Разговаривать по душам у меня всегда получалось плохо. Тем более с незнакомыми людьми. Этот издерганный мутный тип все норовил порасспрашивать меня. И все норовил куснуть: мол, женщина, а мужики слушаются — нужно наоборот. Ну, я ему по доброте душевной и объяснила насчет лишней головки, которая иногда мешает… особенно некоторым и особенно думать. Обиделся. Это в наше распиздяйское время такое скажешь — глазом не поведут, пропустят мимо ушей. А тогда… Однако не рассчитала.
Остальные солдатики тоже косились исправно, но рот лишний раз не открывали.
Я сначала пыталась намекнуть парням, что много людей в диверсионной работе — это так же плохо, как и мало. Но они авторитетно заявили, что освобожденных гнать никто не собирается, а рейды по тылам с техникой — это тема новая. Я лично про такое не читала, а тем более — никогда не делала. Но все бывает впервые. Особенно перемещение…
Форму я надевать не стала. С моей стороны — это конкретная глупость. Мало того, что форма, как на подбор, мужская, так еще и, наверно, неудобная. Надела только гольф, чтобы майкой народ не пугать, и скинула куртку, ибо жарко. За пояс сзади — ТТ, а «вальтер» — в кобуру справа. ТТ без предохранителя — можно и с левой руки стрелять. Удобный он до чертиков.
Олег Соджет
После ковыряния с техникой, где мне пришлось вспомнить немало из того, что я знал о танках, пока народ с «мутным» общался, ко мне Ваня подошел и ненавязчиво так говорит:
— Товарищ капитан, а ведь вы не совсем капитан-то. Знания у вас специфические.
— Догадался? — спросил я. — Военинженер второго ранга я. Просто пока капитаном зови. Быстрее это. А то случись что, ты мое звание пока выговоришь, поздно будет…
Саня Букварь
Я разбирался с броником, когда в стороне, не подходя близко, остановился один из танкистов и кашлянул.
— Что случилось, боец?
— Товарищ командир! Ну не хочет он заводиться! Мы уже и карбюратор промыли, и свечи почистили…
— Пойдем, зажигание, что ли, покрутим… — отозвался я, — знать бы, куда крутить.
Мы дошли до танка, вокруг которого суетились несколько пехотинцев, наводя маскировку. Что удивительно, они не мешали копавшимся в танке.
— Провода свечные целы? — задал я первый вопрос.
— Так точно.
— Тогда, наверное, угол сбился. Какой порядок работы цилиндров? Давайте первый в верхнюю мертвую точку.
— Товарищ лейтенант, — вдруг распрямился один из танкистов, — тут провода на двух цилиндрах местами переставлены! Если б вы не вспомнили про порядок работы, никто б не заметил, бросить бы пришлось…
Да уж, я-то про порядок по другому поводу думал, но этого парня надо запомнить — далеко пойти может, если не убьют.
Док
Почти одновременно с Сергеем прибежал Саня с несколькими пехотинцами. Правда, деталей об оркестре у него не добились. Усмехнувшись и пообещав самый баянистый из всех возможных баянов, они укатили на тягаче. Степан между тем экспроприировал еще и мента в саперы и выставил охранение. Увы, практически безоружных — на всех оружия элементарно не хватало — с приказом в случае чего без геройств, по-тихому уходить к лагерю.
А затем послышался шум мотора тягача, и мы ахнули. Потому что кроме еще одного Т-26, на этот раз нормального танкового вида, с одной башней и орудием, к нам приближался… Ну, как этот колесный БТР называется, я не знаю, но выглядит он впечатляюще. То, что надо для разведки и передового дозора! Правда, поверх креста у него была изображена звезда, но ее и затереть можно. Да уж, вот это, что называется, повезло. Пока все сгрудились вокруг нового «двадцать шестого», я полез посмотреть на внутренности нового бэтээра. Да, любят немцы удобства! Конечно, до «Пумы» или «Ахзарита» недотягивает, но по сравнению с Т-26 — небо и земля! Порылся немного еще внутри и обнаружил даже банку краски — так что чем звезду затереть имеем. Правда, вот белой краски — навести заново крест, я не обнаружил… ну, хрен с ней, грязью замажем, кто там разглядит — есть крест или нет. В конце концов, мы в России или где? А любой немец знает, что в России много грязи на дорогах. Да никакому встречному немцу в голову не придет, что БТР захвачен.
