– Черт! – раздался за его спиной визг.
Ти Джей лишь ухмыльнулся, взял ее за руку и повел вперед.
Глава 12
Оказавшись наконец на сухой земле, Харли вздрогнула.
– Лучшее средство разбудить девушку – освежающая вода ручья.
– В самом деле? – усомнился он сухо. – Мне казалось, что тебя разбудило, когда я…
– Стоп! – Харли нервно рассмеялась и снова вздрогнула – на этот раз не от холода.
Ти Джей улыбнулся ей, тепло и одобрительно, и протянул махровое полотенце, которое достал из рюкзака, чтобы вытереть ноги.
– Я водил сюда группы: рыбачить в ручьях, одолевать на мотоциклах неизведанные тропы, спускаться с обрывов. Бывалые сильные люди, за спиной которых – немалый опыт хождения по горам, и то наверняка стали бы жаловаться. Даже, я уверен, Кен!
– Так я круче Кена?
– Намного! – воскликнул Ти Джей, с улыбкой глядя на нее.
И эта его улыбка подействовала на нее, как обычно, то есть она моментально поглупела. Харли сидела на камне, натягивая носки, которые вынула из кроссовок, и он, усевшись рядом, так что их бедра соприкоснулись, прижал ее к груди и прошептал:
– Взгляни на другой берег.
В сотне ярдов от них по кромке воды брела черная медведица, и сильные мышцы ее перекатывались при каждом шаге. Следом косолапили два медвежонка, ожидая, пока мамаша поймает на завтрак рыбу.
У Харли перехватило дыхание. Стараясь не шуметь, она сунула руку в рюкзак, вынула камеру и стала снимать.
В благоговейном молчании они наблюдали, как медведица бросилась в бурлящую воду и вынырнула с большой рыбой в пасти. Со шкуры капала вода, но она повернулась к малышам, которые устроили возню на берегу, забыв про еду. Мамаша призвала их к порядку тычками, и все семейство побрело прочь.
После их ухода Харли поняла, что практически сидит на коленях Ти Джея, а он ее обнимает.
– Такого за компьютером не увидишь.
Он молча смотрел, как она убирает камеру и тянется к кроссовкам.
– Это точно в Колорадо? Должность исследователя? Никакой полевой работы?
– В основном в офисе, а если и в поле, то очень мало.
Он больше ничего не сказал, она тоже, но, может, он гадал, почему она выбрала теоретические исследования вместо практики.
Она и сама задавалась тем же вопросом, а задумавшись, слишком резко дернула за шнурок, и он порвался.
– Черт!
Ти Джей подошел к рюкзаку и вынул тот же мешочек, что и прошлой ночью – тот самый, в котором лежала пачка чипсов, – и достал из него… зубную нить!
– Вот, вместо шнурков.
Она медленно взяла нить.
– Кажется, я влюблена в твой рюкзак.
– И в мой спальный мешок.
– И это тоже.
– И в мое сексуальное тело.
– Ты забыл, о чем мы с тобой договорились?
– Не затрагивать тему твоего сексуального тела. Так я и не касался твоего – упомянул только о своем.
Он сделал наивные глаза и улыбнулся:
– Во что еще ты влюблена?
Не дождавшись ответа, продолжил:
– Позволь, угадаю. В меня?
– Ха!
Он немного помолчал, потом философски изрек:
– Существует много видов любви, знаешь ли!
– Как много? – с улыбкой уточнила Харли.
– Есть такое понятие, как «глубокая симпатия». – Например, то, что ты чувствуешь к семье. Хотя иногда… это даже несопоставимо с глубокой симпатией.
– Согласна, – кивнула Харли.
– Есть еще влечение…
– То есть вожделение, – поправила она.
– И это тоже, но я имел в виду нечто большее, чем одна жаркая ночь. Это когда ты не можешь без кого-то… хотя бы какое-то время.
Она с любопытством уставилась на него: он говорит о них?
– Без всяких обязательств?
– Да.
– Это для людей ветреных или тех, кто боится глубоких чувств.
– Может быть.
– Вроде тебя, если вспомнить каждую твою интрижку, – сладенько пропела Харли.
– Чайник называет котел черным?
– Эй, у меня сто лет не было интрижек!
– Дело не в количестве…
Понимая, что он прав, она прикусила язык… на минуту.
– Я никогда не видела, чтобы ты чего-то боялся. Спускался вместе с братьями со скалы на сноуборде и выжил, чтобы рассказать эту историю. Видела, как ты болтался над обрывом, куда взобрался без страховки, ухватившись за выступ кончиками пальцев, так что от смерти тебя отделяли лишь мгновения. Черт, я однажды видела, как ты не испугался разъяренной гремучей змеи!
Ти Джей не отрывал от нее глаз:
– Это просто испытания на выносливость.
