Она выжидательно уставилась на меня, и тут бес попутал меня принять предложенную игру.
— Что я скажу о твоем будущем? — Я напустила на себя значительный вид, скрестила руки на груди и нахмурила брови в подражание Кашпировскому. — Тебя интересуют возможные неприятности, так-так…
— Ну, ну? — вытянула шею Ирка.
— Ну вижу я одну назревающую проблему, — сказала я. — Нечетко вижу, но в общих чертах. Это касается твоего, Анка, мужа.
— Димочки? — побледнела та. — А что с ним?
— Ты только не волнуйся! — увидев, что приятельница неподдельно занервничала, я пожалела, что затеяла это представление, но потом вспомнила легкую — вприпрыжку — походку Анкиного Димочки, поспешающего к кому-то в офис с кульком деликатесных продуктов, и решила продолжать. Осторожно, сугубо намеками! — У мужа твоего, Анечка, начался очень непростой период, когда ему особенно требуется твое внимание. Повышенное внимание!
Я это сказала в надежде, что Анка начнет приглядывать за мужем примерно так же, как Ирка за Моржиком, и в результате сама заметит неладное.
Ирка, на которую мои опыты ясновидения большого впечатления не произвели, неуверенно хихикнула, но Анюта послушно кивнула и даже записала в блокноте:
— Димочке — внимание. Так, а еще что?
— Димочке-то? Еще ему побольше заботы, ласки и тепла, а тебе — стойкости, терпения и женской мудрости, — не скупясь, пожелала я: терпение для решения проблемы мужней неверности Анке точно пригодится.
Либо терпение, либо крепкая палка — одно из двух.
Анюта прилежно законспектировала сказанное, а Ирка тем временем доела остатки торта, с поглощением четвертого куска достигла полного душевного равновесия и сквозь умиротворенное чавканье предложила мне ехать домой. Не желая снова расстраивать подружку, я не стала напоминать, что в наших вечерних планах еще было пристальное наблюдение за сексуальными полетами ласточки-Моржика, и попрощалась с озабоченной Анкой, попросив ее звонить, если понадобится помощь.
— Чем ты хочешь ей помочь? На кофе погадать? — вредничала Ирка, уже сидя в машине.
Ударная доза чудотворного тортика с коньяком на некоторое время привела мою подружку в состояние эйфорического склероза. Она напрочь позабыла все свои и тем более чужие неприятности и буквально излучала позитивное мироощущение. Я вынуждена была смотреть на нее с прищуром: сияние Иркиной ауры, заштопанной и усиленной «Наполеоном», слепило глаза. Жмуриться быстро надоело, и я попросила подружку высадить меня пораньше — у Экспоцентра. Присущие мне, как представителю средств массовой информации, дотошность и въедливость диктовали необходимость проверки строящегося пресс-центра на предмет наличия или отсутствия в нем заказанных дверей.
Я рассталась с подругой у контрольно-пропускного пункта и затем примерно час условно наслаждалась обществом меланхоличных мужчин в комбинезонах, украшенных наглой и лживой надписью «Застройщик». Застраивать что бы то ни было эти ленивые типы категорически не желали, так что, в конце концов, после нежных уговоров, перетекших в грубую ругань, мне пришлось подать лодырям пример и начать собственноручно прорезать вожделенную дверь извлеченными из сумочки маникюрными ножничками. За этим увлекательным рукоделием я не заметила предсмертного писка разрядившегося мобильника, поэтому никто из тех, кто желал поговорить со мной по телефону, не смог сделать этого до семи часов вечера.
В девятнадцать ноль одну я перешагнула порог своей квартиры и еще успела уловить отголосок басовитого «Бам-м-м!», произведенного соседскими курантами. В следующий миг меня оглушил азартный крик:
— Вот она! — и из гостиной один за другим выбежали в прихожую Ирка, Колян, Масяня и Филимон.
Только кот пронесся мимо, целясь в приоткрытую дверь темной кухни. Все остальные сгруппировались в прихожей, щедро одаривая меня вниманием.
— Мамочка, что ты мне принесла? — подпрыгивая, спрашивал ребенок.
— В чем лучше хранить деньги — в рублях или в евро? Купить мне шубу или зима будет теплой? Где сейчас Моржик и как ее зовут? — нетерпеливо и с большим пристрастием интересовалась Ирка.
— А ужин сегодня будет? А что у нас на ужин? — монотонно вопрошал Колян.
— Тихо, вы! — слегка обалдев от такого натиска, крикнула я. — Я вам кто — справочное бюро? Устроили тут выездное заседание клуба «Что? Где? Когда?»! А где «добрый вечер, мамочка»? А где «дорогая, я рад тебя видеть»?
Пристыженные Коляны замолчали, но бессовестная Ирка продолжала ко мне приставать:
— А что будут носить в новом сезоне, каблук или платформу?
— Тапки! — рявкнула я.
