— Я видел ее, — сказал он, прежде чем я успела что-либо сказать. — Я видел Ребекку прошлой ночью.
У него под глазами пролегли темные круги, похоже, спать он не ложился.
— Где? — спросила я.
— Я слышал её, как она звала на помощь, на утесе. — Он покачал головой, словно едва мог поверить в то, что говорит. — Я был в зале прошлой ночью после того, как все ушли спать. Со мной была Шелликот. Она неожиданно начала шипеть, и вся её шерсть встала дыбом. Сначала я подумала, что она смотрит в никуда, но потом я увидел её. Я увидел Ребекку. Она стояла снаружи и смотрела в окно прямо на меня. Она приложила руки к стеклу, и оно замерзло — её кожа была белой и растрескавшейся, как… как у этих ужасных Ледышек-Шарлотт.
— И что произошло?
— Я окликнул её, но она отвернулась от окна и скрылась из виду. Когда я выбежал из дома, я её уже не видел, но слышал еще какое-то время. Она звала на помощь — её голос был хриплым, словно она так кричала, надрываясь, в течение нескольких часов. — Кэмерон провел рукой по волосам и посмотрел в сторону утеса. — Я пытался найти её, но потерял во тьме. Я подумал, может быть, она спустилась на пляж, но её там не было. Я вернулся на утес и искал её повсюду, но тщетно. — Он посмотрел на меня и сказал: — Ты была права. Ребекка и правда вернулась.
— Слушай, — сказала я. — Что-то случилось на пляже этим утром. Думаю, что у нас мало времени. Бретт начал кричать, и когда он, затем, вышел из палатки, в его глаза были воткнуты иглы. Пайпер сказала парамедикам, что видела тебя на пляже ночью.
— О Боже, — сказал Кэмерон. — Она меня подставляет. Вся эта затея с Бреттом и роялем, и та ночь на вечеринке… все было подстроено. Она хотела сделать из меня идеального подозреваемого, если что-нибудь случится с Бреттом. — Он покачал головой. — Я знал, что случится нечто ужасное, если она останется с ним. Я просто не знал что именно.
— Вот почему ты напал на него тогда?
— Я не знал, что еще сделать, — сказал Кэмерон почти шепотом. — Я не знал, как еще защитить его. Я пытался предупредить его, но это только раззадорило его, и он решил, что непременно будет с Пайпер. Поэтому я решил, что напугаю его — тогда может, ему не будет грозить опасность. Но Пайпер все это время хотела именно этого от меня.
— Насколько она опасна? — спросила я, боясь ответа. — Как далеко она может зайти?
Кэмерон посмотрел прямо на меня, и я прочла в его голубых глазах, как он измучен.
— Не знаю, — сказал он. — Просто не знаю. После того, что случилось с Ребеккой — сначала пожар, а потом падение с утеса, — я всегда подозревал, переживал, но никогда не знал наверняка. Знаешь, я ведь люблю её. Вот, что самое противное. Даже после всего, что случилось, даже, когда я ненавижу её, она все еще остается моей сестрой. Я помню какой она была раньше и мне так хочется, чтобы она стала прежней. Словно, однажды, что-то внутри неё сломалось. И теперь у неё не в порядке с головой.
— Думаю, это из-за Ледышек-Шарлотт, — сказала я.
Кэмерон застонал.
— Только не начинай! Да что все так одержимы этими уродливыми куклами?
— А ты подумай над этим. Когда поведение Пайпер начало меняться? А Ребекки? Когда она начала вести себя плохо? Бьюсь об заклад, это случилось после того, как она нашли кукол и достали их из подвала, разве не так?
Камерон задумался на мгновение, а затем пожал плечами.
— Да, наверное, примерно в это время.
Я повторила ему все, что рассказала мне Пэт Джонс об этих куклах, и как я слышала шепотки через стены и царапание стекол, и о тех, кто таинственным образом оказался на пляже.
— Я знаю, в это трудно поверить, — сказала я. — Но это объясняет многие вещи. Было уже столько смертей и несчастных случаев рядом с этими куклами, чтобы посчитать это простым совпадением. И я слышала их. Я слышала своими ушами как они говорят.
— Ну не знаю, — сказал Кэмерон. — Я не знаю, что и думать. Но даже, если ты права, что мы можем сделать?
У нас не было возможности продолжить разговор, потому что о своем прибытии объявили синие вспышки полицейской машины и, спустя мгновение офицеры уже стучали в ворота.
Кэмерон посмотрел на меня.
