ВОСХИТИТЕЛЬНАЯ РОМАНТИКА XX ВЕКА -
ЗА ПЯТНАДЦАТЬ ШИЛЛИНГОВ.
На платформе было с полдюжины свободных мест. Появление платформы было встречено общим ликованием и пронзительным свистом. Водитель с полным безразличием повел машину прямо сквозь толпу. Пассажиры на платформе выглядели менее уверенно, чем прежде. Иные из них вели с нами немую перепалку; они смеялись и на каждый жест, каждую гримасу отвечали тем же. Хорошо еще, что их девицы не могли слышать того, что кричала им толпа; впрочем, некоторые жесты были достаточно красноречивы. Сомневаюсь, что было очень приятно проезжать сквозь толпу мужчин, ведущих себя подобным образом. К тому моменту, когда платформа миновала толпу и готовилась скрыться в фасаде универмага, большинство туристов уже перестало бодриться, а некоторые совсем помрачнели. Глядя на их лица, я подумал, что Пооли, наверно, нелегко будет отстаивать познавательную ценность своих начинаний перед депутацией недовольных.
В следующий вечер на платформах было больше пустых мест, чем занятых; говорили также, что стоимость экскурсии снизилась до десяти шиллингов.
Через день платформы не появились вовсе, и мы только и делали, что возвращали въездную плату и отбивались от требований оплатить расход бензина.
Не появились они и на следующий день и на третий день, так что нам оставалось лишь произвести генеральную уборку Уэстуича. В общем, если не считать приобретенной городом печальной славы, которую предстояло изживать годами, вся эта история была теперь позади.
Так мы по крайней мере считали. Но Джимми утверждал, что это заблуждение. Он был уверен, что они лишь подработали фактор видимости – из-за него и вышла вся неприятность, – и теперь, верно, снова разъезжают по нашему и другим городам.
Что ж, возможно, он прав. Кто поручится, что этот Пооли или какой-нибудь его преемник не устраивает сейчас увеселительные экскурсии по всему белому свету и по всей истории вдоль и поперек? Но мы их не видим и, поскольку они скрыты от нас, не больно тревожимся.
Так или иначе, мы, как могли, справились с Пооли. Правда, для этого пришлось пойти на крайние меры. Даже настоятель храма Всех Святых понял это, оттого, без сомнения, и начал свою благодарственную проповедь словами: «Беспримерно и поразительно, братья, действие пошлости…»
Поскольку все уладилось, я нашел, наконец, время навестить Сэлли. Она была веселее, чем в последние дни, и поэтому еще привлекательней. Кажется, она тоже была рада меня видеть.
– Привет, Джерри, – сказала она. – Я только что читала в газете, как мы обязаны тебе тем, что избавились от них. Нет, право, ты молодец!
Еще недавно я, верно бы, растаял от этих слов, а сейчас во мне словно что-то замкнулось. Я то и дело вспоминал ее с близнецами на руках и ломал себе голову, как они там очутились.
– Ничего особенного, дорогая, – отвечал я сдержанно. – Любой бы придумал.
– Возможно. Только люди почему-то другого мнения. Знаешь, Джерри, что я сегодня слышала? Они хотят просить тебя баллотироваться в Городской совет.
– Меня – в совет? Вот комедия… – начал было он и замолк. – Но если… Значит, тогда меня станут называть советником, да?
– Ну да, наверно, – ответила она, с удивлением глядя на меня.
Кажется, все начало проясняться.
– Сэлли, дорогая… любимая… Я давно собирался сказать тебе одну вещь… – забормотал я.
Тупая марсияшка
Покупая Лелли – нет, так говорить не следует, иначе наживешь себе неприятности, – уплатив ее родителям тысячу фунтов в качестве компенсации за дочь, Дункан Уивер отметил про себя, что поначалу рассчитывал на сумму в шестьсот, в крайнем случае, семьсот фунтов.
У кого бы в Порт-Кларке он ни спрашивал, все уверяли, что это – красная цена. Однако на деле все оказалось гораздо сложнее, чем считали горожане. Первые три марсианские семьи, к которым обратился Дункан, наотрез отказались продавать дочерей, следующая потребовала полторы тысячи фунтов и ни шиллинга меньше; родители Лелли тоже начали торг с полутора тысяч, однако снизили ставку до тысячи, когда поняли, что Дункан не поддастся на вымогательство. Возвращаясь в Порт-Кларк, он прикидывал так и этак и в конце концов решил, что, в общем-то, в накладе не остался. Контракт сроком на пять лет, максимум по двести фунтов в год… Когда вернется, продаст ее фунтов за четыреста, а то и за пятьсот. Нет, все не так уж плохо.
