Он вышел со двора и по сокращенному пути — через сквер — направился в институт. Ноябрь месяц — холодно, но снега еще нет. Небо затянуто тучами, но сухо, приятно шуршит листва — под ногами и под метлой дворника. Даже на фоне вчерашних остаточных после пьянки явлений дышится легко и свободно. Настроение отличное. Как ни крути, а жизнь удалась. Как здорово жить с любимой женой в мире и согласии…
Навстречу Вадиму шла девушка. Распущенные волосы, кожаное пальто с меховым воротником, сапоги на высоком каблуке. Смотрится эффектно, и походка грациозная. Словно не идет, а летит… Занятый своими благими мыслями, Вадим не сразу понял, что это Нина, подруга Олимпии. Вернее, бывшая подруга. После того, как Лима выбросила ее за борт, дружба сошла на нет. И с Алтыновым у Нины не заладилось…
— Хай! — поприветствовала его девушка. — Как дела?
Она улыбалась, но с таким видом, будто Вадим был ее товарищем по несчастью. Как будто Иван Александрович и от него отрекся. Но ведь этого не было.
— Привет… У тебя как?
Разумеется, Вадим не мог пройти мимо. Остановился из вежливости.
— Да ничего… Что-то ты не в духе, — заметила девушка.
— С чего ты взяла? — удивился он. — У меня прекрасное настроение…
— Да? Может быть… Как там Лима поживает?
— Спасибо, ничего…
— А Иван Александрович?
— Ну, вроде бы на жизнь не жалуется…
— С чего бы ему на жизнь жаловаться! — саркастически хмыкнула Нина. — С такими девочками балуется…
— С кем бы он там ни баловался, меня это не касается…
Вадим уже жалел о том, что позволил увлечь себя разговором.
— Не касается?.. — с язвительным удивлением усмехнулась она. — А мне так почему-то кажется, что очень даже касается…
— Извини, но мне уже пора, опаздываю… — с наигранным сожалением развел он руками.
— В институт?
— Не терпится отгрызть еще один кусочек от гранита науки…
— А Лима почему не грызет? Что, уже зубы сломала?
— Да нет, с зубами у нее все в порядке.
— Тогда почему она не с тобой? Вы же вместе учитесь…
— Я же не спрашиваю, как ты здесь оказалась, — раздраженно поморщился Вадим. — Раньше я тебя в этих местах не замечал…
— А я в гостях была. У одного замечательного человека… Только у него машины нет, чтобы домой меня отвезти. А такси я не люблю…
— Ты не можешь рассказать это кому-то другому?
— А чего ты нервничаешь? Ты спросил, я ответила… А у Лимы своя машина, да? У тебя своя, у нее своя… Да, обскакала меня подруга. Со всех сторон обскакала…
Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения. Вадим собрался уходить. Нет ничего противней, чем выслушивать жалобы меркантильной женщины.
— Эй, погоди. Я еще не все сказала…
— Ну что тебе еще?
— Спросить хотела, у тебя подруга есть?
— Чего? — ошалел от возмущения Вадим. — У меня жена есть!
— Да жена не в счет… Я про любовницу спрашиваю…
— А иди ты!..
— Значит, нет… Жаль, некому будет тебя утешить…
Вадим нервно махнул рукой и продолжил свой путь.
— Эй, погоди! — окликнула его Нина.
Ничего у нее не выйдет: не остановится он. У него уши не казенные, чтобы слушать эту дуру набитую.
— Лимка-то тебе изменяет!
Вадим остановился — как будто на невидимую преграду натолкнулся. Сжал кулаки и резко развернулся к Нине. Но это ее лишь развеселило.
— Эй-эй, только без рук!
— Повтори, что ты сказала?
— Чего ж не повторить… Олимпия. Тебе. Изменяет.
— Ты ненормальная!
