Черный трафик - Кирилл Казанцев 2 стр.

Антон возвращался домой, когда на улице было уже темно. Давно отправились по домам смотреть вечерние сериалы бабушки, давно загнали домой детвору из дворовых площадок. Да и молодежь уже не бродит парочками по вечернему и ночному городу, теперь можно ходить в ночные клубы.

Это было правило, одно из многочисленных, которые Антон придумал и установил для себя. Всегда помнить о возможной слежке за собой и независимо от ее наличия всегда принимать меры к тому, чтобы сбросить хвост, то есть уйти от возможного наблюдателя. Он вступил в борьбу с очень опасным противником, безжалостным, хитрым, обладающим большими возможностями. Он охотится не просто на преступников, а на преступникров в погонах. А у них есть техника, возможности, опыт. У них есть помощники. Часть из них такие же преступники, а часть просто выполняет приказы, не зная, что отдающий их офицер – сам преступник, а человек, за которым он приказывает следить, тоже сотрудник полиции.

Чем позже ты возвращаешься домой, тем больше гарантия, что кто-то увидит тебя входящим в свой дом, в свою квартиру. Чем меньше людей знает, где ты живешь, тем дольше ты вообще проживешь. И уж, конечно, процедура попадания в квартиру. Все эти хитроумные «маяки», которые во множестве использовал Антон, чтобы быть уверенным, что в его отсутствие в квартиру не проникали посторонние. И, только убедившись, что его «маяки» целы и не тронуты, он входил и позволял себе расслабиться.

Это было необходимо, потому что нельзя постоянно находиться в напряжении. Даже металл от этого «устает», даже стальная пружина боевого взвода ослабевает, если держать пистолет со взведенным курком. И пистолет может дать осечку, и человек.

А еще Антон испытывал удовольствие от того, что у него все-таки был дом. Свой настоящий дом. Когда погибла мать, он учился в школе, а несовершеннолетним детям в нашей стране жить в одиночку в своей квартире запрещено. Получилось, что и квартиру иметь им тоже запрещено, потому что Антона сразу определелили в школу-интернат, а квартиру забрала районная администрация. Правда, с обещанием предоставить аналогичную по мере достижения совершеннолетия и выпуска из школы-интерната.

Но из школы Антон отправился служить в армию. Отправился не только добровольно, но и тщательно готовился к этому. И его с удовольствием взяли, как он и просил, в воздушно-десантные войска. И не просто в ВДВ, а в разведподразделение, учитывая его спортивные достижения. Потом он вернулся и поступил в Юридический институт МВД России. По правилам обучения курсанты должны жить в казарме, и квартиру Антону опять не дали. А потом не дали, потому что он отправился по распределению в район.

И вот теперь, спустя почти десять лет, у него наконец был свой дом. Это не просто стены, это место, где можно побыть самим собой, где можно отгородиться от всего мира, где можно хранить дорогие тебе вещи. Это место, где человек создает себе свой собственный маленький мирок, отдушину.

Все было привычно, все делалось почти механически. Переодеться, умыться, сунуть в микроволновку тарелку, включить чайник, потом телевизор и откинуться на спинку кухонного мягкого уголка. Новости, события в городе и области, события в стране, в мире. А после ужина – обязательная работа в Интернете. Поиск информации, нужной для выполнения текущего задания.

То, что рассказал сегодня Быков, было для Антона ново. Он никогда не задумывался о стоимости черной икры, поскольку никогда ее сам не покупал. О том, что она вроде как дорогая, он, конечно, слышал, но не более того. Теперь же, порывшись в Интернете, Антон столкнулся с такой информацией, которая перевернула его представление об этом производстве и этом бизнесе.

Оказалось, что с 1 августа 2007 года вступили в силу поправки к Федеральному закону «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» об уничтожении конфискованной (добытой преступным путем) икры осетровых пород рыб. Какая-то часть икры при добыче для целей воспроизводства (так называемые научные квоты) и акклиматизации выбраковывалась, то есть признавалась негодной к оплодотворению и производству малька. Такая икра направлялась на промышленную переработку и дальнейшую реализацию в торговые сети России, считаясь легальной и законно добытой.