В городе ему пришлось также встретиться с агентом Компании.
– Послушайте, – сказал Дункан, – вам известно, что мне предстоит провести пять лет на станции Юпитер-4-б. Корабль, который доставит меня туда, будет двигаться со скоростью света и пойдет почти порожняком. Поэтому как насчет места для еще одного пассажира? – Он заранее узнал, что в подобных обстоятельствах Компания обычно идет навстречу (хотя, конечно, бывают и исключения).
Агент, казалось, ничуть не удивился. Сверившись со своими бумагами, он ответил, что место найдется, затем прибавил, что Компания, специально для таких случаев, грузит на корабли дополнительные пищевые рационы. Стоит этот рацион двести фунтов в год, деньги вычитаются из жалования работника.
– Сколько?! – воскликнул Дункан. – Тысяча фунтов за пять лет?
– Совершенно верно, – отозвался агент. – Тем самым Компания покрывает свои расходы. И не забывайте, пять лет в полном одиночестве – вовсе не шутка. Что для вас дороже – деньги или душевное здоровье? Вы ведь не хотите свихнуться, а?
Дункан поупирался пару минут, что называется, из принципа, но агент твердо стоял на своем. Значит, Лелли будет теперь обходиться в четыреста фунтов в год. Впрочем, при годичном жаловании в пять тысяч фунтов (до его возвращения с Юпитера-4-б деньги будут лежать в банке), на подобные мелочи можно с легкой душой плюнуть. В итоге Дункан согласился.
– Замечательно, – сказал агент. – Вам необходимо получить для нее разрешение на вылет, которое выдается сразу же по предъявлении брачного свидетельства.
– Брачного свидетельства? – недоверчиво повторил Дункан. – Чтобы я женился на марсияшке?! Да никогда в жизни!
Агент покачал головой:
– Без свидетельства разрешения не дадут. Таков закон. Вдобавок вас могут заподозрить в том, что вы намереваетесь продать марсианку; могут даже подумать, что вы ее купили.
– Я?! – Дункан высокомерно вскинул голову.
– А почему бы нет? – поинтересовался агент. – Брачное свидетельство обойдется вам в десять фунтов – если, конечно, у вас нет настоящей жены. В последнем случае сумма, естественно, возрастает.
– Я не женат! – вызывающе бросил Дункан.
– Угу. – Агент принял его слова к сведению, ничем не показав, что не верит. – Тогда какая вам разница?
Два дня спустя Дункан снова пришел к нему, с брачным свидетельством и разрешением на вылет. Агент проверил документы.
– Все в порядке, можете лететь. Да, с вас сто фунтов за услуги.
– За какие еще услуги, черт побери?
– За обеспечение безопасности ваших капиталовложений, – ответил агент.
Дункану вдруг захотелось сказать, что за разрешение на вылет с него тоже потребовали сотню фунтов, однако он овладел собой и лишь заметил с горечью:
– Сколько денег на одну тупую марсияшку!
– Тупую? – переспросил агент.
– Вдобавок она не может связать и пары слов. В общем, бестолочь.
– Гм-м… – протянул агент. – Вы на Марсе впервые?
– Не то чтобы, – откликнулся Дункан. – Залетал пару-тройку раз.
Агент понимающе кивнул:
– Марсиане глуповаты только с виду, на самом же деле они не глупее нас.
– Были когда-то, давным-давно.
– Задолго до нашего появления на Марсе они решили, что много думать, грубо говоря, вредно для здоровья. Планета умирает, и они добровольно выбрали ту же участь.
– По-вашему, это не глупость? Между прочим, умирает не только Марс, но и все остальные планеты.
– Вы когда-нибудь видели старика, который сидит на солнце и наслаждается жизнью? Он вовсе не слабоумен, скорее всего просто забыл на время обо всех и всяческих заботах. Если понадобится, он поможет советом, а так чего попусту беспокоиться? Пускай все идет, как идет. Вашей марсианке около двадцати – по местным меркам, десять с половиной, – однако она в точности напоминает такого вот старика. По правде сказать, хорошенькая проверка на тупость. Девушка, которая не знает, что происходит на ее собственной свадьбе…
Расходы Дункана ста фунтами агенту не ограничились. Столько же пришлось выложить за одежду для Лелли, и сумма потраченного возросла до двух тысяч трехсот десяти фунтов. Ладно бы они ушли на действительно толковую девчонку, но Лелли… Увы, ничего не попишешь. Сказав «а», нужно либо говорить «б», либо прятаться в кусты. Впрочем, на станции будет веселее даже с ней…
Старший помощник пригласил Дункана в ходовую рубку.
