Возлюбленная колдуна - Дебра Дайер 16 стр.

— Не волк, а собака! — Коннор обхва­тил ее рукой за плечи, прижав к себе. — Не пугайся.

Она вцепилась рукой в лацкан его пальто. Собака наклонила голову, глядя на Лауру бледно-голубыми глазами.

— Кажется, она голодна.

— Да, похоже, она уже давно ничего не ела. — Коннор протянул руку к собаке. — Иди сюда.

— Что ты делаешь? — воскликнула Лаура, едва не оторвав ему лацкан, когда собака при­близилась к ним.

— Она не собирается нападать. Лаура удержалась от вопроса, почему он так уверен в этом, когда собака опустила го­лову, глядя на Коннора и Лауру так, как будто боялась, что ее могут ударить.

— Кажется, она нас боится. Коннор осторожно убрал руку Лауры со своего лацкана.

— Трудно сказать, когда ее в последний раз приласкали.

Когда собака оказалась рядом, Лаура уви­дела, что от нее остались только шерсть, кости и большие бледные глаза. Она смотрела в эти большие умные глаза и чувствовала, как тает в ней страх.

— Все в порядке, милая, — прошептал Коннор, опускаясь на одно колено. Собака нерешительно сделала шаг вперед, и Коннор смог дотронуться до ее головы. — Никто тебя не обидит.

Когда ее собственный страх исчез, Лаура почувствовали, как под ласковой рукой Коннора исчезает и боязнь животного.

— Ошейник на ней есть? Коннор погладил шею собаки, погрузив ру­ку в ее густую белую шерсть.

— Нет.

Собака подняла голову и лизнула Коннора в щеку длинным розовым языком.

— Похоже, ты нашел себе друга.

— Нам всем нужны друзья. — Коннор улыбнулся Лауре. Его щеки покраснели от мо­роза. — А ей нужен дом.

— О нет! — Лаура сделала шаг в сторо­ну. — Мы не можем взять ее с собой. — Но ей некуда идти.

— Собаки приносят в дом блох, грязь и за­разу, — сказала Лаура, вспомнив спор с мате­рью, когда она просила купить щенка. Коннор нахмурился.

— У тебя же никогда не было собаки, верно?

Лаура приготовилась к обороне.

— Какое это имеет значение?

— Если бы у тебя когда-нибудь была соба­ка, ты бы знала, что они способны на предан­ность и верность, весьма редкие среди людей качества.

Собака недружелюбно посмотрела на нее. Лаура могла бы поклясться, что пес понял все, о чем они только что говорили.

— У нее должны быть хозяева.

— Посмотри, Лаура. — Коннор погладил собаку по шее. — От нее остались только кожа да кости.

— Я не думаю, что мы… — Лаура зако­лебалась, глядя в умные глаза собаки. — Мы не можем взять ее с собой.

— Сомневаюсь, что она долго протянет, если оставить ее на произвол судьбы. — Кон­нор смотрел на Лауру умоляюще.

Лаура содрогнулась, представив себя на месте этой собаки — холод, голод, попытки выжить в мире, где ты предоставлен сам себе.

— Не уверена, что мой отец одобрит наш поступок.

— Твой отец — из тех людей, которые не захотят облегчить страдания живой твари?

— Конечно, нет. — Лаура обхватила себя руками, пытаясь представить, что на самом деле скажет отец обо всем этом. — Думаю, что она может пожить у нас, но только до тех пор, пока мы не найдем ее хозяев.

Коннор улыбнулся, как будто она только что вручила ему чудесный подарок — его вера в нее оправдалась. Лаура прижала пальцы к гу­бам, пряча невольную улыбку. Она не могла не улыбнуться, видя счастье в глазах Коннора.

— Пошли, милая, — сказал Коннор, под­нимаясь на ноги. — Моя леди разрешила взять тебя с собой.

Лаура пыталась не замечать тепло, медленно разливающееся по всему телу, когда она взглянула в лицо Коннора.

