Зато потом со мной вновь приключились довольно-таки глупые события - именно в то самое время, когда Ниночка и ее Келла должны были посетить навязчивую старушку Эльзу. Келла чувствовал себя вроде бы хорошо, говоря, что это пустяк, но повязку с его головы никто снимать не собирался, даже он сам. Поэтому подружка очень переживала по поводу того, как в таком виде парень предстанет перед тетушкой и как она отреагирует на синеволосого. Понравится ли ей новая его прическа? Или пожилая женщина разочаруется в нем?
А еще ударник нервировал подругу тем, что постоянно выспрашивал ее о местоположении временно затихшего Бабы Яги, потому как очень уж хотел поговорить с Валерием на пару крайне интересных тем.
- Сходи со мной в гости, хоть заговорись с ним тогда, - отвечала ему по телефону Нинка, постоянно забывая прибавлять слова "милый" или "дорогой". Келла же, напротив, не забывал все время называть девушку "королевой". Сначала Нинке это нравилось, да, потом стало надоедать, а в последние два дня вообще выбешивало.
- Какая я ему королева, дрозду поганому? - трындела она мне под ухо все три пары в пятницу - этот день был относительно легким, так как не было семинаров. - Я что, старая такая? Почему не принцесса-то?
- Успокойся, Нин, - неизменно говорила я ей.
- Ага, успокойся! С ними, мужиками, успокоишься!
Ее тихий возглас достиг чутких ушей преподавательницы английского языка, которая крайне ревностно относилась к своим занятиям.
- Журавль, не могли бы вы вести себя тише. Я, как-никак, объясняю новую тему. Я понимаю, что вы умная и все знаете, но все же ведите тиши, иначе я попрошу вас покинуть аудиторию.
- Да-да, извините, - тут же добреньким голоском прощебетала подруга, а, как только препод отвернулась, прошипела. - Я-то умная, а ты – дура тупая. Объясняет, как попало, еще и выпендривается. Языка не знает, но лезет
После пары утомительного иностранного должна была состояться последняя лекция, посвященная истории изобразительных искусств, о которых я и так ежедневно слышала дома от Томаса, а также от его многочисленных творческих друзей, каждый из которых мнил себя знатоком всего, что можно было. Краб, например, решивший остаться у нас погостить (в отместку, видимо, из-за того, что родственники потревожили его дачный покой), рассказывал все, чтобы было связано с литературой. Он каждое утро и вечер такие монологи устраивал, что волей-неволей приходилось их слушать и даже головой кивать изредка. Потому что если этот горе-писатель видел, что его никто не слушает ("нет обратной отдачи"), то начинал еще более нудным тоном рассказывать все заново.
Сейчас слушать об истории искусств эпохи Возрождения мне совершенно не улыбалось, поэтому я предложила Нинке сбежать с пары, на что она, крайне раздраженная из-за Келлы, ответила из вредности:
- Прогул? Нет уж, Катенька, никаких прогулов. Мне, например, интересно послушать про Микеланджело, Боттичелли и Леонардо да Винчи.
Пришлось нам еще полтора часа сидеть в университете, хорошо еще, что преподавательница не только рассказывала, но и показывала нам слайды и фильмы об искусстве той далекой эпохи. Зато, когда мы вышли из аудитории, ослепленные ярким светом после просмотра кино в полной темноте, подруга тут же заспешила к Эльзе и унеслась, оставив меня одну.
Надеюсь, с Эльзой Нинке повезет, иначе она будет обвинять в неудаче весь мир, а слушать все ее злобные претензии буду я одна.
Я поболтала с одногруппницами и сходила с ними ради разнообразия в столовую, где они принялись выспрашивать у меня подробности расставания Ниночки и Сеточкина, узнавать про мою личную жизнь, рассказывать о своей, а также весело сплетничать и обсуждать последние новости. И только после этого я направилась на остановку. К моему облегчению, студентов на ней было не слишком много, так как было довольно поздно, и основная их масса уже уехала.
Нога продолжала слегка болеть, а повязка - нормально разгибать колено. Зато настроение у меня было мирное.
Автобус подошел достаточно скоро, к тому же он был полупустым, и я сразу же нашла себе удобное одиночное местечко в самом его конце. Хотела под шум мотора и виды города в наступающих сумерках обдумать то, что произошло со мной в самом недавнем прошлом: о том, от чего я убегала в последнее время и о своих чувствах к Антону и его братику. Что-то в происходящем было не так, и, скорее всего, это "не так" было именно со мной. Но моим думам помешал настойчивый писк телефона, подаренного мне Кеем - я так и не нашла в себе силы избавиться от милого слайдера. То пользовалась им, то не пользовалась.
