Предстояло еще придумать, где и как разместить купленных для пополнения лахманов. Животные были голодны, и привезенных с собой запасов, а тем более травы на острове им хватило бы ненадолго.
— Ничего не поделаешь, придется отстраиваться, — объявил Дюк собравшимся возле его резиденции «собакам».
— Деньги у нас теперь есть и еще будут, поэтому строить станут настоящие рабочие парни с мастерками и топорами, а наше дело зашибать деньгу в долине.
— Адмирал, «барсуки» что-то подозрительно возятся! — крикнул кто-то из толпы.
— Об этом мне известно, — кивнул Дюк, — но с «барсуками» мы будем кончать. Хозяев в долине не должно быть много, хозяин в долине должен быть один.
— А что делать с «голубыми либерами»?
— Их уже уполовинили. Те, кто были в городе, расскажут вам, как военные изжарили этих недоделков.
Бандиты одобрительно загудели, а свидетели истребления «либеров» принялись взахлеб рассказывать, как все происходило.
Покинув своих людей, Дюк вошел в дом, который он унаследовал от прежнего предводителя «собак» — Джема Лифшица.
Мэнди сидела на смятой постели и смотрела в окно, из которого на стену падал свет от пляшущих языков пламени.
— Кто эти люди, Дюк? — спросила она. — И почему они так громко кричат?
— Теперь это твоя семья, — сказал Дюк, не зная, как объяснить по-другому.
— И ты заставишь меня спать со всеми?
— Да ты что, сдвинулась?! — воскликнул Дюк. — С чего тебе такое в голову приходит?!
— Не знаю, просто я пытаюсь понять, как могу. — Мэнди вздохнула, как показалось Лозмару, очень грустно.
— А ты не пытайся, детка. — Дюк еще никогда никого так не называл. «Детка»… — Он даже дотронулся до своих губ, проверяя, слушаются ли они его.
Не зная, чего еще хорошего сказать Мэнди, он предложил:
— Ширнуться не хочешь?
— Нет, — она покачала головой, — еще рано.
— Ну ладно, тогда, может, хочешь пива, из настоящей жестяной банки?
— Хорошо, давай, — согласилась девушка.
Довольный, что может услужить Мэнди, Дюк выдвинул ящик рассохшегося шкафа и выловил из начатой коробки две банки — для себя и Мэнди.
Когда он рванул за язычок банки, теплое пиво стрельнуло пеной и пролилось на пол. Это позабавило Мэнди, она еле заметно улыбнулась.
Взяв банку, Мэнди сделала глоток.
— Ты живешь здесь всю жизнь, Дюк? — спросила она, слушая, как на другом конце острова подвыпившие «собаки» стреляют в воздух.
— Нет, я здесь недавно, детка. А до этого работал на ферме — гнул спину на кровососа Каспара. Слыхала о таком?
— Нет, не слыхала.
— И больше не услышишь. — Дюк одним глотком осушил банку и, смяв ее в ладони, словно промокашку, добавил: — Теперь его кости глодают крысы…
— Ты его убил?
В голосе Мэнди звучало что-то такое, что заставляло Дюка, как на исповеди, говорить все без утайки.
— Конечно, я прибрал его, детка. И знаешь почему?
— Нет. — Мэнди покачала головой.
— Он слишком любил меня поучать. Все время говорил, как надо жить да что нужно делать. Замучил меня, старый козел, за что и поплатился.
Придвинувшись к Мэнди, Дюк дотронулся до ее плеча, затем взял за подбородок и заглянул девушке в глаза.
Она уже поняла, что ему нужно, и покорно легла.
— Ну, детка, ты просто какая-то необыкновенная, — искренне восхитился Дюк, чувствуя, как внутри разгорается нестерпимое желание.
Глава 34
Рано утром, когда Дюк Лозмар открыл глаза, он не сразу понял, что разбудило его, пока не увидел перед собой лицо Фагота.
— Адмирал, проснитесь! Целое море туков, — наверное, тысяча! Проснитесь, адмирал, вот так удача!
— Какие туки, что ты мелешь?
— Панки и Свин проводили разведку у самых холмов. Говорят, топот ночью стоял такой, что за пять километров слышно было. Ребята пошли на звук и подобрались так близко, что могли посчитать туков сотнями!
— Так, — произнес Дюк и сбросил одеяло. Он поднял с пола свои кожаные штаны и натянул их, что-то бормоча под нос.
— Прошу прощения, адмирал, а где… — Фагот не посмел договорить, зная, как Лозмар относится к новой подружке.
— Что? — не понял Дюк. Он посмотрел, куда показывал Фагот, и удивленно замотал головой. На месте, где должна была лежать Мэнди, была только смятая постель.