Антон сделал себе пометку разобраться с этим вопросом подробнее. Наверное, есть какие-то нормативы, правила, что-то, на чем можно злоумышленников как-то вычислить. Но следующая информация заставила его пересмотреть свое решение. Оказалось, что позднее продажа икры из научных квот была все же запрещена. Из этого же источника Антон почерпнул информацию, что в торговых сетях продается только икра, полученная в аквакультурных хозяйствах от выращенных в них рыб осетровых пород. Производство и продажа такой икры в России законом не ограничены. Потом Антон нашел ссылку, что в 2007-м планировался к принятию законопроект о введении в России госмонополии на вылов осетровых и продажу черной икры сроком на ближайшие 15 лет, однако на данный момент не вышло ни одного распоряжения правительства или законодательного акта, запрещающего продажу черной икры.

Ну, что же, теперь все ясно. Лично кому-то в правительстве нужно, чтобы законная добыча черной икры на рыбных фермах оставалась в частных руках, то есть в их руках. Легальный и страшно дорогой бизнес. Дороже только торговля наркотиками и оружием. А что все-таки с ценами? Антон полез по объявлениям и уже через десять минут был совершенно ошарашен. По ссылкам он выяснил, что, например, в 2005 году у них в городских магазинах икра русского осетра стоила 230 евро за килограмм, а в супермаркетах даже 450 евро. Очень выгодно оказалось поставлять икру за границу, потому что в Европе она шла в розницу уже дороже – 1000 евро за килограмм. Дешевле всего шла севрюжья икра, 200 евро за килограмм.

На московских продуктовых рынках торговать черной икрой оказалось тоже весьма прибыльно. 500-граммовая баночка белужьей икры стоила в среднем 20 000 рублей. А дальше Антона ждал сюрприз. Он узнал, что в России большая часть оборота черной икры приходится на черный рынок. По некоторым исследованиям, официальная добыча этого деликатеса в России в 2010 году составила 19 тонн, а нелегальная – около 225 тонн. На порядок выше!

Антон нашел прайс ближайшего супермаркета. Икра черная осетровая зернистая «Классик Малосол», 50 г – 2280 рублей. Он прикинул размеры этой баночки и согласно кивнул головой. Да, очень выгодно, потому что большие деньги платят за малый объем! Удобно транспортировать, не надо нанимать «КамАЗы», товарные вагоны, самолеты. На несколько миллионов можно привезти на стареньких «Жигулях». Вон 100-граммовая баночка стоит 4480 рублей, а 250-граммовая – 13 000. Несложно подсчитать, что килограмм стоит 52 тысячи, и догадаться, что оптовая цена гораздо меньше, пусть 30 тысяч за килограмм. Сколько в те же самые старенькие «Жигули», чтобы не привлекать внимания, можно нагрузить? Даже если килограммов сто, за одну ходку получается три миллиона.

Пора было начинать продумывать план работы. Антон снова уселся за ноутбук и открыл чистую страницу электронного документа. Итак, задача ясна – выйти на высокопоставленного офицера ГУВД. Цель? Доказать преступную деятельность, разоблачить преступную группировку, которую данный человек создал. А коль скоро известен преступный промысел, то и пути подхода напрашиваются сами собой. Выйти на этот бизнес можно через канал поставки черной икры.

И пошли нумероваться пункты. Задание агентуре в торговой среде и близкой к инспекторам ДПС. Задание агентуре в уголовной среде, которая тяготеет к экономическим преступлениям. Задание агентуре среди «быков» – людей, имеющих спортивную или боевую подготовку, которых уголовные авторитеты используют для охраны, силовых акций и прочего.

Дальше! Собственно внедрение. Этот пункт целиком отталкивается от собранной на первом этапе информации. Здесь торопиться нельзя. Если начнешь каждый раз прикидываться блатным, уголовником, аферистом и соваться в различные круги, то можно за пару месяцев засветиться везде где угодно и стать непригодным для подобных операций. Внедряться надо в очень узкий, тщательно определенный круг. Желательно на том этапе, на котором уже ясно, что группировка будет ликвидирована и все, кто тебя знал, сядут.

Дальше. Непосредственно среда потенциальных покупателей. В ряды рестораторов внедриться, конечно, не удастся, а вот около них покрутиться следует. Не сам же ресторатор все делает. Его только идеи, а исполняют другие. Вот к ним и нужно приблизиться. Затем есть еще люди, которые организуют поставки в крупные супермаркеты. Там объемы закупок – ого-го!

Теперь второстепенная, но нужная информация. Происшествия. Кто-то что-то не поделил, с кем-то кто-то разобрался. Странные немотивированные убийства, покушения на убийства. Не из-за икры ли? Происшествия на дорогах тоже нужно учитывать и отрабатывать. Некоторые деятели очень любят маскировать свои деяния под автомобильные катастрофы. Надо понять, прочувствовать ситуацию. Ведь в контрабанде черной икры есть свои риски, свои стандартные ходы, как и в любой другой контрабанде, просто товар иной, быстро портящийся.