— Я не твоя леди!

Коннор подмигнул ей, широко улыбаясь.

— Это только вопрос времени.

Глава 15

По шее Коннора побежали мурашки; кожу опалило, точно огнем. Он оглянулся через пле­чо. За его спиной, спускаясь по склону, тяну­лась Бикон-стрит, с домами изящной архитек­туры по одной стороне улицы, и Общинным Лугом по другой. Улица была пустынна. На занесенных снегом тротуарах не было ни одно­го человека. Но Коннор не мог избавиться от ощущения, что за ним следят.

— Странно, что она идет за нами. — Лаура взглянула на собаку, которая шла рядом с Коннором. — Я считала, что пса может удер­жать только повод.

— Я никогда не надевал поводок ни на одну из своих собак. — Коннор погладил соба­ку по голове, подумав, сколько пройдет време­ни, прежде чем Лаура осмелится прикоснуться к ней. — И еще ни одна от меня не сбежала.

Лаура глядела на пса так, как будто это было редкое существо, никогда не встречав­шееся ей раньше.

— Наверно, она чувствует, что ты любишь животных.

— Она чувствует, что я ее друг. — Коннор взъерошил густую шерсть на шее пса, улыб­нувшись, когда собака посмотрела на него с обожанием. — Я очень люблю собак за то, что с ними легко подружиться.

— Правда? — Лаура остановилась — они дошли до ворот дома. Она смотрела на трех­этажное здание, как будто боялась, что гранит­ные стены обрушатся ей на голову, если она посмеет войти.

— Тебя тревожит, что твоему отцу не по­нравится гость?

Лаура взглянула на Коннора и усмехну­лась.

— Какой именно?

— Четвероногий, — сказал Коннор. Соба­ка сидела на дорожке около Коннора, присло­нившись к его ноге. Ее белая голова доставала ему до колена.

— По правде говоря, понятия не имею, что скажет отец. Я знаю, что мать даже не под­пустила бы собаку к дому. — Лаура вздохнула, и ее теплое дыхание вырвалось на холодный воздух облачком пара. — У меня такое чувст­во, будто я поступаю против ее желания.

«Это должно быть оттого, что в детстве Лаура испытала мало радости», — подумал Коннор с горечью.

— Лаура, твоей матери больше нет на све­те. Решение принимать должна ты. — Он опус­тил руку на голову пса, почесывая его за ухом. — Ты можешь либо выгнать собаку, ли­бо предложить ей убежище.

Лаура смотрела на пса, нахмурившись. Со­бака подняла голову, встретившись взглядом с Лаурой, молча предлагая ей свое общество.

— Ты действительно очень милая. — Ла­ура подняла руку, и Коннору показалось, что сейчас она прикоснется к собаке. Но вместо этого она сжала ладонь в кулак и уперла его в бедро, как будто внезапно вспомнила пра­вило, запрещающее прикасаться к бродячим животным. — Ты можешь оставаться. Но я на­деюсь, что ты станешь вести себя прилично.

— Ты можешь обучить ее хорошим манерам. — Коннор усмехнулся, когда Лаура взгля­нула на него. — Если ты способна научить варвара быть джентльменом, то подумай, что тебе удастся сделать с ней!

Лаура улыбнулась, и в ее изумрудных гла­зах зажглись озорные искорки.

— Если мне удастся научить тебя быть джентльменом, то ее я смогу заставить про­честь Геттисбергскую речь.

— Итак, похоже, вы, наконец, решили вер­нуться домой.

Лаура подпрыгнула при звуке голоса Фи­липпа Гарднера. Обернувшись, она увидела, что он стоит на крыльце перед входной две­рью. Филипп смотрел на Коннора так, как будто викинг был змеей, которую нужно убить.

— Филипп! — Лаура схватилась за шляпку, надеясь, что она сидит прямо. — Я не знала, что вы сегодня собирались зайти.

