Правда, если не лукавить душой, первые три дня вышли провальными. Ну, не в плане отдыха или впечатлений. Нет. Восторг ее переполнял. Просто Таня впервые оказалась в Испании, и ей хотелось все увидеть, побывать на каких-то экскурсиях, посетить все достопримечательности, до которых она сумеет добраться. Казак же хотел просто расслабиться на пляже. Он устал, она это понимала, помнила, с каким остервенением Виталя загонял себя дома и за себя, и «за того парня». Но ее просто подкидывать начинало, когда они проходили мимо какой-то, ужасно старой на вид церкви, дома, фонтана или, если, она только видела намек на нечто подобное. Ее тянуло узнать про Гауди и посетить Барселону, и Собор Святого Семейства, а можно и по Мадриду было бы побродить.. Единственное, что ее не интересовало совершенно, это коррида, но и Виталий, вроде бы, не стремился сие зрелище смотреть.
В общем, Казак устал смотреть на ее мандраж, и они заключили соглашение: день отдыхают на пляже, день куда-то едут. И так по очереди. Она и не думала спорить, поплавать в море и просто поваляться на песке, Таня была тоже очень не против. Тогда агенство, через которое Виталий все и организовал, прислало им экскурсовода, и Таня испытала уже полнейшее счастье и ощущение того, что она в каком-то «приключении». Наслаждалась новой кухней и непривычным обилием морепродуктов, которые, оказывается, Виталя не особо любил, а она его чуть ли не все попробовать уговаривала. И было так здорово, так насыщенно и полно! Она совершенно отключилась от всего, что осталось дома и в их прошлом, поджидая еще своего часа для решения. Да, конечно, ему звонили и Виталий занимался делами. Да и ей, то и дело, писали из клиники, консультируясь. И все-таки, Таня расслабилась.
Ей нравилось плавать с ним рано утром, пока еще никого не было на пляже, когда только он и она, солнце и море, и все мысли только о том, как двигаться, чтобы сил и дыхания хватило на дольше. Чтобы каждое движение - в удовольствие. А больше ничего не беспокоит. И загорать у бассейна на вилле, которую Казак снял для них - пришлось Тане по вкусу. Полная ленность и расслабление в те дни, когда они не выбирались на экскурсии. Такая редкая, а от того бесценная возможность жить совершенно спокойно.
Так они провели две недели. А потом Таню начала мучить совесть. Как ни как, а она отсутствовала в клинике уже довольно долго. А учитывая то, что работы у них всегда хватало, а тут еще и ее нет, и неизвестно, заместили ли место Вадима. А есть же еще и приюты, в которые она и так долго не наведывалась из-за своих проблем… В общем, она начала переживать.
Виталя поначалу не поддавался, постоянно веля ей расслабиться. Стал таскать больше на экскурсии. Но Таню не отпускало. И Казак уступил. Правда, с ограничениями.
- Работать, как раньше, ты не будешь, давай сразу это решим, - заявил Виталий, едва позвонил, чтобы им организовали билеты на вылет. - Хватит, уже загнала себя до предела.
Жестко сказал. Резко. С явным предупреждением в глазах, что шуткой тут и не пахнет, как и приглашением к диалогу. Так, что Таня даже опешила. Отвыкла от такого тона за этот «отпуск». Да и, собственно, нельзя сказать, что она в принципе привыкала к «такому» Виталию.
- Виталь, ну я не смогу все время сидеть дома, - попыталась мягко объяснить она. - Я же с ума сойду от безделия. Я так не привыкла. И не хочу, в общем-то. Да и я люблю свою работу, очень.
- Рад за тебя. - Виталий не выглядел так, будто услышал и понял ее. - Можешь и дальше любить. А меня интересует только то, чтобы с тобой все было в порядке. Все остальное - «дорожная пыль», Танюша. Советую запомнить. И если я решу, что ты снова о себе не думаешь, про работу можешь забыть. Ясно?
Ее задело. Или, может, гормоны, которые она принимала, сыграли свою роль. Но Таня, вроде как, помнила о такой вероятности, и постаралась сдержаться.
- Я не буду больше доводить себя до такого, - понимая, что Виталий, в некоторой мере, имеет подоплеку для своего ультиматума, дипломатично заметила Таня. - Но не собираюсь отказываться от любимого дела.
Виталий промолчал. Но посмотрел так, словно говорил: «я все сказал». Таня не продолжала спор. Но ей было неприятно. Честно. Насколько она помнила, его не особо волновало, что сама Таня думает о роде деятельности Витали. И он не собирался как-то с этим завязывать, несмотря на ее страхи и волнения. А у нее, как ни крути, призвание гораздо безопасней. Да, Таня довела себя до изнеможения. Но и в этом же не только работа повинна!
