Шеа видел, что этот человек обречен, и приготовился покинуть свое убежище в роще, чтобы хоть как-то помочь ему в бою. Но удивительный незнакомец отразил первый натиск охотников с такой легкостью, будто имел дело с мышами, парировал все их беспорядочные удары и оставил на земле два тела, бьющиеся в предсмертных судорогах. Затем, когда нападающие снова двинулись на него, он издал резкий возглас, и из тени на другом конце лагеря выпрыгнула массивная темная фигура с огромной дубиной в руках. Не замедляя бега, черное существо в неописуемой ярости ворвалось в ряды ошеломленных карликов, расшвыривая их чудовищными ударами дубины, словно разметая опавшие листья. Минуту спустя все карлики мертвыми лежали на земле. Шеа, стоя на границе рощи, изумленно смотрел, как великан приближается к его спасителю, чем-то похожий на собаку, стремящуюся порадовать хозяина своим послушанием. Незнакомец что-то тихо сказал гиганту, а затем неторопливо двинулся к Шеа, оставив своего спутника рядом с телами карликов.
— Думаю, здесь больше делать нечего, — проговорил человек в алом, направляясь к Шеа и поигрывая в здоровой руке кожаным мешочком.
Шеа не упустил возможности рассмотреть его лицо, хотя и продолжал теряться в догадках, кто же такой его благодетель. Его развязная походка говорила Шеа, что он имеет дело с высокомерной личностью, столь же невероятно самоуверенной, сколь и умелой в рукопашном бою. Его жесткое загорелое лицо было гладко выбрито, за исключением ровно подстриженных коротких усиков над верхней губой. По этому лицу нельзя было понять его возраст; оно не казалось ни молодым, ни старым. Манеры его были моложавыми, но грубая кожа и задумчивые глаза говорили о том, что он уже отметил свое сорокалетие. В его темных волосах светлели отдельные седые пряди, но, возможно, то была лишь игра тусклого утреннего света. Лицо его было широким, с резкими чертами; на нем особенно выделялся крупный, часто улыбающийся рот. Это лицо привлекало внимание своей обманчивой красотой; что-то подсказывало Шеа, что оно служит лишь маской, скрывающей истинный облик незнакомца. Тот уверенно остановился перед нерешительно переминающимся юношей, улыбаясь и ожидая, пока тот выразит свое отношение к спасителям; очевидно, он не был уверен, чего можно ожидать от юноши.
— Я хотел бы поблагодарить вас, — быстро проговорил Шеа. — Если бы не вы, для меня все было бы кончено‡
— Разумеется, разумеется. Мы, правда, не каждый день занимаемся спасением людей, но ведь эти твари могли зарезать тебя просто для забавы. Я сам родом с Юга, знаешь ли. Давно уже там не бывал, но все— таки там мой дом. Я точно могу сказать, ты и сам оттуда. Наверняка, из какого-нибудь поселка на холмах? Конечно, в тебе есть и эльфийская кровь‡ Он резко оборвал фразу, и Шеа на миг заподозрил, что этот человек знает о нем все, и что он попал из одной беды в другую, намного худшую. Он невольно бросил короткий взгляд на громадное существо, высящееся рядом с телами карликов, чтобы убедиться, что это не Носитель Черепа.
— Так кто же ты, приятель, и откуда родом? — внезапно осведомился незнакомец.
Шеа назвал ему свое имя и объяснил, что родом он из Тенистого Дола. Он рассказал ему, что плыл по реке на юг, когда его лодка перевернулась и течение унесло его и выбросило на берег, где он и столкнулся с карликами. Вымышленная на ходу история была достаточно правдоподобна, чтобы незнакомец мог в нее поверить, а правду Шеа не собирался открывать первым встречным, пока сам не узнает о них побольше. Под конец своего рассказа он заявил, что встретившие его карлики почему-то решили взять его в плен. Незнакомец долго смотрел на него, рассеянно вертя в руках кожаный мешочек, и на его губах играла веселая улыбка.
— Да, почему-то мне все-таки не верится, что все так и было. — Он коротко рассмеялся. — Но я не виню тебя. На твоем месте я и сам не стал бы сразу рассказывать все как есть. У нас еще будет для этого время. Меня зовут Панамон Крил.
Он протянул свою широкую ладонь, и Шеа горячо пожал ее. Рука незнакомца оказалась тверже железа, и от его рукопожатия Шеа невольно поморщился. Тот слабо улыбнулся и разжал пальцы, указывая на черного великана за своей спиной.
— Мой товарищ, Кельцет. Мы странствуем вместе уже почти два года, и лучшего друга я еще не встречал, хотя немного разговорчивости ему бы, признаться, пошло только на пользу. Кельцет, видишь ли, немой.
— Но кто он? — удивленно спросил Шеа, глядя на громадное создание, медленно бродящее по маленькой лужайке.