– Вам туда, – любезно сообщил он, показывая на обзорный экран.
Дункан посмотрел на мерцавший посреди экрана месяц. Определить на глазок его размеры пока не представлялось возможным: он мог быть величиной с Луну – или с баскетбольный мяч. Медленно вращающийся обломок скалы…
– Большой? – спросил Дункан.
– Около сорока миль в диаметре.
– А притяжение там какое?
– Точно не знаю, вероятно, нечто среднее между малым и полным отсутствием.
– Понятно.
По дороге в кают-компанию Дункан заглянул к себе в каюту. Лелли не вставала с койки, радуясь, похоже, той иллюзии веса, какую создавали пристежные ремни. Заметив супруга, она приподнялась на локте.
Невысокая, немногим выше пяти футов; изящные кисти рук, тонкие черты лица, хрупкое тело. Глаза, по земным меркам, неестественно большие и круглые; кажется, она постоянно чему-то удивляется. Необычно низко расположенные уши, мочки которых выдаются из-под копны каштаново-рыжих волос. Бледная кожа, румянец на щеках, алые губы…
– Эй! – окликнул ее Дункан. – Займись-ка делом, начинай паковать вещи!
– Паковать? – переспросила Лелли низким грудным голосом. В ее тоне явственно прозвучало недоумение.
– Ну да, – процедил Дункан. – Паковать. – Он открыл чемодан, побросал туда попавшие под руку вещи, махнул рукой – дескать, вот так.
Выражение лица марсианки не изменилось, однако понять она вроде бы поняла.
– Мы прилетели?
– Почти. Времени как раз хватит, чтобы собраться.
– Хоросо, – сказала она и принялась расстегивать ремни.
Дункан захлопнул дверь с такой силой, что его отнесло на несколько метров, потом двинулся по коридору в сторону кают-компании.
Лелли расстегнула последний ремень, осторожно вытянула руку, подобрала с пола магнитные подошвы и прикрепила их к своим башмакам, после чего, все так же осторожно, опустила ноги на пол. Раздался щелчок, магнит сработал. Девушка встала, выпрямилась во весь рост. Ее сложение, может быть, вызывало восторг у марсиан, однако землянин напрасно стал бы искать классические пропорции: атмосфера на Марсе была разреженной, поэтому легкие марсиан постепенно увеличивались в объеме, что привело в конечном итоге к изменению телосложения. Лелли одернула коричневый комбинезон, сделала неуверенный шажок задержалась перед висевшим на переборке зеркалом, изучила собственное отражение, затем отвернулась и принялась собирать вещи.
– …женщине в такой дыре делать нечего! – услышал Дункан, войдя в кают-компанию. Эти слова произнес корабельный кок по фамилии Уайшерт.
Дункан недолюбливал Уайшерта, и тому была достаточно веская причина: как-то ему взбрело в голову, что неплохо бы научить Лелли готовить в условиях невесомости, а поскольку Уайшерт потребовал за урок пятьдесят фунтов, общий расход теперь составлял две тысячи триста шестьдесят фунтов. Можно было бы пропустить фразу мимо ушей, но это было не в правилах Дункана.
– В такой дыре вообще не место человеку, – угрюмо заявил он.
Присутствовавшие промолчали. Они прекрасно знали, кого посылают на станции вроде Юпитера-4-б.
Компания неоднократно подчеркивала, что выход на пенсию по старости в возрасте сорока лет вовсе не означает отказ от радостей жизни. Если накопить за годы службы достаточно денег, опасаться каких-либо неприятностей просто-напросто нечего. Вот именно, если накопить, если не валять дурака и не заключать пари, что одно четвероногое животное бежит быстрее другого. А уж коли потерял деньги, деваться некуда; поэтому, когда Дункану подошел срок выходить в отставку, ему предложили то же, что и прочим неудачникам.
Он никогда не был на Юпитере-4-б, однако приблизительно представлял, на что похожа планета, где расположена станция. Вторая луна Каллисто, которая, в свою очередь, является четвертым – по времени обнаружения – спутником Юпитера; голый камень, начисто лишенный растительности и атмосферы. Выбора не было, и Дункан подписал типовой контракт сроком на пять лет: пять тысяч в год плюс пять месяцев ожидания до и полгода после – чтобы приноровиться к нормальной силе тяжести – на половинном жаловании.
Значит, ближайшие шесть лет о деньгах можно не заботиться, тем более что пять из них тратить будет просто не на что.