— Надеюсь, что действительно не знали. — Филипп спустился с крыльца, холодно улыба­ясь. — Моя гордость ужасно пострадала бы, если бы оказалось, что вы пошли гулять, зная, что я приду.

— Коннор хотел посмотреть город. — Ла­ура взглянула на Коннора, безмолвно прося его удалиться. Чем меньше времени этот чело­век попадается на глаза Филиппу, тем луч­ше. — И я решила быть его провожатым.

Коннор прислонился к железным воротам, улыбаясь ей. Нет, он вовсе не собирался неза­медлительно удалиться.

Филипп остановился около Лауры, бросая на Коннора огненные взгляды.

— Кажется, вы преодолели свой страх пе­ред парикмахерами.

Коннор провел рукой по волосам, оставляя глубокие борозды в густой черной шевелюре.

— Лаура оказывает на меня положитель­ное влияние:

— Похоже на то. — Филипп нахмурился, заметив пса, сидящего рядом с Коннором. — Боже мой, что эта тварь здесь делает?

— Мы подобрали ее, — объяснил Коннор, гладя собаку по голове.

— И вы собираетесь навязать эту тварь вашим хозяевам, злоупотребляя их гостепри­имством? — Филипп смотрел на бедного зверя так, как будто тот был болен проказой.

— Она замерзла и голодна. — сказала Ла­ура, чувствуя, что ей нужно защитить бродя­чего пса и свои собственные поступки. — Ей нужен дом.

— Самое подходящее место для этой тва­ри — пруд. — Гарднер дотронулся до плеча Лауры. — Не беспокойтесь, я пришлю одного из своих слуг, и он все сделает.

— Не беспокойтесь. Я уже пообещала ей, что она может остаться.

Филипп, подняв черные брови, смотрел на Лауру, и ее окоченевшие щеки начали нали­ваться краской.

— Вы сказали собаке, что она может ос­таться?

Лаура переступила с ноги на ногу, понимая, как глупо все это звучит.

— Да.

— Вы собираетесь пригреть эту дворнягу?

— Я хочу, чтобы Ридли дал объявления во все газеты. Я уверена, что мы найдем ее хо­зяина.

Филипп покачал головой.

— Вы действительно полагаете, что кто-нибудь захочет взять себе это животное?

Лаура посмотрела на собаку, в ее умные глаза, полные доверия.

— Да, вполне могу себе представить, что кто-нибудь захочет ее взять.

— У вас доброе сердце, Лаура, — сказал Филипп, взяв ее за руку. — Даже когда его доброта направляется не туда, куда следовало бы.

У Лауры возникло тревожное чувство, что Гарднер собирается направить ее на путь ис­тинный, если она согласится выйти за него замуж.

— Мы с мисс Лаурой приготовили тебе сюрприз. — Коннор взял Меган за руку и по­вел ее к собаке, устроившейся в углу кухни. Он остановился рядом с собакой и поднес к ней руку Меган. У него сжалось сердце, когда он почувствовал полное доверие девочки к нему.

— Что это? — спросила Меган, погружая маленькую ладошку в мягкий мех.

— Собака.

— Собака! — Меган обняла руками пса за шею и прижала лицо к густой белой шерсти. Животное перенесло прилив нежности со сто­ическим спокойствием. — Я никогда в жизни не дотрагивалась до собаки. Она такая мягкая и теплая!

Лаура стояла в тени дверного проема, как будто сторонилась дневного света, лившегося сквозь окна в комнату.

— Меган, может быть, эта собака не ос­танется у нас.

— Почему? — спросила Меган, поворачи­вая встревоженное личико к Лауре.

— Возможно, она принадлежит кому-ни­будь. — Лаура обхватила себя руками. — И нам придется вернуть ее хозяевам.

— Но до тех пор мне можно играть с ней?

— Конечно. — Лаура взглянула на Коннора, и он увидел сомнение и страх в ее глазах, — но ты должна помнить, солнышко, что, воз­можно, она не останется у нас.

