Возлюбленная колдуна - Дебра Дайер 19 стр.

Цыган ткнулся своим холодным носом в ладонь Лауры.

— Вижу, ты хочешь извиниться. — Лаура, мгновение поколебавшись, прикоснулись к голове собаки, погрузив пальцы в мягкую шерсть. — Впредь ты должен вести себя лучше, если хочешь жить у нас.

Собака жалобно завыла, как бы прося про­щения.

— Хорошо. Я тебя прощаю, — вздохнула Лаура, почесывая у пса за ушами. — Мы все иногда совершаем ошибки.

Лаура могла только надеяться, что она ис­правит свою ошибку, очень серьезную ошибку, которую совершила, позволив себе влюбиться в неподходящего человека, прежде чем она приведет к катастрофе. Нужно держаться по­дальше от этого человека. Ей придется как-то справиться с опасным влечением, которое она чувствует к Коннору.

— Пожалуйста, делайте, как я говорю! — Софи передернула стрелки часов в библиотеке, ставя их на текущее время: полночь. Полночь казалась ей самым подходящим временем, чтобы чуть-чуть попрактиковаться в магии.

Она заглянула в раскрытую книгу.

— Часы стоят, идти не хотят. Слушайте меня, вот просьба моя. Как прежде, ходите, и стрелки вертите.

Софи затаила дыхание. Ничего не произо­шло.

— Медный маятник, выполняй приказ. Не стой на месте, качайся, как прежде.

Маятник покачнулся сначала в одну сто­рону, затем в другую, лениво, как старый че­ловек, потягивающийся после долгого сна. На­конец, он нашел нужный ритм и бойко за­качался, отмеряя уходящие секунды.

— Ура! Получилось! У меня получилось!

— Что получилось? — спросил Дэниэл, входя в комнату.

— Ох! — Софи поспешно обернулась ли­цом к нему, прижимая книгу к груди.

— Прошу прощения, я не хотел вас напу­гать.

— Я думала, что все уже спят.

— Я не могу заснуть. — Он подошел к ней, и она заметила торчащие из-под темно-синего бархатного халата штанины пижамы.

Щеки Софи залились краской, когда она вспомнила, что держала эти штанины в руках. Настоящая леди на ее месте поспешила бы удалиться. Настоящая леди никогда не оста­нется в обществе джентльмена, одетого для сна, в то время как она сама одета в одну лишь ночную рубашку и халат. Однако, когда он подходил к ней с улыбкой, играющей на губах, Софи поняла, что ей вовсе не хочется быть настоящей леди.

Он остановился в футе от нее — так близко, что ей пришлось поднять голову, чтобы загля­нуть в его темные глаза.

— Вам не дает спать сознание своей ви­ны? — спросил он.

Софи еще крепче прижала книгу к груди. Неужели он все видел и слышал?

— Вины?

— Вины за то, как ловко вы провели меня с этим волком. Вы знаете, что не оставили мне выбора?

В библиотеке было холодно, камин давно погас, но Софи не чувствовала озноба. Дэниэл

стоял совсем рядом с ней, и тепло его тела согревало ее, как огонь.

— А вам хотелось выбирать?

— Нет. — Дэниэл покачал головой, улыб­нувшись, как будто обнаружил что-то новое и забавное в мире, в котором не осталось загадок. — Хочется думать, что вы были пра­вы; едва ли я мог бы выгнать беззащитное животное на мороз.

— Конечно, не могли.

«Странно, как лицо человека может изме­ниться всего за несколько часов», — подумала Софи. Тень щетины покрывала его щеки, ска­пливалась в глубокой ямке подбородка. Ей захотелось узнать, что можно почувствовать, если прикоснуться к его щетине кончиками пальцев.

— Тот Дэниэл, которого я знала, слишком хорошо понимал, что такое честь и ответствен­ность, чтобы совершать что-либо немилосерд­ное.

— Тот Дэниэл, которого вы знали? — Он нахмурился, и меж его темных бровей залегла глубокая морщина. — Вы говорите так, будто я умер.

