Наука побеждать - Суворов Александр Васильевич 18 стр.

Позвольте, Светлейший князь, донесть: и в нижнем звании бывают герои. Неприятельское корабельное войско, какого я лутче у них не видал, преследовало наших с полным духом; я бился в передних рядах Шлиссельбургского полку; гранодер Степан Новиков, на которого уже сабля взнесена была в близости моей, обратился на своего противника, умертвил его штыком, другого, за ним следующего, застрелил и бросился на третьего – они побежали назад. Следуя храброму примеру Новикова, часть наших погнались за неприятелем на штыках, особливо военными увещеваниями остановил задние ряды сержант Рыловников, который потом убит. Наш фронт баталии паки справился; мы вступили в сражение и выгнали неприятеля из нескольких ложементов. Сие было около 6-ти часов пополудни.

Галера «Десна», лейтенант[а] Ломбард[а], наступила на левое крыло неприятельского флота, сбила несколько судов с места; крепостная артиллерия исправностию артиллерии капитана Крупеникова потопила у неприятеля два канонирных судна.

В то время приближились к нам под самой берег две неприятельские большие шебеки, при начале их огня наша артиллерия одну потопила, другую спалила.

Но чрезвычайная пальба неприятельского флота, сквозная на нас, причиняла нам великой вред. Войско их умножилось сильнее прежнего, я был ранен в левой бок картечью легко, наши паки начали уступать. При сем случае наша одна 3-х фунтовая пушка за расстрелянием лафета и колес брошена была в воду.

При битве холодным ружьем пехота наша отступила в крепость, из оной мне прислано было две свежие Шлиссельбургские роты, прибыли: легкой баталион, одна Орловская рота и легкоконная бригада. Орлова полку казак Ефим Турченков, видя турками отвозимую нашу пушку, при ней одного из них сколол и с последуемым за ним казаком Нестером Рекуновым скололи четырех. Казаки сломили варваров. Солнце было низко! Я обновил третей раз сражение.

С отличным мужеством легкой баталион муромских солдат под предводительством капитана Калантаева (который ранен пулею и картечью), Шлиссельбургские и Орловская роты на неприятеля наступили; секундированье легкоконными и обретающимися в действии казачьими полками – варвары в их 15-ти окопах держались слабо. Уже была ночь, как они из них всех выбиты были, опровержены на угол косы, который мы одержали; тут вдоль нас стреляли из неприятельского флота паче картечами и частью каркасами и пробивали наши фланги. Оставалась узкая стрелка косы до мыса сажен сто, мы бросили неприятеля в воду за его эстакад. Артиллерия наша, руководством капрала Михайлы Борисова Шлиссельбургского полку, его картечами нещётно перестреляла. Ротмистр Шуханов с легкоконными вел свои атаки по кучам неприятельских трупов, – все орудия у него отбил. Победа совершенная! Поздравляю Вашу Светлость. Флот неприятельской умолк. Незадолго пред полуночью мы дело кончили, и пред тем я был ранен в левую руку навылет пулею. По объявлению пленных было варваров 5000 отборных морских солдат, из них около 500 спастись могло. В покорности моей 14 их знамен пред Вашу Светлость представляю.

В сие время прибыл под Кинбурн генерал-майор Исленьев с санкт-петербургскими драгунами, как знатной мне резерв, коего поспешностию я довольно Вашей Светлости нахвалиться не могу.

Кинбурнской комендант полковник Тунцельман содержал во все время крепость в оборонительной исправности, и под его дирекциею крепостная артиллерия потопила два неприятельские судна.

Урон наш по столь продолжительному сражению, особливо холодным ружьем, оказался посредственный. Убиты: Орловского полку майор Булгаков, Козловского подпоручик Еревицкой, нижних чинов с умершими в скорости от тяжелых ран 136 человек. Ранено: штаб-офицеры Шлиссельбургского – Мамкин, Орловского – Муцель, Мариупольского легкоконного – Вилимсон, обер-офицеров 14, нижних чинов 283, из оных тяжело – до 40 человек.