– Хочешь сказать, что боишься чувств, эмоций?
Он не ответил, но это уже и не требовалось: его молчание само по себе было ответом. Кто она такая, чтобы продолжать эту тему? Ведь если речь шла именно об этом страхе, то тут между ними царит абсолютное согласие.
– Скажем, ты прав, – кивнула Харли, чтобы снять напряжение. – И существуют разные виды любви.
– Да, и что же?
– В таком случае вполне возможно, что я тебя люблю.
Он едва не упал, запутавшись в собственных ногах, чего она в жизни не видела, поэтому рассмеялась.
– В точности как люблю наблюдать за этими медведями: со всем уважением и на почтительном расстоянии, что очень полезно для моего здоровья.
– И кто из нас в таком случае смешной?
Ти Джей последовал за Харли к неисправной камере, после того как она нацепила темные очки и намазала губы гигиенической помадой, причем то и другое долго искала в рюкзаке, на что он лишь покачал головой.
Но, господи, какое же это удовольствие – наблюдать за ней.
– Что со мной не так? – спросила она.
– Нет-нет, все в порядке.
– Ты улыбаешься…
– Ладно. Может быть… – Он провел пальцем по ее виску. – Может, я тоже тебя люблю.
Она затаила дыхание, и он это понял.
– Так же как мы оба любим тех голодных злых медведей.
Она тихо рассмеялась.
– Значит, мы квиты.
– Квиты.
Добравшись до склона, Харли обнаружила неисправную камеру и принялась за работу, пока Ти Джей читал сообщения на своем телефоне. Стоуну звонили два клиента насчет зимних походов – прекрасно! Кену был нужен Ти Джей, чтобы уладить вопрос с налогами, прежде чем Кэти его убьет, – ничего хорошего. И у Ника был вопрос к Харли.
– Ник хочет знать: ты меня уже поколотила?
– Такая возможность существует.
Ти Джей ухмыльнулся.
– Хочешь кому-то позвонить?
– Определенно нет.
Она пожала плечами в ответ на невысказанный вопрос.
– Семейные радости.
Он понимал. Не раз они с братьями доводили друг друга едва не до безумия, но, слава богу, всегда стояли друг за друга.
Родители Харли хоть и не были заодно, но как-то ладили: не пили, не били детей, на столе всегда была еда. И все же какими бы милыми и добрыми они ни были, Харли с сестрой не получали и сотой доли той поддержки от своей семьи, которую получал Ти Джей.
Ее родители всегда шли на поводу у своих слабостей: чему быть, того не миновать. Но Харли хотела в жизни стабильности, и ее надежды и мечты удивляли родных. Они любили ее, но не понимали. И все же, несмотря на отсутствие этого понимания и поддержки, Харли выросла невероятно выносливой, твердо стояла на ногах и была самым мягкосердечным существом из всех, кого Ти Джей когда-либо знал, хотя и не любила выказывать слабость или просить о чем-либо…
Никогда.
– Я знаю, что тебе приходится много работать, чтобы помогать родителям и Скай. Если тебе самой когда-нибудь понадобится…
– Не понадобится.
Она оглянулась и послала ему улыбку, чтобы смягчить тон.
– И ты бы делал то же самое для своей семьи, если бы пришлось.
Собственно, и делал.
Значит, она помнила. Помнила, каково это – быть старшим, отказаться от личной жизни, чтобы заботиться о Кене и Стоуне.
– Все это было так давно!
– Ты не часто говоришь о своей юности. Хотя я знаю, как плохо тебе приходилось, особенно когда отец еще был жив.
Все в Вишфуле знали его отца, отличавшегося на редкость мерзким характером. Он был профессиональным наездником на быках, выступал на родео, жестоко обращался с животными и еще более жестоко – с сыновьями. Особенно с самым младшим, Кеном, которого Ти Джей старался защитить, когда мог, даже ценой собственной шкуры.
– Как я сказал, это было давно.
– И все же ты стараешься проводить как можно больше времени вне дома.
– Я проводник, поэтому постоянно в экспедициях и походах, – напомнил Ти Джей.
– Твои братья тоже, однако не отправляются в трехмесячные путешествия на Аляску и не шляются по Канаде: все больше работают здесь, на месте.
– Именно потому, что они остаются, езжу я: кто-то же должен сопровождать такие экспедиции. Кстати, они очень дорогие и приносят нам бо́льшую часть дохода.
– Ти Джей, – проговорила она с пугающей мягкостью, – и кто из нас лжец? Мы оба знаем, что здесь, дома, тоже хватает дел.
Поскольку именно это и было правдой, он промолчал.
– Так от кого ты бежишь?
Черт… Как она сумела обернуть все против него?
– Я скажу тебе правду, если скажешь ты.
– Не скажешь.
– Не скажешь.