Дюк на мгновение испугался, но тут вспомнил, что его подружка никуда не девалась.
— Все в порядке — она под кроватью, — пояснил он и вслед за штанами начал надевать куртку из грубой кожи.
«Ну ясное дело — теперь и эту закопаем», — подумал Фагот, невольно жалея девчонку. Однако Дюк, угадав мысли своего заместителя, пробурчал:
— Да живая она. Это она сама под кровать залезла.
— Зачем? — не удержался от вопроса Фагот.
— Чтобы золотистые Флеминги не напали.
— А кто такие «золотистые Флеминги»? — еще больше удивился заместитель, и это начало раздражать и без того хмурого Дюка. Сначала он хотел дать Фаготу в морду, но потом передумал и лишь сказал:
— А ты ширнись этой дрянью — и сам все узнаешь.
Вместе они вышли на улицу, где с седлами и ружьями уже бегали «собаки». Их испитые лица отражали озабоченность и предвкушение большого развлечения.
К удивлению Дюка, к крыльцу, завидев его, подбежали Поллак и Аэртон, которых он назначил командовать новичками.
— Кажется, что-то намечается, сэр? — спросил Поллак.
— Тебя это не касается, твои ребята еще не готовы, чтобы сцепиться с гиптуккерами и… — Дюк хотел добавить «барсуками», но запнулся, боясь накликать неприятности. — Лучше пусть выроют себе добротные землянки и выложат досками. Материал у нас есть…
— У нас есть двадцать восемь человек, сэр, которые отлично держатся в седле и умеют стрелять, — сообщил Аэртон, шмыгая перебитым носом. Сам он выглядел так, что Лозмар хоть сейчас готов был поставить его наравне с проверенными «собаками», однако, кроме Аэртона, были и другие, к которым надо бы присмотреться.
— Так ты говоришь, вы могли бы пригодиться в деле?
— Так точно, сэр. В этом случае после первого же боя вы бы получили полноценных бойцов. А остальные пусть роют землянки — все равно на всех лопат не хватает.
— Отлично, ребята, вы меня уговорили. Собирайте свою группу, пойдете с нами резервом. Да, и не забудьте выделить часовых — восемь человек, из тех, кто умеет стрелять. Пусть займут места на скалах по краям острова. Понятно?
— Понятно, сэр, — отозвались Аэртон и Поллак.
— Адмирал, на сколько групп делиться будем? — спросил подскакавший на лахмане Кальер. Нетерпеливый скакун перебирал ногами, и седоку приходилось изо всех сил натягивать поводья.
— Делимся на четыре, — сказал Дюк, и Кальер тотчас поскакал к окраине острова, где уже собиралась основная часть банды.
— А как насчет буера, адмирал? Может, посадим на него разведчиков? — предложил Фагот.
— Не нужно. Парус буера виден слишком далеко. Разыщи мне Панки и Свина, и еще пусть принесут воды, я хочу умыться.
Фагот кивнул и убежал выполнять приказание, а Дюк опустился на крыльцо и подставил лицо набиравшему силу солнцу.
Через какое-то время появился Панки, который вел лахмана Лозмара. Животное было вычищено и выглядело отлично. Из седельных чехлов торчал приклад винтовки и рукоятка любимого пистолета Дюка. Можно было не сомневаться, что оружие заряжено и смазано должным образом.
— А где Свин? — спросил Дюк.
— Застрял в сортире, — заулыбался Панки, — он за ночь всю долину загадил. Раз десять из седла выбирался.
— Ясно, — устало кивнул Дюк и с удивлением отметил, что почему-то не наорал на Панки, хотя тот его раздражал.
Наконец появился Фагот. Его сопровождали двое новичков, которые, словно священный сосуд, несли бочонок со свежей водой; они тащили его с самой верхушки острова, где находился колодец с ручной помпой.
Работал он плохо, но пока что худо-бедно обеспечивал водой лагерь «собак».
— Ставьте сюда, — распорядился Фагот, довольный тем, что не нужно таскать воду самому. Однако жестяную кружку он держал при себе, не собираясь расставаться с правом омовения тела предводителя.
Из-за почерневшего сарая, в котором коптили мясо туков, появился Свин. Своего лахмана он вел под уздцы и немного прихрамывал, однако на его лице сияла улыбка.
— Живой? — спросил Панки.
— Да, вылечился, — ответил Свин и хлопнул себя по брюху. — Когда рванем, адмирал?
Занятый умыванием, Дюк не ответил, а Панки показал рукой в сторону берега:
— Все уже там, даже новенькие…
Свин изобразил на лице удивление, но ничего не сказал.
Между тем Дюк кончил умываться и пригладил руками свои длинные волосы. На его правом предплечье была заметна еще не до конца затянувшаяся рана — след от пули гиптуккера.
