Марго залпом допила «Порто», швырнула на столик смятую купюру и решительно поднялась со стула.
2
У двери в квартиру теснились соседи. Продравшись сквозь толпу, Марго улыбнулась оперативнику в штатском (она его сразу вычислила – по строгой, скучной, недовольной физиономии) и сказала:
– Здравствуйте! Я Марго Ленская. Майор Синицын меня ждет.
Оперативник окинул взглядом стройную фигуру журналистки, затем вяло произнес:
– А, Ленская. Проходите. Майор в гостиной.
Он распахнул перед Марго дверь, и журналистка проскользнула в квартиру. В прихожей она не задержалась, а прошла прямиком в гостиную. Двое молодых людей, стоящих у входа в комнату, посмотрели на нее без всякого удивления. Один из них кивнул Марго. Марго кивнула ему в ответ и прошла дальше.
Майор Синицын сидел на диване и, склонившись над журнальным столиком, заполнял протокол осмотра места происшествия. Марго не видела его полгода. Со времени их последней встречи лысина и живот у майора стали еще обширнее, а в усах появились серебристые искорки седины. Под глазами красовались мешки, щеки обвисли, как паруса, в которые перестал дуть ветер. В общем и целом старик сильно сдал.
– Синицын, здравствуй! – весело поприветствовала его Марго.
Майор вскинул голову и хмуро посмотрел на журналистку.
– Явилась не запылилась. И откуда только вы, журналисты, обо всем узнаете?
– Носом чуем, – пошутила Марго. – Ты же знаешь, какой у нас нюх на сенсации.
Майор прищурил тусклые глаза.
– А с чего ты решила, что тут какая-то сенсация? Может, это банальный труп без признаков насильственной смерти.
Марго присела на диван, заслонив майора от двух молодых оперативников. Шуршащая купюра с удивительной ловкостью и молниеносной быстротой перекочевала из ее пригоршни в карман пиджака Синицына. Майор вздрогнул и посмотрел сначала на карман, потом на дверь, возле которой стояли оперативники, и уже в последнюю очередь на Марго.
– С ума сошла? – спросил он одними губами, возмущенно вытаращив глаза.
– Они не видят, – так же, одними губами, ответила Марго.
В гостиной царил настоящий бардак. Шкафы были выпотрошены, вещи – одежда, книги, сувениры – в беспорядке валялись на полу. Марго подняла с полу ближайшую книгу, машинально ее пролистала.
– Не трогай тут ничего, – строго сказал Синицын. – Не хватало еще, чтобы ты уничтожила улики.
– Да какие там улики… – небрежно проговорила Марго и хотела закрыть книгу, но тут ее взгляд зацепился за чернильную надпись, сделанную на форзаце.
– Что ты там увидела? – насторожился майор.
– Ничего. – Марго закрыла книгу и швырнула ее на пол. – Майор, могу я взглянуть на труп?
– Можешь. Только фотоаппарат не доставай. Увижу – отберу.
– Как скажете, – улыбнулась Марго.
Синицын повернулся к одному из оперативников:
– Ваня, проведи прессу к трупу. Дай ей минуту на осмотр, а потом выпроводи из квартиры. Да, и проследи, чтоб она ничего там не фотографировала.
– Слушаюсь, – ответил оперативник и, сделав руку «колечком», насмешливо обратился к Марго: – Мадам Ленская, позвольте препроводить вас к трупу. Он уже заждался, прямо весь посинел от ожидания.
Коллекционер Рудольф Павлович Шихтер стоял на коленях, уткнувшись лицом в стоявший на табурете эмалированный лоток. Руки Шихтера были связаны за спиной скотчем. Судя по всему, убийца держал голову коллекционера в лотке до тех пор, пока тот не захлебнулся. Красные, оттопыренные уши Шихтера покоились на бортах лотка, делая его голову похожей на ожиревшую, волосатую бабочку с голыми, куцыми крылышками.