- Алло, - устало произнесла я. Вновь незнакомый номер. Интересно, кто это опять? Может быть, Его Высочество? Его-то я давненько не видела, и Кирилл не подавал никаких признаков жизни. Нинка упоминала, что, по словам Келлы, Кей и Филипп уехали по своим музыкальным делам в Питер.
А, может быть, это Антон? С ним я переписывалась и даже разговаривала по телефону, но пока в университет он не приходил, ссылаясь на работу.
- Добрый вечер, Кэт, - услышала я к своему удивлению негромкий и знакомый голос, мягкий, чуть вкрадчивый и совершенно спокойный.
- Арин? - произнесла я удивленно. - Это ты?
- Я. Ты свободна? Можешь говорить?
- Да, а что? Что-то случилось? Откуда у тебя мой номер, ведь...
- Это неважно. У меня немного времени, извини, что перебиваю, - несколько извиняющимся тоном произнес музыкант и, чуть подумав, задал странный вопрос. - Ты сейчас одна?
- Одна. Точнее, в автобусе, и тут есть люди, естественно, - не понимая, что ему понадобилось, произнесла я.
- Я имел в виду не то. С тобой рядом нет твоих знакомых? - уточнил Арин. - Например, подруги. Или того парня, с которым я видел тебя в торговом центре?
- Нет, - сухо отвечала я, - мы пару дней назад рассталась и больше не виделись.
- Расстались? Вы, - удивленно спросил он, - все-таки встречались?
Я слегка смутилась - хотела бы я этого, но можно ли считать пару встреч за то, что мы являемся парой?
- Нет, я имела в виду то, что мы распрощались и разошлись по домам.
- Хорошо, понятно. Кэт, я хотел тебе кое-что сказать. Понимаешь... ммм...
Что? Признаться в любви? Ну, что ты замолчал? Не томи меня, мне и так не слишком хорошо - проклятый осадок до сих пор терзает душу.
- Что, Арин? - со вздохом переспросила я. Нет, точно знаю, что не услышу таких слов от этого парня. Кажется, в его сердце надолго и очень прочно вселилась Алина. Да и не нужно мне такое признание, что я буду с ним делать?
- Кэт. В тот раз я сказал тебе неправду. - Услышала я его ответ.
- В смысле? - не поняла я, чувствуя какой-то подвох.
- В прямом. Я был зол на Кея, поэтому намеренно очернил его в твоих глазах. - Однако в голосе парня не было ни тени раскаяния, а, может быть, я не улавливала этого - так хорошо он прятал эмоции.
- В смысле? - протянула я. - Арин, я тебя вообще не понимаю.
- Сам себя не понимаю. Иногда. - Сказал он, и мне почудилось, что он невесело улыбается. - Кэт, не оставляй Кея одного - ты ему нужна.
- Что?
- Его характер непрост, но не игнорируй его.
- Что-что? - чуть громче повторила я все тот же вопрос.
- Ты, правда, ему нравишься, - отстраненным тоном произнес длинноволосый музыкант.
- Я? Кею? Арин, что ты несешь? - и я горько засмеялась. Музыкант вздохнул.
- Кэт, это странно - признаю. Кей пренебрежительно относится к женщинам. Но ты чем-то зацепила его. Ему плохо без тебя.
- Нет, ты не прав, я совсем не нравлюсь этому дураку. И терпеть его не могу! Он эгоист до мозга костей! - закричала я, а потом, опомнившись и поймав укоризненный взгляд старушки-пассажирки, сидевшей через кресло, замолчала, переваривая только что полученную информацию, которая была полной противоположной той, что "дал" мне пару дней назад Антоша в порыве вынужденной откровенности.
- Он эгоист, но хочет быть с тобой. Позвони ему сегодня же. Прошу.
- Да ты что? Это он тебе попросил, да? - тщательно контролируя громкость голоса, заговорила я тихонько в телефон.
- Нет, поверь, Кэт, я не буду делать что-то глупое по его просьбе, даже очень настойчивой. - Отозвался молодой человек. - Я давно знаю Кея, и знаю, нужно ли его слушать или нет.
- Но зачем тогда ты звонишь, говоришь мне все это? - не понимала я, и это непонимание начинало немного злить.
- Я вижу, как он мучается - сам из-за себя. - Задумчиво произнес он. - Я знаю, он тебя достает, но это всего лишь проявление его симпатий. Он эксцентричный человек.
Я тут же вспомнила слова Антона о своем брате. Тот тоже говорил об эксцентричности.
- Симпатий? Позвонить в четыре часа утра - это симпатии? Шантажировать? Унизить или оскорбить - это тоже...
Он вновь мягко перебил меня. И как только у бас-гитариста получается это делать так, что я совсем не обижаюсь на него за это?
Я тут же вспомнила слова Антона о своем брате. Тот тоже говорил об эксцентричности.
