– Да, и намерения эти очень серьезны. По крайней мере, при нашей встрече он только об этом и говорил.
– Это меняет дело. Великий князь может заставить платить дань одно княжество, но едва ли ему удастся это сделать в отношении двух наших княжеств. Но если к нам присоединится еще и Новгород, то наверняка мы одержим победу!
– Я завтра же пошлю гонца в Новгород. Он уведомит Ярослава о нашем решении. Так что жди вестей, в скором времени ты в своем Турове будешь точно знать о замыслах Ярослава.
– Ну Ярослав! Ну братец! Вот уж от кого не ожидал, не предполагал, что может пойти на такой поступок! – сокрушенно качал головой Святополк, но тут же осекся.
– Впрочем, – сказал он через некоторое время, – он всегда был скупым и жадным. Как говорится, зимой снега не допросишься!
– Может, и так, – согласился с ним Изяславль. – Но нам-то с тобой это на руку!
Из Полоцка уехал Святополк в приподнятом настроении. Все складывалось как нельзя лучше. Он даже не ожидал такого результата: вместо одного он получил в поддержку целых два княжества! И поэтому обратная дорога показалась ему короткой.
Только переехали границу Туровского княжества, неожиданно в поле отряд застала налетевшая гроза с градом. Укрыться было негде, град иссек и воинов, и лошадей, а потом навалился холод, что бывает почти всегда после дождей. Однако на этот раз (дело было в конце августа) холод был нестерпимым, он пробирал до самих костей. Воины еле добрались до ближайшего селения, обогрелись и переночевали, и хотели уже отправляться дальше, но тут выяснилось, что сильно простудился и заболел Святополк. Он весь горел, к обеду стал метаться в бреду. Пригласили лекарей, кудесников. Князю стало легче, он даже сумел распорядиться: пусть воины едут дальше, а он задержится на некоторое время в селении, чтобы окончательно выздороветь. Так и сделали. Дружина собралась и отправилась в Туров, а со Святополком остался сидеть его денщик Могута. Иногда к постели присаживался жрец местного капища Огнеслав, высокий, сухой старик, как положено у священнослужителей, с длинной бородой и длинными волосами, повязанными красной ленточкой. Говорил неторопливо:
– Хотя и живем мы в глухомани, на самой окраине княжества, но знаем про все, что творится и в Киеве, и в Турове. Радостно нам было, что в начале своего правления князь Владимир радел о славянских святынях, воздвиг на берегу Днепра истуканы Перуну и другим богам. Но вот непонятно, что с ним случилось, что принял он вдруг греческую веру и взял себе в жены греческую принцессу. Как такое могло произойти, почему он пошел на такое непотребное дело? Что ты мне ответишь, князь?
Что он мог сказать? Он и сам не мог толком разобраться в причинах поступков отца, хотя и слышал его объяснения. Не дошли они до его ума и сердца, не усвоил он их, а может, даже и не понял. Потому и пожал плечами в ответ на вопрос жреца.
А тот продолжал:
– Ходят слухи в народе, что якобы ездил князь Владимир в Царьград и там влюбился в принцессу небывалой красоты. Предложил ей выйти замуж за него. Только принцесса была себе на уме и поставила условие, чтобы Владимир сначала крестился, а уж потом зайдет разговор о свадьбе. Вот так Владимир и переменил нашу веру на греческую.
– Не был отец в Царьграде, – ответил Святополк, удивляясь замысловатым народным вымыслам. – Может, даже наоборот все случилось: не хотели греки посылать своих священников на Русь, но князь двинул дружину на греческий город Херсонес и взял его приступом. Волей-неволей пришлось византийским императорам пойти ему на уступки и выдать за него свою сестру.
– Вон какие дела! Ну да, ты его сын, как тебе не знать, что происходило на самом деле. А у нас вот такие слухи ходят…
В другой раз Огнеслав говорил:
– Не хочет народ переходить в новую веру и видит в тебе, князь, свою надежду, свою опору. Не бросай нас на произвол судьбы, крепко стой за старину, а мы уж тебе всем миром поможем!
Когда Святополк пошел на поправку, жрец посоветовал:
– Лежать много тоже вредно. Следует делать небольшие прогулки, пусть кровь поразгонится, побыстрее выздоровеешь.
Он послушался. Когда вышел на улицу, вдохнул свежего воздуха и увидел высокое голубое небо, закружилась голова. Присел на завалинку и некоторое время сидел неподвижно, на губах его заиграла слабая улыбка. Потом неторопливо побрел по улице. Селение было большое, дома добротные, с сараями и постройками для скота, амбарами и клетями, по лужайкам бегали голопузые детишки, слышен был детский смех со стороны реки, протекавшей недалеко. Рядом с селением стоял лес, темный и молчаливый. Знакомая картина, и на душе у князя стало умиротворенно и спокойно. Здесь жили люди в тишине и мире, своим трудом создавая благосостояние княжества.
