Когда Дел танцует, она живет в другом мире, поднимаясь выше нормальных материй и их ограничений. Можно сказать, что она сама становится мечом, используя все мастерство убитого ею ан-кайдина.
Но я понимал, что она устанет раньше Брона, независимо оттого, насколько хорошо она танцует, потому что Дел слишком долго была на Юге. Она быстрее выдохнется и почувствует головокружение от недостатка кислорода. Ей пора было кончать танец.
Но конца танцу я не видел. Я не понимал, как он может закончиться.
Клинки превратились в пятна света, озаряя день. Узоры стекали с мечей как мед с ложки и застывали в воздухе. На фоне озера и острова они создали новую палитру и разбили серость дня.
Аиды, хоть бы это поскорее кончилось. Прежде чем я не выдержу и обесчещу танец.
Дел закричала. Выдохшаяся, измученная, доведенная до отчаяния, она крикнула что-то на Северном и собрала все силы для удара.
Он не заставил себя ждать - быстрый, прорубающий воздух. Брон, с риском для себя, прорвал узоры и попытался разрезать ей живот.
Бореал вспыхнула, встретила его клинок, отвела в сторону силу удара, если не сам удар, и вскрикнула в отчаянном протесте, когда яватма Брона скользнула по рунам.
Я увидел, как разошлась ткань туники Дел, увидел под ней бледную кожу и уже ожидал, что появится кровь, но ее не было.
Рукояти сцепились. Потом Дел вырвала свою, освобождая оружие, отклонилась в сторону и повторила атаку, нанося удар со всей силой запястий.
Клинок Брона промахнулся. Бореал - нет.
Она проткнула ему живот. Это был чистый простой удар, не задевший костей, которые могли бы отклонить оружие и спасти жизнь человеку. Вместо этого мечу была предоставлена свобода нести смерть. Ее ан-кайдин был бы горд. Смерть была достойной лучшей ученицы.
Брон упал, едва Дел вытащила меч. Его собственный клинок яростно дернулся, выскользнув из рук вылетел за пределы круга и лег на траву. Брон остался в круге.
Он смотрел на Дел с удивлением, потом сказал что-то на языке Высокогорий. Дел ответила ему, опустившись рядом на колени. Она шаталась от утомления и когда она коснулась его плеча, я заметил, что ее руки дрожали.
Я не знаю, что еще он сказал, я не говорю на Высокогорном. Он доживал последние минуты, но произнесенные им слова были важны для Дел, потому что она наклонилась и поцеловала его в лоб. Когда она выпрямилась, Брон был мертв.
Дел очень долго сидела около его тела. Ее дыхание постепенно успокоилось, выровнялось. Я видел выражение ее лица: горе, вина, сожаление и решительность. Главное решительность. Чем дольше она сидела, тем жестче становилось ее лицо, превращаясь из плоти в мрамор, пока в нем не осталось ничего человеческого.
Дел осторожно протерла меч. Поднялась. Вышла из круга. Убрала оружие в ножны, надела перевязь и наклонилась, чтобы подобрать свои вещи и потемневшую яватму Брона.
Она смотрела за мое плечо на восток.
- Пришли за жеребцом.
Я обернулся и увидел двух детей: мальчика и девочку. Девочке лет двенадцать, а мальчик на год или два моложе. Светловолосые, как и все в этом мире.
- Что он сказал тебе? - спросил я.
Дел перевела взгляд на меня. В ее глазах появилась ледяная суровость, такая же как в глазах Брона.
- Что я достойна моего ан-кайдина.
Я нахмурился.
- Все?
- Все, что было нужно, - она посмотрела на перевязь и меч и приласкала пальцами серебряные узоры. - Все время моего обучения здесь мы с Броном были соратниками. Нас учил один ан-кайдин, мы были его любимыми ан-истойя.
Конечно у любого человека должно быть что-то личное, но Дел слишком нервничала.
- Что еще, баска?
Дел взглянула мне в глаза.
- Он назвал мне имя своего меча.
- Назвал тебе... - я растерялся. - Но ты, кажется, говорила, что на Севере никто и ни за что этого не сделает... что это уничтожает магию... уменьшает силу или что-то вроде этого.
- Это был подарок, - холодно сказала она, - чтобы я не забывала, что было между нами когда мы были истойя и ан-истойя. И чтобы они знали, что он простил мне кровный долг. Он сказал, что и одной смерти достаточно.
- Дел, мне жаль, - пробормотал я.
Несколько секунд она стояла неподвижно, потом кивнула.
- Сулхайя, Песчаный Тигр. Я понимаю, что ты пытался сделать... как ты надеялся остановить танец, - она пожала плечами, равнодушно глядя на меня. - Но если хотя бы раз не подчиниться ритуалу, клятве, законы станут бессмысленными. Порвутся все связи.
