– Я к Наталье приехала.
Женщина недоверчиво скосила на меня глаза и наконец, по достоинству оценив внешний вид, спросила:
– Хозяйка, что ли, ее?
– Типа того.
– Ну-ну, – кивнула соседка и услужливо ударила по двери домработницы кулачищем: – Наталья, отворяй!
В двери появилась Наташа.
– Вот, говорит, к тебе, – указала на меня бабища.
– Проходите, пожалуйста, – посторонившись, кивнула домработница и впустила меня в маленькую комнату.
Узкая кровать и тахта, вплотную прижатые друг к другу, допотопный трехстворчатый шкаф, швейная машинка на столе... Свободного пространства в комнатке просто не осталось. Все выглядело старым, убогим, обшарпанным. Из-за зашторенных окон в комнате стоял полумрак, отчего она выглядела еще более тоскливой и мрачной.
– Мы можем поговорить на кухне? – тихо спросила Наталья. – Сестра все еще спит.
«Значит, у Наташи не дочь, а сестра», – подумала я.
– Я не сплю, – донеслось из глубины комнаты. – Включите, пожалуйста, свет.
Наталья щелкнула выключателем, и на узкой кровати я увидела худенькую девушку с короткими темными волосами и огромными карими глазами. Ее можно было бы назвать симпатичной, если бы не бледно-серый оттенок кожи и худоба. Девушка была в шерстяной кофте, ноги поверх одеяла прикрыты пледом. Рядом на тумбочке лежали книга, очки и стоял стакан с недопитым чаем.
Что-то в ее лице мне показалось знакомым. Я подошла поближе, протянула руку:
– Татьяна.
– Люда, – невесело улыбнулась девушка.
Плюшевый медведь в моих руках выглядел неуместным подарком, но я все же вручила его Людмиле.
– Спасибо, – поблагодарила она и прижала игрушку к груди.
Тут до меня дошло. Лицо этой девушки я видела на фотографии в квартире Петра Авдеева. Именно она стояла рядом с Ветровым у фонтана. Стало быть, это и есть бывшая однокурсница Маргариты и Ветрова отбила Кирилла у нее?
– У тебя все в порядке? – неожиданно спросила сестру Наташа. – Может, хочешь в туалет?
– Нет, – смутившись, замотала головой Люда. – Если что, я тебе скажу.
Заметив мой интерес, Наталья-хозяйка пояснила:
– Людочка инвалид. У нее парализованы ноги, она не может ходить.
– Не надо, – тихо попросила Людмила.
– Хорошо, дорогая, не буду. Посмотри пока телевизор, а я напою гостью чаем.
Наташа включила телевизор, и на экране появилось изображение.
– Пошли на кухню, там будет спокойнее, – шепнула она мне на ухо.
Следом за домработницей я поспешила в другую комнату.
– Курите? – спросила меня Наталья.
– Бросила.
– А я закурю.
После пары затяжек она продолжила:
– С крыши она сиганула. Несчастная любовь.
И Наталья поведала мне трагическую историю своей младшей сестры.
Их родители покинули грешную землю, когда Наталье исполнилось девятнадцать лет, а маленькой Людочке – восемь. Сначала несчастный случай произошел на стройке с отцом, потом от сердечного приступа умерла мать. Наташе пришлось воспитывать сестру самостоятельно.
Ни о каком высшем образовании не могло быть и речи, надо было работать, кормить и одевать себя и Люду. Сколько себя помнила Наталья, она трудилась то на двух работах, то на трех. В ту пору, как назло, страну душила безработица, и получить хоть какую-то более-менее достойную вакансию было нелегко. Да и что она умела? Мыла полы, дежурила санитаркой в больнице, торговала квасом в летнее время года, но денег не хватало. Однако каждый сэкономленный рубль, каждую копейку она откладывала про запас. Наталья мечтала, что ее любимая младшая сестра получит высшее образование и выбьется в люди. Поэтому и воспитывала она Людочку строго. Вечерами проверяла домашнее задание, успевала бывать на школьных родительских собраниях и внимательно отбирала подруг. Наглые, развязные девицы, проживающие по соседству в их районе, Людочке не подходили. Вот так и сложилось, что после занятий девочка прямиком бежала домой.
После одиннадцатого класса Людмила благополучно поступила в политехнический институт, успешно доучилась до последнего курса, как вдруг произошло событие, с ног на голову перевернувшее жизнь сестер, – Людочка влюбилась. И ладно бы в своего однокурсника, так нет – в крутого бизнесмена на восемь лет старше ее.
Они познакомились в филармонии, куда частенько забегала Людмила. У бизнесмена на тот день была запланирована культурная программа: он знакомил иностранных гостей с Тарасовом.