— Неужели? — Софи смотрела в его тем­ные глаза, чувствуя, как время отступает, вспо­миная тот единственный раз, когда он обнимал ее. Двадцать один год прошел с тех пор. Целая вечность с того вечера, как он танцевал с ней тот единственный вальс, то единственное мгно­вение, которое она хранила между страниц памяти, как засохшую розу. Помнит ли он тот бал?

— Прошло столько времени с тех пор, как мы были друзьями, — продолжала она. — Тог­да мы были еще детьми. Наверно, в каком-то смысле мы действительно умерли. Те люди, которыми мы были тогда, больше не суще­ствуют.

Он рассматривал ее лицо, стиснув зубы, и в его взгляде появилось что-то свирепое, как будто он боролся с мрачным демоном, преследовавшим его целую вечность.

Он глубоко вздохнул.

Софи затаила дыхание.

— Софи, я…

Прижав книгу к груди, она застыла в ожи­дании, надеясь услышать слова, которые уне­сут прожитые годы, — слова, которые могут воплотить в жизнь ее вечную мечту.

Но Дэниэл отвернулся.

Софи почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Глупая старая дева, размечталась попусту!

Дэниэл подошел к окну и раздвинул темно-красные бархатные шторы. Заскрипели кольца, скользящие по медному стержню. Он распах­нул ставни, как будто был пленником, спа­сающимся бегством. Сквозь обмерзшие стекла струился лунный свет, освещая лицо страда­ющего человека.

— Я думал о том, что вы сказали сегодня. О Лауре. Вы были правы — я не знаю свою родную дочь.

Софи стояла рядом с часами, маятник которых отмечал уходящие секунды.

— Еще не поздно познакомиться с ней.

— Она относится ко мне с уважением, но без любви — как к незнакомцу.

Проводите с ней побольше времени. Зав­тра мы идем в театр. Присоединяйтесь к нам

— В театр… — Он смотрел на часы за спи­ной Софи, как будто глядел в прошлое, и на его губах появилась печальная улыбка. — Я не был в театре двадцать пять лет.

— Завтра дают оперетту «Пираты Пензанса». — Софи затаила дыхание, сердце безумно колотилось при мысли о том, что он целый вечер будет рядом с ней. — Я уверена, что вам понравится.

— Сомневаюсь, что завтра смогу выбрать­ся.

Софи смотрела на него, чувствуя, как серд­це сжимается от боли и разочарования.

Дэниэл нахмурился и стиснул зубы, на его щеке заиграл желвак.

— Я должен заниматься делами компании.

Софи глубоко вздохнула.

— Конечно.

Засунув руки в кармана халата, он отвер­нулся к окну.

— Коннор вскружил Лауре голову. Это за­метно по тому, как она смотрит на него.

— Коннор любит ее и хочет жениться на ней.

— Что вы знаете об этом молодом чело­веке? — Дэниэл сжал засунутые в карманы ру­ки в кулаки. — Откуда вы знаете, что он не охотник за приданым? Откуда вы знаете, что он не пустит по ветру все, что я с таким трудом создал?

— Коннор — человек чести.

— Вы сами говорили, что не видели его много лет! — Дэниэл обернулся к ней. — От­куда вам известно, из какого материала он скроен?

Софи улыбнулась.

— Он из хорошей семьи.

— В каждое семье может быть своя пар­шивая овца.

— Он — порядочный человек. — Софи при­ложила руку к груди. — Я чувствую сердцем. Дэниэл глубоко вздохнул.

— Должен признаться, он оказался вовсе не таким, как я ожидал.

Софи прижала книгу к груди.

— Он особенный.

— Похоже, он привык брать быка за рога.

— Это только одна из его особенностей. Возможно, вам стоит познакомиться с ним поближе.

— Филипп Гарднер не станет вечно ждать Лауру.