Антон оторвался от экрана и откинулся, закрыв глаза, на спинку кресла. Итак, контрабанда. Это прежде всего тайный, тщательно скрываемый от государственных органов поток товара, предназначенного к реализации в розничной сети. Значит, получателем его будут торговцы. Поток – это важно. Поток, которым наверняка не против завладеть конкуренты, который защищают любой ценой от правоохранительных органов, который имеет свои специфические способы защиты.

В голове стала всплывать информация, почерпнутая на занятиях в институте, все, что там рассказывали в курсе оперативной работы об особенностях этого преступного промысла. Наиболее удобный транспорт в зависимости от вида контрабандного товара, легенды, тайники, подкупаемые должностные лица.

Глава 2

Когда Антон приехал на место преступления, уже совсем рассвело. Недовольный и невыспавшийся Быков расхаживал по обочине дороги, заложив руки за спину и низко опустив голову. Сейчас он напоминал бычка или здоровенного барана, готового кинуться в схватку. Объектом нападения Антон сразу же почувствовал себя.

– Неплохо живешь, – вместо приветствия проворчал полковник, – отсыпаешься в постельке, приезжаешь позже начальства. Кто кого уговаривал сюда ехать?

– Алексей Алексеевич, – попытался разрядить обстановку Антон, – прошло всего тридцать минут. Это вы каким-то чудом оказались тут раньше меня.

– Чудом, – ворчливо повторил Быков. – Какое, к черту, чудо, когда я еще домой не ездил, ты меня в кабинете застал своим звонком. Пошли, будем смотреть.

Антон послушно пошел следом за полковником с некоторым чувством вины. Вот он немного обиделся, что Быков стал ему выговаривать, а Быков, между прочим, уже сутки на работе, а может, и больше. Он, между прочим, с пониманием отнесся к идее своего молодого субалтерна, то бишь младшего офицера, и поперся на место преступления, потому что этому субалтерну приспичило. Поверил, значит, что Антон резонно воспринял это преступление как, возможно, относящееся к его делу. А самому Антону размахивать служебным удостоверением не стоит, да и в удостоверении у него написано, что работает он в Управлении собственной безопасности. Это всем присутствующим мгновенно запомнится, и слухи пойдут нехорошие. Вот и приходится полковнику Быкову каждого сопливого субалтерна прикрывать.

Первое, на что Антон обратил внимание, – это номера «Газели». Так и есть, 30-й регион, Астраханская область. Собственно, это единственная причина, по которой Антон сюда и прилетел, как только поступила информация о преступлении. Наверное, это и Быкова подтолкнуло на активные действия. Астрахань, черная икра, до Екатеринбурга не так уж далеко. Какие еще ассоциации и особые подозрения нужны? Ах да! Труп водителя и машина, загнанная за лесополосу вдоль дороги.

Криминалисты со следователем еще не приехали, и можно было, прикрываясь полковничьей формой Быкова, походить и посмотреть вокруг. Два инспектора ДПС, которые обнаружили машину, естественно, спрашивать документы у полковника полиции не стали, а терпеливо ждали опергруппу. Благо, и полковник никуда не лез, следов не затаптывал, улик не уничтожал. Топтался в сторонке и кого-то ждал. Потом приехал какой-то парень в гражданке, и они стали с полковником топтаться вдвоем, но уже ближе к машине и трупу. Инспекторов это не особенно интересовало, потому что позади бессонная ночь, а впереди не долгожданный отдых, а корпение над рапортами по поводу этой астраханской «Газели».

Быков остановился за несколько шагов до задней стенки контейнера и молча стал смотреть, что можно было расценить как предложение Антону самому начинать делать выводы.

– Ломали грубо, – кивнул Антон на свернутые набок запоры и сбитый навесной замок. – Интересно, а у водителя ключа не было? Или брезговали у убитого в карманах рыться? Странно, правда, Алексей Алексеевич?

– Наличие ключа в карманах убитого определят криминалисты. Не зацикливайся на нем. Хотя согласен, ключ должен быть.

– Отсюда плохо видно, но, по-моему, там внутри, – показал в сторону открытой створки контейнера, – какое-то тряпье, барахло. Такой товар только на рынке на лотках раскладывать. Не взяли, потому что дешевое тряпье? Времени не хватило? Позже хотели приехать и перегрузить? Кажется, ни один вопрос не подходит. Похоже на спонтанное ограбление. Напали на первую попавшуюся машину с целью поживиться, а там ничего интересного не оказалось. Ограничились кошельком водителя и все. Например, это могли быть наркоманы, которые очень спешили, потому что вот-вот ломка начнется, а дозу еще купить надо.