Немцам льстило, что центральная улица города называется Немецкой, а из окон консерватории доносится симфония Баха. Так, на бесплатный концерт попали иностранцы, и судьба свела Людочку с...
– С Кириллом, – закончила я.
– Да, – вздохнув, согласилась Наталья. – Сначала я не хотела об этом вам говорить, но... шила в мешке не утаишь. Все равно бы вы все узнали, так уж лучше от меня.
Она закурила следующую сигарету, и рассказ продолжился.
Наталья словно чувствовала, что ничего хорошего из отношений Ветрова и Людмилы не получится. Слишком они были разные во всем. Он – богатый, избалованный женским вниманием мужчина, она – скромная девочка, привыкшая смотреть на мир сквозь розовые очки. Они были разного круга, с разными интересами и взглядами на жизнь.
«Да уж! А ведь эти двое действительно не пара, хотя бы даже чисто внешне», – подумала я, вспомнив фотографию на книжном стеллаже у Авдеева.
На снимке Ветров выглядел более чем привлекательно: высокий, широкоплечий, уверенный в себе, с благородными чертами лица и сексуальной ямочкой на подбородке. Людмила – худенькая, абсолютно невзрачная девочка с простоватым лицом.
Первое время Кирилл был действительно увлечен Людмилой. Она прибегала домой счастливая и с детской непосредственностью начинала весело рассказывать сестре о том, как прошло очередное свидание. Но однажды случилось то, о чем Наталья боялась даже подумать. До тех пор, несмотря на свой возраст, Людочка не знала мужчин. Да что говорить, у нее и парня-то отродясь не бывало. И вот это произошло. В общем, крепко ее Кирилл зацепил, да вот только сам не зацепился. Три месяца они встречались, а Наташа молила бога, чтобы все у сестры сложилось удачно, чтобы Кирилл ей сделал предложение и чтобы Людочка успешно закончила институт. Но судьба-злодейка распорядилась иначе.
Как-то незадолго до выпускных экзаменов влюбленные случайно столкнулись с однокурсницей Людмилы Маргаритой. Все вместе отправились в летнее кафе. Тогда, в первый же день знакомства с Маргаритой, Ветров вдруг потерял к Людочке всякий интерес. Они еще дважды встречались, но Кирилл был растерянным, скучным и каким-то чужим. Потом отмечали сдачу государственных экзаменов, втроем. Как истинный джентльмен, Ветров проводил Людмилу до дома, но и про Маргариту не забыл.
Телефонных звонков от Кирилла больше не было, встречи прекратились сами собой.
Для Людочки эти недели прошли мучительно. К защите дипломной работы она была не готова, а Наташа не знала, чем девочке помочь. Сестра старалась успокоить ее, внушить Людмиле, что не стоит переживать, что она еще встретит своего мужчину и обязательно будет счастлива. Однако уговоры не помогали, из каких-то источников Людмила узнавала о Ветрове все подробности: где был Кирилл в пятницу, субботу и понедельник. Ей было известно, что Ветров показывал Маргарите свой автосалон, что они ездили на «БМВ» Кирилла на пикник и пили там шампанское, своими глазами видела их входящими в театр оперы и балета, куда приехали с новомодным спектаклем московские артисты.
Что ей оставалось? Конкурировать с такой девушкой, как Маргарита, Людочка не могла. У Маргариты сильный характер, она умна, красива и своего не упустит.
Через месяц Кирилл и Маргарита поженились.
Внезапность горестной вести потрясла Людмилу. Оглохшая, словно под анестезией, она ощутила, как растет и ширится в ней такая тоска, что не выплакать никакими слезами. Грудь словно цементом схватило – не продохнуть. Все прежние беды и обиды смыло, как пену с песчаной поверхности пляжа. Сильные переживания породили мощное желание покончить с жизнью. Людмила не раздумывала долго, бросилась с крыши дома. Но, слава богу, насмерть не разбилась, ее сразу увезли в больницу.
Целую неделю Людмила находилась между жизнью и смертью, но потом кризис миновал. Состояние стабилизировалось, и Людмила пошла на поправку. Однако приговор врачей был суров: деформация позвоночника, паралич нижних конечностей – ходить она не сможет. Людмиле пришлось провести на больничной койке еще целый месяц. Врачи пытались помочь ей, даже прооперировали, но вынуждены были признать, что лечение не принесло желаемого результата.
– Вот с тех пор Людочка не может ходить, – тяжко вздохнула Наташа и замолчала.
– Мне искренне жаль, – посочувствовала я, – но неужели нет никаких шансов ей помочь?
– Может, и есть, да не про нашу честь! – неожиданно вспылила Наташа. – Пойду посмотрю, как она там.
– Мне искренне жаль, – посочувствовала я, – но неужели нет никаких шансов ей помочь?
– Может, и есть, да не про нашу честь! – неожиданно вспылила Наташа. – Пойду посмотрю, как она там.