— Если Филипп любит ее, действительно любит, то он может ждать ее всю жизнь. — Софи смотрела на Дэниэла, видя тревогу и со­мнения в его темных глазах и желая ослабить их своей любовью, которая жила в ее душе вечность. — Ведь если он любит ее, никакая другая женщина не сможет заполнить пустоту в его душе.

Хотя Дэниэл смотрел на нее с другого кон­ца комнаты, Софи все равно чувствовала на­пряженность его взгляда, как будто он схватил ее и тряс, допытываясь до правды, скрытой глубоко внутри ее. Знает ли он? Подозревает ли он о ее чувствах к нему?

— Должно быть, вы очень сильно его лю­били.

— Кого? — переспросила Софи, внезапно лишаясь голоса.

— Человека, из-за которого вы так и не вышли замуж.

— А! — Она смотрела на бронзовый маят­ник, следя, как он неторопливо раскачивает­ся. — Да, я очень сильно его любила.

— И до сих пор любите?

Уголком глаза она видела, как он стоит в задумчивости, глядя на нее. Она все так же смотрела на маятник, не в силах встретиться с ним взглядом — она чувствовала, как будто стоит на краю пропасти — слишком близко к краю, слишком близко к тому, чтобы от­крыть свою душу этому человеку, который может убить ее одним только словом.

— Прошу прощения. Кажется, я требую ответа на слишком личные вопросы, которые не имею права задавать.

Софи крепко прижала книгу к груди. Что он скажет, если она поведает ему тайну своего сердца?

— Лучше пойду лягу и постараюсь не­множко поспать, чтобы завтра вечером не за­снуть в театре.

Сердце подпрыгнуло в груди Софи.

— Так вы идете с нами?

— Думаю, что мне нужно поближе позна­комиться с молодым человеком, похитившим сердце моей дочери. — Дэниэл улыбнулся, и на его правой щеке появилась ямочка. Уже дав­ным-давно она не видела эту ямочку. — И еще я думаю… Не пора ли нам с вами возобновить старую дружбу?

Софи затаила дыхание.

— Спокойной ночи.

Она смотрела, как он пересекает комнату, гордо подняв голову.

У двери он обернулся и застыл, глядя на нее. Маятник отмерял секунды, и она боролась с желанием броситься в его объятия.

— Приятных сновидений.

— Вам тоже.

Он собрался было уходить, но вдруг нахму­рился, взглянув на часы.

— Странно, они опять ходят!

— Я поставила их, и они пошли.

— Понятно. Но, видимо, вы ошиблись, когда ставили их — они отстают.

Софи взглянула на часы: 11.45. Мгновение она смотрела на них, затем сообразила, что часы идут в обратном направлении, уничтожая минуты прошедшего дня.

— Ох, Боже мой! Мне казалось, что они ходят нормально.

— Не волнуйтесь. Я вызову часовщика. — Дэниэл улыбнулся, снова показывая ей ямочку на щеке. — До завтра.

— До завтра. — Она прижала книгу к гру­ди, почувствовав, как холодно стало в ком­нате. Он хочет возобновить с ней знакомство! Может быть, мечты действительно иногда сбываются, сколько бы времени ни пришлось ждать.

Когда Коннор вошел в комнату Меган, его окутал сладкий запах талька и лаванды. Лун­ный свет струился в единственное окно, выхватывая клин из темноты и падая на спящую девочку, которую не мог потревожить.

Когда Коннор обдумал все последствия то­го, что собирался сделать, у него похолодело в груди. Если Лаура узнает, кто он такой, он может потерять ее — как раз в этот момент, когда она проявила благосклонность к нему.

Однако выбора у него нет. Он должен ис­целить ребенка, даже если придется идти на риск. Он должен оправдать доверие Меган.

Мягкий темно-красный ковер с вышитыми на нем весенними цветами заглушил его шаги, когда он подходил к узкой кроватке девочки. Меган, свернувшаяся калачиком под толстым одеялом, казалась спящим Херувимом. Ее ма­ленькие пухлые щечки были гладкими и бе­лыми, как свежие сливки, каштановые локоны обрамляли хорошенькое личико.