— Да ты и в самом деле совсем из других земель. — Панамон весело рассмеялся. — Кельцет — скальный тролль. Он жил в Чарнальских горах, но затем его же сородичи изгнали его оттуда. Мы с ним оба — изгнанники, странствующие по этому жестокому миру, ибо жизнь, вероятно, с каждым обходится по-своему. Так или иначе, у нас на данный момент нет выбора.
— Скальный тролль, — восхищенно повторил Шеа. — Я никогда раньше не видел скального тролля. Я всегда думал, что они совсем дикие, почти как звери. Как же вам?..
— Следи за тем, что говоришь, приятель, — резко предупредил его Панамон Крил. — Кельцет не любит таких разговоров, они могут расстроить его, и тогда он может на тебя случайно наступить. Дело в том, что ты смотришь на него и видишь чудовище, уродливое существо, непохожее на нас с тобой, и думаешь, не опасен ли он. А затем я говорю тебе, что это скальный тролль, и ты становишься уверен, что это скорее зверь, чем человек. Ручаюсь, все это — лишь следствия твоего скудного образования и недостатка жизненного опыта. Тебе стоило бы побродить со мной последние несколько лет — ха, тогда ты узнал бы, что даже дружеская улыбка — это все равно оскал!
Шеа внимательно взглянул на огромного скального тролля, лениво склонившегося над телами карликов в надежде отыскать в их одежде и рюкзаках что-нибудь полезное, не замеченное им при первом осмотре. Кельцет был, грубо говоря, человекоподобным существом, облаченным в штаны до колена и тунику, подпоясанную зеленой веревкой. На шее и запястьях он носил стальные защитные браслеты. Самым необычным в его виде была странная, похожая на кору шкура, имеющая цвет пережаренного, но еще не обуглившегося мяса. Черты его темного лица были мелкими, резкими и невыразительными; среди них выделялся мощный лоб и глубоко посаженные глазки. Его конечности походили на человеческие, за исключением кистей рук. На обеих его руках отсутствовали мизинцы — только четыре широких, могучих пальца, толщиной сравнимых каждый с хрупкими запястьями юноши.
— Он на вид не очень ручной, — тихо произнес Шеа.
— Вот именно! Великолепный пример поспешного суждения, совершенно необоснованного. Да, Кельцет не поход на цивилизованного человека и не выглядит особенно разумным существом, и на основе этих фактов ты тут же навешиваешь на него ярлык животного. Шеа, мальчик мой, поверь мне, когда я говорю, что Кельцет — разумный человек, мыслящий точно так же, как и мы с тобой. Быть троллем в землях Севера точно так же нормально, как нормально быть эльфом на Западе, и так далее! В этой части света исключением из правила являемся как раз мы с тобой.
Шеа опасливо взглянул на его широкое уверенное лицо, на его искреннюю непринужденную улыбку, но его недоверие к Панамону не ослабло. Он имел дело не просто с пересекающими эти земли путниками, которые увидели его незавидное положение и решили помочь своему неудачливому земляку. Они умело и старательно следили за лагерем карликов, а будучи обнаруженными, безжалостно и решительно перебили весь отряд. Скальный тролль выглядел опасным созданием, но Шеа был уверен, что Панамон Крил вдвое опаснее.
— Вы, разумеется, много лучше моего осведомлены об этих землях, — отметил Шеа, осторожно подбирая слова. — Я пришел сюда из земель Юга, путешествовал не так долго, и поэтому не совсем знаком с обитателями этой части света. Вы оба спасли мне жизнь, и я благодарен за это и Кельцету.
При виде этого выражения благодарности самоуверенный незнакомец счастливо улыбнулся, очевидно, польщенный неожиданным комплиментом.
— Я же говорил тебе, не стоит благодарить нас, — ответил он. — Да ты присаживайся, пока Кельцет там возится. Нам стоит подробнее побеседовать о том, что привело тебя в эти земли. Это очень опасная местность, знаешь ли, особенно если путешествуешь один.
Он направился к ближайшему дереву, под которым устало сел, прислонившись спиной к тонкому стволу. Мешочек с Эльфийскими камнями он все еще держал в здоровой руке, но Шеа не хотелось пока начинать разговор о них. Он надеялся, что незнакомец сам спросит, не ему ли они принадлежат, и тогда, вернув свои камни, он сможет отправиться в Паранор. Товарищи наверняка уже ищут его, или вдоль восточной границы Зубов Дракона, или же севернее, около Паранора.
— Зачем Кельцет обыскивает этих карликов? — после короткой паузы спросил юноша.
При виде этого выражения благодарности самоуверенный незнакомец счастливо улыбнулся, очевидно, польщенный неожиданным комплиментом.