Дети подошли к жеребцу. Я вытянул из земли колышек, смотал веревку, чтобы гнедой не споткнулся и протянул повод мальчику, который напомнил мне Массоу. Который напоминал Дел Джамайла.
Я снова повернулся к ней.
- А тело?
Безличность вопроса покоробила ее.
- Брон... - голос сорвался, но она справилась с собой и сказала, что вока пришлет кого-нибудь похоронить Брона в Стаал-Китра.
Я кивнул и посмотрел на остров, поднимавшийся над черной водой.
- Я не умею грести.
- Это неважно. Я умею, - Дел решительно направилась к лодке.
Стаал-Уста. Суровый, застывший мир в центре стеклянно-черного озера. Глубокий котел, наполненный темным вином и огороженный белыми склонами гор. Для меня, рожденного в пустыне, такое обилие воды было непостижимым. Вода была везде, даже в воздухе. Весь мир каким-то странным, необъяснимым образом пропитался водой.
Пока Дел гребла, я рассматривал ее лицо. Она мастерски скрывала эмоции, но я научился заглядывать под маску. Дел тяжело переживала возвращение. Смерть Брона - и то, как это произошло - только усложнила ситуацию.
Дел снова построила стену, знакомую стену, которую раньше, когда мы только что встретились, использовала как щит. Стену созданную из кирпичиков грубости, холодности, безжалостности. Черты лица Дел стали острыми как стекло. Я боялся, что кости прорвут плоть.
Я не из тех, кто молчит, когда хочет высказаться, невзирая на ситуацию, но глядя в лицо Дел, я молчал. Дел перенеслась в другой мир, а я ждал, когда она вспомнит обо мне, когда я ей понадоблюсь, и тогда я сразу приду на помощь.
Она ловко подгребла к берегу, устроив лодку в небольшом заливе. Держа веревку и перевязь Брона с мечом в ножнах, Дел выпрыгнула на берег, оставив лодку покачиваться и скрестись дном о камни.
Я осторожно поднялся, пробрался вперед, рассудительно выбрал место для приземления и прыгнул. Разумеется я попал на мягкий, промокший дерн, поскользнулся, упал на одно колено и поднялся, шепотом ругаясь. Дел придавила веревку камнем, повернулась и молча направилась вглубь острова.
Среди деревьев была проложена тропинка. Слабый солнечный свет прилипал к голым веткам и мокрым темным стволам, отбрасывая смутные тени на снег и коричневый дерн. Моя расплывшаяся тень, в несколько раз длиннее меня, шла рядом - бородатый, похожий на медведя мужчина из шерсти, кожи и волос с мечом за спиной.
Деревья расступились, выпустив нас на большое, овальное поле, на котором не было ни пеньков, ни поросли. По периметру ровным полукругом стояли деревянные домики, над каждым поднимался дымок: серые на сером и голубой. Щели между досок были замазаны дерном и грязью, около домов лежали поленья, спасающие от зимней стужи.
Наверное все население острова собралось встретить нас - более сотни Северных воинов с обнаженными клинками, сверкавшими в мрачном свете серо-голубого дня, и несколько таких же светловолосых женщин. Все с мечами. Все молчат. Все смотрят, как мы приближаемся.
Яватма Дел оставалась в кожаных ножнах, висевших за спиной. В руках Дел держала меч Брона. Она несла оружие как женщина носит ребенка, с нежностью, гордостью и достоинством.
Я пропустил ее вперед, признавая этим ее первенство. На Юге, когда требовалось - а такое бывало очень часто - она уступала главную роль мне.
Дел шла через поле, не обращая внимания на зрителей, и у самого края остановилась перед десятью мужчинами, ожидавшими ее. Она не склонилась ни перед кем. Дел стояла прямо и гордо. Делила до костей.
- Он хорошо умер, - сказала она на языке Границы, чтобы и я понял. Он не уронил чести своего ан-кайдина.
Десять человек. Я догадался, что это вока. Сильные мужчины разного роста, седые и светловолосые, а один даже со светло-каштановыми волосами. Передо мной стояли серьезные люди со шрамами на руках и лицах. Люди, привыкшие к суровой жизни. Таких не смягчает женская красота, а может даже делает их еще несговорчивее. Я уже читал приговор в их глазах.
Один сказал что-то на языке Высокогорий и посмотрел на меня. Видимо он потребовал объяснить причину моего присутствия на острове.
На языке Границы Дел объявила, что я ее поручитель.
Северянин легко переходил с языка на язык. Он был самым старшим в вока, со снежно-белыми волосами и покрасневшей от ветра кожей, но в остальном он ничем не уступал остальным. Я не заметил никаких признаков старческой слабости.
- Клинок без имени никто не будет судить, а значит ему не нужен поручитель.