«Эх, Люда, Людочка! Глупая дурочка. Зачем же ты так? Не стоят они, мужики, таких жертв. И сериалы в духе „Санта-Барбары“ им не интересны».
Наташа явилась из комнаты умиротворенной.
– Уснула, бедняжка. Рассказала я Людочке сдуру вчера о смерти Кирилла, так она всю ночь не сомкнула глаз.
Домработница присела на скрипучий расшатанный стул, спрятала под стол красные руки и выжидательно посмотрела на меня.
– Вы мне, Наташа, вот еще о чем расскажите, – обратилась я к ней, – где и как вы познакомились с Ветровым?
Эффект от такого вопроса был неожиданным. Наташа, словно раздавленная непомерной тяжестью, вжалась в спинку стула и, казалось, потеряла дар речи. Мне даже стало ее немного жалко.
– Все верно вы просчитали, Татьяна, – вдруг шумно выдохнув, заявила она. – Специально я к Ветровым на службу устроилась. Хотела за сестру отомстить и самому Кириллу, и его разлучнице жене. Ни Маргариту, ни Ветрова я прежде в глаза не видала, не знала, как приведу в исполнение приговор. Я прикрепила к воротам их коттеджа объявление о желании трудоустроиться домработницей и стала ждать. Через три дня Ветровы предложили мне работу.
В голове моей вертелись дьявольские мысли: задушить, отравить, поджечь дом. Но рука не поднялась ни на то, ни на другое, ни на третье. Не хватило решительности. И тогда я их прокляла. Я взяла на себя страшный грех, понимаете, Таня? Это я виновата в смерти Кирилла. – Наталья удрученно покачала головой и опустила глаза.
– Запоздалое признание, – протянула я. – Уж не хотите ли вы сказать, что владеете магией? Или у вас открылся дар пророчества?
– Не знаю, и все же... думаю, так и есть. Незадолго до смерти Кирилла мне пришло видение. Он стоял посреди горящего круга, задыхался от дыма, но никто не спешил ему помочь.
«Диву даешься, когда встречаешься с проявлениями такого фанатичного воинствующего невежества! – подумала я. – Эта женщина – просто какая-то язычница с ограниченным мышлением».
Я посмотрела в безумные глаза домработницы. «Бедняжка совсем потеряла рассудок! Хотя неизвестно, как бы повела себя я, окажись на ее месте».
– Я допускаю, – продолжала между тем Наталья, – что мое видение – это редкая чувствительность натуры и все такое. Но ведь история рода человеческого полна свидетельствами разного рода феноменов, к тому же в ту ночь... В ту ночь, перед тем как в бассейне обнаружилось тело Кирилла, мне звонила Маргарита. И, что очень важно, – в поселок снова прилетали инопланетяне. Вы понимаете, куда я клоню? Наталья видела в небе за окном эти ужасные летающие тарелки.
«О господи! – мысленно взмолилась я. – Только не надо опять про НЛО». Но Наталья и не думала останавливаться.
– Они летали так долго и так низко, словно собирались опять приземлиться у коттеджа Ветровых.
– А во сколько вам звонила Маргарита? – прервала я Наташу.
– Она звонила дважды. Первый раз около девяти вечера, когда возвращалась с телевидения домой, но тогда она еще не была пьяна. Маргарита собиралась за мной заехать, забрать меня в коттедж. Она не хотела возвращаться в пустой дом, ссылалась на то, что ей страшно и тоскливо. Но я отказалась. Пусть получает то, что заслужила, думала я.
Я представила, как «Мазда» Ветровой кружит по городу, как нервно вцепилась Маргарита в руль. Она знала, что, едва вернется домой, уткнется головой в подушку и будет рыдать, прислушиваясь к шороху за окном и завыванию ветра. Так и произошло. Она не понимала, который час, считала себя никому не нужной. Ей непременно надо было выговориться, найти человека, который ее выслушает, поймет и сможет успокоить. Маргарита подливала и подливала себе в бокал спасительное виски или коньяк... А может быть, все было совсем не так? Откуда такая уверенность в невиновности Маргариты? Нет, правильно предупреждали меня двенадцатигранники – верить никому нельзя!
– Второй раз Ветрова позвонила мне в половине двенадцатого, может, чуть позже. Я не спала, но трубку брать не хотела, чувствовала, что это снова она. Однако звонок мог разбудить Людочку, и мне пришлось ответить. Конечно, это была Маргарита.
Она была абсолютно пьяная и требовала, чтобы я тотчас приехала к ней. Естественно, я отказалась. Я не могла на всю ночь оставить сестру одну.