– Скажу, – пообещал Ти Джей, выдержав ее оценивающий взгляд.
Наконец Харли собралась с духом:
– Я бегу от бедности, которая идет за мной по пятам, и вероятности до конца жизни ходить с грязными ногтями. Не хочу быть такой, как моя мама: вечно от кого-то зависеть, вечно пребывать в долгах, вечно быть несчастной. Хочу иметь любимую работу и возможность оплачивать счета.
– Ничего плохого в этом нет.
Она согласно кивнула и показала на него:
– Твоя очередь.
– Камера…
Она положила на нее руку.
– Сейчас все исправлю. Она чувствительна к движению и давлению воздуха и работает даже при ветре до пятидесяти миль в час, но вчерашняя гроза с порывами до семидесяти пяти миль сбила настройку. А пока я ее перестраиваю, давай ты – теперь твоя очередь.
Дерьмо!
– Ладно, дело в том, что, когда был молод и испытывал потребность сбежать, я стал ходить в походы. – Он решил не вдаваться в подробности, мало ли от чего хотел сбежать. – В зависимости от времени года я брал мотоцикл или лыжи и исчезал.
Ни пьяного идиота-отца, ни школы, ничего, кроме собственной головы.
– Теперь мне не от чего бежать. Но…
– Но потребность в побеге по-прежнему остается, – мягко договорила за него Харли, и в ее теплых глазах светилось понимание.
– Да, примерно так.
Он медленно выдохнул и, только сейчас сообразив, что все это время задерживал дыхание, просто добавил:
– Именно там я больше всего чувствую себя живым, хотя в последнее время… в доме сплошные свадьбы, дети и котята. Удивляюсь, что над крышей не висит чертова радуга. Кен принес цветы в офис Кэти…
Он покачал головой.
– Как это мило! – рассмеялась Харли.
– И ладно бы раз, так нет, делал это всю неделю. Что-то вроде годовщины. Из-за цветов теперь Кэти не видно: все равно что в лавке флориста. А Стоун? Пытается завлечь Эмму, поэтому вытворяет всяческие дерьмовые штуки – только бы произвести впечатление – и специально наносит себе увечья, чтобы она его лечила. Этот парень – ходячий пластырь.
– Это любовь, Ти Джей. Настоящая любовь.
– Как-то немного слишком…
Она помолчала, но все же спросила:
– Ты не веришь в истинную любовь?
– Я этого не говорил.
– В чем же дело? Чем тебе не угодила истинная любовь?
«Как насчет того, что такая любовь болит, как рана?»
– Я ведь уже сказал: есть разные виды любви, – осторожно напомнил Ти Джей. – Одни отличаются от других. Просто не уверен, что эта самая истинная любовь бывает у всех.
Она долго смотрела на него, прежде чем сказать:
– Тебя это, конечно, шокирует, но должна признать, что согласна с тобой.
И снова он облегченно выдохнул, когда понял, что сдерживает дыхание. Ти Джей ничего не мог с собой поделать: Харли удивляла его все больше, подбираясь к самому сердцу, заставляя переосмыслить свое отношение к любви.
Он взял ее за руку и провел большим пальцем по ладони, наслаждаясь прикосновениями, как редко наслаждался чем-либо подобным с кем бы то ни было.
– Мы только сейчас пришли хоть к какому-то соглашению?
– Думаю, что да.
– Надеюсь, это тенденция.
– Я тоже.
Сжав лицо ладонями, он притянул ее голову к своей:
– Ты пугаешь меня, Харли.
– Как и ты меня.
– Кажется, ты увлеклась мной в молодости, но я вот уже несколько лет постоянно думаю о тебе, – признался Ти Джей. – Не знаю почему. Возможно, меня заводят наши перепалки.
Она закатила глаза, да так комично, что он расхохотался.
– Каждая вечеринка, каждый праздник, каждая игра в пул сводят меня с ума.
– Ты никогда не говорил…
– Прятал за чертовой уймой длинных походов. – Он мрачно улыбнулся. – И за чертовой уймой холодных душей.
– Я… не знала.
– Я и не хотел, чтобы ты знала. Не ты одна умеешь скрывать свои чувства.
И он сжал ее в объятиях крепче прежнего.
– По правде говоря, Харли, если я позволю, чувства могут проскользнуть мимо похоти и оказаться в водах неизведанных.
Она сглотнула:
– Если позволишь?
– Не волнуйся, я над этим работаю.
– О’кей.
Харли кивнула, но тут же покачала головой и закрыла глаза.
– Может, следует вернуться к перепалкам? Ведь это намного проще.
– Думаешь, сумеем? – подтолкнул он ее коленом и ощутил, как она практически растеклась по нему, что доставило ему массу удовольствия. – Правда?