Нижайше рекомендую в милость Вашей Светлости отличного, мужественного и до его раны непобедимого старого генерала Река и протчих, означенных по сей реляции. Також частных отличившихся: дежурного при генерале Реке Козловского полку поручика Антона Цыдульского, бывших в последней атаке на неприятеля легкого баталиона от муромских солдат капралов Ивана Иванова и Василья Родионова, Шлиссельбургских двух рот сержантов Дмитрия Ясныгина и Ивана Голубцова и при Орловской роте поручиков Петра Арсеньева и Леонтья Якубинского. Во время всего происшествия обретавшихся при мне и относивших мои приказания с полным благоразумием в наиопаснейшие места, способствовавших к разным подвигам Ее Императорского Величества победительного войска, Мариупольского легкоконного полку корнетов Ивана Родионова, Андрея и Григорья Спесивцевых, донских есаулов Орлова полку Дмитрия Кутейникова и армии поручика Ивана Краснова (который ранен), Орловского полку прапорщика Федота Клюшникова, сержанта Акима Лисицына, оба ранены; 2-го фузелерного полку сержанта Рихтера. Прилагаю при сем Вашей Светлости имянной список особам, овладевшим неприятельскими знаменами. Кончу, Светлейший князь, храбрыми, неустрашимыми и мужественными донскими полковниками и от армии штаб-офицерами: Орловым, Исаевым и Сычовым и от них рекомендованными полков от армии полковника Орлова хорунжих: Якова Ожогина и Данилу Ерыженского; подполковника Исаева; есаула Ивана Исаева, сотника Никифора Черкесова и хорунжего Архипа Рубцова; премьер-майора Сычова: есаула Евстигнея Крюкова, сотника Фрола Зацепилина и хорунжего Клима Пристанского.

Одолжил меня весьма много разными исправлениями к пользе Ее Императорского Величества победительного оружия, которые он часто постигал сам собою, сверх его храбрости, штаба моего генерал-адъютант Аким Хастатов.

Турки на Кинбурнской косе, приближась от крепости на версту, мы им дали баталию! Она была кровопролитна, дрались мы чрез пятнадцать сделанных ими перекопов, рукопашной бой обновлялся три раза, действие началось в 3 часа пополудни и продолжалось почти до полуночи беспрестанно, доколе мы их потоптали за их эстакад на черте косы самого мыса в воду и потом возвратились к Кинбурну с полною победою. Товарищ мой генерал Рек ранен в ногу, убитых: майор Булгаков, несколько офицеров и десятков рядовых, раненых, между которых штаб– и обер-офицеры с нижними чинами, до 200. Кинбурнская коса покрыта турецкими мертвыми телами. Пленной Ахмет, при сем отправленной, сказывал, что их было до 5000 человек. Ротмистр Шуханов, имевшей честь пред концом предводить легкоконную бригаду, донесет Вашей Светлости, как он вел атаки по кучам варварских трупов. Его, как первого отличного офицера, имею честь Вашей Светлости нижайше рекомендовать, також обретавшегося во все дело безотлучно при мне и относившего мои приказы штаба моего обер-аудитора Ивана Манеева. Подробнее Вашей Светлости я впредь донесу, а теперь я нечто слаб[101], Светлейший Князь.

1787 г. октября 3 г. Кинбурн

Батюшка князь Григорий Александрович! Простите мне в штиле, право силы нет, ходил на батарею и озяб. Милостивое Ваше письмо получил[102]. Ей-ей всякой день один раз к Вашей Светлости курьера посылал.

Флот наш, Светлейший князь, из Глубокой вдалеке уже здесь виден. О! коли б он, как баталия была, в ту же ночь показался, дешева б была разделка[103]. Кроме малого числа, все их морские солдаты были на косе, против нас, только и тут им мало выигрышу; ночью, ближние казачьи к ним на косе, пикеты не видали, чтоб кто ни есть из оставших перевозился. Рано днем, по большей мере, перевезлось сот 6–7. Тут натурально и раненые; какие ж молодцы, Светлейший князь, с такими еще я не дрался; летят больше на холодное ружье. Нас, особливо жестоко и почти на полувыстреле, бомбами, ядрами, а паче картечами били; мне лицо все засыпало песком и под сердцем рана картечная ж. Хорошо, что их две шебеки скоро пропали, а как уж турки убрались на узкий язык мыса, то их заехавшие суда стреляли вдоль на нас по косе еще больнее. У нас урон по пропорции мал, лишь для нас велик, много умирает от тяжелых ран, то ж у них и пули были двойные[104], в том числе у моего об[ер]-ауд[итора] Манеева вырезана такая пуля из шеи. Но, милостивый государь! ежели бы не ударили на ад, клянусь Богом! ад бы нас здесь поглотил. Адмиралу[105] теперь лутче разделыватца с оробевшими людьми.