Размышляя подобным образом, я вылез из «немца» и, подозвав двух незанятых парней из новеньких, поставил им боевую задачу по перекраске машины. Народ все крутился вокруг нового «двадцать шестого», пытаясь сообразить, что не так с его движком, который упрямо не хотел заводиться. Несколько человек уже натягивали над ним масксеть. «Ну, правильно, о маскировке забывать нельзя», — подумал я и оглянулся, подыскивая себе занятие. Да вроде бы все при делах. Олег, Сергей и Санек занимаются с танком, вместе с кучей новичков из команды Олега (танкисты), водилы тоже там… Двое из команды Степана возятся с саперным имуществом, молодой что-то говорит, мент слушает… Сам Степан отдыхает, вернувшись из охранения…
Так, а это что такое? Тот самый подозрительный рядовой из новых, единственный из всей колонны умудрившийся не потерять сапоги, налетел на двоих перекрашивающих «моего» «немца» и пытается вырвать банку с краской, которой уже замазали почти всю звезду. Аккуратно, кстати, замазали.
— Что здесь происходит, товарищи бойцы? — спросил я, приблизившись.
— Товарищ старший лейтенант, да вот налетел этот… — сказал было один из солдат.
— Да как вы смеете закрашивать опознавательные знаки Красной армии?! Под трибунал пойдете, старший лейтенант! — повернулся ко мне непонятный рядовой.
— И с каких это пор красноармеец угрожает трибуналом командиру Красной армии? — спросил я «рядового». На поляне мертвая тишина.
— Я не красноармеец, к вашему сведению. Я полковой комиссар Шульгин из штаба ЗапОВО. И с этого момента я принимаю командование этим отрядом!
Круто!
— Потрудитесь объяснить, что вы делали в колонне пленных среди красноармейцев? Где ваша форма и документы? — спросил я. Хотя какая на хрен разница, что он скажет? Выбросил он документы или сжег. От формы избавиться тоже не проблема. Только сапоги вот оставил. Впадлу ему было босиком…
— Вяжем его, парни! Провокатор это и диверсант! — проорал Саня и бросился на «комиссара», но добежать не успел, я при помощи одного из маляров уже свалил «мутного».
Ника
— Товарищ прав! — начала я, осторожно подходя к взъерошенным мужикам. — Он ведь добра всем хочет? Правда, товарищ комиссар? А добро, как известно, выражается в том, чтобы нарисовать красные звезды везде, где надо и где не надо тоже, и под фанфары дружными колоннами пойти в плен к фашистам! А там можно и скосить под рядового, до поры до времени — это называется военной хитростью. А то же самое, но без его ведома — предательством Родины…
— Я комиссар Красной армии, а вы — пособники фашистов! Это вас надо под расстрел.
— Командование Красной армии, наверное, дает разные приказы комиссарам и красноармейцам. Красноармейцам — сражаться с гитлеровской Германией, вторгнувшейся на территорию Советского Союза, а комиссарам — всячески способствовать немцам?
— Ты, женщина! Что за бред ты несешь? Я выполняю свой долг перед Родиной!
— Абсолютно верно выполняешь! — Я даже кивнула, глядя, как солдаты столпились вокруг полянки и внимают нам. — Сейчас ты хотел взять командование подразделением, о целях и задачах которого ты не имеешь ни малейшего понятия. И следующий же твой приказ выведет эту часть под огонь фашистов. А уж звезды на немецкой технике их очень впечатлят. Тут даже в плен брать не будут! Расстреляют не глядя. Ты этого добивался?! — внезапно заорала я. — Сколько колонн ты уже подвел под расстрел? Почему скрывался среди красноармейцев?! Где ТВОИ «шпалы»?