— Зато Лима твоя нормальная. В смысле сексуальной ориентации. Но вряд ли тебя обрадует, что она спит не с бабами, а с мужиками. Вернее, с мужиком. Кстати, он очень богатый…
— Ты бредишь!
— Да нет, я говорю правду… Я вообще удивляюсь, как ты об этом сам не догадался. Что, рога тяжелые, соображать мешают?
— Твое счастье, что ты баба! — красный от гнева выдавил из себя Вадим.
Будь Нинка мужиком, он бы уже врезал ей по физиономии. Похоже, только таким образом и можно было вправить ей мозги… Идиотка!
— А то что? Кренделей бы навешал?.. А ты папочке своему по морде дай. За то, что он Лимочку твою трахает!
— Тебе лечиться надо!
— Да я уже пролечилась, — ядовито ухмыльнулась Нина. — Алтынов меня хламидиями угостил. Не царское блюдо, скажу тебе… И Лимочка твоя лечиться будет. Вместе с тобой… Хотя это необязательно. Это ж не триппер и не сифилис…
— Я буду только рад, если у тебя отсохнет язык!
— Смотри, как бы у тебя что-нибудь не отсохло!.. Не веришь мне, да? А ты адресок запиши. Луначарского, дом сорок восемь, корпус два. Номер квартиры, извини, не знаю. Но знаю, что квартира есть. Там твоя Лима и встречается с твоим блудным папашкой…
Вадим не мог в это поверить. Не мог и не хотел… Чтобы его Лима с его отцом… Да, у Алтынова есть проблемы с моралью. На честном слове далеко не уедешь, больших высот не достигнешь. Но ведь не настолько же он плох, чтобы спать с женой родного сына…
— Врешь ты все!
— Ну, тогда докажи, что я вру. Поезжай на Луначарского, сам все увидишь… Если Лимка твоя в институт не пошла, значит, стрелка у нее сегодня…
— Учти, если это вранье, на глаза мне больше не попадайся!
— Что, изнасилуешь?.. Да я не очень-то и расстроюсь… Я тебе свой телефон дам. Когда все узнаешь, позвони мне. Я тебя утешу… Я же знаю, как это тяжело, когда тебя кидают… Думаешь, почему Алтынов от меня отказался? Лимка науськала. У них еще на яхте это было…
— Уйди!!!
— Все, ухожу, ухожу!.. А телефончик-то возьми!
Нина с опаской сунула ему в руку клочок плотной бумаги с номером своего телефона. Но Вадим выбросил его, едва только она повернулась к нему спиной… Он не верил ей. Но на Луначарского он поедет. Надо убедиться в том, что Нина сошла с ума…
2
Алтынов имел много общего со своим сыном. И в постели он был таким же страстным и темпераментным. Но все же Вадим обладал большей сексуальной энергетикой. Только с ним Олимпия могла взобраться на седьмое небо удовольствия. С Иваном Александровичем же было просто хорошо…
Но Алтынов — величина. Он самый настоящий олигарх с большой кучей денег. А в случае чего все его состояние перейдет к бывшей жене Марине, которая воспитывает его наследника. Так и не разобрался он с ней, так и качает она свои права. Как это ни обидно было осознавать, но Марина имела над ним власть. А Олимпия для него была всего лишь любовницей… И Вадим был всего лишь незаконнорожденным сыном. Откажись от него Алтынов, все его благополучие пойдет прахом. Ну, квартира останется, ну, машина. А деньги? На что он будет содержать свою жену?
