– Да ну, подох он! Такую боль человек долго не выдержит! Иначе он давно бы уже привлек к себе внимание своим уродством!
– А тело? Почему не нашли тела? И вообще – куда он исчез тогда, в деревне? Его явно кто-то подобрал, мы ведь видели задние стопы какой-то машины!
– Но и кровь на дороге тоже видели, верно? Мы же еще тогда решили, что Кирилл вылетел прямо под колеса автомобиля, его кто-то сбил и, перепугавшись, решил отвезти тело подальше и закопать. Будь это сердобольные самаритяне, мы с вами сейчас тут бы не сидели, а в бегах были, от всероссийского розыска скрываясь.
– Ну решили, – тяжело вздохнул Шустов, массируя виски. – Потому что времени не было заниматься поисками беглеца, надо было срочно подходящее тело искать и свиньям его подбрасывать.
– А удачно я тогда про одного из наших зомбиков, Сивцова, вспомнил, верно? – довольно ухмыльнулся Сергей. – Он очень похож был на этого Витке, к тому же – сирота, ни семьи, ни детей.
– Удачно, удачно, – отмахнулся Шустов. – Но мне все-таки неспокойно. Вдруг Кирилл все-таки жив? А мы с тобой тут сидим просто потому, что он ничего не помнит – заклинание ведь выдирает душу из человека, по сути, он уже и не Кирилл Витке.
– И чего вы паритесь тогда? Ну живет где-то уродец, себя не помнящий, и что? Да и подох он, я уверен!
– Ну ладно, хватит рефлексировать. Давай делом займемся.
Глава 26
– Ты молодец, доченька! – Мирослав Здравкович снял очки и устало откинулся на спинку очень эргономичного, обтянутого мягчайшей кожей офисного кресла. – Я, честно говоря, думал, что ты не сможешь помочь мне в переговорах с этими инвесторами.
– Это с какой стати? – искренне удивилась девушка, складывая бумаги в изящную папку.
Гладко причесанные волосы, стянутые в строгий пучок, деловой костюм приглушенной расцветки, легкий, почти незаметный макияж – в этой сдержанной бизнес-леди очень трудно было узнать страстную и порывистую Милану Красич, обладательницу роскошной гривы вьющихся каштановых волос и кошачьих глаз редкого оливкового оттенка.
Правда, в последнее время ее вообще было трудно узнать – страстности и порывистости в ней было не больше, чем в дорогущей коллекционной фарфоровой кукле. Но это как раз вряд ли могло вызвать удивление окружающих – после всего случившегося-то!
Не вызвало бы лишних вопросов и ее отсутствие на работе, но Лана как раз пропадала в офисе с утра до вечера. И не только потому, что за несколько лет, прошедших после блестящего окончания финансово-юридической академии, стала незаменимой помощницей отца в бизнесе.
Работа отвлекала. От тягостных мыслей, от тоски, от боли…
И от порой слишком навязчивого желания новых друзей, Шустова и Тарского, отвлечь, развлечь и проявить участие.
Поэтому Лана и удивилась словам отца:
– Я, кажется, не давала тебе повода усомниться в моих деловых качествах.
– Просто тебе позавчера очень плохо было, помнишь? И хоть вчера ты все же вышла на работу, я предполагал, что тебе понадобится время, чтобы вернуться к привычному жесткому ритму.
– Да ну, папа, перестань! Наверное, тот день плохой был, какие-нибудь магнитные бури, отсюда и головные боли. Не вижу причин для паники!
– Причин она не видит, – проворчал отец. – Ты нас так перепугала, когда к телефону не подошла. И мобильный не отвечал! Мать мне в полуобморочном состоянии на работу звонит, криком кричит, я совещание – к чертовой матери – и к тебе, звоню, звоню, а ты к двери не подходишь…
– И ты попытался вышибить стальную укрепленную дверь, – блекло усмехнулась Лана, присаживаясь на ручку кресла, в котором сидел отец. Она ласково погладила его по плечу и смущенно поцеловала густые седеющие волосы: – Прости, папсик!
