Она отчаянно заметалась, ища выход. Вокруг нее тени сгущались, превращаясь в черные двери, сквозь которые заходили зомби. Первая тварь уже догоняла Ану. Пульсирующий свет впивался ей в голову зубцами боли. Во сне она крикнула, зовя Коула, — и в ту же секунду ее голова ударилась об оконную раму вагона.
Моргая, она проснулась. Поезд с грохотом шел по неровному пути. В наушниках плыли «Капли дождя» Шопена. За окном пролетали ряды приземистых домов, узкие задворки которых либо заросли бурьяном, либо тонули в мусоре.
— Приехали, — объявил Коул.
Ана подняла взгляд и глотнула его присутствие с неуютной смесью облегчения и робости. Сидевшая напротив Лайла встала. Поезд подполз к станции «Форест-хилл», и они вышли.
Со стороны платформы станционное здание имело простой навес. К крыше были подвешены корзинки с пластиковыми цветами — настолько старыми, что зеленый и красный материал поблек и пошел странными волнами. Они прошли по пешеходному мостику и оказались на оживленной улице. Было уже почти шесть часов вечера. Уличные торговцы начали собирать свои лотки, люди спешили по домам. Ана плелась за Коулом и Лайлой, едва замечая неаккуратные ряды старинных домов по обе стороны улицы, разбавленные современными бетонными строениями. Подъем в гору ее вымотал, но это хотя бы позволило ей сосредоточиться на чем-то кроме мрачного молчания Коула.
Наконец они сошли на ведущую к какому-то дому дорожку и постучались в дверь особняка, построенного в тридцатых годах двадцатого века и разделенного на десяток квартир.
Входную дверь тут же открыли. Их впустили в темноту, и створка закрылась за их спинами. В мерцающем свете свечи какой-то мужчина провел их мимо лестницы и открыл им еще одну дверь. Заведя их в комнату, он принялся зажигать новые свечи, так что стало видно, что они оказались в комнатке размером примерно девять квадратных метров с двумя односпальными кроватями, комодом и шкафом. Слабый розовый свет от уходящего за горизонт солнца пробивался сквозь задвинутые занавески. Коул сунул мужчине деньги и предупредил, что кое-кого ждет. После этого он закрыл и запер дверь, и они трое остались одни.
Отсутствие разговоров усиливало и без того унылую атмосферу комнаты. Увиденный в поезде сон незаметно проскользнул в мысли Аны. Она вспомнила вчерашний день и свое бегство от здания суда. Ей снова стало интересно, что это были за люди, похожие на зомби, и что могло бы случиться, если бы Коул не появился именно в тот момент.
Лайла стала осматривать шкаф, это заняло лишь минуту, поскольку он был маленький и пустой. Коул достал из рюкзака походную плитку, котелок и несколько банок с едой.
— Напрасная трата топлива, — проворчала Лайла, увидев, что брат собирается подогреть им ужин.
— Завтра вечером ты уже будешь у «просветителей», — ответил он, — и сможешь не беспокоиться насчет топлива.
— А как насчет Арианы? — спросила она.
Ана бухнулась на край пружинного матраса и посмотрела на Коула. Ей тоже было интересно услышать его ответ.
— Надо надеяться, что к этому времени мы уже выясним, где Джаспер, и она будет говорить с его отцом о том, чтобы перевезти его в какое-нибудь безопасное место.
Он потянул кольцо на крышке громадной банки фасоли.
Ана пыталась понять, действительно ли он так думает. Мысль о том, чтобы связаться с родителями Джаспера, породила в ней странное ощущение опустошенности. Кроме того, она уже была не слишком уверена в том, захочет ли отец Джаспера воевать за сына, который подвергает опасности его собственную империю: в отсутствии научного доказательства психических болезней многие прекратят прием профилактических и прописанных лекарств, и «Новастра» потеряет многие миллионы.
Тем не менее ей надо будет вернуться и все им рассказать в надежде, что матери Джаспера удастся убедить мужа спасти их сына. Ей придется встретиться с собственным отцом и отвечать на вопросы, которые все станут ей задавать. Она пыталась прикинуть, что может случиться, если после своего освобождения Джаспер бросит Эшби вызов и продемонстрирует собранные доказательства. Что предпримет ее отец? Ведь на карту будут поставлены его исследования и его репутация!
Ее размышления прервал сердитый голос Лайлы.
— Не говори так! — прошипела она.
— Будущее не предрешено, — ответил Коул. Он вывалил в котелок фасоль с оранжевой подливой. — В том-то и дело. Взгляд — это всего лишь вариант.
— Самый вероятный вариант! — заспорила Лайла.