— Я… я… — перепугался «мутный». — Я еще…
— Еще?! Еще никого? Чей приказ выполнял?!
— Родины! — закричал тот в ответ.
— Где же твоя родина? Там или здесь? Ты уже снял с себя ЕЕ знаки! И ты говоришь про Родину?
— У меня выбора не было…
— Выбора? Быть расстрелянным самому или привести под расстрел других? И ты выбрал жизнь? Ты купил ее ценой жизни этих мальчишек? Или наших жизней?
Я краем глаза увидела, как начали отворачиваться солдаты. Мои мужики нагло ухмылялись. Ну все, репутация у комиссара ни к черту. Можно дальше и не колоть. И так стоит на коленях, чуть ли не плачет.
— Пожалуйста, не расстреливайте меня. Я искуплю… Я жить хочу…
Мужчины, стоящие на коленях в соплях и слезах, вызывают у меня инстинктивное чувство брезгливости.
— Можете выносить приговор, — тихонько сказала я Сане, — проблем уже не будет…
Змей
Мы с Тэнгу продолжали наматывать круги вокруг лагеря — задачу-то нам никто не отменил. Мы как раз вышли по нашим следам к дороге, когда пес насторожился. Я прислушался, с дороги послышались голоса. Тихо и аккуратно мы просочились на опушку. Мля! На дороге из нескольких грузовиков выпрыгивали немцы, не меньше сотни. Одно хорошо, из тяжелого оружия только пулеметы, штук шесть. Быстро отползти, и бегом в лагерь. Вбежав в лагерь, я рванул к Нике.
— Немцы! Около сотни, при пулеметах. Собак нет. Разворачиваются на дороге.
Док
И тут из леса выскочил наш вечный патрульный. В смысле Змей. С Тэнгу, конечно, куда ж они друг без друга?
— Немцы! Около сотни, при пулеметах. Собак нет. Разворачиваются на дороге!
Первым среагировал Саня:
— В ру-у-ужье-о-о!!!!!!! — проорал он. — Танкеры — к капитану. Ты, — ткнув в ближайшего водилу, — со мной в броневик, Степан, Сергей, Ника — вооружайте народ и кладите в цепь!
Так, понятно, я типа сам должен придумать, чем себя занять. Хотя — что тут думать? Броня вся укомплектована под завязку. Олег на пушечном «двадцать шестом», Саня в бэтээре, пулеметный — с местным экипажем. Мелькнула мысль высадить кого-то из пулеметного, но не дело — они ж в пехоте вообще работать не могут, зря погибнут. Схватил МГ, сумку с запасными коробами и несколько гранат и кинулся в лес. Немцы идут с дороги, около ста человек, так что я попытался уйти немного в сторону, чтобы иметь возможность бить во фланг цепи. Помню, Змей что-то говорил про густой кустарник на полпути от дороги. Туда я и направился. Чуть левее меня мелькнул Тэнгу. Пригляделся — ага, вон и Змей залег. Что у него с собой в плане оружия, я не знаю, но всяко не с пустыми руками. Если что — прикроет, пока я МГ перезаряжать буду. Броня ушла с поляны вслед за пехотой. Ну, будем надеяться, что танков у немцев с собой нет, и это просто очередное прочесывание леса, а не по нашу душу. Ибо если да, то немцев никак не сотня, а побольше…
Змей
Прихватив пару «лимонок», я побежал в лес. Пока круги наматывал, присмотрел я там хорошую позицию — прогалина между деревьями и густой кустарник. Наверняка там кто-нибудь засядет, скорее всего пулеметчики. А место, с которого эти кустики просматриваются, я займу. Вот и повеселимся. В нужном месте залечь я успел, прежде чем немецкая цепь миновала прогалину. Но в кусты воткнули не пулемет — противотанковую пушку.
