— Вот я об этом? и толкую. Признаться, не понимаю, как это вы получаете пищу из этих машин, кондиционирующих воздух, там: у себя, на Луне…
— В Луне, миссис Эпплби.
— … но она не может быть здоровой. Наши домашние установки для кондиционирования воздуха вечно ломаются и ужасно пахнут. Просто невыносимо, мои дорогие. И вы думаете, что, возможно, построить небольшую установку, такую, что… Хотя, конечно, если вы хотите, чтобы она еще изготавливала синтетическую пищу…
— Миссис Эпплби…
— Да, доктор? Вы что-то хотели сказать? Лично я…
— Миссис Эпплби, — с отчаянием заговорил Мак-Рей, — растения в Луна-Сити выращиваются на огромной гидропонической ферме, в колоссальных чанах. Там масса зелени. Растения извлекают из воздуха углекислоту и обогащают его кислородом.
— Но… вы в этом уверены? Помнится, Эмма говорила…
— Совершенно уверен.
— Ну-ну… Я не претендую на понимание подобных вещей, я ведь натура художественная, как частенько говаривал мой бедный Герберт. Герберт — это отец Эммы, он был всецело поглощен техникой, хотя я и настаивала, чтобы он слушал хорошую музыку и просматривал критические обзоры бестселлеров. Боюсь, что Эмма пошла по стопам отца. Я просто мечтаю, чтобы она бросила свою дурацкую работу. Неподходящее это дело для женщины, как вы считаете, миссис Мак-Рей? Все эти атомы и нейтроны, и прочие штуки, которые летают вокруг нас в воздухе. Я читала о них в разделе "Популярная наука" в журнале…
— Она хорошо в этом разбирается, и работа ей по душе.
— Ну, разумеется, так и должно быть. Это же так важно — быть удовлетворенной тем, что делаешь, пусть ты даже и занимаешься ерундой. И все же я беспокоюсь о девочке похоронить себя вдали от цивилизации! Поговорить не с кем, ни театров, ни культурной жизни, ни общества…
— В Луна-Сити демонстрируются стереокопии каждого бродвейского спектакля, имеющего успех. — В голосе Джо зазвучали резкие нотки.
— … - О-о? В самом деле? Но ведь это совсем не то, что пойти в театр, моя дорогая, там же общество изысканных людей. Вот когда я была девушкой, мои родители…
Аллан, позабыв о всяком приличии, сказал:
— Уже час. Ты обедала, родная? Миссис Эпплби выпрямилась в кресле:
— О боже! Пора бежать. Моя портниха — такая тиранка, но она гениальна, надо будет дать вам ее адрес, Вы были очаровательно любезны, мои дорогие, и я вам бесконечно благодарна за рассказ о моей бедняжке. Как бы мне хотелось, чтобы она оказалась такой же благоразумной, как вы. Она ведь знает, что я всегда готова предоставить свой дом в ее распоряжение, да уж если на то пошло, то и в распоряжение… ее мужа. Заходите ко мне почаще. Обожаю разговаривать с людьми, которые побывали на Луне…
— В Луне.
— Это так сближает меня с моей милой крошкой. До свидания, до свидания.
Когда дверь за ней закрылась. Джо сказала:
— Аллан, мне необходимо глотнуть чего-нибудь покрепче.
— Мне тоже.
Джо долго возилась с покупками — занятие, оказавшееся весьма утомительным. К четырем часам они отправились в Центральный парк насладиться красотой осеннего пейзажа под ленивое цоканье лошадиных копыт. Вертолеты, голуби и перистые полосы, оставленные ракетными двигателями, придавали парку идиллическую прелесть и безмятежность. Джо проглотила подступивший к горлу комок и прошептала:
— Аллан, разве это не прекрасно?
— Да, конечно. Как все-таки здорово вернуться! Слушай, ты заметила, что Сорок вторую улицу опять снесли?
Вернувшись в номер гостиницы, Джо рухнула на кровать, а Аллан немедленно сбросил ботинки. Сев в кресло и растирая ноющие ноги, он сказал:
— Весь вечер буду ходить босиком. Господи, как болят ноги!