Мой друг Иван Григорьевич[106] тоже слаб, тошно мне было, как его было не стало, он меня покрепче. Реляция тихо поспевает; не оставьте, батюшка, по ней будущих рекомендованных, а грешников[107] простите. Я иногда забываюсь. Присылаю Вашей Светлости двенадцатое знамя.

После баталии несчастные остатки турков ночевали в воде за эстакадой. Вчера на рассвете увидели мы близ мыса Кинбурнской косы построенные в линию их бомбарды, канонирные суда, под протекциею линейных кораблей, и от оных шлюпки, перевозящие от мыса их живых и мертвых. Мы их поздравили рикошетами с 6-й и 7-й нижних батарей. Они так на шлюпки бросались, что многие из них тонули и с излишними нагруженными людьми також одна шлюпка, по примечанию, потонула. Донской господин полковник Исаев послан был от меня с казаками на косу для разорения их окопов, рогаток и убрания их тел, которых он нашел паче кучами при мысе по малой мере 1500, и повеленное исполнил. Они хотели Кинбурн эскаладировать, что доказывают несколько оставленных ими лестниц. На сухом пути имели они не больше одной пушки, наш 8-фунтовой единорог с их лафетом, который у нас. Мы ж во время действия бросили одну свою 3-х фунтовую пушку в воду за совершенным сокрушением лафета. Теперь казаки владеют косою, и турки, отдалясь флотом опять к берегу, весьма редко на них стреляют, без вреда. Реляция, Светлейший князь, сего дня не поспеет, и сего дня мы отправляем благодарный молебен всемогущему Богу за дарованную им нам победу! Войски первой раз будут все вскрыты бордированием отсюда до Глубокой и произведут троекратной огонь. Адмирал с его эскадрою приближается сюда, только еще не виден. О чем Вашей Светлости имею честь донести.

Вашей Светлости имел я честь препоручить в милость в реляции моей, вчера отправленной, отличившихся 1 октября. Сверх их господин генерал-майор и кавалер Рек, по храбрости и мужеству бывших в его линии, рекомендует: Павлоградского легкоконного ротмистра Петра Нелюбова, Козловского пехотного полков капитана Данилу Пахомова, оба ранены, и Козловского ж прапорщика Льва Федорова, с которого турки сорвали знак, он же у них отбил знамя. Я принимаю смелость и сих в милость Вашей Светлости препоручить.

От нашего флота, повидимому, одна пловучая батарея пронеслась ветром сквозь оба турецкие флота, при ее курсе с пальбою, несколько попортила один турецкой фрегат и ушла из виду[108]. Наш флот сближался к турецкому, и с оным, как и с крепостью, перестреливался; ныне стоит тихо под противным берегом, от Очакова верстах в четырех. Впротчем обстоит благополучно. Подношу Вашей Светлости 15-е турецкое знамя. Вчера из раненых никто не умер. О оных прилагается надлежащее попечение, часть их отправляется в Збурьевск для спокойнейшего выздоровления.

Доношу Вашей Светлости – все здесь благополучно. Из раненых, милостию Божиею, третей день никто не умер, но выписано много в здоровые.

Турецкая Очаковская эскадра выступила из лимана в море, уже миновала Березань, курс ведет к второй эскадре, что в море обреталась.