Не открывая глаз, она опустила голову ему на плечо и обронила, хотя и с сомнением:
– Мы постараемся. Мы оба люди сильные, борцы, так что вполне способны сделать это.
– Да.
Но какая-то малая часть его гадала, уж не ведут ли они заранее проигранную битву.
Глава 13
– И что сейчас? – спросил Ти Джей, после того как Харли настроила камеру.
– Следующая камера.
Она сверилась с картами и навигатором.
– Думаю, я сумею добраться до нее и вернуться к ночи.
Они по-прежнему сидели так близко друг к другу, что соприкасались бедрами. Харли решила, что это чистая случайность: бревно было довольно коротким, – но когда он нагнулся и протянул ей бутылку воды, в молнии, пронзившей тело, не было ничего случайного, отчего ее бедра судорожно сжались. Она взглянула ему в лицо: заметил ли, – и он ответил жарким взглядом.
Заметил.
Она напомнила себе о необходимости держать себя в руках, поэтому поставила воду на землю и тихо сказала:
– Спасибо.
– Обезвоживание – штука опасная.
– Надоело бегать по лесу и искать, где бы пописать.
– Это не проблема.
– Так может говорить лишь представитель вашего племени – ведь вы писаете стоя, не обнажая важные части тела.
Ти Джей послал ей скептический взгляд.
– Подумаешь, большое дело – обнажить одну жизненно важную деталь…
Он ухмыльнулся и предложил ей сушеные манго и говядину из своего рюкзака.
– Спасибо.
Она сунула руку в пакет, а Ти Джей наклонился, чтобы взять бутылку с водой, и снова прижался бедром к бедру Харли. Она могла бы отстраниться, но не сделала этого, и когда он выпрямился, открывая бутылку, его бицепсы задели ее руку и грудь.
У нее перехватило дыхание.
Он долго пил и остановился, только когда почувствовал ее взгляд и слизнул с верхней губы каплю воды. На плечо его село маленькое насекомое, и Харли не задумываясь подула на него.
– Что это было? – спросил Ти Джей.
– На тебе сидел жучок, а я его сдула.
Его глаза потемнели:
– Можно попросить тебя об одолжении?
– Я и так уже должна тебе…
– Я не в том смысле, да и нет никаких долгов: не дуй, пожалуйста, на меня больше, особенно от скуки.
Хорошо, она примет к сведению.
Ощутив страшную жажду, она тоже решила напиться, но сделала это не так аккуратно, как он, – упали несколько капель на грудь. Взгляды их обоих устремились туда, и он тихо застонал.
– Я такая неряха, – прошептала Харли.
– Мне нравятся неряхи.
Она глубоко вздохнула.
– Что сейчас? – пробормотал Ти Джей.
«Э… как насчет того, чтобы забыть о стойкости и заняться безумным сексом, прислонившись к дереву?»
– Нужно найти тему для перепалки, и как можно быстрее.
Он тихо рассмеялся.
– Я имел в виду твою работу.
О, верно!
Она попыталась сосредоточиться:
– Восточный склон.
– Туда и обратно до темноты, а потом…
– А потом утром пойду домой, – уточнила Харли.
– Только не ты, а мы.
Пока не вернутся, пока они здесь. А что потом, что будет потом, в реальной жизни?
Ей вдруг захотелось, чтобы все камеры перестали работать и у нее появился предлог оставаться здесь, с ним, как можно дольше.
– Что будешь делать, когда вернешься? – спросил он тихо.
Она пожала плечами.
– Буду работать интерном до весны.
– И трудиться долгие часы в гараже?
– Да.
– И волноваться за родителей. И сестру.
– Да, и терзаться сомнениями, получу ли работу в Колорадо и правильно ли сделаю, переехав туда. Это называется «жизнь», Ти Джей. Ты много работаешь, тревожишься за свою семью, и в этом мы с тобой похожи.
– Ты сомневаешься, стоит ли переезжать в Колорадо?
В этом он весь: сразу понял, что именно ее беспокоит.
– Нет.
Она зажмурилась, потом открыла глаза.
– Да.
– Скажи мне.
– Может быть… может, я и ошиблась в выборе и заниматься исследованиями не мое призвание. Возможно, лучше, как это делаешь ты, и мне работать на природе. Что ты об этом думаешь?
Ей действительно хотелось услышать, что бы он сделал на ее месте, хотя почему-то она уже понимала: поступит так, как сочтет правильным, даже если это и не легко. Принять должность, если ей предложат, – легкий путь, а вот понять, в чем ее призвание, что сделает ее счастливой, будет сложнее.
Он долго смотрел на нее.
– Решать тебе.
– Спасибо, ты мне очень помог.
– Думаю, ты уже и сама знаешь ответ: тебе хочется быть здесь, а не сидеть за письменным столом, – но переживаешь за кого угодно, кроме себя самой. Если я не прав, значит, ты просто боишься.