– Это за что же?
– Ты ведь едва плечо не сломал, в дверь ломясь, пока я тупо дрыхла! Хорошо хоть, услышала-таки грохот и твои крики, проснулась! Это все Сергей! Я толком не помню, сколько он в меня пилюлек снотворных впихнул, но отключилась я мгновенно! Делай со мной что хочешь!
– Никто ничего плохого с тобой делать не собирался, Олененок, – отец прижал к щеке маленькую ладошку дочери, – Сергей как лучше хотел. Он очень испугался, когда у тебя этот приступ начался. Странный приступ, кстати. Я не понимаю, почему ты отказываешься от консультации врача? Сергей говорил, что ты вела себя очень странно, словно безумная! Он так перепугался за тебя!
– А почему же он меня одну оставил, если так перепугался? Напичкал снотворным и смылся! Он бы еще в ванную меня уложил, теплой водички налил и вены вскрыл для полноты картины!
– Господи, ребенок! – Мирослав Здравкович озабоченно всмотрелся в пылающие глаза дочери. – Что ты несешь?! Ты только послушай себя! Какие вены, какая картина?! О чем ты?!
Лана вздрогнула и слегка встряхнула головой, словно отгоняя невидимую муху, огонь в глазах погас, оливковая зелень подернулась уже привычным за прошедшие после гибели Кирилла месяцы пеплом. Девушка помассировала виски и глухо проговорила:
– Сама не знаю, пап. Словно кто-то другой за меня говорит иногда! Это все началось сразу после исчезновения Тимки. Ночью мне впервые что-то снилось, но что – я не помню! Совсем!!! Голова сразу начинает раскалываться от боли, едва я пытаюсь вспомнить!
– Так не пытайся, не надо! Какая разница, что тебе снится?
– Я и рада бы не пытаться, но вот уже третью ночь этот сон приходит снова и снова! Именно этот, я знаю, чувствую! И то, что мне снится, очень важно!
– Почему, милая?
– Потому что я просыпаюсь на мокрой от слез подушке. Просыпаюсь от своего крика! Я всегда кричу одно и то же!
– Нет? – напряженно произнес отец. – Ты кричишь «Нет»?
– А откуда ты знаешь?
– Сергей рассказывал. Ты и во время того приступа тоже все время кричала: «Нет! Не надо!» Что же с тобой происходит, родная моя? Неужели пропажа пса спровоцировала…
Мирослав Здравкович замолчал и отвернулся, перекатывая желваки.
– Что спровоцировала? – голос Ланы похолодел. – Продолжи свою мысль, отец. Что ты имел в виду? Что я схожу с ума? Крыша едет? В психушку пора?
– Ну почему сразу в психушку! – глухо произнес отец. – Но помощь квалифицированного специалиста тебе не помешает. Петр Никодимович обещал помочь, у него есть очень хороший знакомый, тоже профессор, но от медицины. Иглоукалыванием лечит, гипнозом…
– Что?! Гипнозом?!! – это слово почему-то вызвало в душе Ланы такой протест, что девушка снова сорвалась на крик. – Опять гипноз?! Опять?!! Чтобы окончательно зомбироваться?!! И профессор нас за ниточки дергал?!! Мы и так уже марионетки, все, и я, и ты, и мама… Ой, мамочки!
Лана побледнела, судорожно сдавила руками виски и, покачнувшись, упала на пол, неудобно подломив под себя ногу.
– Боже мой, Лана!!! – Мирослава Здравковича буквально смело с кресла, в долю секунды он оказался стоящим на коленях возле дочери. Бережно приподняв ей голову, он обернулся к двери и заорал, срывая голос: – Маша, врача! Срочно врача сюда!!! Ты слышишь?!!