Надо хорошо зкзерцировать войска, милостивый государь! Мы уже об этом говорили, иначе риск неминуем. Никогда не отступать, лучшее войско всегда в движении. Экзерцировать во всякое время, также и зимой. Кавалерия в грязи, болотах, оврагах, рвах, на возвышенностях, в низинах и даже на откосах и конец – рубить! Против неверных пехота должна иметь 100 патронов, молодой Репнин оттого растерялся, и другие, а лучше – штыки. Самые порядочные становятся ныне младшими офицерами, не из «вольного дворянства»[110]. Россия необъятна, в ней служит не мало иностранцев, их места можно заменить другими, только из тех же «вольных». Надо было бы, чтоб во время войны не терпели бы этого закона[111], натурально относящегося к каждому. Полковники «преторианцы»[112] (за исключением конной гвардии) – плохи. Я сам, будучи зачислен в армию, нес долгую и честную службу, я ничего не стоил. Три года они [преторианцы-полковники] раздражают своих офицеров своими придворными манерами; их изнеживают; втираясь к высшим с помощью речей сладких или двусмысленных, они их [офицеров] учат таким путем скрывать свои недостатки. Сибариты, а не спартанцы, они внушают презирать славу, и неверие Жанжака[113] – добродетель для каждого ума, где гений проявляет себя в речах, а не в действии; притворство заменяет скромность; вежливость – опытность. Становясь генералами, они по существу остаются теми же; самое большее – их надо было бы сделать подполковниками, они руководили бы Московскими клубами.

По крайней мере на войне нужны другие полковники и другой штаб, армейского происхождения.

Я только что получил Ваше любезное письмо от 9 октября и тотчас исполнил Ваши приказания.

По повелению Вашей Светлости от 31-го прошлого месяца за № 2879-м приказал я причислить г. полковника Мекноба в Тамбовский пехотный полк и оный на основании законов принять ему в командование.

Господин генерал-майор и кавалер Голенищев-Кутузов доносит, что 3-го числа сего месяца, пополуночи в 2-м часу, переправлялись с противного берега чрез реку Буг на Осицкую косу, от Кисляковки и деревни капитана Спаского, в 25 верстах на пяти дубах, по примечанию бывшие запорожцы, имели тамо ружейную пальбу с донскими казаками, от них прогнаны к лоткам и принуждены уехать обратно. При чем ранен один казак легко.

Имею честь Вашей Светлости донесть, здесь все обстоит благополучно.

Господин генерал-майор и кавалер Голенищев-Кутузов доносит, что на 4 число сего месяца с противного берегу вторично подъезжали пять дубов по захождении уже солнца и плыли вниз по Бугскому берегу верст семь, но, усмотрев наши разъезды и кордоны, осторожными возвратились потом к своему берегу. От них, как и с нашей стороны, никакой пальбы не было. Сии дубы те самые, о коих Вашей Светлости я вчера доносил. Впротчем все обстоит благополучно, о чем Вашей Светлости имею честь донести.

Александр Васильевич!

При сем посылаю к вам знаки кавалера Святого Андрея Первозванного. Возложите их на себя, вы оные заслужили верою и верностию, одержанием победы под Кинбурном, где вы во все время столь себя отличили. Я же к вам пребываю признательною и доброжелательною.

Екатерина

О сражении двух союзных корпусов императорских с турками 20-го числа настоящего месяца при речке Путне и взятии 21-го, по продолжении полевой баталии Фокшан, Вашей Светлости план со вписанием имею честь представить[114].

16-го. Гранодерские баталионы 1, 2, 3 и 6; егерские 1, 3; мушкатерские 4 полков Ростовского и Апшеронского, от кавалерии Рязанского, Черниговского, Стародубовского по 3 эскадрона карабинер; казачьи Ивана армии подполковника и Григория Грековых, арнауты при премьер-майоре Соболевском и иных начальниках 800; при генерал-поручике и кавалере Дерфельдене, генерал-майорах: князе Шаховском, Познякове, бригадирах от кавалерии Бурнашеве и Вестфалене; от пехоты – Левашеве выступили из Берлада в поход пополудни в 6 часов, отошед 10 верст отдыхали 4 часа при речке Тутове, где с регулярными войсками соединился бывшей на форпостах казачей полк Ивана Грекова.

17-го. В 4 часа пополуночи войски дошли до речки Зелетич 15 верст, отдыхали 10 часов, выступили в поход, шли 14 верст, перешли Серет по цесарским понтонам и пополудни в 10 часов расположились при Аджуте скрытно, где соединились с союзными войсками.

18-го. Разстах, наведены понтонные мосты на речке Трутуше, от лагерей в 5 верстах.