Надев куртку прямо на мокрое тело — полотенец в лагере не водилось, — Дюк похлопал своего лахмана и вспрыгнул в седло.
Надев куртку прямо на мокрое тело — полотенец в лагере не водилось, — Дюк похлопал своего лахмана и вспрыгнул в седло.
Это послужило сигналом для остальных. Свин тоже оседлал лахмана, а Фагот и Панки побежали к перилам, где были привязаны их скакуны.
— Что за людей вы там видели? — спросил Дюк.
— Это были гиптуккеры, адмирал. Не больше двадцати человек.
— Понятно. — Дюк поглядел на горизонт, затем дал своему лахману шпоры и понесся по тропе вниз, туда, где у кромки соляной пустыни уже собрались его бойцы.
Нагнавший его вскоре Фагот ехал на полкорпуса сзади, готовый перехватить любой взгляд и приказ командира.
Вслед за Лозмаром «собаки» стали вытягиваться в походную колонну, время от времени подбадривая себя истошными криками. Многие из них были пьяны еще с вечера, другие допили остатки утром.
Дюк видел, как его солдаты покачиваются в седлах и смеются, однако он знал, что ветер соляных долин протрезвит их еще до того, как придет время действовать.
Оглянувшись назад, Дюк посмотрел на часовых, которые стояли на скалах. Они были из нового пополнения.
«Справятся», — сказал себе Дюк. Он не ожидал никакого нападения, тем более что «барсуки» вряд ли заинтересуются лагерем, небось тоже постараются урвать себе долю от такого громадного стада туков.
Но вероятность нового столкновения с ними была. Дюк даже был уверен, что стычки не избежать, однако туков было так много, что хватит на всех, вряд ли Морган захочет воевать долго, когда есть возможность набить карманы.
С того момента, как «собаки» выдвинулись из лагеря, прошел час, колонна приближалась к своим «охотничьим угодьям», где «собаки» чаще всего перехватывали гиптуккеров с их стадами.
Дюк не был склонен к соглашениям и убивал всех, кто попадал к нему в плен. Члены банды его в этом полностью поддерживали, считая, что в противном случае хозяева долин могут потерять свой авторитет.
— Фагот. — Внезапно пришедшая в голову мысль заставила Дюка резко придержать своего лахмана.
— Что, адмирал?
Фагот с готовностью вытянул шею, весь внимание.
— А вдруг гиптуккеры заодно с «барсуками»?
— Как это? — На лице Фагота не отразилось ничего, хотя предположение вожака показалось ему смешным.
— А очень просто. Тогда становится понятным, почему гиптуккеры решили прорываться… — Дюк поехал медленной рысью, разговаривая сам с собой.
— Да зачем такое «барсукам»? — снова спросил Фагот.
— Заткнись, — оборвал его Дюк, — я думаю.
Он вдруг остановил своего лахмана и, обернувшись, посмотрел в сторону лагеря.
Теперь уже и другие члены банды, ехавшие неподалеку от предводителя, стали озабоченно оборачиваться. А Панки, Свин и Кальер даже подъехали к Дюку, намереваясь выяснить причину беспокойства.
— Сдается мне, что гиптуккеры снюхались с «барсуками», — сказал Дюк, обращаясь к своим сержантам.
— Это как это? — удивился Свин и почесал затылок.
— А что, вполне может быть, адмирал, — понимающе кивнул Кальер. — Но чего же нам теперь делать? Возвращаться?
— С чего это вдруг? — возразил Панки. — У нас больше сотни бойцов, а «барсуки» не могут выставить и сорока.
— Нет, возвращаться мы не будем, — принял решение Дюк. — Мы начнем с разведки. В любом случае, сговорились они или нет, почти тысячу голов им не удержать — половина все равно будет наша.
— Половина наша! — крикнул один из «собак», видимо еще не протрезвевший.
Следуя новой стратегии, Панки, Свин и Кальер отобрали себе по нескольку бывалых бойцов и помчались в разных направлениях, чтобы окончательно прояснить ситуацию.
Глава 35
Солнце едва пометило краешек горизонта, сырой соленый туман еще висел у самой земли и скручивался в жгуты, и лахманы брели, рассекая его, словно воду.
Перед Майком ехал Гвинет, его спина равномерно покачивалась в такт шагам его лахмана. Он ехал спокойно, не оборачиваясь, а Майк все время крутил головой — ему то и дело казалось, что в предрассветных сумерках проплывают силуэты всадников.
Время от времени по его спине пробегал холодок, он поеживался, убеждая себя, что это просто туман, и для успокоения клал руку на заткнутый за пояс пистолет.
Это оружие Морган подарил ему вчера вечером, и этот подарок только подчеркивал, что теперь к Майку относятся как к полноценному члену команды, ведь до этого у него была только винтовка.