«Угу, если это не песец, то песец уже выехал. И в кустах замаскировался», — подумал я.
— До пушки метров сорок, гранату я не докину. Из оружия у меня карабин и два «нагана», с «браунингом» я разобраться не успел. Плохо дело, — в щеку мне ткнулся носом Тэнгу. — Да и еще ты у меня есть. Страшная и ужасная азиатская овчарка. Ладно, ввяжемся в бой, а там посмотрим.
Степан
Весело живем!!! Сначала приволокли передвижную мастерскую, потом бронемашины, потом выловили самого настоящего вредителя. А как прикажете называть такого «комиссара»? Вредитель он и есть!
А потом пришли немцы. Откуда? Мать!!!
— Олег, стой, — изловить танкиста за рукав, — это за нами, дезертиры, мать их, навели или их разведку проворонили — не знаю, но не лезь в прогалину. Там что-то противотанковое.
Так, а теперь надо организовать цепь. Э-э-эх, оружия нет, а то можно было бы как учили… Учили, ага, как же… Потом!!!
— Олегыч! — Так, чем это он занят?
— Офицера оставь!!! И за тылом присмотри, мало ли что.
Так, теперь обратно в цепь, поглядеть, что деется.
Сергей Олегович
Пробуждение не из приятных вышло… Все-таки решили немцы в гости заглянуть… Побежал я к своим подопечным, в темпе, с матами и шипением (орать нельзя!) свернули мастерскую, вооружились до зубов… моим ТТ на четверых, приготовились к обороне…
Заняли мы с мужиками оборону, я с «тэтэшником», остальные кто с чем, кто с топором, кто с ломиком. И тут словно по голове стукнуло: «Вещи! Блин!!! Если гансы с тыла обойдут или еще чего… бл… Писеееец!!!»
Рванул я к саперной машине, добыл оттуда пару шашек четырехсотграммовых, гранату заодно где-то накопытил. Стащил все вещи наши в ПАРМ, прикрутил шашки к гранате, откусил у нее скобу предохранительную кусачками (откуда только и силы взялись!). Пару канистр бензина заодно прихватил, заложил конструкцию эту к вещам, там же бензин поставил рядом и баллон кислородный положил. Подозвал Петровича и говорю ему:
— Слушай внимательно, Петрович. Дело такое. Если все пойдет х…во, точнее, очень х…ево, ну, ты понял, да? Короче, надо все это подорвать, чтоб фрицам не досталось. Веревку я вывел, тебе только дернуть за нее надо, если что. Понял меня? Но это если меня убьют, а ты один останешься, понятно?
— Понял, что ж не понять, — ответил Петрович. — Сделаем все в лучшем виде!
— Ну, надеюсь, все это ненужным будет, — сказал я. — Но, знаешь, береженого и бог бережет!
— А небереженого — конвой стережет, — ответил Петрович, и все засмеялись.
Бой тем временем разгорался, слышен был мерный рокот «максима», злобный рык МГ, гулкие выхлопы наших и немецких винтовок.
Проверил я пленных, сидят смирно. А чего б не сидеть смирно, когда связаны? Блин… надо от этого балласта избавляться… чччееерррт… неохота как… Подозвал бойца я одного и говорю ему:
— Найди-ка мне мешки какие-нибудь ненужные или тряпки куски большие, или… во! Старые рубахи нательные давай тащи сюда! Бегом!!!
Прибежал боец, приволок рубахи нательные, несколько штук, отдал мне. Хотел уже уйти, остановил его я.
— Так, ты… и ты вот, — ткнул в другого бойца. — Слушайте внимательно. Сейчас ты берешь фрицев по очереди, ставишь на колени. Ты! — второму бойцу говорю. — По команде накидываешь рубаху фрицу на голову. Потом можете зажмуриться. Дальше повторяем по команде. Всем понятно?