— Вариант, — повторил Коул.
— Но все…
— Нет!
В голосе Коула прозвучал гнев. Разговор был окончен. Ана внутренне содрогнулась, сама не понимая почему. Ей не нравилось быть причиной дурного настроения Коула. К тому же она чувствовала себя виноватой. Он ее поддерживал и помогал ей. Ей не хватало того ощущения их близости, которое она испытала днем, пусть даже пугало то, как он ее обнимал.
— Вчера, после слушания, — сказала она, меняя тему разговора в надежде, что это уменьшит общую напряженность, — когда ты посадил меня на свой мотоцикл, кто были те люди?
Коул покачал головой: он был явно не в настроении об этом говорить.
— Какие люди? — спросила Лайла.
— Когда я узнала, что в тот вечер, когда Джаспера похитили, Коул шел следом за мной, — объяснила Ана, — это меня напугало. Вот я и убежала, а потом оказалась на улице, где из домов выходили странные люди-зомби.
— Арашаны? — ахнула Лайла. Она быстро посмотрела на Коула и снова повернулась к Ане. — Ты зашла на улицу арашанов и смогла уйти?
— А что такое эти арашаны?
— Эксперимент военных, — ответила Лайла.
— Никто точно не знает, — уточнил Коул.
— Там, где они живут, что-то передается по воздуху, — не унималась Лайла, — что останавливает все мысли и движения. Немного пожив с этим, человек снова получает возможность действовать и думать, но он остается отрешенным, замедленным, сонным. Эксперимент проводит специальный отдел психпатруля.
— Никто ничего точно не знает, — повторил Коул. — Возможно, такими их делает какой-то вид нового лекарства.
Он зажег походную плитку и поставил котелок на металлическое кольцо, под которым плясало пламя.
— Об этом в сети масса материалов, — взволнованно проговорила Лайла. — Есть документы, по которым можно увидеть, что правительство вложило миллионы в финансирование нового «мирного оружия» для армии. Говорят, что Коллегия собирается его использовать и в психушках.
— Там было четыре парня, на которых это вроде бы не действовало, — сказала Ана.
— Готова спорить, что на них были шапки. Так?
Ана немного подумала и вспомнила, что на них действительно были капюшоны.
Лайла приняла ее молчание за знак согласия.
— У них есть какой-то специальный отражатель, который надевается на мозги и останавливает электромагнитные волны.
Коул сделал вид, будто полностью занят их ужином, но в слабом свете Ана смогла заметить, как возрастает его интерес.
— Мы с Коулом оба зашли на эту улицу и ушли оттуда, — возразила она, — и ничего не случилось. Так что это не имеет никакого отношения к волнам.
Коул перестал перемешивать фасоль.
— На самом деле, — сказал он, — я туда не заезжал.
— Нет, заезжал!
— Нет, за столбы не заехал.
— Какие столбы? — не поняла Ана.
— Там по обе стороны улицы были два серых столба. Как фонарные, только без фонарей.
Ана попыталась восстановить в памяти случившееся, но столбов не вспомнила.
— Ну и что, — сказала она, — я прошла по той улице метров двести, а со мной ничего не случилось.
Лайла двигала подвеску в форме ключа туда и обратно по цепочке.
— Из-за того, что они излучают, — сказала она, — мысли движутся замедленно, словно в густом киселе. И еще отключается двигательная зона мозга.
— Ты не заметила вообще ничего странного? — спросил Коул.
Ана начала испытывать беспокойство. Ей не нравилось, как он на нее смотрит. Хорошо хоть, что он снова начал с ней разговаривать.
— Улица казалась чересчур пустой, — ответила она. — Там не было машин. Я заметила в окне какого-то человека. У меня от его вида мороз по коже прошел. Тогда я повернулась и пошла обратно.
— У тебя не возникло желания… ну, не знаю… остаться? — уточнил Коул.
— Ничуть. А у тебя?
Он секунду смотрел на нее, потом протяжно выдохнул через нос и снова принялся помешивать фасоль и мазать хлеб маслом.
— Ты это почувствовал, да? — спросила Лайла у брата. — Даже из-за столбов оно пыталось тебя захватить.
Коул не ответил. У Аны в голове завертелось множество вопросов. Она вспомнила пустые глаза зомби и не оставившее ее до сих пор ощущение, будто они заглядывают ей в мысли. Почему же на нее это не подействовало?
Ни Лайла, ни Коул больше ничего не сказали.
Коул не ответил. У Аны в голове завертелось множество вопросов. Она вспомнила пустые глаза зомби и не оставившее ее до сих пор ощущение, будто они заглядывают ей в мысли. Почему же на нее это не подействовало?