— И у меня. Но мы же собирались к твоему отцу, милый.
— Что-о-о? Вот черт, я и забыл. Джо, нет, ты просто с ума сошла! Позвони ему и договорись на другой вечер. Мы же совсем выдохлись.
— Но, Аллан, он ведь наприглашал кучу твоих друзей.
— Чушь собачья! Нет у меня в Нью-Йорке никаких друзей! Договорись на ту неделю.
— На ту? Гм-м-м… Слушай, Аллан, давай-ка лучше сразу уедем в деревню.
У Джо был крошечный клочок земли в Коннектикуте — старая, заброшенная ферма, оставленная ей родителями.
— А я-то думал, что тебе хочется недельки две походить по театрам и концертам. С чего вдруг такая спешка?
— Сейчас покажу. — Она подошла к окну, которое не закрывалось с самого полудня. — Погляди-ка на подоконник. — И она нарисовала на слое сажи свои инициалы. — Аллан, этот город грязен!
— Было бы странно, если бы девять миллионов людей не поднимали пыли.
— Но всю эту грязь мы вдыхаем в легкие! Почему здесь не соблюдаются законы по борьбе со смогом?
— Это не смог, а нормальная городская грязь.
— Луна-Сити никогда не был таким грязным! Там можно носить одно и то же белое платье, пока оно не надоест. Здесь его и на один день не хватит.
— Над Манхаттаном нет крыши, а копоти в воздухе хоть отбавляй от выхлопных газов.
— В том-то и дело. Я тут или мерзну, или задыхаюсь.
— А мне казалось, что ты мечтаешь о прикосновении дождевых капель к своей мордашке.
— Не будь занудой. Я и теперь хочу того же, но только на свежем воздухе и среди зелени.
— Ладно. Мне это тоже по душе: надо поскорее приступить к своей книге. Я поговорю с твоим агентом по недвижимости.
— Я уже говорила с ним сегодня утром по телефону. Мы можем ехать в деревню когда угодно. Он начал там наводить порядок сразу же после получения нашего письма.
В доме отца Аллана в тот вечер все гости ужинали стоя, но Джо сейчас же уселась и попросила принести ей еду. Аллан тоже с удовольствием присел бы, но положение почетного гостя обязывало его провести весь прием на ногах. Возле буфета его поймал отец и ухватил за пуговицу:
— Попробуй-ка эту гусиную печенку, сынок. Полагаю, после лунной диеты она покажется тебе чудесной. Аллан согласился, что печенка великолепна.
— Ну, сынок, а теперь ты должен рассказать гостям о своих странствиях.
— Никаких речей, папа! Пусть они читают "Нейшнл джиогрэфик мэгэзин".
— Чепуха! — Отец повернулся к гостям: — Внимание, сейчас Аллан расскажет нам о жизни лунатиков!
Аллан закусил губу. Конечно, жители Луна-Сити именно так и называли друг друга, но здесь это слово звучало совсем иначе.
— Да мне и говорить не о чем. Лучше продолжайте ужинать.
Рассказывай, а мы будем закусывать!
— Расскажите нам о городе лунатиков!
— А вы видели лунного человека?
— Давай, Аллан, загни-ка нам про жизнь на Луне!
— Да не на Луне, а в Луне.
— Какая разница?
— Наверно, никакой. — Он колебался: действительно, объяснить, почему лунные колонисты так подчеркивали, что живут внутри земного спутника, было трудно, но манера говорить "на Луне" раздражала его так же, как слово «Фриско» раздражает жителей Сан-Франциско. — В Луне — просто мы так говорим. На поверхности мы проводим очень мало времени, разве что персонал Ричардсоновской обсерватории, изыскатели и так далее. Жилые кварталы, разумеется, расположены под поверхностью.
— Боитесь метеоритов, что ли?
— Не больше, чем вы — молнии. Подземное строительство облегчает решение проблемы отопления и герметизации. Облегчает и удешевляет. Проходка горных пород не так уж трудна, а трещиноватая почва выполняет роль вакуумной оболочки в термосе.