Ванная была залита красным светом, что делало место преступления еще более мрачным и зловещим.
В воздухе стоял тяжелый запах химикалий. Ванна была наполнена водой, и в ней, как плоские рыбы, плавали большие, размокшие фотографии. На веревках, протянутых от стены к стене, сушились другие. Зрелище было жутким, и Марго слегка поежилась.
– Его пытали, да? – сдавленно спросила она.
Оперативник дернул уголками рта.
– В точку. Как это вы догадались?
– Кончайте иронизировать, лейтенант, – сказала Марго. – Мертвец все-таки.
– Подумаешь. У нас таких по три штуки на день.
– И всех топят в ванночках с проявителем? – осведомилась она.
– К счастью, нет.
Марго повертела головой.
– А нельзя включить нормальный свет?
– Нет, нельзя, – ответил оперативник. – Вдруг снимки засветятся. А на них может быть что-то важное.
Марго присела возле трупа и тщательно его осмотрела.
– Его точно пытали, – резюмировала она. – Хотели у него что-то выпытать, а он не признавался.
– Вы прямо Пинкертон в юбке!
– Шихтер коллекционировал фотографии Родченко, – снова заговорила Марго, не обращая внимания на колкости оперативника. – Насколько я слышала, Рудольф Шихтер не был богачом. У него была одна страсть, на которую он тратил все свои деньги и все свое время: коллекционирование. Так что брать у него было особо нечего. Кроме фотографий и негативов, конечно.
– А они дорогие?
– Не дороже человеческой жизни.
Марго выпрямилась.
– Из-за чего ж тогда его, по-вашему, убили? – ухмыляясь, поинтересовался оперативник.
– Не знаю, лейтенант. Но думаю, что это как-то связано с его коллекцией.
– Мадам, для того, чтобы сделать такой вывод, не нужно быть Пинкертоном. – Оперативник посмотрел на часы. – Майор дал вам на ознакомление минуту. Минута прошла. Разрешите проводить вас до двери?
– Какая тебе разница – минута или пять?
– Сейчас должна подъехать племянница Шихтера – Виктория. Говорят, очень впечатлительная дамочка. Майор хотел побеседовать с ней наедине. Давайте, Марго, не злите Синицина. Он в последнее время и так нервный.
Оперативник тронул Марго рукой за талию и легонько подтолкнул ее к выходу.
* * *Марго остановилась у машины, чтобы перекурить. Пока возилась с сумочкой, доставая сигареты, увидела торопливо приближающуюся к подъезду долговязую барышню с крашеными рыжими волосами. «Она? Не она?» – подумала Марго. Секунду помешкав, журналистка шагнула к девушке и деловито осведомилась:
– Простите, вы ведь, кажется, племянница Рудольфа Шихтера?
Крашеная остановилась.
– Да. А вы…
– Марго Ленская, – представилась Марго. – Точнее – старший лейтенант Маргарита Ленская.
– Старший лейтенант? – Девушка удивленно приподняла брови. – Так это ваши люди мне звонили?
– Да, – соврала Марго.
По лицу Виктории пробежала тень.
– С дядей Руди что-то случилось? – взволнованно спросила она.
– Как вам сказать… Знаете что, давайте пройдем в машину и там обо всем поговорим. Вы не возражаете?
– Да, но дядя… С ним все в порядке?
– Этого мы пока не знаем. Квартира ограблена, а сам он исчез.
Девушка побледнела.
– Ограблена? – пробормотала она с сомнением в голосе. – Чушь какая-то… Что там было брать?
Марго воровато оглянулась на подъезд и упрямо повторила:
– Давайте поговорим в машине. Там нам будет удобнее.
Виктория, однако, не спешила соглашаться.
– А почему мы не можем поговорить в квартире? – спросила она. – Почему в машине?
– Там работает следственная бригада, – мягко сказала Марго. – Не будем ей мешать.