А Олимпия и не хочет быть содержанкой. Быть владычицей мира — это слишком. Но ей вполне по силам стать царицею при Алтынове. Предложение он ей не делает, но у нее есть козырь, который выведет ее в королевы…
Да, с Вадимом ей хорошо. Но Иван Александрович лучше. И она должна им обладать. Такова уж ее природа — голос разума заглушает в ней голос плоти…
Олимпия выбивалась из сил, ублажая Алтынова. О себе она думала меньше всего. Главное, чтобы он остался доволен. Главное, чтобы он понял — нет женщины лучше, чем она…
И сегодня она вытянула из Алтынова все соки. Он долго приходил в себя. Наконец очнулся, блаженно улыбнулся:
— Ты само совершенство…
— Ну, не скажи… Я, конечно, стараюсь, но не все получается…
Олимпия лукавила. Она освоила «Камасутру», «Азбуку любви» она знала и умела все. В искусстве любить у нее не было соперниц…
— Ты же не проститутка, чтобы все уметь… Да это и не нужно… Мне с тобой так хорошо, что слов нет…
— Потому что мы настроены на одну волну. Потому что мы созданы друг для друга…
Банальная фраза. Но для мужиков такие избитости, что бальзам на душу. Уж кто-кто, а Олимпия это знала…
— Да, похоже на то, — не мог не согласиться Алтынов.
— Мне кажется, мы уже созрели для того, чтобы всегда быть вместе…
Алтынов напряженно молчал. Увы, но при всем своем отношении к ней он старательно избегал этой темы. Придется его подтолкнуть.
— Ты мог бы взять меня замуж…
— Но ты уже замужем, — уныло протянул Иван Александрович. — И не просто замужем… Ты жена моего сына…
— Что не мешает тебе спать со мной, — заметила она.
— Я чувствую себя преступником… Половым разбойником… Нет, наркоманом. Ты для меня как наркотик…
— Надеюсь, ты не собираешься избавляться от этого пристрастия?
— Да надо бы… Вадим — отличный парень. К тому же он мой сын… И твой муж… А мы его так подло обманываем…
— Я не собираюсь его обманывать… Через семь месяцев у нас родится сын. И я честно ему признаюсь, что ребенок от тебя…
— Что?! — встрепенулся Алтынов.
— Что слышал… Я беременна… Уже третий месяц пошел…
Олимпия не врала. Она и в самом деле была в положении. И точно знала, от кого…
— И ты до сих пор молчала?
Алтынов соскочил с кровати, нервно заходил по комнате.
— А что, по-твоему, я должна была кричать об этом? Иван, любимый, я жду от тебя ребенка, поэтому ты обязан жениться на мне! Ты хотел, чтобы я так говорила?.. Не хочешь брать меня замуж, так и скажи. Как-нибудь и без тебя проживу. В конце концов, у меня есть Вадим…
— В том-то и дело, что у тебя есть Вадим… Почему ты думаешь, что ребенок от меня?
— Он считает, что нам рано иметь детей. И требует, чтобы я предохранялась. Пока таблетку не проглочу, он и близко ко мне не подходит…
Это было чистой воды вранье. Вадим очень хотел ребенка. А о том, что она пользуется гормональными препаратами, даже не подозревал. Хотя, может, и догадывался. Не совсем же он дурак…
— А ты от меня этого не требуешь… С тобой я забываю обо всем… И вот результат…
— Ты уверена, что ждешь ребенка от меня?
— Как в том, что сплю с тобой… Нет, ты можешь послать меня куда подальше. Я, конечно, обижусь. Но плакать не буду… И Вадим ничего не заподозрит. Если наш сын родится похожим на тебя, значит, он будет похож и на него. Так что никто ничего не заподозрит…
— Но ведь я буду знать, от кого ребенок… Сын. Ты говорила про сына… Ты уже знаешь, что будет сын?
Алтынов был помешан на сыновьях. Особенно на законнорожденных. На этом Олимпия и строила свой расчет.
— Да, я уверена в этом. Правда, пока что на интуитивном уровне. УЗИ еще ничего не может показать, срок-то ранний…
— Да, ошарашила ты меня…
— А ты не волнуйся. Все в порядке… Я уже поняла, что не нужна тебе. Что ж, буду жить только с Вадимом. Рожу ему ребенка. Пусть он воспитывает своего… гм… братика…
— Хочешь сказать, что мы больше встречаться не будем?