Однако совершенно не хотелось устраивать ссору. Слишком хорошо и спокойно они провели эти недели. Вот Таня и промолчала. Но неприятный осадок внутри остался, добавив горечи в такие восторженные и сладкие впечатления от их отдыха.
После приезда домой жизнь закрутилась новым витком суматохи и дел. Таня вернулась в клинику, одобрила кандидатуру взятого на испытательный срок врача, погрузилась в привычную рутину. Правда, теперь ей никто не давал перерабатывать.
Виталий, как бы, вообще, не шутил по этому поводу. И если не он сам, то водитель всегда ждал ее под клиникой минута в минуту к окончанию рабочего времени.
И все-таки, ей даже удалось уговорить Виталия несколько раз отвезти ее и в приют для бездомных животных.
А еще было множество визитов к гинекологу. И огромное количество анализов, которые ей пришлось сдавать. Да и Виталия обязали пройти обследование. И он без всяких возражений согласился, чем еще больше покорил Таню. Да и дал ей этим необходимую поддержку и уверенность, если честно.
Но существовали и сложности.
Они все еще не говорили о многом. Избегали, не нагнетали, обходили острые углы стороной. Казалось, не выдержат. Таня не была уверена, что восстановилась морально достаточно для того, чтобы сесть и, в открытую все обсудить. Малодушно молчала, делая вид, что не замечает его отъездов, остававшихся без объяснений, когда Виталя точно не официальными делами занимался. И Казак не обострял, не акцентируя на этом внимания. Много говорил об автосалонах, рассказывал что-то о ночном клубе, которым, правда, он вообще не занимался, а только долю с Калиненко имел. А вот об адвокатской конторе Костенко даже вскользь не упоминал. Будто и не существовало такой никогда. И к нему никакого отношения не имела.
Но, так или иначе, это все незримо присутствовало. Висело между ними, словно привкус того самого сигаретного дыма, тревожа и теребя душу. И его непонятные отъезды, без объяснений, и «дела» случались все чаще.
А лето, тем временем, стремительно неслось мимо, съедая дни жарой и повседневными заботами. И Таня уже с ностальгией вспоминала отпуск и море, не раз замечая у себя мысли, что можно было бы у Витали и еще раз «отдых» попросить. Он не то, что не отказал бы, а только обрадовался бы возможности пореже пускать ее на работу, это однозначно. Неоднократно напоминал ей, что причин работать у Тани нет, денег им с головой хватает. И как бы не смущал его ничего, судя по всему, и никаких вопросов по будущему не имелось и потому, что положение какое-то неопределенное и подвешенное…
Не для него, как оказалось. Любимый уже все для себя решил, как вдруг узнала Таня. И его не беспокоило их уклонение от некоторых тем.
Виталий сделал ей предложение. Хотя, наверное, неправильно было говорить об этом так. Приехал как-то за ней в клинику, когда август только начался. Крепко поцеловал, обняв так, словно на себя собирался переложить все заботы ее рабочего дня. Помог сесть в машину. А потом заметил:
- Годовщина у нас скоро, Танюш. Пора расписываться, я считаю. Сколько можно телепаться, как непонятно кто? - прикурив, поставил ее перед фактом Виталя. - Да и ребенок наш… не хочу, чтобы в непонятном статусе рос, - добавил он, серьезно посмотрев на нее.
Она немного растерялась.
И правда, годовщина. Еще неделя, и будет ровно год, как познакомились в поезде вагона… А сколько всего между ними уже произошло! На лет пять ее жизни «до Витали» событий хватило бы. Всяких, конечно: и хороших, и плохих. Но так же и бывает. Невозможно, чтобы только «сладко».
И все же… Неожиданно вышло. Не думала, что его беспокоит сам статус. И их, и, пока еще, вероятного только ребенка. Не задумывалась о такой постановке вопроса, пытаясь отстоять свое право на трудовую деятельность и потерявшись немного в череде приемов у врачей. Вместе, и вместе. Страшно было ворошить тему отношений, учитывая «запретные» темы между ними. Но, кажется, понимала, почему для него это было так важно: наверняка, сказался личный детский опыт Казака. Да и потом, в общем-то, Виталя всегда действовал решительно и с размахом, не зависая на промежуточных этапах. Его послушать, так они и так, похоже, «тормозят не по-детски» со свадьбой. Кстати, об этом…
- Ты мне предложение делаешь? - все-таки, решила уточнить Таня.
Он повернулся и посмотрел на нее, заломил бровь и вытащил сигарету.
- Нет, Танюш, предложение я тебе дома сделаю, краси-и-во, - протянул он с улыбкой и предложил ей сигарету.
- Нет, Танюш, предложение я тебе дома сделаю, краси-и-во, - протянул он с улыбкой и предложил ей сигарету.
Таня покачала головой, отказываясь. Казак пожал плечами и прикурил.