Когда возвращался обратно, впереди увидел женщину. Она шла навстречу. Что-то в ней сразу показалось ему необычное, что-то его встревожило. Она была еще довольно далеко, не будешь же рассматривать все время, пока она приближается. Он отвел глаза и стал смотреть по сторонам, якобы ею совсем не интересуясь. И только когда женщина подошла совсем близко, взглянул на нее. Он охватил ее одним взглядом всю разом, с головы до ног, и был поражен тонким стройным станом, пышными черными волосами, обрамлявшими красивое лицо. Но особенно поразили глаза, глубоко сидевшие в темных глазницах. От них шел неестественно яркий блеск, они притягивали к себе, подчиняли и околдовывали, и Святополк не мог оторваться от них. Прошли какие-то мгновения, пока он миновал ее, но они показались ему вечностью. Он был ошеломлен и ошарашен. Подобной женщины он никогда и нигде не видел.
Святополк прошел несколько шагов и оглянулся. Оглянулась и она, из-за плеча смерив его пристальным взглядом. Правда ли была, или только померещилось, на ее лице мелькнула улыбка. «Вот в такую я влюбился бы с первого взгляда, – подумал он. – Немыслимая женщина!»
Об этой встрече Святополк рассказал жрецу. Тот улыбнулся, ответил:
– Ее зовут Чарушей. Она главная ведунья селения, знает многие способы лечения и немало людей излечила от тяжелых болезней, может предсказать будущее человеку. Но она более чем знахарка и ведунья. Чаруша – ведьма. Про нее говорят, что она общается с потусторонними силами и ведет дружбу с духами, вместе со своими подругами, такими же ведьмами, посещает шабаши на лесных полянах. Неудивительно, что эта женщина произвела на тебя такое сильное впечатление.
Святополк тотчас загорелся:
– Хочу с ней встретиться. Попрошу предсказать судьбу.
– Вреда она не сделала никому, а доброго много принесла людям. Так что иди, князь, я не против. Но будь осторожен: не один мужчина оказывался очарован ее красотой, готовы были все богатства и состояния положить к ее ногам, но равнодушной оставалась она. Не попадись к ней на удочку, пропадешь в ее любовных сетях!
– Не пропаду, – самонадеянно обещал Святополк. – Не на того напала!
Дом Чаруши был похож на другие строения, только стоял в глубине огорода. Святополк прошел мимо грядок с огурцами, морковью, свеклой и оказался перед дверью, ведущей в скотник, по-видимому, вход в дом вел через него. Он отодвинул легкую дощатую загородку, перешагнул через бревно и оказался в сумрачном помещении. В нем находились козы. Его взяла оторопь: все они были черного цвета. Стуча копытцами по дощатому полу, козы шарахнулись в угол и стали смотреть оттуда сверкающими в полутьме зеленоватыми глазками. «Фу, нечистая сила!» – проговорил он про себя. И еще Святополк заметил, что под крышей сарая и на стене дома висели пучки сухих трав. Их было много и самых разных видов, было ясно, что хозяйка всерьез занималась целительством.
Первое, что почувствовал Святополк, войдя в дом, был пряный запах растений и цветов. В тусклом свете, лившемся из маленьких окошечек, увидел он, что ими были завешаны все стены избы, они были и под потолком. В углу стояла печь, вдоль одной стены – кровать, вдоль другой – широкая лавка, стол, три стула, на полу – разноцветные половики. За столом сидела Чаруша, перед ней глиняная тарелка, видно, ужинала. При его появлении она встала, приветливо улыбнулась, произнесла певучим, завораживающим голосом:
– Добро пожаловать, князь. Присаживайся со мной за трапезу. Как говорят, чем богаты, тем и рады.
– Только что перекусил, – ответствовал он и присел напротив. В тарелке у нее лежало жареное мясо.
– Зайчатина, – пояснила она. – Только что принесли охотники. Их в этом году очень много развелось, в садах кое у кого деревья погрызли, а у некоторых и до репы добрались. Угощайся, я на двоих готовила. Знала, что придешь.
– Откуда ты могла знать? Жрец вроде к тебе не приходил.
Он потянулся и взял кусочек мяса.
– Не знаю, как это случается. Но будто кто-то шепнул.
– И что я приеду в селение, тоже заранее знала?
– Конечно.
Святополк съел кусочек, потянулся за другим.
– Очень вкусно приготовлено.
– Спасибо за похвалу, князь. Хлебушко бери, не стесняйся.
– Говорят, ты и будущее человека предсказать можешь?