— П-пон-нятн-но… — До бойца дошло, чем я сейчас заниматься буду. — Товарищ командир, а может, их просто связать и оставить?
— Не выйдет! — поясняю ему. — Развяжутся они рано или поздно и побегут ябедничать, как мы их обидели… А оно нам надо? Правильно, не надо… Все, пошли! Да, еще! Рты немцам позатыкайте!
Пошли мы… Немцы как почуяли, что не подарки мы им дарить будем… Взяли бойцы первого, поставили на колени… Мычит, скотина, извивается… А у меня все лицо того летчика перед глазами, с таким детским недоумением на нем, навеки застывшим… Накинули рубаху фрицу на голову, ТТ у меня готов уже… только покраснела рубаха сразу… Следующий… тьфу! А воняет-то как! Обосрался, скот! И тебе пилюльку в затылок… Краем глаза вижу, кто-то из наших, попаданцев, бежит, не отвлекаемся, продолжаем процедуры…
Слышу, Степан кричит. «Офицера оставь!» Вовремя он, а то еще минута, и все, уже готов он был, голова замотана уже, на коленях стоит…
— Уберите эту… падаль… — бойцам говорю.
Офицерик аж сознание потерял от счастья…
— За тылом следите! — бойцам говорю, а самого аж трясет… Хоть и не видел лиц этих фрицев, но все равно… Петрович, молодец, сразу сообразил, налил кружку шнапса, чуть не силком выпить заставил… фу, мерзость какая! И как это немцы пьют?
— Повезло этой твари! — на офицера немецкого киваю. — А вот летчику нашему такие же гады не дали шанса никакого…
Олег Соджет
Степу с Никой я из танка выгрузил, поскольку шесть танкеров для двух «двадцать шестых» было достаточно.
— Значит, так, ребята, — начал я, — «двадцать шестой» орудийный оттянуть за пехоту. Пулемет с него снять. Сам танк замаскировать, чтоб не заметили. Двое в него — один стреляет из орудия, второй говорит, куда. Пулеметник тоже спрятать. Как фрицы полезут в атаку, будем бить. До этого не демаскировать позиции. Поведет Володя. Он эти машины знает. Я — общее командование бронетанковой группой. И без геройства! Врагов бить, но без смертей мне! Вопросы?
— Никак нет! — гаркнул строй.
— Но «двадцать шестой», скорее всего, на ходу, — добавил Иван, — мы ж его перебрали весь.
— Тогда — по местам! — скомандовал я. — Но с танка пулемет не снимать. И в нем я пойду с Иваном и… — тут я призадумался.
— Разрешите мне? Сержант Владимир Конев, — вызвался один.
— Давай, — согласился я, — и действовать будем иначе. Пулеметный отойдет метров на сто за пехоту и по дуге зайдет фрицам в правый фланг. Когда они увязнут в нашей пехоте, ударите вдоль их линии. А мы на пушечном пойдем с другого фланга с прицелом выйти к дороге. Мало ли что — вдруг танки принесет. Без нас могут и не справиться с ними.
Да, не зря мы столько с этим танком возились — завелся моментально. Вторая машина уже скрылась в лесу, и мы двинулись следом.
Ника
С первого момента, как Олег принял командование на себя, я даже порадовалась. Мальчишки как-то сразу разобрались, кому что делать, и начали быстро расползаться. Док со Змеем намылились в лес. Я тоже решила немного посвоевольничать.
— Олег, я немного в стороне буду.
Он кивнул. Накинула на себя свою неизменную курточку, взяла две дополнительные обоймы к пистолетам, «мосинку» и ушла. В лес. Единственное, что я умею неплохо — это работать на опережение, но в данном случае такая тактика не годилась. А вот оставленные у дороги машины и охранение — очень уж лакомый кусочек. Тем более, они остались на открытом месте, вряд ли кто-то сможет к ним подойти. А я рискну.