Северянин легко переходил с языка на язык. Он был самым старшим в вока, со снежно-белыми волосами и покрасневшей от ветра кожей, но в остальном он ничем не уступал остальным. Я не заметил никаких признаков старческой слабости.
- Клинок без имени никто не будет судить, а значит ему не нужен поручитель.
Дел говорила сурово и официально.
- Всего три дня, - сказала она. - Я слышала, что суд вока может длиться до трех недель. Неужели нельзя принять во внимание погоду? Трудности? Колдовство, направленное против нас?
Десять пар глаз взволнованно заблестели и я полюбовался всеми оттенками голубого и серого. Бледная раса, Северяне. По сравнению с ними я, медно-коричневый с отливающими бронзой волосами, чувствовал себя обугленным солнцем.
- Что за колдовство? - спросил старик.
Дел пожала плечами.
- Гончие. Звери. Даже сейчас они ждут нас на том берегу... если не умеют плавать.
Ресницы дрогнули. Северянин переглянулся с остальными и задумался. Подумать было о чем. А поскольку Дел не сказала ни слова о свистке, я тоже решил промолчать. Преимущество еще никому не вредило.
- Суд, - наконец объявил старик, - начнется завтра, на рассвете.
- Ты знаешь ритуалы и свои обязанности, - заговорил другой. - Ты не имеешь права покидать Стаал-Уста, обнажать свою яватму, вызывать ее силу. Ты не должна выходить из дома до начала суда. Ты не гостья, но и не пленница. Никто не оскорбит твоего поручителя, пока он будет с уважением относиться к законам Стаал-Уста, - этот Северянин, со светло-каштановыми волосами и серыми глазами был самым молодым в вока. Помолчав, он добавил мягче: - Калле здесь, - и кивнул на дом.
Дел посмотрела на перевязь и меч Брона. Она надолго застыла, а потом медленно опустилась на колени и положила яватму на утоптанную землю. Пальцы неохотно отпустили рукоять. Дел подняла взгляд на вока.
- Достаточно того, что вы послали Брона, - с надрывом сказала она. Более, чем достаточно. Страшнее наказания вы все равно не придумаете, даже если вынесете мне смертный приговор.
Выражение лица старика не изменилось.
- Поэтому наш выбор и пал на него.
Дел встала и пошла к дому, на который показал молодой.
Стоявшие перед входом расступились, и в полной тишине Дел открыла деревянную дверь. Я видел застывшие лица и суровые глаза. Я видел гнев, боль и возмущение. Но я не пропустил и уважение, с которым они смотрели на Дел.
Дел вошла в дом. Я придержал дверь и закрыл ее за спиной.
В доме было довольно темно, свет проникал только через отверстия в стенах и дыру для дыма в потолке. Наверху висел фонарь. Два ряда столбов образовывали широкий коридор. С каждой стороны коридора находились небольшие отделения, напомнившие мне стойла. В них жили женщины, дети, а с ними кошки и собаки. Утрамбованный земляной пол для тепла покрывала солома. Ничего подобного я еще не видел.
Никогда еще я не тосковал так по Югу.
- Калле, - тихо позвала Дел.
Никто не ответил, никто не пошевелился. А потом одна из женщин наклонилась, шепнула что-то маленькой девочке и послала ее вперед, встретить Дел.
Послала ее к матери.
Я понял это с первого взгляда, никаких объяснений не требовалось. Дел и не стала ничего объяснять. Она только повернула девочку лицом ко мне и позволила плоти и костям рассказывать историю.
- Это Калле, - просто сказала она. - Результат похоти Аджани.
Аиды. Баска.
- Ну, - пожал я плечами, - по крайней мере она пошла в мать.
Дел медленно покачала головой.
- В мать и в отца. Аджани - Северянин.
36
Ей было пять лет и она была изумительной. Маленькая, изящная, наивно прекрасная, как хрупкий нетронутый цветок. Любознательная, неуклюжая, искренняя, как и полагается ребенку ее возраста. Девочка быстро догадалась воспользоваться своим обаянием, чтобы сбежать от Дел и вернуться к матери.
Дел даже не попыталась задержать ее. Она не претендовала на привязанность девочки, понимая, что на это у нее не было оснований. Дел не потребовала от нее даже элементарной вежливости к чужому человеку, она просто отпустила Калле к женщине, которую та считала своей матерью, по имени, если не по крови, а сама забилась в угол одного из отделений, оставленного пустым для клинка без имени.
Дел опустилась на колени, расстегнула перевязь с яватмой, молча отложила их в сторону. Потом натянула на ноги пятнистую шкуру и подняла взгляд на меня. Я так погрузился в размышления, что не сообразил сесть и по-прежнему стоял у входа.