– Могу. Оно написано на лице, на руке человека.
– И у меня тоже?
– Разумеется.
– И что ты прочитала?
– Тебе действительно хочется знать?
– Наверно как всякому человеку.
– Тогда протяни мне свою ладонь.
Она некоторое время рассматривала ее, порой взглядывала ему в глаза, наконец произнесла:
– Умрешь ты своей смертью, но только далеко от своего дома, в темном бору, во время бури и грозы.
– Меня кто-то изгонит или я сам уеду?
– Не знаю. Может, во время путешествия, а может, изгнания. Но не будет вокруг тебя ни родных, ни близких.
– Тогда, может, ты видишь моих врагов? Кого мне стоит опасаться?
– Опасайся самого себя. Никто нас так не губит, как мы сами себя. Берегись своих страстей, они могут привести тебя к гибели.
– Но если мне на роду написано, что ждет впереди, то выходит, я бессилен против своей судьбы? Мне ее ни обойти, ни объехать?
– Смерти никто не избежит. Но человек может своими поступками или отдалить ее, или, наоборот, приблизить.
– Загадками говоришь. А не можешь пояснее?
– Лицо и ладони – это не руны, которые легко и понятно читаются.
Внезапно она замолчала и как-то странно напряглась. Лицо ее вдруг побледнело, в глазах заметался страх. Она проговорила прерывающимся голосом:
– Уходи, князь, мне надо побыть одной.
– Что случилось? – спросил он, готовый помочь. – Тебе что-то угрожает?
– Нет, ничто мне не угрожает. Уходи быстрее, очень прошу тебя!
– Я не могу оставить тебя в таком положении! Говори, что надо сделать?
Она пыталась подняться, но получалось какое-то судорожное движение, она приподнималась и снова садилась. Пот градом лился по ее лбу, стекал на глаза и щеки.
Наконец она сказала, указывая рукой в сторону печи:
– Подай мне, князь, зеленый горшочек, что стоит на шестке.
Святополк быстро вскочил и принес ей то, что она просила. Чаруша сунула в него руку, гортанный крик вырвался из ее рта.
– Все закончилось! Как же я забыла?
– Что там должно быть? – торопливо спрашивал ее Святополк. – Скажи, я сбегаю и принесу!
– Нет, это надо варить, но со мной плохо! Я не могу подняться!
– Говори, что надо приготовить. Я все сделаю мигом!
Она некоторое время внимательно и осмысленно глядела на него, потом, видно, что-то решив про себя, стала указывать:
– Затопи печь. Дрова лежат готовые, только высеки огонь кресалом. Кресало там, на загнетке.
Он быстро выполнил ее поручение. Огонь весело заплясал в горловине печи.
– Теперь подай мне травы. Те, что висят над входом. Сначала пучок белены… Бери весь пучок, я сама отмерю сколько надо! Потом ведьмину траву, рядом приткнут дурман. Заодно прихвати красавицу, черемицу и борец. Только быстрее, что ты там возишься, как неживой! Давай, давай сюда!
Дрожащими руками она жадно схватила пучки, прижала их к лицу и стала жадно вдыхать дурманящий, наркотический запах. Затем разложила на столе, отобрала от каждого пучка нужное количество, сунула в зеленый горшочек, подала Святополку:
– Налей воды из ведра, что возле двери… Налил? Теперь ставь в печь ближе к огню, чтобы быстрее закипело.
Проделав так, как она указывала, он сел рядом с Чарушей, спросил:
– Это твое лекарство?
– Я без него уже не могу. А теперь можешь идти, князь. Иди, иди, сама справлюсь.
Но Святополк воспротивился:
– Я не стану бросать тебя, пока не сумею убедиться, что тебе ничто не угрожает. Не в моих правилах оставлять беспомощных людей.
Она как-то странно посмотрела на него, но промолчала, видно смирилась с его упрямством.
Они сидели молча. Святополк изредка взглядывал на Чарушу и поражался перемене в ней. Глаза ее лихорадочно блестели, в них бешено плясали огненные язычки, отраженные от бушевавшего пламени в печи, тонкие лепестки носа вздрагивали, черты лица обострились, она стала похожа на хищника, изготовившегося к прыжку. На него она совсем не обращала внимания, будто его и не было. Все ее существо было приковано к зеленому горшочку. Что-то демоническое проглядывалось в ее виде, и ему становилось не по себе. «Может, я зря остался и мне следует уйти?» – невольно подумал он. Однако страх, закрадывавшийся в душу, побарывало чувство собственного достоинства, которое у него воспитывали с детства: мужчина, тем более князь, не должен бояться ничего! И он остался.