- Симпатий? Позвонить в четыре часа утра - это симпатии? Шантажировать? Унизить или оскорбить - это тоже...
Он вновь мягко перебил меня. И как только у бас-гитариста получается это делать так, что я совсем не обижаюсь на него за это?
- Кэт, Кей - как мальчишка. Дергает девочку, которая нравится ему, за косичку.
- Как-то странно он дергает, не находишь? - Обиженно пробурчала я. - Я скоро лысой останусь. Он волосы с корнями выдерет.
А, может, обольет голову кипятком - говорят, на ожогах волосы не растут.
- Нахожу. Кэт, но он ждет тебя. Позвони ему.
- Зачем тебе это нужно, Арин? Хочешь, чтобы он бросил Алину? - неожиданно догадалась я, и от этого у меня похолодело где-то в области сердца. Неужели и этот парень любит глупые интриги? Просто не музыкальная группа, а итальянский королевский двор, где мерзавец Кей - король, Келла - его ближайший помощник, а Арин - серый кардинал. Только вот я никак не тяну на фаворитку Его Величества. Вот Алина... Да что же я все про нее думаю?
- Так что там с Алиной? - спросила я недовольно. - Из-за нее?
Арин странно хмыкнул.
- Отчасти. С ней очень трудно... - не пожелал распространяться он на эту тему. - Но есть еще пара причин. Наш солист не может сосредоточиться на музыке. У него проблемы с менеджером. Он устраивает скандалы. Вчера напился. Приехал и напился.
Это что, из-за меня с ним такие чудесные метаморфозы происходят? Что-то не верится мне, будто все это из-за меня. Антон говорил о Кее немного другие вещи.
- Останови его, Кэт, - продолжал длинноволосый мягким тоном. - Ты можешь. К тому же мне, как его другу, больно на него смотреть. И не только мне.
- Остановить? - Воскликнула я. - Да он меня презирает! Решил поиграть! Ты все путаешь, Арин! Его брат мне все про Кея рассказал.
- Кто? - не понял Арин с великим удивлением.
Блин, Антоша же просил меня не говорить о нем в присутствии Кея и его друзей! Что у меня за язык!
- Да я так.
- Ты общалась с его братом? - Удивленно произнес парень и вдруг усмехнулся. - Ааа, вот что. Представляю, что его брат наговорил.
- Представляешь? - переспросила я.
- У мальчиков Кирилла и Антона всегда были большие проблемы в общении. Хотя они и близнецы. Сколько помню, они... Ладно. Неважно. Мне пора, у меня дела, я перезвоню тебе позже, мне приятно с тобой разговаривать. До встречи, Кэт, - заторопился Арин, но вдруг сказал. - Передавай привет тому, кто тогда был с тобой в "Августе".
- Передам, - машинально согласилась я, но тут же опомнилась, - Арин! Ты же его знаешь, Антона? Арин, ты хорошо знаешь брата Кирилла? Зачем ты хочешь, чтобы я передала ему привет?
Частые гудки были мне ответом. Он уже не услышал этих слов.
Они знакомы? Антон и Арин? Но это неудивительно, если Кей и Арин - друзья. Но что-то я не вижу их дружбы, или она какая-то необычная.
Что происходит?
Кому мне верить? Антону или Арину?
Кей играет со мной или...?
Я, не мигая, глядела на темную улицу, освещенную тысячами огоньков, но среди причудливых сплетений света я не находила ответа. Единственное, что я нашла - свою собственную остановку, к которой автобус весело и феноменально быстро приближался.
Не понимая, что происходит, я вышла из общественного транспорта в такой задумчивости, что едва не упала на ровном месте, подвернув все ту же ногу. Почти зажившую, кстати. Автобус, чихнув темно-серым выхлопом, понесся дальше, а я, отделившись от небольшой толпы, побрела к своему дому. Все окна квартиры - а их отсюда прекрасно было видно - освещены, значит, родственники дома. А, судя по тому, что на балконе, кажется, стоят два человека, у нас еще и гости. Почему я так решила? Ни Томас, ни Леша не торчат на балконе, тем более, вдвоем. Обычно это место занимают курящие...
Не хочу гостей - хочу спать, хочу, чтобы все перемоталось на месяц назад, чтобы я знать не знала ни Кея, ни... Антона бы я знала, но не стала бы с ним близко знакомиться!
Ну что же со мной такое? Какой идиотский характер, какие противные мысли. Катя, ну какая же ты зануда. Права Нинка, ох как права. Забей ты на всех, хватит рефлексировать по поводу и без. Долой мысли!
Я поглубже вдохнула и подняла голову к темному небу, с востока окрашенному неведомым художником в густо-фиолетовый цвет, зато на западе еще светло-синему. На нем появились первые звезды, а вот луна, напротив, спряталась за очередной тучкой, показывая тем, кто, как и я сейчас глядел в небесную ночную даль, лишь отблески своего желтого таинственного света.