— Хорошо. — Меган повернулась к собаке. Выражение ее лица было слишком серьезным для семилетней девочки. — Мы с тобой будем играть, пока тебя не заберут.

— Сейчас нам не удастся поиграть с ней, Меган, — сказал Коннор, поднимая девочку на руки. — Она хочет есть.

— Бедная тварь, похоже, не ела много дней, — произнесла Софи, стоявшая в дверном проеме рядом с Лаурой и смотревшая на Ме­ган и их мохнатого гостя.

— Как вы думаете, я правильно поступи­ла? — спросила Лаура, не отводя взгляда от пса.

— Конечно, правильно. — Софи похлопала Лауру по руке. — Я уверена, что Дэниэл найдет ее очаровательной.

— Если только она не станет есть мясо, предназначенное для стола хозяина, — заме­тила Фиона, поставив перед зверем миску с на­резанным кусками мясом. — Я пошлю кого-нибудь из мальчиков на рынок, чтобы купили ей нормальную еду. Кроме того, я думаю, что нашу маленькую леди нужно помыть, прежде чем она станет у нас жить.

Собака подняла глаза от миски, доверху наполненной кусками мяса, глядя на Фиону так, как будто она понимала каждое слово экономки, и ей вовсе не улыбалась мысль о предстоящем купании.

— Я вымою ее, — сказал Коннор, сидев­ший у стола с Меган на коленях.

— Что вы, сэр, зачем вам заботиться! — Фиона открыла духовку, и кухню наполнил аромат свежеиспеченного имбирного пряника.

Коннор улыбнулся пожилой женщине.

— Я могу отведать пряника, а затем ис­купать ее.

— Как вы думаете, собака сможет остаться у нас? — спросила Меган, подняв на него боль­шие голубые глаза, которые видели только очертания предметов. Такие красивые глаза, и такие бесполезные!

— Не знаю. — Коннор погрузил руку в темные мягкие волны волос девочки, дотро­нувшись пальцами до кожи на ее шее. — Но даже если она здесь ненадолго, вы можете стать друзьями.

Меган радостно улыбнулась.

— Да, конечно, мы можем подружиться, правда?

— Да, можете. — пальцы Коннора двига­лись вверх, ощупывая ее головку и определяя больное место — след, нанесенный лихорад­кой. Все обстояло так, как он подозревал.

— У меня есть кое-что для тебя, Меган. — Коннор опустил руку в карман и достал па­кетик с леденцами. — Мисс Лаура говорит, что ты очень любишь лимонные леденцы.

— Люблю! — девочка прижала пакетик к груди. — Спасибо!

Коннор чувствовал доверие Меган, такое же светлое и теплое, как солнечные лучи, про­никающие сквозь оконные стекла и ласкающие ему спину. Глядя, как она открывает пакетик с леденцами, он затаил дыхание, поняв, какое решение должен принять: он сможет исцелить Меган, он сможет вернуть Меган зрение.

Коннор поднял глаза, встретившись взгля­дом с Лаурой. Она следила за ним, улыбаясь, и никакой злобы не осталось в зеленых глу­бинах глаз, смотревших на него теплым взгля­дом, ради которого он преодолел тысячу лет.

Будет ли она смотреть на него с таким же радушием, когда узнает, кто он такой? Если он прибегнет к своему дару и сотворит то, что эти люди сочтут чудом, не станет ли Лаура боять­ся его еще больше, чем боится сейчас?

— Я не уверена, что мы должны были это сделать. — Лаура стояла в дверях ванной Кон-нора, наблюдая, как он втирает мыло в густую белую шерсть собаки, наполняя воздух острым ароматом сосен и трав.

— Ты думаешь, что ей не нужна ванна? — Коннор с закатанными до локтей рукавами рубашки стоял на коленях рядом с ванной в луче света, струившегося через окно ком­наты. Его черные волосы курчавились во влажных волнах пара, поднимающегося над ван­ной.

— Я не думаю, что собак стоит купать в тех же ваннах, которыми пользуются люди.