– Правда? Ну, тогда… – Виктория пожала плечами и шагнула к машине.
Едва дверцы «Мазды» захлопнулись, Марго тут же приступила к пристрастному допросу.
– Расскажите мне, Виктория, чем Рудольф Павлович занимался в последние дни?
– Чем? – Девушка пожала плечами. – Да тем же, чем и обычно. Хотя… – Она наморщила переносицу. – В последнее время он готовился к выставке фотографий Родченко. Она скоро пройдет в Доме фотографии…
– Да-да, я в курсе, – нетерпеливо кивнула Марго.
– В курсе? – слегка удивилась Виктория.
– А что, думаете, милиция не следит за культурными событиями? – «обиделась» Марго. – Если хотите знать, у нас для этого целый отдел есть.
– Правда? – Девушка неуверенно улыбнулась. – Я не знала.
– Мы не афишируем свою работу, – строго пояснила Марго. – Похитители произведений искусства не должны знать о нашем существовании. Это облегчает расследование.
– Понимаю, – кивнула Виктория.
Перед глазами у Марго замелькали заголовки будущих передовиц: «В МОСКВЕ БЫЛ УБИТ КОЛЛЕКЦИОНЕР СТАРИННЫХ ФОТОГРАФИЙ!» «ТРУП НА ГИЛЯРОВСКОГО. ФОТОГРАФИИ РОДЧЕНКО УБИВАЮТ ЛЮДЕЙ!»
Марго качнула головой, прогоняя приятное наваждение, и с не совсем уместной случаю улыбкой произнесла:
– Виктория, вы сказали, что ваш дядя готовился к выставке фоторабот Родченко. В чем это выражалось?
– Ну… он отобрал несколько снимков, чтобы передать их Дому фотографии. И еще дядя Руди искал какие-то негативы… Да, точно – негативы Родченко. Тоже, наверное, для выставки. Я в этом мало разбираюсь, но он мне все уши ими прожужжал. А буквально пару дней назад он сказал, что разыскал их. Он за ними долго охотился, и вот наконец ему повезло.
«Уж повезло так повезло», – подумала Марго, вспомнив стоявший на коленях труп.
– Что это за негативы?
– Я толком не знаю. Но дядя в последние дни был страшно возбужден. Все ходил по комнате и потирал руки. И еще приговаривал: «Теперь-то я их заполучу!» А один раз остановился посреди комнаты, подмигнул мне и сказал: «Вот погоди, звереныш, эти негативы еще сделают нас миллионерами!»
– Звереныш?
– Это он меня так называл, – смущенно пояснила Виктория. – Ласково. С самого детства. «Ты самый лучший звереныш на свете!» – так он говорил. Скажите, товарищ старший лейтенант, Марго, с ним правда ничего не случилось?
– Я не могу вам всего сказать, – ответила Марго, чувствуя себя настоящей гадиной. – Но мой вам совет, Вика, готовьтесь к худшему. В квартире вас ждет майор Синицын. Расскажите ему все, что рассказали мне.
– А вы со мной туда не подниметесь?
Марго покачала головой:
– Нет. Я сейчас должна уехать. Служба. Всего доброго!
Девушка выбралась из салона.
– Виктория! – окликнула ее Марго.
– Да?
– Не отчаивайтесь. Что бы ни случилось, это еще не конец. Жизнь продолжается.
Марго улыбнулась девушке, затем повернула ключ зажигания, сняла машину с ручника и тронула машину с места.
«Зачем я это сказала? – думала она. – Пошлость какая-то. Ах, боже мой, какая же я подлая. Настоящая гадюка».
Впрочем, спустя всего минуту Марго забыла о муках совести, теперь все мысли журналистки были заняты одним – автографом, который она увидела на форзаце книги, которую подобрала с пола. Это был автограф Александра Родченко. Знаменитого мастера, негативы которого пытался раздобыть Рудольф Шихтер. И, видимо, раздобыл.