К тому же сосед со второго этажа затопил нашу кухню водой, пришлось чуть ли не до утра носиться с ведрами и тазами. Вот, взгляните, – и Наташа указала на огромное желтое пятно на потолке. – Мишка Лопатин, алкоголик чертов! Господи, как я всех этих пропойц ненавижу. Никакого житья от них нет! Сколько он тут соседям в подъезде пакостил, сколько крови попил, словами не описать. Нажрется самогону, и понеслась душа в рай! То на весь подъезд матерится, то окна бьет. Однажды чуть Маруськиных котят не подавил, дважды пожар устраивал. Хорошо, та самая Маруська дым унюхала, пожарных вовремя вызвала. У Мишки вся мебель и пол обгореть успели, огонь на стены переметнулся. А дом-то старый, стены деревянные и перегородки из дранки. Мишку тогда здорово мужики поколотили, а через неделю опять с ним вместе водку пили. Но самое главное, что балагур этот никогда воду не закрывает. День и ночь слышно, как она журчит. Он, видите ли, так посуду и одежду вымачивает. А как вода через край плещет, не слышит, пьяная морда! На что теперь потолок белить прикажете? И денег у него никогда нет. Только по соседям занимать горазд. – Наталья удрученно вздохнула, устремив взгляд в потолок.
«Что ж ты, страдалица, на него порчу-то не навела, проклятие не наслала?»
– Значит, к Маргарите вы так и не поехали? – уточнила я.
– Нет. Прости, Пресвятая Богородица, грехи мне мои тяжкие, не поехала я в ту ночь в поселок, лишь к утру в положенный срок явилась. А как Кирилла Геннадиевича в бассейне увидела, так перепугалась до смерти. Жалко мне вдруг отчего-то и его, и Маргариту стало. Себя грешницей почувствовала. Вроде как я во всем виновата. Мало того, прокляла, так еще и в коттедж не поехала. Только если по правде, так и не было нужды Маргарите в моей компании. Без меня было кому утешить ее в ту ночь.
– Что? – вырвалось у меня.
Наташа аж вздрогнула от неожиданности.
– Вы хотите сказать, что Маргарита провела ночь не одна?
– Ну да. У нее ночевал Петр, – невинно хлопая глазами, призналась домработница.
– Так почему же вы мне сразу об этом не сказали? Отчего промолчали в беседе по телефону?
– Так ведь это... Зачем же я зря на хорошего человека наговаривать буду? Петр тут ни при чем. Очень он мне симпатичен. Во всех отношениях положительный мужчина. Часто он к Ветровым приходил, особенно в последнее время, когда бассейн строили. Ни с кем из рабочих не спорил, ни на кого не кричал. Спокойно так на недочеты указывал, мол, вот здесь надо плитку подправить, а тут штукатурку выровнять. Я его частенько чаем угощала. Вот попался бы такой парень Людочке, так без всяких опасений сестру ему в руки передала бы.
Я когда утром в коттедж пришла, прямо сказать, обалдела. Дверь-то мне Петр открыл. Ну, думаю, попалась, распутница! А за Петра порадовалась, что наставил Кириллу рога. Но потом поняла – не было ничего между ними, спали они в разных комнатах. Маргарита все еще в своей спальне поверх покрывала похрапывала. Видно, как с телевидения приехала, так в костюмчике на кровать и завалилась. Только что обувь с нее Петр снял да пледом укутал. А сам, похоже, внизу на диване ночевал. Подушка там лежать осталась и тапки гостевые на полу.
Мы с ним чайку попили, о жизни поговорили, потом он на работу поехал. Да разве стал бы он меня дожидаться и чаи распивать, если бы совершил убийство? Нет, я на все сто процентов уверена, что Петр к этой истории не причастен и о трупе Кирилла в бассейне ничего не знал. Или вы так не думаете?
Я уже не знала, что и думать. От обилия информации окончательно запуталась, даже почувствовала тяжесть в голове. Быстренько простившись с домработницей, я поспешила на свежий воздух. Однако в подъезде нос к носу столкнулась с каким-то мужиком, от которого за версту несло перегаром.
– Ты тут че?! Какого шляешься по подъезду? – возмутился мужик.
– Я из ТСЖ.
– Чего?
– Из домоуправления, говорю! А вы случайно не Михаилом Лопатиным будете?
– Ну, я Лопатин, и че?
– Жалоба тут на вас поступила. Квартиру-то с первого этажа вы затопили в ночь с четверга на пятницу! Было такое?
– Ну, было. Кран у меня сломался, – принялся врать мужик. – Так ее ж, воду-то, руками не удержишь?!
– Вот что, Лопатин, или ты сегодня же починишь краны и прочистишь канализацию со сливом, или лишим мы тебя квартиры к чертовой матери! – строго сказала я.
– Чего?
– Суд будет. Ясно?
Мужик задумался, потер грязными пальцами переносицу. Терять квартиру ему явно не хотелось.