Правда, вопрос в том, выдержит ли он эти пять лет, не свихнется ли от одиночества. Даже хотя психолог утверждает, что все в порядке, уверенным до конца быть нельзя. Кто-то выдерживает, кто-то ломается в первые же месяцы и попадает в итоге в сумасшедший дом. Говорят, если выдержать первые два года, дальше будет легче. Может быть, но пока не попробуешь, не узнаешь…
– А если я подожду отлета на Марсе? – предложил Дункан чиновникам Компании. – Там вроде бы все дешевле.
Чиновники сверились со звездными таблицами и расписанием полетов и удостоверились, что в этом случае не только Дункан, но и Компания получает возможность сэкономить энную сумму. Они отказались поделить сэкономленные деньги пополам, но оплатили перелет на Марс и открыли Дункану счет у местного агента Компании.
Колония, в состав которой входил Порт-Кларк с окрестностями, буквально кишела бывшими астронавтами, которые сочли, что пенсионерам больше подходит Марс с его малой гравитацией, свободой нравов и дешевизной. У каждого из них нашлось что посоветовать. Дункан внимательно слушал, однако в конце концов отверг большинство советов. Такие способы сохранить здравый рассудок, как заучивание наизусть Библии и сочинений Шекспира или переписывание энциклопедии по три страницы в день, казались ему утомительными и весьма сомнительными. Строить миниатюрные модели космических кораблей в пустых бутылках тоже не хотелось. Лишь один совет, по мнению Дункана, имел практическую ценность – именно следуя этому совету, он купил Лелли и по-прежнему продолжал считать его вполне разумным, хотя и потратил уже две с лишним тысячи фунтов.
Дункан догадывался, как относятся к его поступку члены экипажа, потому и не стал осаживать Уайшерта, а прибавил:
– Настоящей женщине там и впрямь делать нечего. Но для марсияшки…
– Даже для марсияшки… – Уайшерт не докончил фразы: включились тормозные двигатели, и его отнесло к переборке.
Все, кто был в кают-компании, принялись за дело: следовало зафиксировать незакрепленные предметы.
Планетка, на которой находилась станция, была по определению спутником спутника; вполне возможно, на деле она являлась астероидом, попавшим в поле притяжения Каллисто. Кратеров на поверхности не было и в помине, повсюду топорщились зазубренные скалы. Унылый, безрадостный осколок некоего небесного тела, не примечательный ничем кроме своего местоположения.
Как известно, без таких вот станций в космосе не обойтись. Строить большие корабли, способные совершать посадку на поверхности планет, с точки зрения экономики крайне невыгодно. Некоторые звездолеты, не слишком крупные, стартовали с Земли, благо были на ней построены однако уже первые большие корабли стали строить в космосе. Таким образом, появились настоящие звездолеты, не рассчитанные на сопротивление высокой гравитации. Они летали от спутника к спутнику, доставляя топливо, грузы, съестные припасы и сменный персонал станций. Корабли новых типов не садились даже на Луну, а использовали в качестве земного терминала искусственный спутник Псевдос.
Груз со станций на планеты переправляли в транспортных ботах, а людей доставляли туда и обратно на небольших ракетах. На станциях наподобие Псевдоса или Деймоса, основного марсианского терминала, работы хватало для целой команды, однако на тех, что располагались на границах известного пространства, достаточно было одного человека, который отвечал за погрузку-разгрузку и за работоспособность приборов. В такую даль корабли залетали редко. Дункану сообщили, что на Юпитер-4-б звездолеты прибывают раз в восемь-девять земных месяцев.
Корабль вышел на орбиту и продолжал торможение, уравнивая собственную скорость со скоростью спутника. Включились гироскопы. Спутник постепенно увеличивался в размерах, заполняя собой обзорные экраны, на которых теперь виднелась бескрайняя скалистая пустыня.
Вот на одном из экранов показалась станция. На дальнем конце более-менее ровного участка местности площадью amp; два-три акра, единственного намека на порядок среди каменного хаоса, располагались два купола, один намного больше другого. На противоположном конце находилась вырубленная в скалах стартовая площадка, на которой выстроились в ряд несколько транспортных ботов. Повсюду виднелись какие-то баки, полные и пустые; на утесе позади куполов примостилась параболическая антенна, похожая на чудовищно огромный цветок кисти какого-нибудь кубиста. Однообразие и безлюдье пейзажа нарушала лишь крохотная фигурка в космическом скафандре, которая, бешено размахивая руками, подпрыгивала на металлическом «языке» у входа в главный купол.