочка, к которой привязан кусок серой ткани, дальние родственники зубной щетки и пасты. Ну уж нет, не собираюсь пользоваться всем этим. В чемодане есть привычный косметический набор. А где же душ? С туалетом понятно, его роль исполняет стул, под которым стоит нечто, похожее на деревянную кадку. Постояв недолго в задумчивости, я принесла свои мыло-крем и все прочее и дернула кувшин за ручку. Он на мгновение перевернулся, потом принял прежнее положение, из носика капнуло чуть-чуть воды. Безостановочно пиная «кран», я умудрилась кое-как умыться, а вот на чистку зубов воды не осталось. Ну и как тут принимают душ? Я взглянула на потолок, заметила небольшое отверстие и сообразила: из него должна литься вода. Но как включить устройство?
Я встала прямо под дыркой и замахала руками, ничего не произошло. Потом мне пришло в голову попрыгать, снова безрезультатно. Ежась от холода, я начала внимательно изучать стену, обнаружила железное кольцо и потянула за него. Послышался натужный скрип, на голову рухнул водопад. От неожиданности я заорала, шарахнулась в сторону, поскользнулась на каменном полу, падая, умудрилась схватиться руками за «унитаз», устоять на ногах, выпрямиться и услышала булькающие звуки, доносящиеся с потолка.
Так, понятно. Где-то наверху находится большое ведро. Если потянуть за колечко, оно переворачивается и на человека обрушивается вода, регулировать интенсивность струи и ее температуру невозможно. Не могу сказать, что «душ» ледяной, но и не горячий, он чуть-чуть теплый. Хорошо, что у меня короткая стрижка, длинные волосы тут проблематично помыть. Принимать душ в этих условиях надо так же, как когда-то мылись мы с мамой на даче во дворе. Ну, знаете, в такой деревянной будке, на крыше которой установлена бочка. Сначала надо намочить тело, затем закрутить кран, намылиться, опять открыть кран и смыть пену. Вот тогда воды хватит. Да, я не жила в шестнадцатом веке, но мое раннее детство прошло в Подмосковье, в селе Переделки, и местное сантехническое оборудование мало чем отличалось от установленного в гостинице замка Олаф. В Переделках отсутствовали канализация, водопровод, магистральный газ, электричество работало с перебоями, его постоянно отключали. Не в новинку мне шестнадцатый век!
Вздрагивая от озноба, я налила на мочалку гель, старательно намылилась, встала под отверстие, дернула за колечко… Оооо! На сей раз вода оказалась холоднее.
Буль-буль-буль, – донеслось с потолка. Я посмотрела на руки-ноги. Мда, пены полно. Глаза защипало. Ну-ка повторим!
Обрушив себе на голову пятую порцию ставшей теперь ледяной воды, я с запозданием поняла, что использовать гель – роковая ошибка. Он приятно пахнет, но сильно пенится, рассчитан на то, что его смоют большим количеством воды. Может, вечером попробовать местное мыльце? Выглядит брусок жутко, но, вероятно, он неплох по качеству, и принятие душа не займет уйму времени.
Я снова потянула за кольцо, на макушку упала очередная порция студеной воды, веки сами собой приоткрылись. Глаза немилосердно защипало, я зажмурилась, уронила мочалку, попыталась нашарить умывальник, но он почему-то никак не попадался. Правая нога задела нечто мягкое, я решила не терять оптимизма. Не смогла нащупать в крошечной ванной кувшин? Зато нашла губку! В голову мигом пришла идея.
Я потянула за колечко и подняла руки над головой. Я моюсь такой квадратной штукой, у которой одна сторона мягкая, а вторая из люфы. Нежная часть прекрасно впитывает воду, сейчас аккуратно протру лицо, может, тогда наконец гель перестанет есть глаза. Ну зачем только я налила его на волосы!
Я начала возить по мордочке мокрой губкой и удивилась. Почему она такая скользкая? И на ощупь не мочалистая, напоминает липкую и одновременно всю в пупырышках мармеладку. Вдруг любимая мочалка стала царапаться и дергаться. Это было совсем уж странно. Я открыла глаза и онемела. В моей руке оказалась зажата большая пучеглазая, весьма сердитая жаба. Я не принадлежу к женщинам, которые начинают судорожно визжать, увидев мышь, лягушку или червяка. Но, согласитесь, понять, что ты терла лицо жирной квакушкой, это уж слишком!
Я заорала и разжала пальцы. Жабенка плюхнулась на пол, резво прыгнула в сливное отверстие и была такова. Я схватила кусок холщовой материи, предлагавшейся вместо полотенца, живо завернулась в него и выскочила в комнату. Душ с жабой произвел на меня сильнейшее впечатление.
Глава 7
За завтраком все члены группы бурно выражали свое мнение о гостинице.
– Жесть, – злилась Галина, – вай-фая нет, телека тоже.
– Это как раз хорошо, – перебил ее отец, – я вот весь исчесался. Из чего у них матрасы?