— Но, мистер Мак-Рей, — спросила очень серьезная дама, — неужели у вас не болят уши от столь высокого воздушного давления?
Аллан обвел комнату рукой:
— Здесь точно такое же давление, как и там, — пятнадцать фунтов.
Дама была сбита с толку, но быстро нашлась:
— Возможно, вы и правы, хотя этому и трудно поверить. И все же я бы не могла жить замурованной в пещере. А вдруг произойдет взрыв из-за разницы в давлении?
— Давление в пятнадцать фунтов не опасно. Инженерам приходится работать при давлении в тысячи фунтов на квадратный дюйм. Кроме того, Луна-Сити подобно кораблям состоит из множества отсеков. Это гарантирует безопасность. Живут же голландцы под защитой плотин, есть дамбы и в низовьях Миссисипи. Метро, океанские лайнеры, самолеты — все это искусственная среда для обитания человека. Луна-Сити кажется вам странным только потому, что он так далек.
Дама содрогнулась:
— Даже представить себе что-либо подобное жутко!
Какой-то весьма самоуверенный низенький человечек протолкался вперед.
— Мистер Мак-Рей, даже если допустить, что вся эта затея имеет значение для науки и так далее, то почему все-таки надо выбрасывать деньги налогоплательщиков на содержание города на Луне?
— Полагаю, что вы сами уже ответили на этот вопрос, — сдержанно сказал Аллан.
— А вы чем это оправдываете? Ответьте, сэр!
— Это не требует оправданий. Лунная колония уже многократно окупила себя. Все лунные предприятия выплачивают налоги на прибыль: и Шахты Артемиды, и Космические пути сообщений, и Компания обеспечения комических полетов, и туристическая корпорация Дианы, и Корпорация исследований в области электроники, и Лунные биологические лаборатории, не говоря уже о Лабораториях Резерфорда, — вон их сколько. Согласен, Программа космических исследовании иногда пощипывает налогоплательщиков, поскольку является объединенным владением правительства и Фонда Гарримана.
— Это не требует оправданий. Лунная колония уже многократно окупила себя. Все лунные предприятия выплачивают налоги на прибыль: и Шахты Артемиды, и Космические пути сообщений, и Компания обеспечения комических полетов, и туристическая корпорация Дианы, и Корпорация исследований в области электроники, и Лунные биологические лаборатории, не говоря уже о Лабораториях Резерфорда, — вон их сколько. Согласен, Программа космических исследовании иногда пощипывает налогоплательщиков, поскольку является объединенным владением правительства и Фонда Гарримана.
— Ах, так вы признаетесь в этом! А здесь важен принцип!
У Аллана невыносимо горели ноги.
— Принцип, принцип! Есть только один принцип: научные работы всегда окупались. Он повернулся спиной к собеседнику и положил себе еще гусиной печенки. Кто-то тронул его за плечо.
Аллан узнал старого школьного друга.
— Здорово ты отбрил старину Биттла, поздравляю. Так ему и надо: он ведь, кажется, радикал.
Аллан улыбнулся:
— Все же не следовало выходить из себя.
— Ты его хорошо отделал. Слушай, Аллан, завтра вечером я собираюсь совершить экскурсию с парочкой приезжих клиентов по злачным местечкам. Поехали, а?
— Спасибо, но мы уезжаем в деревню. — Как же можно упускать такой случай? Столько времени быть погребенным на Луне и не позволить себе самых невинных удовольствий после этакой тоски!
Аллан почувствовал, что краснеет от гнева.
— Спасибо за предложение, но… ты видел когда-нибудь зрелищный зал отеля "Лунное небо"?
— Нет. Собираюсь съездить. Разумеется, когда разбогатею.
— Тамошний ночной клуб тебе бы понравился. Ты же никогда не видел танцоров, взмывающих в воздух на пятьдесят футов и выделывающих пируэты во время Замедленного спуска. Не пробовал лунного коктейля. Не видел, как работают жонглеры при малой силе тяжести… — Аллан встретился взглядом с глазами Джо, сидевшей в другом конце комнаты. — Извини, старик, жена ждет.