Утром она сможет увидеть золотоволосую куклу, которую прижимала к себе во сне. При этой мысли на губах Коннора появилась улыб­ка и беспокойство в сердце утихло. Он глубоко вздохнул, набрав в легкие холодного ночного воздуха и сел рядом с кроватью Меган, ста­раясь не потревожить ее сон.

Он чувствовал в себе силу, похожую на ослепительный свет — теплый, чистый и целительный. Коннор прикоснулся к волосам Меган и, закрыв глаза, отдался на волю на­растающей в нем силы. Он осторожно дотро­нулся до виска ребенка, медленно скользя по ним пальцами, ощупывая невидимые шрамы, залечивая их, разглаживая своими прикосно­вениями.

— Ты — ангел?

Коннор поднял тяжелые веки, глядя прямо в широко раскрытые голубые глаза Меган. У него перехватило дыхание, когда он понял, что его приход не остался незамеченным.

— Ты светишься, как ангел.

— Я не ангел, я твой друг.

— Коннор? — Она прикоснулась к его щеке маленькой мягкой ладошкой. — Это ты. Я ви­жу тебя.

— Тени ушли, Меган. — Он широко улыб­нулся. — Теперь ты сможешь видеть все.

— Правда-правда?

Он погладил девочку по головке.

— Правда-правда.

— Я чувствую внутри головы что-то такое. Это так приятно, как будто в лицо светит солнце. — Она улыбнулась, глядя мимо Коннора на подоконник, где на подушке сидел плюшевый заяц с длинными ушами и две тем­новолосые куклы. — Я вижу Питера, Молли и Энни!

На глаза навернулись слезы радости, кото­рую он мог разделить маленькой девочкой. Но сердце сжимал страх — страх перед тем, что случится, если Лаура откроет правду до того, как поймет, что любит его.

Он приложил пальцы к виску Меган, жалея, что не может стереть из ее памяти эту ночь.

— Меган, ты умеешь хранить секреты? Она кивнула, глядя на него своими боль­шими голубыми глазами.

— Никто не должен знать, что я приходил к тебе. Это будет наш секрет.

— Но почему? Ты вылечил мои глаза.

— Потому что люди не поймут, как мне удалось тебя вылечить, и могут меня испугать­ся. Они могут даже прогнать меня.

— Но ты же не страшный. Ты очень ми­лый.

— Обещай мне. — Он прижался губами к ее лбу, вдыхая сладкий лавандовый аромат ее волос. — Обещай мне, что это будет наш секрет.

Она перекрестилась.

— Обещаю.

— Спасибо. — Он провел рукой над ее гла­зами, закрывая ей веки. — Теперь спи.

— Ты обещаешь, что утром я буду видеть?

— Обещаю.

Он поглаживал ее волосы, тихо напевая, пока ее спокойное, ровное дыха­ние не сказало ему, что Меган спит. Тогда он ушел, надеясь, что она не выдаст его.

Вернувшись в свою комнату, он прислонил­ся к оконной раме и стал смотреть на яркую луну. Каждый удар сердца болезненно отда­вался в груди. Его будущее зависело от ма­ленькой девочки и ее умения хранить тайну.

— Лаура, любовь моя. — Он закрыл глаза, прислонившись лбом к холодному стеклу. — Не бойся меня. Пожалуйста, не отвергай меня!

Глава 18

Лаура рукой разглаживала вышитый угол наволочки, глядя на яркие солнечные лучи, проникающие в щель между шторами. Она проснулась задолго до рассвета и лежала в кровати, прячась от мира, лежавшего за пре­делами ее комнаты. Вне этих четырех стен обитала реальность — реальность, от которой она не могла спастись. Воздух с трудом про­никал в ее сдавленное горло. Отец вернулся домой, и она понимала, что отсрочка истекает, скоро ей предстоит выбор, решающий ее судь­бу.

Кто-то постучал в дверь.

— Мисс Лаура! — прокричала Фиона через дубовую дверь. — Мне нужно с вами пого­ворить!