– Из сухого навоза, – ехидно уточнила добрая доченька.
– Галя, веди себя за столом прилично, – одернула ее Валентина.
– И чё, назвать дерьмо дерьмом нельзя? – кинулась в атаку девица-красавица.
– И чё, назвать дерьмо дерьмом нельзя? – кинулась в атаку девица-красавица.
– У нас хорошая кровать, – сказала Нонна, – мы спали отлично, правда. Леша?
Парень кивнул.
– И понятно почему, – усмехнулась Мэри, – любовь согревает и любую перину, даже такую отвратительную, как местная, делает пуховой. Не краснейте, все мы когда-то были новобрачными.
– Кроме моих родителей, – не преминула заметить Галя, – они всю дорогу зануды.
– Без любви, деточка, ты бы на свет не появилась, – заметила Мэри.
– Голимый секс тут ни при чем, – заржала десятиклассница.
Мэри метнула в нее злой взгляд, но, не сделав дурно воспитанной девочке замечания, сменила тему:
– Арсений, ваши впечатления от бытовых условий?
Тот оторвался от каши.
– Все нормально.
– Вас не смутила холодная вода в душе? – наседала Лесина.
– Да нет, – улыбнулся Рурин, – мне приходилось в разных местах бывать, я не привередлив. Дождь на голову не льет? Постель не мокрая? Отлично. Если крыша протекает, я в плащ-палатку завернусь, и готово.
– Мы же знали, что отель необычный, – подхватила Валентина, – поэтому не шокированы. Наоборот, интересно узнать, как в древности быт обустраивали.
– А мне не нравится, – повысила голос Мэри.
– Можно переехать в нормальный отель, – напомнил Арсений, – хозяйка об этом вчера сказала.
– Хочу тут остаться, – капризно протянула Мэри.
– Доброго утречка всем, – произнесла полная женщина, вплывая в зал. – Как завтрак?
– Отстой, – охарактеризовала еду Галя, – дерьмо.
– Галя, – дернула ее мать. – Спасибо, очень вкусно.
– Ха-ха, – с издевкой выпалила девочка, – ты всегда говоришь: лгать грешно, а сейчас врешь. Слышала я, как ты папе шепнула: «Что за … подали? Ее словно корова жевала и сблевала». Ма, ты в курсе, что слово … матерное? Чё там твое отменное воспитание о таком выражении говорит?
Валентина сжала губы, я поняла, что сейчас разразится скандал, и предприняла отчаянную попытку не дать ему вспыхнуть:
– Завтрак замечательный, необычный. Очень вкусно, но я не поняла, из чего каша? И, простите, кто вы?
Толстушка хлопнула себя по бокам.
– Вот я молодец. Не представилась. Беата. Повариха. На завтрак подала овсянку по фирменному рецепту короля Магнуса с изюмом, корицей и орешками.
Я удивилась. В далекие века в скандинавских странах использовали пряности и сушеный виноград?
– В нашей школьной столовке тоже постоянно эксперименты устраивают, – скривилась Галина, – там психованная Маргарита управляет, сестра директора, поэтому мы ваще такое жрем! Даже крыса подохнет от такой вкусной жрачки.
– Совершенно не похоже на овсянку, – отрезала Мэри. – Правда, Андре? И сахара много.
Муж кивнул.
– Подсластителя нет, – объяснила Беата, – в Средневековье сахар дорого стоил, его при готовке не использовали. Ели его, как конфеты, к чаю. И каша не из хлопьев. Я толкла овес, потом варила его, он сам по себе сладкий. Очень полезный. Сплошные витамины. Почему лошади здоровы? Они овес едят.
Мэри швырнула на стол деревянную ложку.
– Что за намеки? Я, по-вашему, конь?
– Кобыла, – хихикнула Галя, – у коня есть такое, чего у вас точно нет.
– Уже потрапезничали? – спросила Ирина, врываясь в столовую. – Отлично. Беата роскошно готовит.
– Могу вам возразить, – процедила Мэри.
Ирина сделала вид, что не слышит ее.
– Ну, готовы пойти на экскурсию? Покажу вам музей костюма. Все представленные там экспонаты подлинники. Коллекция одна из лучших в Европе, она находится в Восточной башне.
– Секундочку, – процедила Лесина, – разве горничная имеет право демонстрировать экспозицию? Это обязанность госпожи Хансон.
Ирина отступила на шаг.
– У меня высшее образование, и я не горничная, хотя в этом ничего стыдного нет. Работаю в Олафе на должности режиссера-постановщика массовых мероприятий. Еще в моем ведении костюмерные, и я берусь подготавливать гостей к балу. Из вашей группы ко мне прикрепили Евлампию.
– Хансон вчера сказала, что мы начнем день со знакомства с замком, – повысила голос Мэри. – Андрэ, подтверди!
Муж кивнул.
– Вот и двинемся в музей, он же в замке находится, – еще шире улыбнулась Ирина, – обещаю, вы будете в восторге.
– Тут есть кафе с нормальной едой? – заныла Галина.