Джо была бледна.
— Милый, уведи меня. Задыхаюсь. Совсем расклеилась.
— Пошли.
Они извинились и уехали.
Утром Джо проснулась с сильным насморком, и для поездки в деревню пришлось взять воздушное такси. Под ними плыли низкие облака, но над облачной пеленой сияло солнце. Их вновь наполнила радость сознания, что они вернулись домой.
Аллан нарушил мечтательное молчание:
— Забавно, Джо! Меня ни за какие коврижки не заманить обратно на Луну, но вчера я поймал себя на том, что стоит лишь раскрыть рот — и я яростно защищаю все лунное.
Она кивнула:
— Я тебя понимаю. Честное слово, Аллан, кое-кто из этих людишек ведет себя так, будто убежден, что Земля плоская. Одни из них просто ничему не верят, а другие так ограниченны, что ничего не понимают. Не знаю, кто меня больше бесит.
Стоял легкий туман, когда они приземлились. Домик встретил их уютом. Агент Джо к приезду хозяев разжег камин и загрузил холодильник всякой снедью. Через десять минут после посадки они уже пили горячий пунш и наслаждались покоем и теплом.
— Ну вот, — сказал, сладко потягиваясь, Аллан, — все в порядке. И в самом деле, как здорово вернуться!
— Гм-м… Все хорошо, кроме этой дороги. Новое супершоссе для скоростных грузовых и легковых машин было проложено всего в пятидесяти ярдах от их домика, и рев мощных дизелей, одолевающих подъем, был слышен великолепно.
— Да забудь ты об этом шоссе. Повернись к нему спиной и смотри на лес.
Они уже настолько привыкли к ходьбе, что могли наслаждаться короткими лесными прогулками. Им повезло: стояло теплое бабье лето. Уборщица попалась молчаливая и работящая. Аллан разбирал материалы трехлетних исследований, готовясь приступить к своей книге. Джо помогала ему с расчетами, снова привыкала к стряпне, спала и отдыхала.
В день, когда засорился туалет, ударили первые заморозки. Обратились к деревенскому водопроводчику, который пообещал заглянуть на следующий день. Пока же пришлось прибегнуть к маленькому уютному строению — реликту древних времен, стоявшему возле поленницы. Там жили полчища пауков.
Водопроводчик их не порадовал:
— Новый унитаз. Новую трубу. Стоит сменить и остальную арматуру. Пятнадцать-шестнадцать сотен долларов. По ориентировочному подсчету.
— Хорошо, — сказал Аллан, — начнете сегодня же?
Водопроводчик расхохотался:
— Я вижу, мистер, вам невдомек, как трудно в такое время раздобыть материалы и рабочих. Только весной, когда земля оттает.
— Это невозможно, друг. Во сколько бы ни обошлось, делайте сейчас.
Местный житель пожал плечами:
— Ничем не могу быть полезен. До свидания.
Когда он ушел, Джо взорвалась:
— Аллан, он просто не хотел нам помочь!
— Что ж, возможно. Вызову кого-нибудь из Норфолка или даже из Нью-Йорка. Не можем же мы всю зиму бегать по снегу в эту избушку на курьих ножках.
— Очень надеюсь, что не придется.
— Конечно, нет. Ты и так простужена. — Аллан мрачно уставился в огонь. — Боюсь, что это я сам виноват и мое чувство юмора.
— Как так?
— Знаешь, все тут стали подсмеиваться над нами, когда пронюхали, что мы с Луны. Мне-то было наплевать, но все же иной раз становилось не по себе. Помнишь, на прошлой неделе я ходил в деревню?
— Что же случилось?