- А сейчас я тебе сообщаю о наших планах, чтобы ты до дома свыклась и я не слышал чепухи по типу: «рано, я не готова и мне надо подумать», - он выдохнул дым и тронул машину с места. - У тебя есть полчаса. Думай и проникайся этой мыслью, - Казак махнул в ее сторону указывающим жестом рукой с сигаретой, словно велел тут же все уяснить.
Таня сглотнула. И все-таки забрала у него тлеющую сигарету. Такие новости не так легко переварить за полчаса, все же.
- Думаю, - кивнула она, и затянулась.
Виталя ухмыльнулся, похоже, поняв ее растерянность. Притормозил на светофоре, наклонился и на секунду прижался к ее губам. Видимо, чтобы не особо «думала», а сразу «свыкалась».
ГЛАВА 23
По дороге они больше не говорили на эту тему. И сигарету Таня все-таки докурила.
Ну, а дома ее ждало то самое «краси-и-во», про которое говорил Виталя. Не обманул, не поспоришь.
В этот раз, из-за теплой погоды, наверное, он решил «освоить» двор: всю площадку перед беседкой занимали букеты из лилий. Их было так много, что сладкий, дурманящий аромат висел в воздухе, заставив Таню улыбнуться и глубже вдохнуть, едва она вышла из машины. Да уж, в доме такого не организуешь, задохнешься просто. А здесь, в самый раз. И правда, красиво - море белых цветов и зеленые стебли, листья кое-где между ними. Осталась только узкая дорожка, ведущая в саму беседку. А там накрыт стол на двоих. Тоже «красиво»: с высокими бокалами для шампанского, сервированный, словно в ресторане, даже со свечами. Да и сами блюда, точно доставленные из ресторана, причем, совсем недавно, еще горячие, судя по всему, стояли тут же. Имелось и ведерко со льдом, в котором охлаждалось шампанское. В марке у Тани даже сомнения не возникло. Случай, как говорил Виталий, планировался, однозначно, «особый». И организация этого всего, определенно, потребовала времени.
- Ух ты! - Таня замерла у машины, рассматривая двор.
- Голодная?
Виталя обошел машину и обнял Таню со спины. Опустил подбородок ей на плечо. Она обернулась, пытаясь поймать его взгляд. Но даже встретившись глазами, не особо разобралась в мыслях любимого. А у нее самой за дорогу накопились к нему вопросы. И Таня сомневалась, что Виталя не может о них не подозревать.
- Голодная, - согласилась она, накрыв его ладони своими на талии.
- Тогда - пошли, чего застыла? - усмехнулся Казак и потянул ее к проходу между цветами. - От официанта я отказался, решил, что мы и сами управимся, - заметил он, пока Таня медленно шла рядом с ним между цветов, касаясь упругих лепестков пальцами. - Нравится? - не спросил даже, а как-то потребовал ответа.
Она с улыбкой кивнула.
- Очень.
Заметил ее молчаливое настроение? Нервничать стал?
В последнем Таня сомневалась. Но некоторое беспокойство во взгляде Виталия уловила. Ситуация, в принципе, стала какой-то… непростой. Не напряженной, нет. Но оба ощутили, что пришел момент, когда вряд ли удастся продолжать «ходить вокруг, да около». Надо будет вскрыть все, что до этого отодвигали. А насколько они к этому готовы? Таня не представляла. И ей стало страшно. Понятия не имела, что Виталя думает по этому поводу, но она дае летнего жара сейчас не ощущала. Мерзнуть начала от этого страха.
А Казак внимательно следил за каждым ее движением и жестом, прищурившись. Руку поймал, заметил, что пальцы ледяные, растирать начал. И, все же, промолчал, помогая ей сесть в плетеное кресло. Между ними сейчас, вообще, какая-то тишина повисла, и нарушить ее никто даже не порывался.
Казак сразу шампанским занялся, наполнив их бокалы. Отставил бутылку назад, в ведерко со льдом. Но, вместо того, чтобы сесть напротив, где было сервировано, переставил свое кресло почти впритык к ее. Взял Танин бокал, протянул ей, свой поднял. Почти вынудил «чокнуться» и сделать глоток. Хотя, Таня не сопротивлялась, в общем-то. Скорее, медленно «плыла» по течению, наблюдая за ситуацией, и собираясь с силами. И он это заметил, она не сомневалась. Но, следуя своему пониманию жизненной ситуации, шел вперед напролом.
Опустился в кресло, развернул и Таню к себе, скупым движением вытащил из кармана небольшую красную бархатистую коробочку. Большим пальцем левой руки откинул крышку.
- Ну так что, Танюша, - наконец-то усмехнулся Виталий, глядя прямо на нее, пока сама Таня рассматривалакольцо. Вытащил украшение, отложив коробку и поймал ее руку. - Давай поженимся? - вроде и спрашивал, а сам уже надевал кольцо на ее палец.
А Таня все еще молчала, даже не глядя на свою руку, хоть и чувствовала, что немного великовато. Но Виталя, наверняка, и этот вариант предусмотрел, все уладит. Смотрела ему глаза в глаза. И он смотрел. Вот теперь точно напряженно и настороженно, вероятно, из-за повисшей тишины. И такие знакомые тени появились в любимом взгляде, так явно проступило это все, что Таня не выдержала. Встала с кресла. Виталя крепче сжал ее ладонь, демонстрируя, что не позволит отойти. Но она и не рвалась. Он просто не сразу понял ее задумку.
А Таня села ему на колени, обхватив руками шею Виталия, прижалась головой к его плечу. Так проще и легче казалось. Вместе со всем же справятся? Все смогут решить? И не ойкнула даже, когда он сжал, стиснул ее в своих руках.
- Не слышу положительного ответа, Танюш? - вроде и смеется, но она чувствует, что как пружина сжался, сконцентрировался весь.
Обхватил ее подбородок пальцами, заставил глянуть на него. И она выдохнула, как с обрыва в воду:
- Виталь, мы же так и не решили ничего, - честно и не юля, напомнила Таня. - О ребенке говорим, о семье, живем вместе, а о главном все это время - не решаемся говорить.
Он нахмурился. Сжал зубы, она видела, как прорезали щеки вертикальные складки, всегда появляющиеся, когда Казак заводился.
- Таня! - с напором, давяще. - Не парься…
Но она в этот раз не могла отступить, хоть и страшно стало. Сейчас до суеверного ужаса боялась любого расстояния.
- Нет, Виталь, послушай! - не дала ему прервать себя. - Ты про мою работу все время говоришь, грозишься, что запретишь. А мне, что о твоей… деятельности сказать?
Сама обняла его лицо холодными пальцами. Кольцо непривычно давило на кожу. Но Таня не на украшение смотрела, в глаза Витале.
- Я что? Переутомиться на работе могу, да. Переработать, разозлиться. А - ты, Виталь? Даже если не вспоминать о моральной стороне этого всего… Насколько все то, о чем мы не говорим никогда… серьезно? - хотела сказать «опасно», и все равно побоялась. Видела, что он и так уже на взводе. - То, куда ты ездишь, когда мне ничего не объясняешь, все твои «дела»? Мы ведь о будущем говорим, о семье настоящей, о ребенке…
- Таня! - вновь начал, собираясь одернуть ее, наверное.
Но она просто накрыла его губы ладонью.
- Да, Виталь, я знаю, что жизнь - штука сложная и непредсказуемая, и в библиотеке может стеллажом с книгами до смерти придавить, - попыталась как-то смягчить ситуацию, скрыть, что у нее навернулись слезы. И внутри все трясется от страха.
Он иронично хмыкнул. Растер ее плечи руками, обхватил ладонью шею. Все равно уловил и понял этот внутренний мандраж. А ее уже и по-настоящему трясти начало от накатывающих сомнений, от страха, который все это время давила в себе. Да и потому, что сама Таня, мораль никак отодвинуть не могла. Пусть ему сейчас и на другое давила. Но себя же не обманешь.
- Только ведь, твоя деятельность, Виталь, это же все - риск в сто раз увеличивает! И опасно так. И в плане закона… настолько непросто все. Не знаю! - Таня снова уткнулась ему в плечо. - Люблю тебя. Безумно. Невероятно. Только, неужели ты не понимаешь, что в такой ситуации, невозможно о будущем говорить или планировать как-то? Никакой ведь уверенности нет, ни в чем!
Виталий, до этого слушающий, пусть и с напряженным, недовольным лицом, крепко сжимая ее своими объятиями-тисками, сейчас прямо таки возмущенно выдохнул, встряхнул ее.
- Во мне тебе никогда не надо сомневаться! Всегда уверена быть можешь, ясно?! - требовательно рявкнул он.
Таня даже вздрогнула от тона.
- Я не о том, Виталя. И не в тебе сомневаюсь, - тихо, почти шепотом.
А он выругался, уловив эту дрожь, из-за ее тона, возможно.
- Танюша, свет мой ясный! Ну, что ты выдумываешь, вечно! Нормально все будет! Сколько лет прожил, и сейчас, тем более, со всем справлюсь, - иначе, спокойней попытался убедить.
У Тани это вызвало какую-то потерянную и грустную улыбку.
- Нормально? - переспросила она с горькой иронией.
И отстранилась. Встала с его рук. Не отошла. Просто потребность в движении появилась, в каком-то выходе для этой дрожи и страха, который мучал ее каждый день; для сомнений своих, для угрызений совести.
Он хмуро посмотрел на нее, скривился и прикурил сигарету. Затянулся. Явно не так планировал этот вечер. Только невозможно же все время реальность прятать.