Беата спрятала руки под цветастый передник.
– Что вы имеете в виду?
– Гамбургер, картошка фри, – начала загибать пальцы школьница, – мороженое в стаканчике, кола.
Повариха расправила плечи.
– Харчевни быстрого питания у нас не прижились. В центре города есть рестораны: итальянский, французский, еще пельменные, блинные, пирожковые. Еда вкусная, не особенно дорогая.
Галя скорчила мину.
– Пельменная! Я чё, в городе Свинозадогорске? Думала, за границу отдыхать поехала.
Беата одернула фартук.
– Вы не в Москве или в Питере, но исторически сложилось так, что здесь много русских, поэтому пельмени и пироги пользуются популярностью.
– Каша замечательная, – решил сгладить хамство дочери Кирилл Григорьевич, – положу-ка себе добавки.
Он встал, взял стоявшую на столе фарфоровую емкость и спросил у жены: – Хочешь еще?
– Не… – начала Валентина, но договорить не успела.
Рука Кирилла, в которой он держал супницу, изогнулась в запястье, подломилась… Супница упала на пол, в разные стороны брызнул веер осколков. Каша осела на полу, на скатерти, на одежде Нонны и Алексея, на волосах Гали…
– Папа, блин, – завизжала дочь, – ты косорукий.
– Ерунда, сейчас уберем, – засуетилась Беата, – не беспокойтесь.
– Никто и не волнуется, – процедила Мэри, – гость не должен сам себе еду накладывать. На вашем сайте написано, что отель Олаф имеет пять звезд.
– Да, у нас все для вас, – защебетала Ирина.
– Кроме лакея, который стол обслуживает, – фыркнула Мэри.
– Валерия! – крикнула Ира.
В столовую вбежала высокая худая девушка в фартуке и начала орудовать тряпкой. Меня восхитили ее роскошные длинные белокурые волосы. Уборщицу никак нельзя назвать красавицей, но локоны у нее всем на зависть.
– Эй, поосторожнее, ты меня по ногам лупишь, – сделала ей замечание Галя.
Валерия подняла голову, посмотрела на нее, но ничего не сказала.
– Если не умеешь пол мыть, то лучше дома сиди, – не успокоилась Галина.
Девушка, не произнося ни слова, старательно убирала кашу и осколки.
– Во нахалка, – разозлилась девчонка, – намочила мне джинсы и не извинилась! Это ваще как? Красиво?
– Валерия, попроси прощения, – велела Беата.
Девушка выпрямилась, повернулась к Гале, низко поклонилась и снова схватилась за тряпку.
– Она издевается, – рассвирепела девица, – кривляется! Рот раскрыть не хочет. А ну, говори немедленно: «Простите меня». Иначе нажалуюсь хозяйке, и тебя выпрут.
Валерия подняла голову и сделала ею движение, которое определенно означало: «нет».
– Хамка! – топнула ногой Галя.
Я с трудом сдержалась, чтобы не сказать скандалистке: «Уборщица ненамного старше тебя, но ей не повезло иметь обеспеченных родителей. Тебе не стыдно так себя вести?»
– Иди, Лерочка, – попросила Беата, – выпей чайку на кухне.
Поломойка убежала.
– Супер! Ей еще пирожных за наглеж дают, – покраснела Галя.
Беата взглянула на Ирину, та перестала улыбаться.
– Валерия немая. Она умеет издавать звуки вроде ой, ай, ох. Но слышит хорошо. Лерочка не издевалась, она извинилась, как могла, с помощью поклона. Простите ее, Лера не хотела вас обидеть.
Галя отвернулась к окну, в столовой стало тихо. Я решила разрядить тягостную тишину.
– А где Софья?
– С мигренью свалилась, – ответила Ирина, – сказала, завтра огурцом встанет.
– Хорошо, когда можно поваляться, – вздохнула Беата, – мы тут все, включая госпожу Хансон, в шесть утра уже на ногах.
– Ну, двигаем в музей? – предложила Ирина Эклунд.
– Надо зайти в номер за верхней одеждой, – пробормотала Валентина.
– В прихожей висят плащи на овчине и ждут сапоги на меху, вам будет тепло, – пообещала экскурсовод.
– Фу, – закапризничала Мэри, – влезать напедикюренными ножками в грязные чоботы?
Мне надоело слушать недовольные замечания членов группы. Я встала, вышла в холл, натянула плащ, надела обувь, смахивающую на угги, и вышла на улицу.
Несмотря на март месяц, вокруг лежал снег, воздух был упоительным, пахло свеженарезанными огурцами. Я решила пройтись немного по двору, дошла до угла здания, обогнула его и увидела «Скорую помощь» с маячком на крыше. Кому-то из хозяев или прислуги стало плохо. Маленькая дверь в стене распахнулась, оттуда вышла фигура в куртке, я юркнула под навес с дровами и спряталась за поленницей. Теперь я не видела происходящего, но звуки беспрепятственно долетали до моих ушей.