— Это за мной, — сказал он. — Если они считают, что это я виноват в том, что случилось с Бреттом, тогда… — Он умолк, и я почувствовала холодок страха, который пробежал по моей спине, когда я представила дальнейшее развитие событий. Бретт подал официальную жалобу на Кэмерона за то, что тот напал на него с хлыстом. Затем было разбито бесценное пианино Кэмерона, и Кэмерон сказал полиции, что подозревает в этом Бретта. А по прошествии всего несколько дней, Бретта кто-то ослепляет на пляже, всего в нескольких метров от дома Кэмерона. В конечном итоге, его могут надолго посадить в тюрьму.
Камерон схватил меня за руку и внезапно сказал:
— Пожалуйста, не уходи. Прости, я понимаю, у меня нет права просить тебя остаться, но прошу тебя, не уходи и не оставляй Лилиас здесь одну. Пайпер всегда знала, что я подозревал её и думаю, что, возможно, она была более осторожной, более сдержанной из-за этого. Наверное, поэтому она приложила столько усилий, чтобы убрать меня с дороги. Должно быть, она начала претворять свой план в жизнь месяц назад, когда начала встречаться с Бреттом. Если бы меня не было здесь, чтобы присматривать за ней, кто знает что могло бы случиться. Папа бесполезен… Я пытался сказать ему, что из себя представляет Пайпер, но он не слушал. Да и не думаю, что он сможет это принять. После того, как Ребекка умерла, и мама сломалась, он вообще ни с чем не справится. Это не твоя проблема, и я не имею права просить тебя, но, пожалуйста, пообещай мне, что не оставишь Лилиас здесь одну.
Он крепко держал меня за руку, и я посмотрела в его голубые глаза. Я знала, что существует только один ответ, который я могла дать ему:
— Обещаю, — сказала я.
— У неё будет план и на тебя, — сказал Кэмерон. — Я не знаю какой, но она что-нибудь придумает. Ты должна быть осторожной.
Я кивнула. И затем Пайпер открыла ворота на улице и впустила полицейских.
— Разве вы не слышали стук? — спросила она. Она вытерла слезы с глаз и продолжила: — О, Кэмерон, они пришли, чтобы арестовать тебя.
Глава Семнадцатая
Полицейские сказали, что пока они не арестовывают Кэмерона. Но он все равно останется в полицейском участке на долгое время, так что это было равносильно задержанию. Когда дядя Джеймс вышел и понял, что происходит, он хотел сразу же увидеть адвоката, но полицейские хотели взять показания у нас с Пайпер, поэтому дядя Джеймс посадил Лилиас и нас в машину и мы сначала поехали в участок.
Нас рассадили с Пайпер в отдельные комнаты для допроса и попросили рассказать, что случилось. Казалось, допрос будет длиться вечность. Двое полицейских задавали мне одни и те же вопросы, снова и снова. Они хотели знать время, когда мы пришли на пляж, когда пошли спать, и что произошло, когда Бретт начал кричать. В конце концов, один из них задал мне вопрос, которого я боялась:
— Кэмерон Крейг был на пляже прошлой ночью?
Я не знала, как на него ответить. Я же не могла сказать, что он гонялся за призраком своей покойной сестры. А раз я не могла назвать его истинную причину нахождения там, они, разумеется, посчитают, что он был там, чтобы напасть на Бретта. К тому же у них был мотив, как они считали. И если они установят, что он был на месте преступления, ему не поздоровится.
Итак, я сделала то, чего никогда не предполагала, что сделаю в такой ситуации.
— Нет, его не было на пляже, — сказала я.
Офицер отложил ручку и взглянул на своего коллегу.
— Ты уверена? — спросил он, переведя на меня взгляд. Ты не видела Кэмерона Крейга ни прошлой ночью, ни в ранние часы этого утра где-нибудь поблизости от пляжа? — спросил он довольно вкрадчиво, из чего я могла сделать вывод, что он не поверил мне.
— Все в порядке, если ты его видела, — сказал другой. — Тебе не грозят никакие неприятности, если ты скажешь нам правду.
— Я его не видела, — стояла я на своем. — Я проснулась за несколько минут до того, как Бретт начал кричать и никого не видела рядом с его палаткой. Если бы это сделал Кэмерон, то ему пришлось бы убегать и очень быстро, так ведь? Бежать по лестнице к утесу. Мы бы все его видели — мы все одновременно вылезли из палатки. Он не смог бы так быстро скрыться из виду. А это значит, его там не было.
— А ты не думаешь, что он мог где-нибудь спрятаться на пляже, а после того, как шум утих, вернулся в дом?
Я покачала головой.
— Та лестница — единственный путь наверх. Кто-нибудь его бы обязательно заметил.
— Что произошло, когда Бретт вышел из палатки?
— А ты не думаешь, что он мог где-нибудь спрятаться на пляже, а после того, как шум утих, вернулся в дом?
Я покачала головой.
— Та лестница — единственный путь наверх. Кто-нибудь его бы обязательно заметил.