«Ничего, все будет хорошо», — успокаивал себя Майк, удивляясь, что страх пришел так поздно и так некстати. Вот Гвинет, так он, казалось, даже дремал в седле, да и Тобби, который ехал замыкающим, тоже наверняка ни о чем таком не думал. И только Майк рисовал себе страшные картины со шквальным огнем и щелчками пуль по соляным глыбам.
«Сам же говорил, что там будут только новички», — успокаивал себя Майк, вспоминая, как эти оборванцы выглядели на окраине Ларбени.
Впрочем, в лагере вполне могло остаться несколько опытных бойцов, тогда придется просто пострелять издалека, чтобы поднять в лагере хоть какой-то переполох.
Раздумывая таким образом о возможном исходе предстоящего задания, Майк не заметил, как успокоился и позабыл о своих страхах. Позже он о них снова вспомнил, но к этому времени уже взошло солнце и его свет развеял тени пустынных призраков.
Майк вспомнил, с какой опаской прискакавший накануне вечером гиптуккер-курьер посматривал на «барсуков», а в особенности на Алонсо Моргана. Однако, к чести последнего, тот сумел успокоить гонца и заверил, что готов выполнять условия договора.
— У нас три десятка вооруженных людей, мистер Морган, — сообщил гиптуккер, — но мы не будем стрелять, пока нам не станет угрожать явная опасность. Однако же, если такое случится, мы не сможем заплатить вам…
— Да, я понимаю. Если ваши потери будут выше платы за перегон, я ничего не получаю.
Было видно, что юнец чувствует себя не в своей тарелке, и все же он выяснил все вопросы и только после этого ускакал обратно.
После его отъезда Морган позвал Гвинета, Тобби и Майка и сказал им, что без их успешной атаки перегон туков будет сорван.
— Если вы оплошаете, ребята, и «собаки» ударят всей дружиной, мы обгадимся с первого же раза. Если бы у нас были люди, я дал бы вам в группу еще кого-то, но, сами видите, это невозможно… Помочь вам больше нечем. Ну разве что вот этим…
С этими словами Алонсо вытащил из-за пояса один из своих пистолетов и вручил его Майку.
После этого вся троица отправилась готовить зажигательные заряды. Для Майка это было внове, Гвинет с Тобби показали ему, как слой за слоем укладывать в кожаные мешочки нужные ингредиенты.
Теперь две зажигательные шашки лежали у Майка в седельной сумке, и это тоже прибавляло ему уверенности, которая ох как была ему сегодня нужна.
Вначале шла сухая грязно-желтая соль, но позже стали попадаться лужи. Гвинет скомандовал сделать передышку, и все трое спешились, чтобы дать лахманам попить вязкого рассола.
После того как животные утолили жажду, отряд снова двинулся в путь, а соляная корка, по которой шли лахманы, стала постепенно менять цвет и через час пути приобрела голубоватый оттенок.
Скоро пришло время двигаться более осторожно. Гвинет то и дело останавливался, вставал на седло ногами и поднимался в полный рост. Используя старый, видавший виды бинокль, он подолгу всматривался в горизонт, чтобы исключить возможность неожиданного столкновения с разведчиками «собак».
Опустившись в очередной раз в свое седло, он, обращаясь к Майку, сказал:
— Скоро мы увидим их остров.
— Когда?
— Очень скоро. В долине так всегда — думаешь, есть еще время, а вон уже и часовые держат тебя на мушке.
— Ух ты, — произнес Майк, и ему показалось, будто он чувствует, как кто-то целится в него из винтовки.
Это ощущение было настолько сильным, что Майк невольно схватился за рукоятку пистолета и огляделся. Из-за постоянного испарения влаги четко очерченной линии горизонта не существовало, казалось, что блеклое небо незаметно сливается с соляной пустынью.
— Мне кажется, я что-то увидел! — сказал вдруг Майк, ткнув пальцем влево. И тут же его лахман тревожно всхрапнул и затанцевал на месте.
— Что ты там увидел? — спросил Гвинет, пристально всматриваясь туда, куда указал Майк. Даже без бинокля он понял, что заметил парнишка. — Это они, «собаки»… Ложимся, если они нас еще не заметили, значит, пройдут мимо.
Все трое осторожно покинули седла и заставили лахманов лечь, а сами сели рядом. Такая маскировка применялась в долине очень часто.
— И как это ты их увидел, Майк? — покачав головой, негромко сказал Тобби. Это были его первые слова с самого раннего утра.
— Я и сам не знаю, — пожал плечами Майк. — Даже думал, что мне почудилось.
— Не почудилось, — произнес Гвинет. — Колонна длинная, — наверное, все пошли на промысел.