Дел подтянула ноги к груди, обхватила руками прикрытые шкурой колени и слабо вздохнула.
- Когда я сбежала от Аджани и его людей, мне некуда было идти. Все мои родственники погибли. Остался Джамайл, но его увели на Юг. Я понимала, что глупо пытаться спасти его без оружия, без подготовки... у меня бы ничего не получилось. Его продали бы в любом случае, а может и меня вместе с ним... И я пошла на Север. В Обитель Мечей.
- Представляю, каково тебе было идти в одиночку.
Дел откинула с лица спутавшиеся волосы.
- Я пришла сюда, когда была на последнем месяце беременности. Но я все обдумала и точно знала, что делать. Я не хотела этого ребенка. Я не могла его любить. Он появился случайно, когда меня насиловал волкоголовый Северянин. Зачем мне нужен был такой ребенок?
Действительно, зачем? В вопросе был смысл. Хотя звучал он до ужаса бездушно.
- Вока позволил мне остаться и согласился оказать помощь, но заявил, что меня никогда не примут как истойя. Я упросила их дождаться рождения ребенка, когда я смогу показать им, чего стою, и они согласились. В середине зимы я родила Калле и как только немного окрепла, показала вока, что я умею держать меч, - она вздохнула. - Не так хорошо, как мне хотелось бы, но достаточно, чтобы убедить их в моих способностях. И они приняли меня.
Мы с Дел провели вместе почти год. До этого она пять лет жила в Стаал-Уста. Первые месяцы она вынашивала ребенка. Значит Дел занималась около четырех с половиной лет.
- Отлично, - сказал я, - за такое короткое время.
Она не сводила с меня глаз.
- Я не могла иначе, - отрезала она. - У меня была цель и я думала только о ней. Результат ты знаешь.
- Месть.
- Спасение, - поправила она, - сначала всегда спасение. Потом месть. Я хочу получить кровный долг у Аджани.
- А вока хочет, чтобы ты заплатила кровный долг Стаал-Уста.
- Снова выбор, - сказала Дел. - Убив Терона, ты дал мне передышку в год, чтобы я могла отдохнуть от мыслей о кровном долге. Я могла забыть о вызове на суд и остаться на Юге, свободной от вока, объявленной клинком без имени, - пальцы беспокойно теребили шкуру. - Но у меня есть имя, мое имя, и я не позволю им его забрать.
- А если его заберет у тебя смерть?
Она медленно покачала головой.
- Меня похоронят в Стаал-Китра с Броном и остальными. Это достойная смерть. Мое имя будет высечено на дольменах и обо мне будут петь песни.
Я скривился.
- Такое, значит, бессмертие.
Дел вздохнула.
- Южанину этого не понять...
- Я понимаю, что такое смерть, - оборвал я ее. - Я понимаю, что такое вечность. Твое имя может жить вечно, но ради этого не обязательно умирать.
Дел перевела разговор на другую тему.
- Здесь есть амнит, - сообщила она. - Ты же без него не можешь. И еда. Стиганд сказал, что мы не пленники. Мы можем делать и говорить что захотим, нельзя только покидать этот дом.
- Стиганд это тот старик?
- Да. А другой, самый молодой, Телек, - она улыбнулась, но только на секунду, словно ей не хватило сил сдержать улыбку. - Когда я уходила, он только получил ранг ан-кайдина. Кажется на нем это не отразилось. Он всегда был честным человеком.
- А Стиганд нет?
- Этого я не говорила. Он просто твердый. Требовательный. Его трудно понять, он из старой школы, как Балдур... Балдур был его лучшим другом, она вздохнула. - Сам Стиганд предложил мне выбор, стать ан-кайдином или танцором меча... Я нанесла ему оскорбление, покинув Стаал-Уста. Он был уверен, что я останусь. А потом я убила Балдура и Стиганд возненавидел меня за это.
Я его понимал. Но ей в этом не признался.
- Телек кажется мне рассудительным.
- Телек хороший человек. Он и его женщина взяли Калле и она растет в настоящей семье.
- Но она не их дочь, - напомнил я. - Калле твоя.
Дел снова спрятала лицо под маской и сквозь эту маску даже я не смог ничего разглядеть.
- Может завтрашний день будет моим последним днем. Зачем говорить Калле, что она может потерять мать, которую никогда не знала? Которой у нее никогда не было.
Дел не ждала от меня ответа, она говорила сама с собой.
Морщины изрезали ее лоб.
- Зачем забирать ребенка у единственных родителей, которых она знала, отдавать чужой женщине и говорить, что девочка должна любить ее как мать?
Я так и не придумал, что ответить.
Дел зарылась пальцами в волосы и откинула их с осунувшегося лица.
- Разве, - срывающимся голосом продолжила она, - могу я принять девочку? Я не гожусь ей в матери.