— Что произошло, когда Бретт вышел из палатки?
— Мы все вышли из наших палаток, а потом Пайпер подошла к нему и отняла руки от его лица.
— И вот тогда вы поняли, что оба его глаза проткнуты иглами?
— Да.
— Должно быть, это вас всех очень шокировало?
— Конечно.
— Поэтому, когда вы впервые вышли из палатки, вы все смотрели на Бретта?
— Да, он кричал. Мы сначала не поняли, что с ним.
— В таком случае, — сказал полицейский, — ты не можешь быть абсолютно уверенной, что Кэмерона там не было, ведь так? Ты не можешь быть абсолютно уверенной, что он не убегал по лестнице, потому что все смотрели в другую сторону?
— Все было не так.
— Ты хочешь в это верить, — заметил другой офицер. — Но ты же не знаешь наверняка. Ведь так? Нельзя сказать, что кто-то скрылся с места преступления, если смотришь в противоположную сторону единственного места, ведущего с пляжа.
— Я не смотрела на лестницу, — сказала я, ненавидя себя за то, что пришлось это признать, — но я…
— Хорошо, Софи, ты ответила на все наши вопросы. Спасибо.
Это был ужасный допрос. Я чувствовала, что они пытаются обмануть, чтобы каким-то образом подловить Кэмерона. Когда он, наконец, закончился, нам не позволили его увидеть, поэтому дядя Джеймс отвез Лилиас, меня и Пайпер домой. Он умудрился найти адвоката на материке, который специализировался на защите дел такого рода, поэтому он собирался сесть на паром из Армадейла, чтобы встретиться с ним.
— Я надеюсь вернуться к ужину, — сказал он. — Если ветер не усилится. Я дам знать, когда сяду на паром. О, и Софи, из-за этого переполоха утром я совсем забыл сказать тебе. Твоя мама звонила сегодня утром. Они прерывают свой отдых. Они вернуться уже завтра и приедут за тобой.
— Приедут за мной?! — переспросила я. — Но почему? Что-то случилось?
Весь вид дяди Джеймса говорил, что ему очень неуютно.
— Думаю, что они просто хотят сейчас быть рядом с тобой, — сказал он. Ты сама у них все спросишь, когда они приедут. А теперь мне нужно ехать, иначе я пропущу паром. Если тебе что-нибудь понадобиться, звоните.
И он уехал, оставляя нас троих возле запертых ворот.
Пайпер заговорила первой:
— Ну-с, — сказала она притворно бодро и радостно, — кто голоден? Почему бы нам не сделать себе бутербродов, раз мы пропустили обед?
Она повернулась, чтобы отпереть ворота, и мы с Лилиас обменялись мрачными взглядами у неё за спиной. К моему удивлению, Лилиас взяла меня за руку, пока мы пошли по дорожке к дому.
Когда мы открыли входную дверь и вошли, Темный Том встретил нас пронзительным криком:
— В сердце нож мне, в глаз иглу, и надеюсь, я умру!
Лилиас вздрогнула рядом со мной. Нашла, что ляпнуть, отвратительная птица, — подумала я.
— Вы хотите бутерброды с сыром или тунцом? — спросила Пайпер.
— Я не голодна, — тихо ответила Лилиас.
— И я, — сказала я.
— Сделаю с тунцом, — сказала Пайпер, будто не слышала нас.
Она ушла на кухню, а мы с Лилиас, прежде чем отправиться наверх, переглянулись. Лилиас по-прежнему держалась за мою руку, когда мы поднялись на второй этаж, а потом она потащила меня по коридору в сторону ее спальни.
Как только дверь закрылась за нами, она сказала:
— Пайпер написала тебе письмо. Секретное письмо.
— Зачем она это сделала? — спросила я. — Она же может поговорить со мной, ей не нужно писать мне писем.
Лилиас пожала плечами.
— Не знаю. Но Ребекка сказала, чтобы я сказала тебе. Она сказала, что ты должна его прочитать.
— Где это?
— В комнате Пайпер.
— Где в её комнате?
— Не знаю. Хочешь, чтобы я постояла настороже, пока ты ищешь? Но сначала я должна тебе что-то сказать.
Она уставилась на меня и, хотя Лилиас всегда была серьезной девочкой, на этот раз она выглядел так, будто кто-то умер.
— Все хорошо, — сказала я. — Что бы это ни было, ты можешь мне сказать.
— Это… это касается пианино Кэмерона. — Её нижняя губа задрожала.
— Все в порядке. Я знаю, кто его сломал.
Её глаза округлились.
— Знаешь?
— Да, — Пайпер созналась прошлой ночью, что сделала это.
Лилиас нахмурилась.