Дверь распахнулась, в кабинет влетела встревоженная секретарша, в общем-то, давно уже не Маша, а Мария Николаевна, но работала она с шефом больше десяти лет и к Лане относилась с искренней теплотой. Очень толковая, сообразительная и надежная, Мария Николаевна была настоящим профи в секретарском деле. Она много раз выручала шефа, он, в свою очередь, помог ей с операцией ее сына, так что отношения у них были дружескими.
Без дружбанства и близости, конечно.
Мария Николаевна мгновенно оценила обстановку, оттеснила шефа от Ланы и, присев перед девушкой на корточки, начала точечно массировать ей запястья, кисти, переносицу.
– Что ты делаешь? Я же просил вызвать врача!
– «Скорая» будет ехать полчаса минимум, – не прекратила своих манипуляций женщина, – а я Ланочку на ноги подниму за пару минут. Не волнуйтесь, это акупунктурный массаж, я научилась, пока сын болел. Я даже иголки ставить умею, но здесь их нет, так что я просто помассирую нужные точки. Сейчас она очнется. Вот, видите!
Длинные ресницы девушки действительно дрогнули, и Лана открыла еще мутные глаза. Она поморщилась, недоуменно осмотрелась, увидела перевернутое лицо отца и слабым голосом произнесла:
– А что случилось?
– А ты разве не помнишь? Ты разнервничалась, потом вскрикнула и потеряла сознание.
– Я? Разнервничалась? – вяло переспросила девушка, поднимаясь с пола. – Не помню.
– Вообще ничего? – побледнел Мирослав Здравкович, переглянувшись с секретаршей.
– Ну почему же ничего, что за глупости! – недовольно поморщилась Лана, плюхаясь в кресло. – Я помню весь день до мелочей, в том числе и совещание, потом мы говорили с тобой о моих приступах головной боли…
Она запнулась и озадаченно нахмурилась, машинально теребя браслет на руке:
– А потом я как раз и не помню… Ты говоришь, я разнервничалась? А из-за чего?
– Из-за ерунды, – отмахнулся отец, пытаясь нацепить на лицо беспечную улыбку.
– Ну почему же ничего, что за глупости! – недовольно поморщилась Лана, плюхаясь в кресло. – Я помню весь день до мелочей, в том числе и совещание, потом мы говорили с тобой о моих приступах головной боли…
Она запнулась и озадаченно нахмурилась, машинально теребя браслет на руке:
– А потом я как раз и не помню… Ты говоришь, я разнервничалась? А из-за чего?
– Из-за ерунды, – отмахнулся отец, пытаясь нацепить на лицо беспечную улыбку.
– Ничего себе ерунда! Я вроде не тургеневская барышня с перетянутым корсетом торсом, которая постоянно в обморок от недостатка кислорода хлопается! Что-то я за собой излишней экзальтированности и истеричности раньше не замечала! Ну-ка, не увиливай, говори, что произошло?
– Извини, Олененок, не скажу, – отрицательно покачал головой отец. – Поверь мне на слово – завелась ты из-за ерунды. И эта твоя неадекватная реакция, и последующий обморок убеждают меня в правильности принятого только что решения.
– И какого же, любопытно?
– Ты едешь к морю.
– Зимой? Перед Новым годом?!
– В Египет или в Эмираты. В Испании сейчас тоже не сезон, так что поваляться на пляже у себя на вилле не получится…
– В Испании? В Испании… На нашей вилле… – Лана на пару секунд задумалась, наморщив лоб, а затем согласно кивнула: – Ну да, там холодно сейчас. И я вообще больше туда не поеду. Без Кирилла мне этот дом не нужен. Да и не хочу я сейчас на солнце жариться!
– А чего ты хочешь? Может, на горных лыжах покататься? Кстати, спасибо тебе, Маша, можешь идти. И чайку нам сообрази, пожалуйста, хорошо?
– Да, конечно, – улыбнулась секретарша и вышла в приемную.
– Я вообще никуда не хочу! – насупилась Лана. – Я Новый год дома встречать собираюсь, с вами!