— Белые? Свят, свят, свят! — Подружка перекрестилась, перешла на свистящий шепот и наконец затихла.
— Тапки мне дайте, горлопаны! И помолчите! — раздраженно закончила я, метким броском зашвырнув сумку в просвет открытой двери.
Из темноты донесся гневный мяв придавленного Филимона.
— Я сказала, молчать! — в тон кошачьему воплю проорала я, мгновенно осатанев.
— Лучше послушаться, — обращаясь к Ирке, тихо посоветовал Колян. — А то сейчас Кыся пожелает нам всем онеметь, и будем мы потом молчать, как Михеевна!
— Про тапки она мне тоже как-то двусмысленно сказала, — пожаловалась ему Ирка. — Это не проклятие было, не знаешь?
— Эту тайну знает только человек с бородой! — внушительно сказал Масяня, очень точно копируя интонации киношной Черепахи Тортилы.
Это неожиданное, но авторитетное замечание положило конец бессмысленным воплям, так как ни одного бородача среди нас не имелось. Единственным, кто мог похвастаться густым волосяным покровом на передней части головы, был кот Филимон, но он прятался в темной кухне и не выражал желания делиться своими тайными знаниями, даже если обладал таковыми.
Сунув ноги в тапочки, любезно принесенные мужем, я прошла в гостиную, рухнула на диван и с похвальной вежливостью поинтересовалась:
— А позволено ли мне будет, в свою очередь, спросить: с чего это вдруг у вас столько вопросов, и все ко мне?
— Она, что, не знает? — Колян обернулся к Ирке.
— У нее же с телефоном какая-то проблема, дозвониться невозможно! — напомнила Ирка. — Конечно, она ничего не знает! Откуда ей знать?
— Все мои знания проистекают, главным образом, из школьной программы, университетского курса и многотрудного жизненного опыта, — все еще вежливо, но уже не без язвительности сообщила я.
К раздражению, которое вызывала манера присутствующих говорить обо мне в третьем лице, примешивалась добрая порция любопытства. Чего такого я не знаю? Вышеупомянутый жизненный опыт вкупе с интуицией подсказывали, что речь идет отнюдь не о таблице умножения и правописании «не» с глаголами.
— Ах, это все не то! — Ирка помотала головой, выражая пренебрежение и к школьной программе, и к университетскому курсу, и, что было особенно обидно, к моему жизненному опыту. — Нам вот Анка звонила! С жуткой новостью!
Подружка сделала драматическую паузу, но запланированный эффект испортил Колян, поспешивший сказать:
— Муж Анны где-то за городом попал в аварию!
— И погиб?! — ужаснулась я.
— Нет, не погиб, но лежит в реанимации в тяжелом состоянии.
— Таким образом, в жизни Анкиного Димочки действительно наступил трудный период, когда ему очень нужны внимание и забота жены, а ей самой требуются большие запасы стойкости и терпения! — закончила Ирка. — Вот и получается, что ты у нас вроде как прорицательница! Самая настоящая фурия!
— Пифия, — машинально поправила я.
— И поэтому я с особой надеждой на правдивый ответ спрашиваю тебя, дорогая пифия: что у нас сегодня на ужин? — терпеливо вопросил Колян.
Удовлетворительный ответ на этот вопрос я смогла дать только после вдумчивой ревизии холодильника, какового момента моя подружка не дождалась: в четверть восьмого она покинула нас и умчалась по своим делам. Антидепрессивное воздействие тортика закончилось, Ирка вспомнила о предстоящем свидании Моржика и укатила в одинокий рейд по городским фонтанам.
Остаток вечера в тихом семейном кругу прошел без эксцессов. Мася в десятый раз посмотрел «Буратино», без особой настойчивости поспрашивал меня, где находится потайная дверца, вразумительного ответа не получил и отправился спать. Я мягко отклонила предложение мужа поиграть в веселых сексуальных зверушек, с головой залезла под одеяло и тоже уснула.
Ночь прошла спокойно, чего нельзя было сказать о последовавшем за ней утре.
Вторник
Утро началось с подтверждения того, что знание таблицы умножения по-прежнему в цене. Вадик Рябушкин позвонил мне на домашний телефон и, опустив такую мелочь, как вежливое приветствие, требовательно спросил:
— Вот скажи мне, сколько будет пятью восемь?
— Вот скажи мне, сколько будет пятью восемь?
— Сорок, а что? — ответила я, не особенно удивившись.
Однажды Вадик позвонил мне среди ночи с вопросом, нет ли у меня знакомого вора-медвежатника, способного быстренько вызволить из сейфа бриллиантовое колье. Вот это был по-настоящему неожиданный вопрос!
— А то, что, кроме нашей, на форуме будет еще семь «флаек». Итого восемь машин, по пять киловатт на каждую. А эти придурки…
— Не ругайся! — зевнув, миролюбиво попросила я.
— Они заказали в три раза меньше электроэнергии! Мало того, этим при…
— Не ругайся!