— А зачем это мне?.. Извини, но инстинкт матери — сильная вещь. И с каждым днем он становится крепче. Меня уже тяготит наша с тобой незаконная связь. Мне нужна уверенность в завтрашнем дне. И если ты отказываешься от меня, то мне придется целиком посвятить себя Вадиму…
— Но я не отказываюсь от тебя.
— Да, но Вадим рано или поздно обо всем узнает. Тогда я останусь и без него, и без тебя. А я, не забывай, жду ребенка. И мне без семьи никак нельзя…
— Хорошо, я поговорю с сыном… С Вадимом… Попробую ему все объяснить… Скажу, что люблю тебя…
— А ты меня любишь?
— Да, конечно… Не думаю, что он меня поймет… Но ведь ты хочешь остаться со мной, а не с ним?
— Пока да… А что будет на четвертом месяце, не знаю… Ты должен понимать, что беременные женщины капризны. Так что ты должен поговорить с Вадимом в самое ближайшее время. Не понимаю, что тут такого. Ты же самый решительный из мужчин, которых я когда-либо знала. О твоей решительности легенды ходят…
— Ну, бизнес и дела семейные — это не совсем одно и то же… Но так уж и быть, я поговорю с Вадимом. В конце концов я могу отправить его в Москву, в институт стали и сплавов. Куплю ему квартиру, дам денег… Много денег… Только вряд ли я смогу откупиться от него. Я же знаю, как он любит тебя…
— Да, но каждый должен воспитывать своего сына. Он еще молодой, у него еще будут дети…
— Да-да, так я ему и объясню… Да, задала ты мне задачку…
— Эту задачку ты задал себе сам. Когда взял меня на яхте… Да, я тебя спровоцировала, но ведь ты сам этого хотел…
— Что было, то было… Чему быть, того не миновать… Извини, мне уже пора. Я и без того опоздал на встречу с мэром…
— Кто такой мэр по сравнению со мной!
— Ну, человек он, конечно, нужный. Но по сравнению с тобой он действительно никто… Но ехать все равно нужно…
— Я понимаю…
Вадим уже должен был вернуться из института. Но Олимпию это нисколько не напрягало. Он, глупый, верил ей. И в мыслях у него нет, что жена может ему изменять… Как будто она не изменяла с ним Толику…
Олимпия приняла душ, взялась за фен, чтобы высушить волосы. И в этот момент со стороны входных дверей послышался шум.
В квартиру ворвался Вадим. Оттолкнул плечом выходившего из дома Алтынова, влетел в комнату, где перед зеркалом голышом сидела Олимпия.
— Скоты! Сволочи! — взревел он.
— Вадим, я тебе сейчас все объясню… — начал было побледневший Иван Александрович.
Но Вадим не стал его слушать.
— Да пошли вы все! — крикнул он.
И выбежал вон из квартиры. Теперь он все знал. Теперь все встало на свои места… Глядя ему вслед, Олимпия лишь облегченно вздохнула. Она была растеряна. Но не жалела о том, что произошло…
3
Вадим был бы только рад, если бы вдруг грянул гром и поразил его молнией. Кары небесной заслуживали предатели — Олимпия и человек, который назывался его родным отцом. Но Вадим сам хотел умереть. Уйти в мир иной, чтобы не чувствовать ни боли, ни горечи разочарования…
Но не было грома с небес. И машины останавливались, как назло, когда он переходил дорогу… А сам он бросаться под машину не хотел. И под поезд тоже. Он же не Анна Каренина. Хотя страдает не меньше…
В какой-то момент он понял, что ноги несут его домой. Стоп! Больше у него нет дома. Ноги его не будет в квартире, которую подарил ему на свадьбу Алтынов. И машина ему триста лет не нужна!.. Вадим отправился домой к родителям. Там для него всегда открыты двери…
Он с разгону бухнулся на кровать в своей комнате. Когда-то он здесь спал с Лимой… Но больше ее нет. Умерла Олимпия. Да и он сам как неживой…
Но ведь и эта квартира — фактически подарок Алтынова. Без его участия родители никогда бы не получили ее от города… Алтынов же не умер. Он живет. И спит с Олимпией. И наверняка считает, что имеет на это право. Ведь он так много сделал для Вадима. Как говорится, за все нужно платить… Что ж, пусть он спит с Лимой, если она этого хочет. Пусть делает с ней что угодно. Но Вадима дурить не надо! Он больше не зависит от этого подлого буржуя! Никаких больше подачек от него!..