— Пайпер этого не делала, — сказала она. — Она сказала так, чтобы шокировать всех. Пайпер любит шокировать. Она просто это обожает.
Я нахмурилась:
— Но если это не Пайпер разбила пианино, то кто тогда?
Лилиас сделала глубокий вдох и сжала кулаки по бокам.
— Это была я, — сказала она. — Это я разбила пианино. — Её глаза внезапно наполнили слезы. — Мне жаль, — прошептала она. — Мне очень, очень жаль. Я знала, что это нехорошо. Но куклы все нашептывали мне идти вниз и разбить пианино ночью, пока все спят. Но я сказала: «нет», я бы не поступила так с братом. Он любит меня так же сильно, как я люблю его, он говорит, что мне не нужно меняться, если я не хочу. — Слезы потекли по её щекам, и она уже дрожала вся с головы до пят. — Я люблю Кэмерона больше всех на свете, — сказала она, — и он сказал, что он тоже любит меня больше всех на свете. И так будет всегда. Если кто-то из нас должен грустить, то пусть это буду я, а не он. Но в ту ночь, я словно ничего не могла сделать с собой. Я не могла остановиться. Они нашептывали и нашептывали, и у меня все перепуталось в голове. И я уничтожила его инструмент, хотя и обещала себе этого не делать. И если Кэмерон узнает, он возненавидит меня навсегда, и перестанет меня любить больше всех на свете.
— Я думаю, что он всегда будет любить тебя больше всех на свете. — Я упала на колени перед ней. — Он никогда тебя не возненавидит.
Я обняла её, и она обняла меня за шею и крепко прижалась ко мне.
— Мы объясним Кэмерону все, что случилось, — сказала я. — Ты все это время знала, что с Ледышками-Шарлоттами что-то не так, да? И мне кажется, Кэмерон и сам начинает в это верить.
— Так вот почему Пайпер делает такие ужасные вещи иногда? — спросила Лилиас мне в плечо, отчего её голос прозвучал глухо. — Потому что куклы ей велят что делать?
— Не знаю. Но мы это выясним. И да, если ты постоишь настороже, пока я буду находиться у неё в комнате, мне это очень поможет.
— Хорошо, — сказала Лилиас, отстраняясь и вытирая слезы рукавом.
— Тогда пошли, — сказала я, сжимая её руку. — Давай-ка посмотрим, получится ли у нас найти письмо, о котором говорит Ребекка.
Итак, Лилиас осталась сторожить на самом верху лестницы, пока я стояла в комнате Пайпер и размышляла с чего бы начать свои поиски.
Мой взгляд сразу же упал на стол, поэтому я подошла к нему и начала открывать ящики. Первые два, похоже, были заполнены всяческой косметической дребеденью, но последний оказался запертым, и я не смогла открыть его, когда попыталась. Я нигде не видела ключа, поэтому быстро осмотрела остальную часть комнаты, но не обнаружила ничего необычного.
Я знала, что у меня осталось мало времени до того, как Пайпер поднимется наверх и я решила вскрыть ящик линейкой, которую нашла в одном из других ящиков. Пайпер узнает, что я рылась, но миндальничать было некогда.
Я открыла запертый ящик, не зная, чего я ждала найти там. В ящике лежал только блокнот, и сначала я подумала, может быть, это дневник, но, когда я его вынула, из него выпала страничка.
Я подняла её и с удивлением обнаружила на ней свой почерк. Это было письмо для её подруги Салли, которое Пайпер надиктовала мне пару дней назад. Я хмуро уставилась на него, гадая, почему же она не отправила его. А затем я открыла блокнот.
К моему удивлению, первая страница была точной копией письма Салли, только на этот раз оно было написано рукой Пайпер. Я быстро пролистала остальные страницы и почувствовала, как моя кровь стынет в жилах. Это было то же письмо, написанное снова и снова, только с каждым разом почерк Пайпер все больше и больше походил на мой, словно она пыталась его скопировать. Пока, наконец, у неё это не вышло.
Должно быть ей стоило это нескольких часов практики, но я все равно не понимала зачем она затратила столько усилий, пока не пролистала блокнот до конца и не нашла еще одно письмо.
Вероятно, это было то самое письмо, о котором говорила Лилиас. Только Пайпер написала его не мне, она написала его от моего имени. Это было письмо, написанное моим почерком, которое я прежде никогда не видела.
Я читала его и чувствовала, как воздух покидает мое тело, словно его весь высосали из меня. Я присела на краешек кровати Пайпер, прижав руку ко рту.
Это была предсмертная записка.
Подписанная моим именем в самом конце.
Глава Восемнадцатая
Я не могу так больше. В смерти Джея виновата я, и я больше не хочу жить, раз он умер. Пожалуйста, передайте родителям, что я люблю их… и что мне жаль.