— Я же говорил тебе, не стоит благодарить нас, — ответил он. — Да ты присаживайся, пока Кельцет там возится. Нам стоит подробнее побеседовать о том, что привело тебя в эти земли. Это очень опасная местность, знаешь ли, особенно если путешествуешь один.
Он направился к ближайшему дереву, под которым устало сел, прислонившись спиной к тонкому стволу. Мешочек с Эльфийскими камнями он все еще держал в здоровой руке, но Шеа не хотелось пока начинать разговор о них. Он надеялся, что незнакомец сам спросит, не ему ли они принадлежат, и тогда, вернув свои камни, он сможет отправиться в Паранор. Товарищи наверняка уже ищут его, или вдоль восточной границы Зубов Дракона, или же севернее, около Паранора.
— Зачем Кельцет обыскивает этих карликов? — после короткой паузы спросил юноша.
— Видишь ли, какие-нибудь их вещи могут подсказать нам, откуда они шли, куда они направлялись. У них может оказаться и еда, которой мы сможем найти применение прямо сейчас. Кто знает, возможно, у них найдется и что-нибудь ценное?
Он резко оборвал фразу и вопросительно взглянул на Шеа, покачивая на ладони перед глазами юноши маленький мешочек с Эльфийскими камнями, держа его как приманку перед диким зверем. Шеа с трудом сглотнул и помедлил, неожиданно поняв, что Панамон с самого начала знал, что камни принадлежат ему. Если он ничего сейчас не сделает, то промедление выдаст его.
— Они принадлежат мне. Это мои камни.
— До сих пор? — Панамон Крил по-волчьи оскалился. — Я не вижу на мешочке твоего имени. Где это ты их нашел?
— Мне дал их отец, — быстро солгал Шеа. — Они у меня уже несколько лет. Я их всюду ношу с собой — как талисман. Когда карлики обыскивали меня, они отобрали мешочек с камнями. Но они мои.
Человек в алом костюме слабо усмехнулся и открыл мешочек, высыпав камни себе на открытую ладонь и удерживая мешочек зловещим стальным шипом. Он покачал камни на ладони и поднял к свету, восхищаясь их чистым синим сиянием. Затем он вновь повернулся к Шеа и удивленно вздернул брови.
— Возможно, ты сказал правду, а возможно, ты и украл их. Они на вид слишком дороги, чтобы носить их как талисман. Думаю, мне стоит подержать их у себя, пока я не убежусь, что ты — действительно их законный владелец.
— Но мне надо идти, я должен встретиться с друзьями, — отчаянно заговорил Шеа. — Я не могу ждать, пока ты убедишься, что это мои камни!
Панамон Крил медленно поднялся на ноги и улыбнулся, засовывая мешочек с камнями себе под тунику.
— Это не представляет собой ни малейшей проблемы. Просто скажи мне, где тебя можно будет найти, и как только я проверю твою историю, так сразу занесу тебе камни. Где-то через несколько месяцев я как раз буду по делам на Юге.
Шеа, окончательно потеряв голову от злости, в гневе вскочил на ноги.
— Да ты же просто вор, обычный бандит с большой дороги! — выпалил он, вызывающе глядя тому в глаза.
Панамона Крила неожиданно сразил приступ безудержного смеха, и он, хохоча, схватился за бока. Наконец справившись с собой, он ошеломленно покачал головой; по его широкому лицу текли слезы. Шеа с удивлением глядел на него, не в силах понять, что смешного нашел тот в его обвинении. Даже громадный скальный тролль с равнодушным спокойствием на лице на миг остановился и повернулся к ним.
— Шеа, я восхищаюсь людьми, которые говорят то, что думают, — объяснил незнакомец, все еще весело посмеиваясь. — Тебя трудно обвинить в недогадливости!
Раздосадованный, юноша уже собрался сказать ему что-нибудь резкое, но тут же оборвал свою речь, потому что в его сбитых с толку мыслях вдруг сложились воедино все разрозненные факты. Что делали эти двое странных путников в этих землях Севера? Почему они решили спасти его? Откуда они вообще знали, что отряд карликов взял его в плен? Он моментально понял истину; она была столь очевидна, что вначале он просто не заметил ее.
— Панамон Крил, добрый благодетель! — горько передразнил он его. — Неудивительно, что я тебя так развеселил. Я дал тебе с твоим приятелем очень верное имя. Воры, грабители, бандиты с большой дороги! Вы все это время охотились за камнями! Как низко же ты‡
— Думай, что говоришь, парень! — Человек в алом шагнул к нему, грозно помахивая железным шипом. Его широкое лицо внезапно исказилось от злобы, а неизменная улыбка под короткими усиками вдруг превратилась в злодейскую, и в темных глазах ярко вспыхнул гнев. — Лучше держи при себе, что ты о нас думаешь. Я исходил много дорог в этом мире, и еще никто со мной ничем не желал делиться! А раз так, то и я не намерен никому ничего даром отдавать!