Коннор взглянул на нее, и его губы ис­кривились в дьявольской усмешке.

— Ничего нет в этом страшного. Собака спокойно сидела в ванной, глядя на Лауру своими добрыми глазами.

— Откуда ты знаешь, какая зараза может скрываться под этой густой шерстью?

— Фиона уверяла меня, что это мыло убьет всех блох, которые могут на ней быть. — Коннор тер руками спину и бока собаки, взбивая густую пену. — и пахнуть она будет, как «Лес­ное дыхание».

Собака была настолько худой, что выгляде­ла скелетом, обтянутым кожей, с брюхом, от­висшим под тяжестью съеденного мяса.

— Почему ты не захотел, чтобы ее помыл кто-нибудь из слуг?

— Я решил, что она будет чувствовать себя спокойнее, если в первый раз это сделаю я, — ответил Коннор, продираясь пальцами сквозь густую шерсть собаки. — И вообще мне это нравится.

Лаура положила руки на поясницу. Слова матери эхом отдавались в ее мозгу: «Собаки — грязные животные, Лаура. В нашем доме ни­когда не будет собаки».

— Я думала, что собаки не любят мыться. А ей, похоже, это нравится.

— Теплая вода, массаж спины. — Коннор поднял глаза на Лауру и улыбнулся. — Конеч­но, ей это нравится.

Лаура наблюдала за движениями его рук. Такие большие руки, но их прикосновение та­кое нежное. Ее терзали непрошеные воспоми­нания — как эти сильные пальцы расстегивают мокрый шелк ее платья, ласкают голую кожу…

Лаура прислонилась к дверному косяку. Го­рячий пар ванной проникал сквозь зеленую ткань платья, согревая ей грудь. Она предста­вила, как пальцы Коннора скользят по ее коже, ласкают шею, плечо, изгиб ее…

— Как ты хочешь ее назвать? Лаура нахмурилась, встретив взгляд синих глаз Коннора.

— Что?

Он усмехнулся, и у Лауры появилось чув­ство неловкости, словно он прочел ее тайные мечты.

— Собаке нужна кличка. Как ты хочешь ее назвать?

— Она же не нам принадлежит. Коннор зачерпнул ковшом воды и вылил ее на спину собаки, смывая белую пену.

— Но мы не можем звать ее просто Со­бакой.

— Я попросила Ридли дать объявления во все газеты. Ее хозяин наверняка скоро най­дется.

— Возможно. — Коннор отвернул кран, подставил под струю ковш. — А возможно, мы никогда не найдем ее владельца.

Лаура смотрела на несчастное, изнуренное существо, которому Коннор лил воду на спину; ребра собаки выступали из-под кожи, позво­ночник шел вдоль спины горным хребтом, и ее глаза говорили о доверии и лишениях.

Собаки — грязные животные, Лаура. В на­шем доме никогда… Лаура не замечала дале­кого голоса, эхом отдающегося в ее мозгу. Собаке нужен дом. Ей нужен кто-то, кто лю­бил бы ее.

— Цыган. Мы назовем ее Цыган.

— Цыган? — Коннор поднял глаза на Лауру.

— Потому что она бродила по улицам. — Лаура обхватила себя руками за талию. — Те­бе не нравится?

— Нравится. — Он улыбнулся. — Это имя ей идет.

— Да. — Лаура позволила его теплой улыбке проникнув, глубоко в свою душу, но собственную улыбку скрывала. — Ей идет, вер­но?

Цыган выбрал этот момент, чтобы выско­чить из ванны, и принялся отряхиваться, под­няв вокруг себя тучи брызг. Коннор закрыл лицо руками, защищаясь от неожиданного ливня. Лаура отскочила, чтобы не попасть под потоп. Когда собака, наконец, остановилась, вода стекала по мраморным стенам, с потолка, и с Коннора, прижавшегося к ванне.

— Очень мило, — произнес Коннор, отлеп­ляя промокшую рубашку от груди. — Ты счи­таешь, что так годится поступать с друзьями?