– Не надо, милая. Снова грустить и плакать начнешь. Тебе отвлечься надо, отдохнуть хорошенько, свежим воздухом подышать.
– Да не хочу я! Хотя… – Лана неожиданно поняла, что хочет. Хочет уехать из Москвы, подальше от тоски и боли. Куда-нибудь, где тихо и много снега… – А знаешь, папуля, ты прав! Я поеду!
– И куда же?
– В лес!
– Куда?!
Глава 27
– В лес? – озадаченно приподнял брови Мирослав Здравкович. – В какой еще лес? Зачем?
– За энтим за самым, – удачно спародировала актера Бориса Новикова Лана. – За свежим воздухом, за покоем, за релаксом. Не хочу никаких курортов с их многолюдьем, мне одной побыть надо.
– Ни за что! – нахмурился отец. – Что значит – одна?! Как ты себе это представляешь? Заброшенный лесной хутор, ты топишь печь дровами, обрядившись в драный зипун и траченные молью валенки? А по ночам прялку крутишь при свете лучины, пряжу сучишь?
– Пап, ты вот сейчас серьезно? – не удержалась от хихикания девушка. – Ты так себе представляешь отдых в лесу? Особенно насчет «сучить» увлекательно. Тогда надо добавить еще курение самосада, сморкание через одну ноздрю и самогон с банькой. Да, и медведей с гармошками вокруг избы. Какие-то у тебя представления о лесном отдыхе, на бредни американских режиссеров похожие! А вот кстати, поясни мне, что за одежка такая – зипун? Если продолжить проамериканские аналогии, то это что-то на молниях? На зипперах?
– Порой я жалею, что рты у женской половины человечества зипперами не снабжены, – проворчал отец, пряча улыбку. – Чтобы в случае очередного выноса мозга вжик – и дама молчит.
– Размечтался! – фыркнула Лана. – Что касается лесного отдыха – я действительно хочу пожить в лесу. В красивом, густом лесу, чтобы вокруг сосны и ели высокие такие, пушистые, а снег под ними – чистый-пречистый, белый-пребелый. И чтобы на лыжах можно было кататься, не опасаясь суетливой толпы в ярких лыжных костюмах. И чтобы дети чужие вокруг с визгами и воплями не носились. Я, в принципе, неплохо отношусь к детишкам, но только когда они собраны в специально отведенных для их выгула местах. Детских садах, к примеру, школах, детских площадках. Но не там, где я ищу тишины и покоя.
– То есть ты реально хочешь снять какую-нибудь избу в лесу?!
– Ну что ты, папуль, без фанатизма! Ты же знаешь, я не любитель столь тесного единения с природой, туалет типа сортир во дворе, к тому же зимой, меня не греет ни в прямом, ни в переносном смысле! И мыться раз в неделю в бане мне тоже не улыбается, я каждый день душ принимать привыкла.
– Так куда же ты хочешь? И чтобы детей не было, и тихо, и уединенно, и с удобствами? Любой дом отдыха и пансионат в Подмосковье сейчас, накануне Нового года, либо забит как раз семьями с детьми, либо снят под корпоративные тусовки. Сейчас вообще проблема будет с путевками в такие места.
– У тебя? Проблема?! Не смеши меня! Давай так – я сегодня вечером, после работы, пошарю дома в Интернете, поищу подходящее местечко, а потом перезвоню тебе и скажу, что выбрала.
– Ну давай, – улыбнулся Мирослав Здравкович, с облегчением рассматривая оживившуюся дочь – как он вовремя все-таки предложил девочке поехать отдохнуть!
Вон как загорелась, как глаза засияли, и бледность куда-то исчезла, и апатия. Только вот одну ее ни в коем случае отпускать все равно нельзя! Кто-то должен за Олененком присматривать, не дай бог, снова приступы повторятся! Надо будет Сереже позвонить, он хороший парень, и, похоже, относится к Милане очень серьезно…
– Только настоятельно тебя прошу, папулик! – выдернул отца из размышлений твердый голос дочери. – Не вздумай подсылать ко мне кого бы то ни было «за компанию»! И в первую очередь – Сергея!