Шеа с опаской отступил назад, боясь, что по своей глупости пересек грань дозволенного в общении с этой непредсказуемой парой. Несомненно, мысль спасти его пришла им в голову чисто случайно, а основной их целью была кража Эльфийских камней у завладевших ими карликов. Панамон Крил был не из тех, с кем можно шутить, и несдержанность в речи на этом этапе игры могла стоить юноше жизни Вор еще секунду злобно глядел на своего испуганного пленника, а затем медленно отступил; его искаженное от гнева лицо расслабилось, а в мелькнувшей улыбке блеснул слабый намек на прежнее добродушие.
— К чему нам с Кельцетом все отрицать, верно? — Он сделал несколько шагов назад и в сторону, а затем резко повернулся к Шеа. — Мы солдаты удачи, он и я. Мы живем за счет своего ума и хитрости — но ведь мы ничем не отличаемся от остальных людей, только разве своими методами. И еще, вероятно, презрением к притворству и лицемерию! Каждый человек — в какой-то степени вор; мы просто старомодны, мы честно признаем, кто мы такие, и нисколько этого не стыдимся.
— Как же вы обнаружили этот лагерь? — помолчав, спросил Шеа, опасаясь еще более рассердить темпераментного вора.
— Мы наткнулись на их костер прошлой ночью, как раз после заката, — с готовностью ответил тот, и в его голосе не было больше ни следа враждебности. — Я подошел к самой лужайке, чтобы получше на них поглядеть, и увидел, что мои маленькие желтые друзья играют с этими тремя синими камешками. Тогда же я увидел и тебя, упакованного для перевозки. Я решил натравить на них Кельцета и убить сразу двух зайцев — видишь, я не лгал, когда говорил, что мне не хотелось видеть своего земляка с юга в руках этих дьяволов!
Шеа кивнул, благодарный за свое освобождение, но не в силах понять, не было ли ему безопаснее в плену у карликов.
— Брось переживать, приятель. — Панамон Крил заметил его скрытый страх. — Мы тебе ничего не сделаем. Нам нужны только камни — за них можно выручить хорошие деньги, а деньги нам всегда пригодятся. А ты можешь в любой момент вернуться туда, откуда пришел.
Он резко отвернулся и направился к ожидающему его Кельцету, послушно стоящему рядом с небольшой горкой оружия, одежды и различных ценных предметов, собранных у мертвых карликов. Рядом с громадной фигурой тролля его высокий спутник казался гномом; темная, похожая на кору шкура делала Кельцета похожим на засохшее дерево, отбрасывающее тень на человека в алом. Они разговаривали: Панамон что-то тихим голосом говорил своему гигантскому спутнику, а тот делал знаки руками и кивал тяжелой головой. Они повернулись к горке трофеев, и Панамон быстро просмотрел их, отбросив в сторону большинство предметов как ненужный хлам. Шеа наблюдал за ним, размышляя, что же теперь делать. Он лишился Камней, а без них он практически беззащитен в этих диких землях. В Зубах Дракона он потерял своих товарищей, единственных, кто действительно мог бы помочь ему вернуть Камни. Он прошел уже так много, что даже не думал о возвращении, даже если бы ему был обещан безопасный путь обратно в Кулхейвен. От него зависел весь отряд, и несмотря на любые опасности, он никогда не покинул бы Флика и Мениона.
Панамон Крил бросил быстрый взгляд через плечо, чтобы проверить, собирается ли юноша уходить, и когда он увидел, что Шеа не сделал ни единого шага, на его красивом лице возникло выражение легкого удивления.
— Чего ты ждешь?
Шеа медленно покачал головой, потому что сам не был уверен, чего же он ждет. Вор еще секунду смотрел на него, а затем с быстрой улыбкой махнул рукой.
— Давай перекусим, Шеа, — предложил он. — По крайней мере, перед путешествием на Юг тебе невредно будет поесть.
Пятнадцать минут спустя все трое сидели перед небольшим костром, наблюдая, как на коптящем пламени жарятся куски мяса. Немой Кельцет молча сидел на корточках рядом с юношей, не сводя своих глазок с соблазнительно пахнущего мяса, по-детски сложив на животе громадные лапы. Шеа боролся с необъяснимым стремлением протянуть руку и коснуться странного существа, потрогать его грубую шероховатую шкуру. Даже на таком близком расстоянии лицо тролля выглядело поразительно спокойным. Пока жарилось мясо, он ни разу не шевельнулся, сидя совершенно неподвижно, подобно скале, пережившей века и эпохи. Панамон Крил краем глаза заметил, что Шеа беспокойно наблюдает за огромным созданием. Он широко улыбнулся и протянул руку, хлопнув удивленного юношу по плечу.