Между тем жидкость в горшочке закипела, и от нее по избе поплыл сладкий дурманящий запах, Святополком овладела истома, ему стало легко и приятно, словно он сбросил с себя тяжкий груз и приобрел невесомость. И Чаруша преобразилась, она как-то сразу расслабилась и подобрела, в глазах появилась нега, а на губах слабая, беспомощная улыбка. Наконец она встала, взяла маленький ухват, поддела им горшочек и поставила на стол. Затем начала раздеваться. Сняла с себя платье, потом нижнюю рубашку и осталась совершенно голой. Проделала она это так, будто находилась в доме одна. Взяв горшочек, Чаруша стала содержимым его натирать свое тело. Святополк смотрел на нее, боясь шелохнуться.
Вот она закончила свое дело, резко повернулась и взглянула на него. Взгляд ее больших черных магических глаз сковал его волю, у него не было сил шелохнуться, он будто одеревенел. Не моргая, она приблизилась к нему, приказала властно:
– Раздевайся и ложись на лавку.
Святополк безропотно выполнил ее приказ. После этого она стала натирать его мазью из зеленого горшочка. Небывалое блаженство охватило все его тело. Он закрыл глаза и предался ему без дум, без сомнений. Все было позади – и заботы, и тревоги, и огорчения, и травля близких ему людей. Он был на вершине счастья.
Святополк какое-то время лежал без движения. Вдруг невиданный вихрь подхватил его и вынес наружу. Святополк увидел разбросанные внизу дома и строения, стальную гладь реки Припять, темные леса до самого края земли; высоко в небе мерцали яркие звезды, а совсем рядом висел месяц, он был похож на кусок сыра, хотелось взять его и съесть.
Недалеко летела Чаруша. Развевались по ветру белая накидка и черные волосы; взгляд был устремлен вперед, в нем были нечеловеческая решимость и отрешенность, и он понял, что она вела его туда, где не раз была, хорошо это место знала и стремилась к нему безоглядно, отчаянно и дерзостно.
На нем была ночная рубашка, и он подумал, что вероятно прихватил ее на ходу машинально и даже не заметил этого. Мысль, что он летит не обнаженным, пусть кое-как, но прикрытым, успокоила его. Он стал ждать, что ждет его впереди.
Среди леса открылась небольшая полянка, а на ней ярко горевший костер, вокруг которого мелькали какие-то фигурки. Чаруша властно указала рукой, и они стали стремительно спускаться.
Вот они на лугу. Тотчас к ним кинулись ведьмы, длинноволосые, в разноцветных накидках, с безобразными лицами. Среди них мелькали духи, которые были известны Святополку по рассказам жрецов и кудесников: кикимора, маленькая горбатая старушка в лохмотьях; банник с лохматыми руками; баечник, насылавший кошмары; полевик с бородой из колосьев и травянистыми волосами; полудница, страшная, уродливая старушка; дивожены, безобразные, покрытые шерстью женщины; упыри – мертвецы, встающие из своих могил; волколаки, насильно обращенные в волка люди, а также дракон Яга, черный аист Вака, черная Кали. Все они кривлялись, плясали, кричали, указывая на Святополка:
– Чужой явился! Чужой явился! К Хозяину его! К Хозяину!
Ведьмы и духи окружили его со всех сторон и привели к мужчине, сидевшему на гнилом пне. Он был в одежде черного и красного цветов, голова его была козлиной, а ноги с копытцами. Святополк был поставлен перед ним.
– Убей его! Убей его! – бесновалась толпа.
Но тут вперед выступила Чаруша и проговорила безоговорочным тоном:
– Нельзя его убивать! Он – мой друг и соратник!
– Убей! Убей! Убей! – продолжали бесноваться ведьмы и духи.
– Пощади его, Хозяин! – продолжала настаивать Чаруша.
Хозяин поднял руку со скрюченными пальцами, заросшими длинными волосами, из которых виднелись острые когти. Все стихли.
– Нельзя убивать наших друзей, – дребезжащим, козлиным голосом произнес Хозяин. – Не по нашим это правилам. Отойдите от него и дайте свободу! А в знак того, что он с этого момента становится членом нашего сообщества, я налагаю на него свою метку!
И, подойдя к Святополку, он приложил свою ладонь к его груди, Святополк почувствовал сильное жжение, но оно тотчас прошло.
– А теперь отойдите от него и никогда не преследуйте! – приказал Хозяин, возвращаясь на гнилой пень.
Толпа шарахнулась от Святополка и скоро забыла о нем. Он смог перевести дыхание и вытереть пот, который вдруг обильно начал течь по его лбу.
– Какое у нас на сегодня назначено увеселение? – спросил Хозяин.
– Свадьба лягушки и ужа! – хором прокричали ведьмы. – Просим твоего разрешения! Просим! Просим!