Она что, мысли читать научилась?
– Почему, кстати? – смущенно поинтересовался Мирослав Здравкович. – Не собираешься же ты встречать Новый год одна?
– Собираюсь, – твердо произнесла девушка. – Именно одна.
– Но почему? Зачем? Мне кажется, что присутствие рядом влюбленного в тебя мужчины помогло бы тебе снова начать жить…
– Я и так живу, – сухо ответила Лана, направляясь к двери. – А Новый год для меня – особый праздник. Этот год мы встречали с Кириллом, и ожидали от него столько счастья! И свадьбу, и медовый месяц, и вообще… А вместо этого – целый год боли и страха. Весной вместо свадьбы – мамина болезнь, летом – этот кошмар на Олешином острове, осенью – смерть Кирилла… Да, Сергей – хороший парень, и он мне, в общем-то, нравится, но…
– Ну какое еще «но»! – отец стремительно подошел к Лане и обнял ее за плечи, ласково вглядываясь в погрустневшие глаза: – Он тебе нравится, ты ему – больше чем нравишься…
– Откуда ты знаешь?
– Он мне сказал как-то. Я все понимаю, родная моя, я тоже очень привязался к Кириллу, он мне как сын стал. – Мирослав Здравкович на пару мгновений отвел увлажнившийся взгляд. – И мне до сих пор не верится, что его нет с нами…
– Вот! – горячо выкрикнула Лана. – И мне не верится! Я чувствую, всем сердцем, всей душой, всем своим существом – Кирилл не умер! Он жив! Да, разум мне мгновенно напоминает о похоронах, о могиле на кладбище, и я уже почти смирилась, но после побега Тимки почему-то опять душа на части рвется! И именно поэтому я хочу побыть одна. Новый год встретить одна. Чтобы проститься с Кириллом окончательно, понимаешь? И оставить все беды и несчастья в старом году.
– Кажется, понимаю, – печально улыбнулся отец и поцеловал кончик изящного носа. – Бедная моя девочка! Сколько же тебе пришлось перенести за последние годы! Я так хочу, чтобы ты наконец стала счастливой…
– Я и была счастливой все эти трудные годы, – прошептала Лана. – Когда рядом был Кирилл. Ладно, папсик, хватит о грустном! Значит, мы с тобой договорились? Я вечером тебе говорю, куда надо брать путевку, а ты никому не сообщаешь место моего релакса, о’кей?
– Даже маме?
– Даже маме! Нет, ну мы ей скажем, конечно, что я собираюсь отдохнуть в лесу, но где именно, ей знать не стоит.
– Почему?
– А она не удержится, обязательно Тарскому проболтается. Мамусь у нас вообще без ума от профессора и его аспиранта. Все уши мне прожужжала дифирамбами в их адрес!
– Ничего удивительного, Петр Никодимович ей реально чудодейственный чай привез из очередной командировки. Врачи на последнем обследовании просто руками развели – организм полностью очистился от раковых клеток, о метастазах и речи не идет!
– А почему вы решили, что это благодаря чаю Шустова?
– Мама твоя говорит, что от этого чая словно пузырьки шампанского по крови разбегаются. И энергия буквально ключом бьет!
– Гаечным, – буркнула Лана. – По голове.
– М-да, доча, ты действительно странная после побега алабая. Срочно на отдых! Кстати, Тимка так и не пришел?
– Нет. Я и в соцсетях просьбу о помощи кинула с фотографией пса, но почти безрезультатно.
– Почти?
– Был один отклик, вроде похожего на Тимку пса видели той ночью, когда он пропал, бегущим вдоль Кольцевой.
– На МКАДе?! Как он туда попал?
– Не знаю, пап, – тяжело вздохнула девушка. – Если это вообще был он. А если он – вряд ли теперь вернется.
– Почему?