– А чего их понесло за город? – с сомнением возразил Быков. – Грабануть жертву можно и в городе.

– С пикника ехали, – предположил Антон. – Увидели иногороднюю машину, решили, что водитель в такую даль без денег не заберется, вот и грабили наверняка.

– Н-ну… может, и так, – пожал плечами Быков. – Пойдем, на труп глянешь.

Делая большой крюк, чтобы не затоптать следы, Быков повел Антона туда, где лежало тело водителя. Метрах в десяти от «Газели» между двумя березами белела футболка. Вблизи хорошо видны были раны и кровавые пятна на одежде. Тело лежало лицом вниз, чуть скрючившись.

– Грубо, – заметил Антон.

– Что «грубо»? – не понял Быков.

– Убивали грубо. Торопливо и неумело. И умер он не сразу. Три ножевых ранения в области спины, думаю, что в области живота или груди тоже есть. Под телом много крови. Шушера какая-то, может, залетные. Несерьезно как-то все.

– И что? – пристально посмотрел на подчиненного Быков. – Уезжаем? Тебе все ясно?

– Все было бы ясно, если бы не астраханские номера. И в кузов бы заглянуть, а потом уже можно ждать результатов от криминалистов.

– Ладно, – после короткой паузы согласился Быков. – Давай, только аккуратно. Инспектора вроде задремали у себя в машине.

– Я ботинки сниму.

Быков хмурился, но терпеливо ждал, пока Антон вылезет из кузова. Полковник понимал, что они пошли на серьезное нарушение и в случае чего отписываться и объясняться им обоим придется очень долго. Но на Антона можно было положиться. Умел он не оставлять следов, это Быков знал точно.

Наконец Антон появился. Он оперся на плечо Быкова и мягко спрыгнул на траву.

– Как я и предполагал. Тряпье! Дешевые носки, детские колготки, футболки какие-то «самопальные». Такое ощущение, что это даже не китайского производства, а какого-то отечественного кооператива. Просто в мешки навалено и резинками связано в пачки по десяткам. Ни упаковок, ни фирменных ярлыков. И все разворочено, раскидано. Наверное, искали что-то более ценное, но не нашли. Я, кстати, тоже.

– Значит, думаешь, что грабители надеялись на ценный груз, а его не оказалось?

– Думаю, что так. В любом случае надо ждать заключений экспертов. – Антон вдруг замолчал и стал смотреть на посветлевшее утреннее небо. Потом снова заговорил, все так же глядя в небо: – Преступление мне уже не кажется нелепым. Тут как раз все выглядит более или менее логичным. Смущает другое. На кой черт было тащить это барахло из Астрахани в Екатеринбург? Товар копеечный, дорого не продашь. Бензина больше спалишь, чем заработаешь.

– Может, он его вез попутно. Ехал, скажем, на родину, в гости, а чтобы порожняком машину не гнать, решил хоть часть дороги окупить. Вот и набрал дешевого товара, а тут собирался его оптом торгашам сдать. Установим личность – выясним родственные связи.

– Есть, Алексей Алексеевич, еще вариант, – усмехнулся Антон. – Он вез это барахло в какой-то детский летний муниципальный лагерь отдыха, поэтому все такое дешевое. Например, у него там «прихват», обещали купить для детей.

– Почему ты считаешь, что лагерь детский? Там в машине только детское тряпье?

– Почти. Но дело не в этом. Просто под мешками на полу валяется одна конструкция, что-то вроде заготовки для детского туалета. Лист толстой фанеры на каркасе из брусков, а в нем ряды прорезей овальных, как в уличных туалетах с выгребной ямой.

– Ты где это такие туалеты успел увидеть? Вроде в наше время их и не строят уже.

– Видел! Давно, правда. Но это я так, к слову, ассоциация возникла.

– Ладно, поехали отсюда, – приказал Быков. – Результаты осмотра места происшествия, содержимого машины и вскрытия тела я тебе достану. Выводы делать будем потом.

Вестей от Быкова не было больше суток. Антона подмывало позвонить шефу и узнать, как обстоят дела с результатами экспертизы, но он понимал, что Быков молчит не потому, что забыл про него и про свои обещания, просто пока нет у него этих результатов.