3
– Да, Турук, работа продвигается… Что?.. А это уже мое дело. Я обещала вам статью, и вы ее получите. Всего хорошего!
Марго отключила связь и бросила телефон в сумочку. Она только что вышла из кафе, где лихо расправилась с куском яблочного пирога и бокалом «Порто», и теперь шагала к своей маленькой «Мазде», которую любила и жалела, как бедную родственницу, и которую так же нещадно эксплуатировала, выжимая из нее все лошадиные силы, на какие только малютка была способна.
Весь день Марго думала об одном – о книге, которую увидела в гостиной Шихтера. Размашистая подпись Родченко не давала ей покоя.
Вполне может быть, что эта подпись ничего не значит, думала Марго. Шихтер обожал старинные фотографии и все, что с ними связано. На каком-нибудь букинистическом развале он увидел книгу, надписанную самим Родченко, ну и купил ее. Купил, принес домой, поставил на полку. Потом, наверное, весь вечер радовался удачному приобретению, хотя для любого обычного человека книга эта – совершеннейший пустяк и не имеет никакой исторической или культурной ценности.
Мало ли как книги из домашней библиотеки Родченко оказались у букиниста! Да и кто он такой, этот Родченко? Не Шаляпин, не Троцкий, не Маяковский. Ну мастер фотоискусства, один из зачинателей советской рекламы…
И все же Марго не переставала думать о книге.
Около двух лет назад она познакомилась с одним довольно любопытным человеком в рясе. Дьякон Андрей Берсенев, так его звали. Вместе им пришлось пройти сквозь огонь и воду, и Марго кое-чему научилась у дьякона. Во-первых, она поверила в судьбу и научилась не то чтобы различать, но всерьез воспринимать ее знаки. Во-вторых, Марго научилась доверять собственному чутью. Там, где логика натыкалась на препятствие и отказывалась работать, выручало чутье. Или, как говорят сыщики, интуиция.
Вот и теперь интуиция подсказывала Марго, что книгу эту стоит пролистать тщательнее, а судьба говорила: «Я не зря подсунула тебе эту книгу. Любой другой не обратил бы на подпись внимания, но не ты. Ты не станешь отмахиваться от знаков, которые я тебе посылаю».
Не прислушаться к столь явному голосу судьбы было невозможно.
Весь день Марго носилась по своим делам, а с наступлением вечера снова вернулась к девятиэтажному дому в Марьиной Роще. Она припарковала «Мазду» у соседнего подъезда, открыла бардачок и достала из него кожаный футляр с отмычками.
В точности такой же комплект был когда-то и у отца Андрея, и именно он, этот странный дьякон с замашками Шерлока Холмса, научил ее ими пользоваться.
Марго выбралась из машины, закинула на плечо сумочку, воровато оглянулась по сторонам и быстро зашагала к подъезду. Несмотря на опасную операцию, которую ей предстояло совершить, одета Марго была буднично, как простой обыватель, – в зеленую кофточку и длинную цветастую юбку. На худых, загорелых ключицах Марго поблескивала цепочка с золотым кулоном, на пальцах были кольца, на тонких запястьях – разноцветные обручи браслетов, которые Марго обожала и носила в таком количестве, что сама толком не знала, сколько их. Темные густые волосы журналистки были зачесаны назад и стянуты в хвост.
(Марго считала, что одета просто и неприметно, однако, когда она, «простая и неприметная», входила в подобном виде в кафе или ресторан, мужчины тут же забывали про свои рюмки и бокалы и выворачивали шеи, провожая взглядами ее высокую, ладную фигурку.)
У квартиры Рудольфа Шихтера Марго остановилась и прислушалась. Где-то наверху жужжала дрель.
Обстановка располагала к преступлению.
Марго достала из сумочки кожаный футляр с серебристыми отмычками и отклеила край полоски бумаги, опечатавшей квартиру. Внизу зажужжал лифт. Марго замерла, подождала, пока лифт минует ее этаж, и, не колеблясь больше ни минуты, принялась за работу.