— Они напустились на меня в парикмахерской. Сначала я и ухом не повел, а потом что-то во мне взыграло. Начал я им рассказывать про Луну. Вспомнил бородатые анекдоты насчет червей — обитателей вакуума, про окаменелый воздух. До них не сразу дошло, что я их дурачу, а когда дошло, все обозлились. Наш друг — специалист по санузлам — был в этой же компании. Очень сожалею, малышка.
— Ничего. — Джо поцеловала мужа. — Если мне придется пробираться в туалет по снегу, то сознание, что ты хоть немного отыгрался на них, будет некоторым утешением.
Водопроводчик из Норфолка оказался более деятельным, но дождь и последовавшая за ним гололедица сильно задержали работу. Аллан и Джо простудились. На девятый день после аварии Аллан сидел за письменным столом, когда услышал скрип двери. Значит, вернулась Джо с покупками. Он продолжал трудиться, но вскоре спохватился, что жена так и не вошла в комнату со своим обычным "Привет!". Пришлось идти выяснять, в чем дело. Джо, сидя на кухонной табуретке, тихонько плакала.
— Милая, — сказал он настойчиво, — родная моя, что случилось?
— Она подняла глаза:
— Не дадо бы дебе зать.
— Высморкайся. Теперь вытри глаза. Чего это мне не надо знать? Что произошло?
Она заговорила, отмечая знаки препинания взмахами носового платка. Сначала лавочник сказал, что у него нет щеток для мытья посуды. Потом, когда она ему на них показала, он стал уверять, что щетки проданы. Наконец, он прошелся по адресу тех, кто "приглашает в Деревню чужих рабочих и отбивает хлеб у честных людей". Джо разозлилась и напомнила эпизод в парикмахерской. Лавочник стал еще суровее.
— "Леди, — сказал он мне, — не знаю, были ли вы с мужем на Луне или нет. Меня это не интересует, как и ваши деньги". Ох, Аллан, как мне плохо!
— Ну, сейчас ему станет куда хуже, чем тебе! Где шляпа?
— Аллан, никуда я тебя не пущу! Не хватало еще, чтобы ты ввязался в драку.
— Я не позволю ему грубить тебе!
— У него не будет такой возможности. Ох, милый, так старалась делать вид, что все в порядке, но больше не могу. Я тут не останусь. И не только из-за лавочника, а из-за холода, тараканов и постоянного насморка. Я так измучилась. И ноги все время болят… — Она опять заплакала.
— Вот те раз! Ну, так уедем, родная. Поедем во Флориду. Я буду кончать книгу, а ты — загорать на солнце.
— Не хочу во Флориду! Я домой хочу!
— Что-о? В Луна-Сити?
— Да. О боже, я знаю, что ты не хочешь, но я не могу выносить всего этого. И не и грязи дело, и не в холоде, и не в этом идиотском водопроводчике, а в том, что здесь нас никто не понимает. В Нью-Йорке было не лучше. Эти землеройки ничего не смыслят!
Он улыбнулся:
— Продолжай передачу, детка, я на приеме.
— Аллан!
Он кивнул:
— Я уже давно понял, что в душе лунатик, но боялся признаться тебе. Ноги у меня тоже ужасно болят, и мне осточертело, что со мной обращаются, как с ненормальным. Я старался быть терпимым, но эти землеройки просто невыносимы. Мне не хватает людей с нашей доброй старой Луны. Они цивилизованны.
Она закивала головой:
— Может, это предубеждение, но у меня такие же ощущения.
— Это не предубеждение. Что надо, чтобы попасть в Луна-Сити?
— Билет.
— Господи, да я же не о туристской поездке, а о том, что нужно, чтобы получить там работу! Ты знаешь: интеллект. Отправка человека на Луну стоит дорого, а содержание его там — тем более. Чтобы окупить себя, он должен обладать многими достоинствами: высоким умственным коэффициентом, хорошим индексом совместимости, отличным образованием. Все это делает человека приятным, легким в общении и интересным. Мы избалованы: тупость среднего обывателя, которой землеройки почти не замечают, мы находим невозможной, потому что лунатики другие. И неважно, что Луна-Сити — самый удобный город из всех, построенных человеком. Главное — люди. Поедем домой.