Ни Лайла, ни Коул больше ничего не сказали.
После того как ужин был съеден, Лайла собралась мыть посуду. Ане страшно было оставаться наедине с Коулом, и она предложила ей помочь. Захватив с собой подсвечник, девушки вышли из спальни и открыли дверь справа. Оказавшийся за ней ярко-синий коридор привел их к другой, открытой двери.
В ванной Лайла начала споласкивать тарелки, стараясь экономить воду, и разговорилась.
— Когда-то, — сказала она, — такой дом предназначался всего для одной семьи. Потом, лет восемьдесят назад, каждый этаж разделили на квартиры. А теперь каждая комната — это отдельное жилье, и всем приходится пользоваться общей ванной. Наверное, жилищный крах не был бы таким страшным, если бы не топливный кризис. Из некоторых районов ездить в Лондон на работу по железной дороге стало невозможно. Тебе в Общине рассказывали о Развале 2018 года?
— Прости меня, — прервала ее Ана.
Лайла отключила воду.
— Не поняла?
— В тот день в Камденском шлюзе мы встретились только потому, что я искала Коула. Я считала, что он бывший член секты «Просвещение» и поможет мне в поисках Джаспера. Когда Майки сказал, что на барже есть свободная комната, я ее заняла, надеясь со всеми вами получше познакомиться. И я помогла вам вызволить Коула, потому что думала, что он сможет рассказать мне о «Просветителях».
— Не страшно. Ты освободила Коула. Ты спасла Рафферти. И потом, ты же не могла сказать: «Привет, я — Ариана Барбер, мой отец — тот самый безумный ученый, который разработал анализы на Чистоту, а я ищу того Чистого парня, которого вчера похитили».
— Спасибо, — сказала Ана. Тугой ком тревоги у нее в груди чуть уменьшился. — Я предпочитаю, чтобы меня звали Аной.
Лайла кивнула:
— Не проблема. — Она вымыла тарелку и прислонила ее боком к ванне, чтобы вода стекла. — Ты влюблена в Джаспера? — спросила она.
Ана судорожно сглотнула. Она по привычке подняла руки, чтобы стянуть назад свои длинные волосы, и обнаружила, что коротко острижена.
— Когда мне было одиннадцать, я была уверена, что Джаспер — самый потрясающий парень из всех, кто мне встречался. Я с ним была едва знакома, но мечтала о нем все время. — Она посмеялась над собой и взяла кухонное полотенце. Лайла вручила ей следующую вымытую тарелку, и она принялась ее вытирать. — По ночам я тайком смотрела на звезды из окна моей спальни и загадывала желание: пусть у меня будет шанс, пусть он не найдет себе пару до того, как мне исполнится пятнадцать. А потом в мой пятнадцатый день рождения он прислал мне предложение обручиться. Я решила, что мои мечты осуществились. Спустя три недели к нам в школу приехала Коллегия, и мне сказали, что я не Чистая. Казалось, весь мой мир разлетелся на кусочки и теперь его ничто не исправит. Даже Джаспер.
Ана присела на край ванны и провела рукой по затылку.
— Потом все усложнилось. Меня исключили из школы на то время, пока шло следствие по делу моего отца, а еще через две недели у Джаспера погиб брат. Все было ужасно. И единственным способом все наладить было обручение с Джаспером. Я надеялась, что он захочет заключить со мной союз. Тогда я перестала понимать, чего хочу на самом деле.
— А может, вам просто не судьба быть вместе, — предположила Лайла.
— Я не верю в судьбу. Не думаю, будто что-то может быть суждено или не суждено.
Лайла отложила посудную щетку и улыбнулась.
— А что насчет Коула?
У Аны в животе возникло странное колкое ощущение.
— А что насчет него?
— Он тебя ждал.
— О чем ты?
— Взгляд! — заявила Лайла так, словно это было совершенно очевидно. — Он никогда об этом не говорил, — добавила она, хватая Ану за руки своими мокрыми руками, — но я знаю, это из-за тебя он тогда ушел от «просветителей» и встрял во всю эту политику. А полгода назад после визита к Ричарду в тюрьму он пришел и словно начал готовиться к тебе. Он понял, что время Взгляда его нагоняет. Он расстался с Рэйчел и начал брать более рискованные задания, потому что знал: ты как-то связана с разоблачением анализов на Чистоту.
У Аны замерло сердце, и она чуть не выронила тарелки.
— Он знал, что я как-то связана с разоблачением анализов на Чистоту? О чем ты говоришь? Коул говорил мне, что не знал, кто мой отец. Он сказал, что даже не знал о моем обручении с Джаспером, пока не увидел нас вместе на концерте. И какое это имеет отношение к тому, что он расстался с Рэйчел?