Вадим выбежал из дома. Хотел поймать такси. Но передумал. Ведь ему придется расплачиваться деньгами, которые он получал от Алтынова. А деньги у него есть — что-то около пяти тысяч рублей в бумажнике… Все, нет уже денег. Бомж, которому он их отдал, даже дар речи потерял. Даже не предложил потратить их вместе. А Вадим, пожалуй бы, не отказался раздавить с ним пузырек, возможно, и не один… Но бомж не стал звать его в свою компанию, а у него уже нет ни копейки, чтобы самому купить бутылку. Есть только кое-какая мелочь — как раз хватит на троллейбус.
Мама так и осталась работать на автостоянке, хотя могла бы обойтись и без этого. Но, видимо, в отличие от сына своим житейским умом она понимала, что все хорошее когда-нибудь кончается, поэтому и не спешила бросать работу. Где она потом что-либо найдет с ее инвалидностью?..
Она была на месте. Сидела в сторожке, смотрела телевизор.
— Сынок, да на тебе лица нет! — всполошилась она. — Что стряслось…
— Да так!.. Где ключи от нашей старой квартиры?
Вадим знал, где отныне он будет жить. Знал, как будет зарабатывать на жизнь. Он возвращается в прошлое, где нет ни Олимпии, ни Алтынова…
— Да что это с тобой? — не на шутку встревожилась мама. — Какая старая квартира? Город ее забрал!.. Ты что, забыл?
Действительно, в их убогой малосемейке уже давно живут другие люди. Жилье-то муниципальное… Как он мог об этом забыть? Неужели ум за разум зашел?
— Да, тогда я здесь переночую… Мама, ты домой иди, я тебя подменю…
— Да что это на тебя нашло? Сдурел ты, что ли?
— Нет, все нормально… Просто я не хочу больше зависеть от Алтынова!
— Может, ты все-таки расскажешь, что случилось?
— Случилось! Катастрофа случилась!.. Что именно, не скажу… Нет, скажу, но не сейчас. Мне нужно собраться с мыслями…
— Что ж, не хочешь говорить, не надо… Но я думаю, с мыслями тебе лучше дома собраться…
— Нет, лучше здесь… Здесь я при деле буду… Не бойся, дров не наломаю. И тебя не подведу… Иди домой, отдыхай. А я за тебя побуду. Ругать же тебя за это не будут. Я здесь как бы свой…
— Да ругать-то не будут… Но может, я лучше с тобой останусь?
— Нет, мне сейчас одному побыть надо…
— Ну, побудь…
Мама сильно сомневалась в том, что его можно оставить одного. Но все же ушла домой. Правда, пообещала до темноты вернуться.
Вадим остался в сторожке один… Как же все-таки здорово он жил раньше, до того, как встретил Олимпию. Спокойно учился в институте, спокойно подрабатывал, спокойно любил Анжелу… Спокойно ее любил, совсем не так бурно, как Олимпию. Зато с ней было тепло и уютно. Они бы поженились. Не было бы у них медового месяца на Кипре, зато Анжела бы не наставляла ему рога. Потому что она создана для семейной жизни. А Олимпия — наглая и корыстная стерва. Даже неважно, для чего она создана. Вопрос в том, кто ее создал вообще. Уж не сатана ли…