Лаура отбросила в сторону одеяло, и бело­снежные кружева упали на ковер. Вскочив с по­стели, она бросилась к двери, недоумевая, ка­кая катастрофа приключилась ночью. В кори­доре стояла Фиона, держа перед собой Ме­ган.

— В чем дело? — Лаура переводила взгляд с бледного лица Фионы на Меган. — Что про­изошло?

— С Меган что-то случилось! — Фиона по­ложила руки на плечи девочки. — Посмотрите!

Сердце едва не выпрыгнуло из груди Ла­уры. Она опустилась нa колени перед девочкой, пытаясь разглядеть признаки какого-то несчас­тья. В окно в конце коридора светило солнце, заливая маленькое личико Меган своим светом. Никакой крови. Никаких признаков боли. — Я так и знала, что вы очень красивая, мисс Лаура. — Меган прикоснулась к ее ли­цу. — Вы — настоящая принцесса.

Лаура внимательно смотрела на девочку.

— Ты можешь видеть, правда? Меган кивнула, тряхнув пышными кашта­новыми кудрями.

— Ничего не понимаю! — Лаура взяла лицо Меган в ладони, заглянув в ее большие голубые глаза. — Как такое могло случиться?

— Это чудо, вот что это такое, — прошеп­тала Фиона.

— Чудо! — Лаура почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы. — Когда это слу­чилось? Как?

— Ночью. Ко мне прикоснулся ангел, и я стала видеть.

Лаура нахмурилась.

— Ангел? Меган кивнула.

— Боже, но это же чудо! Настоящее чу­до! — Фиона обняла Меган и прижала ее к се­бе. — Если вы не возражаете, мисс, мне бы хотелось показать Меган моей сестре, поде­литься с ней радостью.

Лаура глубоко вздохнула, пытаясь собрать­ся с мыслями.

— Конечно.

— Спасибо, мисс. Вы очень добры! Лаура застыла на месте, глядя, как Фиона уводит Меган по коридору. Она все еще смот­рела им вслед, когда они уже исчезли за пово­ротом, ведущим к главной лестнице.

— Ангел… — прошептала она. Неужели Софи сумела найти способ вылечить Меган? От этой мысли ее передернуло. Какие силы подвластны Софи?

— Как досадно, что большинство мужчин в Бостоне либо танцуют плохо, либо вовсе не танцуют, — Софи сжала в горсти алую парчу с золотыми-полосками и раздвинула шторы на окне музыкального зала, отчего на медном стержне заскрипели кольца. В продолговатое окно хлынул свет, падая на лакированный ду­бовый паркет.

Лаура стояла у двери, глядя на тетю и пы­таясь побороть подозрение, преследовавшее ее все утро.

Коннор раздвинул шторы на следующем окне. Лучи света заиграли на его лице, как будто им не терпелось прикоснуться к нему.

— Неужели умение танцевать имеет такое значение?

— Разумеется. Я всегда восхищаюсь при виде человека, который изящно ведет свою партнершу по переполненному танцевальному залу. Сразу видно, что он хорошо воспитан. — Софи раздвинула шторы на следующем окне. — И всегда ужасно видеть, как множество юных леди томятся у стен зала. Они сразу начинают чувствовать себя ужасно непривлекательными.

Коннор подмигнул ей.

— Мне кажется, что вы-то никогда не то­мились.

— Почти никогда. — Софи медленно по­вернулась на танцевальном полу, взмахнув по­долом зеленой плиссированной юбки. — Я очень любила танцевать.

Лаура обхватила себя руками за пояс. Было трудно поверить, что эта очаровательная леди с прелестным лицом и светлой улыбкой могла быть колдуньей, излечившей слепоту малень­кой девочки. Почему-то ей казалось, что для этого чуда нужно обладать гораздо большим могуществом, чем для того, чтобы перенести викинга через тысячелетие, или заставить часы крутиться в обратную сторону, или делать пе­рья из пустоты. И это пугало ее гораздо больше.