А работа была, прямо скажем, адская. Возможно, отцу Андрею с его терпеливым и спокойным характером ничего не стоило пять-десять-пятнадцать минут торчать возле двери чужой квартиры и ковырять замочную скважину отмычками, отметая их одну за другой. Но Марго помирала от страха и нетерпения и уже через две минуты начала нервничать.
На двадцатой минуте Марго услышала, что по лестнице кто-то поднимается. Тяжелые, размеренные шаги медленно приближались. Все ближе и ближе.
Марго готова уже была расплакаться от отчаяния, но тут замок внезапно поддался. Щелчок, еще щелчок… Дверь приоткрылась.
Марго змеей скользнула внутрь и закрыла дверь. Некоторое время она стояла в прихожей, переводя дыхание и прислушиваясь. Человек продолжал подниматься. Шаги его звучали все громче и отчетливей, заставляя сердце Марго вздрагивать и сжиматься от страха.
Вот человек шагнул на площадку. Вот сейчас повернется, чтобы идти дальше. Сейчас его шаги минуют дверь и удалятся, постепенно затихая. Но не тут-то было. Человек остановился. И остановился он аккурат возле квартиры Шихтера. Электрический звонок взорвал тишину квартиры и едва не лишил Марго чувств.
«Я пропала», – мелькнуло у нее в голове.
Дверная ручка поползла вниз. И тут Марго с ужасом осознала, что оставила дверь незапертой. Сейчас незнакомец толкнет дверь, и тогда… Марго изо всех сил навалилась плечом на дверь.
Незваный гость тихонько толкнул дверь. Потом еще раз.
«Спокойствие, только спокойствие», – говорила себе Марго, изо всех сил сдерживая дверь.
Наконец незваный гость перестал дергать ручку. Он еще несколько секунд постоял у двери, видимо, о чем-то размышляя или к чему-то прислушиваясь. Затем повернулся (Марго слышала, как скрипнули его каблуки) и стал спускаться вниз.
Лишь когда шаги страшного гостя стихли далеко внизу, Марго облегченно вздохнула. Это ж надо быть такой курицей – оставить дверь открытой! Отец Андрей никогда бы себе такого не позволил.
Вспомнив красивое, улыбающееся лицо дьякона, Марго тоже улыбнулась, но тут же прогнала это воспоминание, заставила себя собраться и сосредоточиться на деле. Нужно найти книгу!
Закрыв наконец дверь на замок, журналистка направилась в гостиную, стараясь не смотреть в сторону ванной, в которой еще несколько часов назад лежал холодный, страшный труп коллекционера Шихтера.
«А если он все еще там?» – подумалось вдруг.
Марго оглянулась. Дверь ванной была приоткрыта, из щели на нее смотрела тьма. Марго вдруг показалось, что из этой тьмы тянет холодком. Такой же холодок пробежал и по спине журналистки. И еще Марго почувствовала тонкий, едва уловимый запах химикалий.
С бьющимся сердцем журналистка подняла руку и стала нащупывать на стене выключатель, чтобы зажечь свет, но вовремя остановилась. Нельзя! Соседи могут увидеть свет и вызвать милицию.
«Да и нет там никого, – убеждала себя Марго, все еще не в силах отвести взгляд от приоткрытой двери ванной. – Слава богу, у милиции есть хорошая привычка – забирать трупы с собой».
Сделав над собой усилие, Марго отвернулась от приоткрытой двери и двинулась в гостиную, спиной и затылком чувствуя черную, страшную щель.
В гостиной царил тот же беспорядок, что и днем. За окном стало почти совсем темно. Марго достала из сумочки маленький фонарик, включила его и пробежала желтым лучиком по полу. Потом перевернула несколько книг, пошарила рукой под креслом и в сердцах пробормотала: