«Сопровождающие», которых никто не называл охраной, стояли в паре шагов сзади, не перекрывая вид на реку, но и внимательно следя за окрестностями. По фигу, что территория закрытая. Ошибки никто допускать не хотел.
Виталя молча курил, Федот пил свой кофе. Никто не нарушал тишину первым. Да и не с руки Казаку было говорить. Он свою просьбу озвучил, теперь слово за Федотом, как ни крути.
И Федот заговорил. Минут через пять, когда полностью допил кофе и отставил чашку:
- «Был я ноне - чуть заря
На приеме у царя,
Ну и дал мне царь заданье
В смысле, значит, глухаря…»
Блин! Вот честно! Казака всегда бесило, когда Федот начинал свои перлы выдавать! Он не читал этой долбанной сказки, не сложилось как-то, лешего за ногу! Не до того по жизни было. И каждый раз хотелось хорошенько выругаться, напоминая Федоту, что «время - деньги». И по его мнению, куда уместнее философией их жизни и общения было бы сделать фразу: «поскольку времени немного, я вкратце матом объясню», а не юмором блистать. Уже сказал бы прямо «да, поможем», или послал бы на хр*н.
А Батя, наоборот, от этих цитат всегда веселей становился.
Однако, приходилось напоминать себе, что сейчас он - в роли просителя. Вот потому и натянул на лицо почти убедительную ухмылку. Что, впрочем, Федота с толку не сбило, и заставило ухмыльнутся куда как искренней, хоть и с сарказмом:
- Короче, такой расклад, Казак. Побазарил я сегодня с Боровом с утра, обмозговали мы эту тему. Сам он, ясное дело, сейчас никуда в открытую лезть не будет. Не до того ему.
- Да, мы понимаем, - Виталий кивнул. - Поздравляли…
- Но Боров помнит о старых и надежных друзьях, - Федот тоже кивнул и вернулся к своим семечкам. - И за подарок к рождению дочери, просил еще раз, лично, «спасибо» передать. - Глянул на него со смыслом.
И Казак расслабился. Понял, что добился своего. И Боруцкий свое влияние использует, чтобы помочь ему удержать в городе нейтралитет до выхода Димы. Он, конечно, от дел давно отошел, официально. Но по факту, все еще крепко держал в своих руках множество нитей. Это было весомо. Тем более, с поддержкой Мелешко.
Вновь кивнул, теперь уже с благодарностью. Принимая эту поддержку.
- Надеюсь, Боруцкому понравился наш подарок? - поинтересовался Казак, наконец-то взяв свою чашку.
Вот тут Федот улыбнулся совсем иначе, и так широко, что шрам, пересекающий его лицо, совсем гротескно натянул черты, как маску.
- Не знаю, как Боров, а крестница моя, от вашего розового детского «мерса», уже в восторге - облизала и обжевала весь руль и сиденья, - хохотнул он, пересыпая семечки из одной пригоршни в другую. - Зубы лезут. - Пояснил, заметив, наверное, что Казак удивился. - Так что, заценили ваш презент, и благодарны очень.
Он вернулся домой гораздо раньше, чем изначально планировал, не загадывая, что может принести встреча с Федотом. Отпустил парней, когда добрались до поселка. Велел, чтобы проверили дом Димки. Он часто отправлял там дежурить кого-то, не собираясь позволять дому бесхозным стоять. Нечего искушать людей, умельцы найдутся. К тому же, дом так не ветшает.
Да и самому удобно, под рукой всегда кто-то из парней есть, и при этом, они не у него на голове «топчутся».
Так что сейчас, заходя в кабинет, планировал быстро спрятать пистолет и набрать Таню, чтобы узнать, когда ее забрать. На этой недели, из-за его запары, она все время с водителем ездила домой. Растер затылок, пытаясь избавиться от ломоты в плечах и шее. Все-таки, хоть и с «партнером» встречался, а напряг был ого-го. И это сказывалось. Подумал о том, что голодный. Блин. А там, и не ощущалось. Надо будет Таню забрать и заехать куда-то. Или, наоборот, домой быстрее, чтоб расслабиться нормально и поесть.
Последнее время стремался. Учитывая ситуацию в городе, стал осторожнее, о чем ранее и не задумывался. Опасался ее лишний раз где-то «засветить» или подставить. Конечно, надеялся, что за его жизнью не так пристально наблюдали, чтоб все нюансы отлавливать. Но все-таки, не хотелось лишний раз рисковать.
Вытащил пушку и…
Ничего не успел. Как придурок, застыл с пистолетом в руках посреди кабинета, действительно растерявшись, когда Таня появилась в дверях нежданно-негаданно:
- Привет! Ты раньше, чем думал? И у меня сегодня отгул неожиданный, - еще из коридора, кажется, начала она, весело делиться с ним новостями. - Около клиники, в микрорайоне, какая-то авария на распределительной подстанции, электричества нет и не будет до завтра. Мы все операции перенесли. И я решила - что мне сидеть без толку? Дежурные есть, а экстренные случаи все равно не взять, пусть в другие районы отправляют. - Таня зашла в кабинет, держа в руке стакан с соком, и направилась к нему.
Такая домашняя уже, переоделась в хлопковую майку, достающую ей до бедер. Из-за жары, видимо, поленилась еще что-то одевать. И щеголяла сейчас перед ним своими обалденными бедрами, соблазняла контурами груди без бюста под тканью.
А Виталий все еще стоял, как последний дебил, держа пистолет в руках.
- Я тебя уже не дергала, помнила про важную встречу, сама водителя набрала…
И вот тут она, наконец, увидела оружие.
Замерла, не дойдя до него два шага. Лицом побелела, уставившись на пистолет, как на бомбу, ей-Богу, которая, к тому же, вот-вот взорваться уже должна. И так и не договорила, что собиралась.
Казак тоже молчал, пока не уверенный в том, как она отреагирует и что стоит сказать. И напряжение от того, что так все сложилось, и, в тоже время, такое тепло внутри от того, что дома уже, рядом с ним!
И все же, ситуация, как он понимал, не располагала сейчас к сантиментам. Видит Бог, несмотря на все свои чувства к ней, и потребность в Тане, он до сих пор не смог бы прогнозировать, что именно она способна отчебучить, и к каким выводам может прийти. Однако, решил не пускать ситуацию на самотек.
- Хорошо, что ты дома уже, Танюша, - выдвинул ящик стола и спрятал пистолет. - А я - как раз собирался за тобой ехать. Соскучился - просто жуть, как.
Говорил спокойно и легко, словно бы не видел, что она все еще в ступоре и пялится на стол. И руки у нее дрожать начали. Да так, что сок расплескался на пальцы, на пол.
Виталий быстро подошел и забрал стакан. А она и не заметила даже, кажется. Только перевела на него взгляд. А глаза такие испуганные и… Будто побитые.
Так глянула, словно Виталя ударил ее. И ему от этого самому, словно в солнечное сплетение кулаком засадили.
- Пошли, что ли, пообедаем, Танюш. А то, так и не сложилось у меня с этим сегодня, - привлек к себе.
Сжал в руках до хруста в костях. А ее трясет. Да и его выворачивает от этого взгляда. От ее страха. И от дрожи этой, которая на его мышцы передается. А еще от того, что молчит. Так ни слова и не говорит. И в руках его, словно ледышка.
Потянул к выходу, но Таня не поддалась. Так и осталась на месте.
- Это пистолет, Виталя, - почему-то зашептала. - Пистолет…
И все еще на стол смотрит.
- Я в курсе, что не автомат, Таня, - он сильнее обхватил ее плечи, и снова потянул Таню прочь из кабинета.
В этот раз она поддалась, позволила себя вывести в коридор. Даже до кухни дошли, видимо потому, что она все еще была ошарашена. Смотрела только перед собой. Он усадил ее на стул, впихнул в руки полотенце, чтобы она от сока пальцы вытерла. А сам пытался создать видимость обыденности и стандартности ситуации. Открыл холодильник, осматривая выбор:
- Ты ела уже? Или со мной будешь? Что хочешь: тут балык есть и отбивные. Или, просто, овощной салат с сыром из-за жары? - начал перечислять, только, чтобы паузу заполнить, чтобы не оставалось тишины для глупых мыслей.
А Таня сидит и полотенце в руках мнет. Так и не вытирая пальцы. Смотрит на пол, не поднимая головы, не интересуясь содержимым холодильника. И ему уже есть не хочется. Аж мутить начало, потому что в воздухе вновь гнильцой потянуло, вонью ее мыслей, о которых Казак, вроде бы, только догадывался.
- Таня, - захлопнул холодильник и посмотрел прямо на нее.
Она не отреагировала. Только слабо вздрогнула.
Казак подошел ней впритык и присел на корточки, заглядывая в глаза Тани. Неудобно. Сам уперся коленями пол. Вытер ее руку и полотенце отложил. Обхватил бедра Тани руками, обнял ее за пояс. Осторожно, стараясь часами не царапнуть. Уткнулся лицом в живот, задрав футболку, прижав к себе, ощущая, как ее волосы ему затылок щекочут. Прошелся губами по коже.
И хорошо так. И почти физически больно от ее молчания. А внутри что-то кислотой жжет нутро. Сам же знает, что лукавил, пользовался недомолвками, вот оно и всплыло. А теперь за это расплачиваться надо.
- Свет мой ясный, ну что такое? - запрокинул голову и вновь глянул Тане в лицо.
А она все такая же потерянная сидит и губу кусает.
- Зачем тебе пистолет, Виталь? - совсем тихо. И с таким вдохом в конце, что понял, слезы давит.
Блин! Ему за нее больно стало. Знал потому что, видел, что Таню из-за этих гормонов реально на «американских горках» настроения качает. Там, где раньше могла и нормально отреагировать, услышать его, сейчас в слезы ударялась. Иногда, вообще, без повода, от какой-то фиговой рекламы по «ящику». Вот и сейчас уже губы поджимает, потому что дрожат.
- Зачем тебе пистолет, Виталь? - совсем тихо. И с таким вдохом в конце, что понял, слезы давит.
Блин! Ему за нее больно стало. Знал потому что, видел, что Таню из-за этих гормонов реально на «американских горках» настроения качает. Там, где раньше могла и нормально отреагировать, услышать его, сейчас в слезы ударялась. Иногда, вообще, без повода, от какой-то фиговой рекламы по «ящику». Вот и сейчас уже губы поджимает, потому что дрожат.
- Таня, давай, мы не будем об этом говорить, ок? Это тебя не должно волновать…
- Виталь, ты шутишь? - она как-то хмыкнула и шмыгнула одновременно. - Мой муж ходит с пистолетом, а меня это волновать не должно? Он хоть зарегистрированный? На него есть разрешение? - она обхватила ладонями его лицо.
Казак повернул немного голову и поцеловал ее ладонь в самом центре. Вновь исподлобья на Таню глянул.
- Танечка, у нас нельзя зарегистрировать короткоствольное огнестрельное оружие, думаю, ты и без меня это знаешь. Давай, закроем тему. Тебя это не должно волновать, и все. Давай считать, что ты не видела ничего, - он привстал и прижался ртом к ее губам.
Обхватил плечи, растирая их руками. Жара же, а ощущение такое, будто она вся заледенела, просто инстинктивно хочется ее растереть.
Таня на поцелуй не ответила. Отодвинула голову назад, не отводя взгляда.
- Ты дал мне обещание, Виталь. Я очень хорошо помню. И после этого, после того, как ты пообещал полностью покончить с криминалом… Вижу тебя с пистолетом? - она ссутулилась. - Зачем? Что ты делал с оружием? Ведь, до этого, не использовал? Или, просто, я - глупая, и не замечала? А тут - зашла не вовремя? Все тебе испортила?
Он полностью встал и глянул на нее сверху вниз. Сжал зубы, понимая, что разговор не в ту степь заходит, вообще. Отвернулся.
- Таня, если я тебе скажу: уволься из клиники, ты в тот же день уйдешь? Сумеешь? Вот просто развернешься, оставив всех своих пациентов и коллег? Подставив друзей? - Виталий подошел к шкафам и вытащил сигареты, прикурил, затянулся.
Меньше всего, сидя сегодня с Федотом и скучая по Тане, он мог представить, что ситуация вот так вывернет, чтоб его!
- У вас есть контракт, в котором указано, что ты обязан отработать две недели, после подачи заявления об увольнении? - теперь в ее голосе, наряду со слезами, отчетливо звучал и сарказм.
Казак развернулся. Задело. Даже по столу захотелось садануть ладонью. Вместо этого, медленно выдохнул дым.
И напомнил себе, что, в принципе, Тане есть, с чего выставлять претензии. Он не посвящал ее в детали. Предложил на его решение положиться без всяких пояснений.
- Таня, ты не маленькая, и не можешь не понимать, что просто так, взять и уйти за день, когда все сейчас на мне завязано, я не могу. Тем более, пока Дима сидит. Да и потом, мне надо будет ему помочь на первых порах…
- Значит, ты меня обманывал? - она подняла ноги на стул и вся сжалась, устроила подбородок на коленях. - Знал, что не сможешь выполнить обещание, и все равно - соврал?
Виталий таки уперся кулаками в стол, на секунду полностью перенося вес на руки, вдавливая костяшки в дерево. Чтоб до боли, переключая акценты. Сжал фильтр, затягиваясь сквозь зубы. Выдернул сигарету, резким движением стряхнул пепел.
- Я не врал тебе, Таня. Я дал слово, и я его сдержу. И решу этот вопрос. Просто это невозможно сделать за день или неделю, - он цедил сквозь зубы. - Ну, е-мое, ты же взрослый человек, Таня! Неужели, не понимаешь?!
Виталий психанул. Выдернул сигарету. Зло затушил ее в пепельнице.
- А за сколько можно? - тихо и отстраненно спросила она, отвернувшись к окну.
- Не знаю! - огрызнулся в ответ. - Месяцев за шесть, может, до года.
Таня хмыкнула. Тряхнула волосами. Вздохнула. Но не глянула в его сторону.
- А если тебя убьют… завтра? Или за день до того, как ты себе граничную черту поставишь? Что тогда?! Кому тогда твое слово будет нужно, Виталя?! - она начала говорить тихо, а под конец уже орала.
Повернулась к нему, все-таки. Поджимая губы. Не из-за злости. Он видел, как ее трясет и Таня плач давит.
- Что тогда, Виталь, а?! Мне что делать? Как жить с этим?! А если я нашего ребенка ждать буду?! - тут ее голос снова упал. - Как это вынести? Саму мысль, Виталь?! Как?!
Он снова сжал зубы так, что челюсть заломило. Самому от ее слов внутри паскудно до воя стало. И все же он выдержал взгляд Тани. Да, и бесу ясно, что такого расклада ему хотелось бы меньше всего. Однако, он не мог не понимать, что подобный вариант вероятен.
- Ты не будешь ни в чем нуждаться в таком случае, Танюша. Все, что у меня есть, все деньги, недвижимость - тебе останется, я это уладил еще до свадьбы…
- А не пошел бы ты, Казак, на фиг, со своим «уладил»?! - вдруг заорала Таня. Соскочила со стула, сжав руки в кулаки. Ее телепало капитально. А он немного опешил от этого ора.
- И деньги свои, с недвижимостью, туда прихвати! - не успокаивалась она. - Мне ты нужен! Ты! Живой и здоровый! А не деньги или дома! Ясно?! Ясно тебе это?!
Вскинула руки, вцепившись в свои собственные волосы. Сгребла пряди в пригоршни.
- О какой безопасности может идти речь, если ты с пистолетом ходишь?! На тебя напасть могут? Ранить? Ты кого-то убить можешь? В тюрьму сесть?! О каких планах на полгода или год мы говорим, Виталь?! Ты же одним днем живешь, разве не так? И ни в чем уверен быть не можешь?
Он вновь перенес вес на костяшки кулаков, вдавливая их в стол.
- А кто может уверенным быть в «завтра», Таня? Где выдают такие гарантии?! - обиженно огрызнулся в ответ, достав новую сигарету из пачки.
Она не ответила, молча глядя в глаза Виталию. Распрямилась, отпустила свои волосы, вместо этого обхватив себя руками за пояс. И тяжело дышала, видимо, переживая все это.
Он прикурил, не отрывая глаз. Будто склеили их взгляды, смотрели друг в дружку. Затянулся, выпустил дым. И оба молчат. И трясет, тоже, обоих.
Наконец, Таня выдохнула. Подошла к нему и протянула руку, без слов попросив пачку сигарет, которую он в свой карман автоматом засунул. Вместо этого Виталий протянул ей свою, не докуренную. Она не отказалась. Медленно затянулась, выдохнула и отдала ему сигарету, снова уставилась в окно:
- Я не голодная, - тихо бросила в сторону, и вышла из кухни.
Он не останавливал, решив, что ей стоит успокоиться. Ему уже тоже не хотелось гребанного обеда. Но Казак из чистого упрямства полез в холодильник, затягиваясь так, что кончик сигареты опасно вспыхнул, обжигая губы.
ГЛАВА 25
Таня не могла остановиться, металась из угла в угол в спальне, стараясь как-то переосмыслить, выплеснуть из себя эти эмоции, как-то их осознать. А оно не выходило. Бурлило внутри, разрывая ей сердце и голову на части, заставляя все в животе сжиматься в комок. Ей хотелось кричать. Не на кого-то конкретного, даже. Просто заорать криком, чтобы это все из нее вышло. Только ничего не получалось. Горло будто комом перекрыло, запирая все в ней, не позволяя ей освободиться от этих ощущений.
В конце концов, она застыла посреди спальни, ощущая, как ее трясет крупной дрожью; вцепилась в свои волосы, пытаясь размять кожу на голове, как-то избавиться от распирающего изнутри давления. Зажмурилась.
Перед глазами тут же встало все, что она читала о прошлом Виталия и Калиненко. От этого на затылке выступила холодная и противная, липкая испарина. Таня думала, что все подобные дела давно остались в прошлом. Архивы Миши, по крайней мере те, что он присылал ей, в основном не содержали данных за последние восемь лет. С тех пор, как понимала Таня, когда Калиненко был осужден. За остальные годы Миша упоминал только что-то, связанное с конвертационным центром, да «шефство» над крупным рынком в их городе. И то, отчим честно признавал, что не имеет каких-то весомых подтверждающих фактов. Больше на уровне слухов, хоть и от проверенных, надежных источников.
Но разве для всего этого необходимо огнестрельное оружие? Таня понятия не имела. Да и они с Виталием так ни разу и не говорили подробно о том, что именно он курирует, и чем занимается помимо автосалонов. Он всегда с этой темы уходил, улыбаясь на любые вопросы. Не уточняла она у него и то, какие дела остались на нем, как на доверенном лице бывшего «смотрящего». И потому, что сам Виталя не считал необходимым ее в это посвящать, и оттого, что Тане страшно было в это погружаться. Узнать о любимом человеке еще что-то, что может растоптать ее морально. Что-то, что кардинально будет выбиваться из ее понятия «допустимого» и «невыносимого», сформировавшегося за годы до встречи с Виталием. Это было настолько непросто - закрывать глаза на то, что всю жизнь считала неправильным. Делать вид, что не замечаешь, что не думаешь, не осуждаешь саму себя за предательство принципов и просто, здравого смысла.
Она любила его. Любила с невероятной силой. Даже не думала, что так, действительно, можно любить. Тем более, что сама Таня на такие чувства способна. Она ценила и обожала Виталия. Казалось, часами могла сидеть и наблюдать лишь затем, как он курит, как машины перебирает, хмурится или размышляет о чем-то. Пытаться угадать, о чем грустит или чему улыбается.