— А ты этого совсем не чувствуешь?
— Чего не чувствую?
— Связи между тобой и Коулом.
Ана отложила тарелку, которую успела механически вытереть три или четыре раза. Она со стуком встала на полку у раковины. Не поэтому ли ее тело рядом с ним настолько выходит из-под контроля? Ее всегда привлекал Джаспер, но Коул был словно магнит с противоположным зарядом. Ее тянуло к нему какой-то силой, которой она не в состоянии была противиться. Но Коул оставался рядом с ней таким спокойным и хладнокровным! Ведь если бы он чувствовал то же, что и она, это было бы заметно?
— А что происходило в том видении? Что Коул видел?
— Толком не знаю. Тебе надо спрашивать у него.
Ана со вздохом тряхнула головой. Если бы Коллегия услышала этот их разговор, то не понадобилось бы никаких творческих или ассоциативных тестов: их обеих признали бы душевнобольными.
— А тебе проводили анализ на Чистоту, Лайла?
— Конечно. Я жила с мамой, пока четыре года назад Коул не ушел от «просветителей». Чтобы поступить в школу, его надо пройти. Мне его сделали в пять лет — примерно тогда, когда его проводили по всей стране.
— И?
Лайла пожала плечами:
— Понятия не имею. Школа занесла это в какие-то свои файлы. Моя мать сожгла конверт, не распечатывая.
Ане показалось, будто произошел сбой во времени. На секунду все словно застыло. Ее собственную жизнь разрушил тот самый анализ, который для Лайлы не имел никакого значения.
— Ты сама решаешь, кто ты, Ана, — мягко добавила Лайла. — А не какой-то анализ.
У Аны начала дрожать нижняя губа. Неужели для них все действительно было именно так? А не может ли это относиться и к ней самой?
Лайла сложила вымытую посуду и приборы. Она тепло улыбнулась и выскользнула в коридор.
Ана потрогала пальцем горячие капли воска, упавшие со свечи на край ванны. Утверждение Лайлы насчет того, будто Коулу она являлась в его видении и он ее дожидался, — это явный абсурд. Это невозможно. Однако неделю назад вся ее нынешняя жизнь показалась бы ей невозможной: она ни за что не поверила бы, что Джаспер может оказаться в психушке за попытку обнародовать сведения о том, что анализы на Чистоту — это мошенничество. Она ни за что не поверила бы, что Психи из секты «Просвещение» будут помогать ей его искать, как и в то, что она почувствует непонятное, чудесное, опасное влечение к кому-то — такое, какое она испытывает к Коулу. Коул пробуждал в ней такое ощущение, будто до этой поры она была живой только наполовину. Это было совершенно не похоже на ее влюбленность в Джаспера. Ее чувство к Джасперу было фантазией, такой же, как увлечение каким-нибудь знаменитым киноартистом: на самом деле ты влюбляешься в персонажа, которого играет этот актер. А вот Коул был настоящим, реальным. Он будил в ней желание вырваться за пределы самой себя, выпустить на свободу все то, что она так долго сдерживала.
Ана включила воду в ванне. От воды пошел парок. Она задумалась о том, сколько может стоить горячая ванна. Забрав свечу, она встала и пошла это выяснять. Идя по коридору, она услышала громкий хлопок входной двери. Из спальни сквозь стены донесся голос Лайлы.
— Она сбита с толку. Ты не должен ей его передавать. Она не знает, кто она.
— Прекрати, Лайла.
— Не надо!
Ана открыла дверь спальни и остановилась на пороге. Коул и Лайла замолчали.
— Передавать мне что?
— Вот это.
Коул вставил мини-диск в свой интерфейс. Подойдя к Ане, он перекинул цепочку от интерфейса ей через голову. Она судорожно сглотнула, заставляя себя посмотреть на него. Однако когда она наконец это сделала, выражение его глаз заставило ее моментально забыть о неловкости. То, что он ей сейчас дал, имело какое-то отношение к Джасперу. Она это почувствовала. Коул продолжал ей помогать, несмотря ни на что.
— Ты уже видел? — спросила она.
Он покачал головой:
— Его только что занесли.
Ана поставила свечу на каминную полку и повернулась лицом к стене. Перед ней спроецировалась копия записи поступлений в Лондонский центр психиатрической реабилитации за ночь 21 марта и начало следующего дня.
— Нам удалось получить сведения из одиннадцати психиатрических учреждений в районе Лондона, — пояснил Коул. — Здесь не только имена, но и точное время госпитализации. Также указано, кем эти люди были доставлены и какой диагноз поставили при поступлении.