- Екатерина! - услышала я незнакомый голос, и, не думая, что обращаются ко мне, даже не стала оборачиваться - так и продолжала идти и разглядывать небо. Единственное созвездие, которое я знала - Большая Медведица. Кажется, там, чуть левее от луны оно как раз и явило свой лик ночи...
- Катя! Катрина! - раздавалось все ближе и ближе. - Подруга Нины!
Едва услышав этот вопль, я обернулась, сразу же забыв о Медведице, о звездах и о небе. Кто это еще??
Ответ я узнала быстро. Прямо передо мной, улыбаясь, как Санта-Клаус, стоял господин с милейшим прозвищем Баба Яга и покручивал в ловких пальцах ключи от своей дорогой блестящей машины, припаркованной тут же, рядышком.
- Привет, Кать! - излишне дружелюбно сказал Валерий. Он открыл, было, рот, чтобы что-то еще добавить, но я развернулась на сто восемьдесят градусов и на всех парах понеслась к дому. Мало ли что в голове у этого чокнутого на почве любви к Нинке? После нашей последней встречи, когда он шандарахнул бедного Келлу по башке, я стала Бабу Ягу побаиваться. Вдруг ему и меня захочется угостить бутылкой по голове или познакомить свои кулаки с моим лицом, к примеру? Я не парень, такого не переживу, сразу на две части развалюсь после первого же удара.
- Постой! - поспешил за мной Валерий тут же. - Мне нужно только спросить...
Что там Баба Яга хотел разузнать, я так и не поняла - побежала быстрее. Ну, Нинка! То Папа, то Сеточкин, то Баба Яга меня достают!
- Катя! Я тебя специально ждал!
Кавалер подруги прибавил газу и начал стремительно меня нагонять. Господи, он что, меня убить хочет? За что? Неужели тоже к Нинке... приревновал?
Точно, считает, что у вас отношения такие... не такие, короче!
Я хоть и не слишком быстро всегда бегала, но в этот раз сумела оторваться от преследователя - видимо, страх придал мне силы. Я даже боли почти не чувствовала в колене! Только около подъезда я замешкалась: ключи никак не желали находиться на дне сумки. И это обстоятельство сыграло на руку подоспевшему Бабе Яге.
- Катя! – парень приблизился ко мне с широченной улыбкой, которой мог, несомненно, научиться только в дурдоме. - Вот мы и встретились.
Я резко обернулась и стала озираться по стонам. Как назло, никого во дворе не было! Совсем никакого! Что это он на меня так смотрит, как будто у меня отросла длинная борода, и я превратилась в доброго волшебника, у которого ему, Бабе Яге, не влом попросить исполнения желания?
- Что вам надо? - отошла я на шаг назад. Надо же, так вляпаться! Мне определенно этой весной не везет!
- Можешь звать меня на "ты". К чему такая официальность? Мы же друг друга давно знаем, - тем временем отвечал Валерий, старательно мне улыбаясь. Интересно, у него есть какая-то особенная ниточка за ушами, которая натягивает рот в улыбке?
- Ну... - протянула я. Уж не знаю, как мы друг друга знаем, но то, что мы часто виделись - это факт. Вот только на меня обычно этот парень обращал внимания не больше, чем на голубей, в избытке обитающих в нашем районе. Он всегда только на Журавлика смотрит с немым обожанием: точь-в-точь, как Данте на несравненную Беатриче.
- Как у тебя дела? - решил завести разговор Данте современности тем временем, не видя моего замешательства, а речь при этом у него была такая непринужденная, что я просто не могла не ответить:
- Нормально все...
- И у меня все хорошо, - ответил на вопрос, которого я не удосужилась задать, этот сумасшедший. Интересно, у него-то сколько тараканов в голове? Три десятка? Или целые стада особенных, костных, по всему телу пасутся?
- Я рада, рада, что хорошо.
- Хотя, на самом деле, Катюнь, не так уж и хорошо, как могло бы быть, - по-свойски продолжал Валерий, опершись рукой на стену рядом со мной и нависая как скала над бедной маленькой Катей, которую ни разу в жизни не называли Катюней. Екатериной, Катриной, Катериной, Катькой, Катечкой, Катенькой и даже Кэт - да, но Катюней...
- А что такое? - нашла в себе силы спросить я, отодвигаясь подальше.
- Из-за Ниночки, моего милого солнышка. Да ты и сама все знаешь! Напали на меня вдвоем, трусы! - возопил вдруг он. - И где? В зоопарке! В месте, где собираются дети и женщины! Использовали грязные приемы, навалились на меня вдвоем!