— Этим при… прекрасным людям не хватило ума заказать трансформатор! Они подвели к позиции силовой кабель — и все, он так и лежит на земле, как обезглавленный питон! Просто кабель с обрубленным концом! — ярился Вадик.
Будучи гуманитарием по образованию и складу ума, я довольно смутно представляла, что такое трансформатор и как должен выглядеть правильный конец силового кабеля (при этом обезглавленного питона я почему-то воображала довольно живо), однако негодование напарника было мне вполне понятно. За организацию рабочих мест всех наших телевизионных братьев по разуму спросят с нас с Рябушкиным, значит, придется нам разбираться и с кабелями.
«И с кобелями», — недовольно добавил мой внутренний голос.
Разговаривая с Вадиком, я вынуждена была торчать у телефона в прихожей. От нечего делать я машинально посмотрела в глазок и увидела на лестничной площадке давешнего рыжего юношу. Влюбчивый внук противной бабки Михеевны терпеливо дожидался моего выхода из квартиры. У его ног дремал лопоухий песик в вязаной попонке — любимый четвероногий друг старухи-соседки, карликовый пинчер Бетик.
Этот несерьезный с виду собакевич — наша дворовая легенда. Полное имя песика — Бетон. Так остроумно окрестили щенка каменщики, обнаружившие подкидыша в неработающей бетономешалке. Супруг Михеевны — добродушный старикан Валерий Семенович — работал на той стройке сторожем и великодушно усыновил найденыша.
Пенсионеры в своем Бетике души не чают. Дед мастерит для него колокольчики из пластмассовых крышечек от одеколона, а бабка вяжет на спицах шерстяные попонки, крошечные пинетки и шапочки со специальными отверстиями для ушей. Также для изготовления оригинальных собачьих прибамбасов активно используется барахло, которое Бетик самолично добывает на просторах окрестных улиц. У этой собаки ярко выраженная тяга к приобретательству, типичный мещанский вещизм. Один раз увидев какую-нибудь тряпку, Бетик может плениться ею на веки вечные. Он без устали тащит в дом найденные им носовые платки, упавшие с бельевых веревок носки и трусы, потерянные детьми варежки. Из-за этой пагубной страсти карликового пинчера к бывшим в употреблении мануфактурным изделиям в нашем подъезде напрочь повывелись придверные коврики, а жильцы, которые сушат белье на площадке во дворе, скинулись, чтобы удлинить столбы и поднять веревки повыше.
Самодельные аксессуары придают лилипуту Бетику совершенно дурацкий вид, что нисколько не мешает песику ощущать себя стопроцентным собачьим мачо. Идиотски принаряженный карликовый пинчер нахально клеится даже к пуделихам, которые от такой наглости впадают в оцепенение, весьма способствующее дерзким планам сексуального гангстера Бетона. В результате по окрестным дворам бегает уже немало оригинальных собачьих помесей.
— Не паникуй, встретимся через час на Экспо и все решим! — сказала я Вадику и положила трубку.
Потом открыла дверь, выглянула на площадку — рыжий парень спрыгнул с перил и встал навытяжку, Бетик вскочил и завилял хвостиком — и веско сказала:
— Избавление от неразделенной любви не практикую! Тем более в отношении животных!
— А в отношении девушек? — с надеждой спросил молодой человек.
Я хмыкнула, оценив шутку. Рыжий, однако, сохранял серьезность и смотрел на меня умоляюще. Бетик склонил головок набок и просительно заскулил — надо полагать, проявил мужскую солидарность.
— Ладно, заходите, — я отступила, пропустила незваных гостей в квартиру и провела их на кухню.
Филимон, отлеживавшийся на полу после очередного утреннего сафари, вскочил и попятился, но неразборчивый эротоман Бетик игриво лизнул его в ухо, и у изумленного кота подкосились лапы. Мне стало ясно, что кто-кто, а песик точно нуждается в действенном лекарстве, типа «антисекс». Впрочем, нельзя было исключать вероятности того, что он принял разлегшегося Филимона за хорошенький меховой коврик. В таком случае Бетик наверняка попытается уволочь Филю в зубах, как очередной трофей.
— Придержи своего кобеля, — строго сказала я Витьке, открывая холодильник.
Две котлеты, тактически грамотно размещенные в противоположных углах кухни, на некоторое время разлучили противоестественную собаче-кошачью парочку.
— Чай пить будешь?
— А можно? — застеснялся Витька.
— С сырниками или с мороженым? — я быстренько проинспектировала глубинные недра холодильного агрегата.
Юный сладкоежка предпочел второе. Я с треском вырвала из морозилки примерзший пакет с пломбиром, выдала Витьке солидную порцию, собралась положить его обратно и надолго засмотрелась на упаковки с замороженными мясопродуктами. Под сдвоенное чавканье Бетика и Филимона и томные вздохи стеснительного Витьки у меня родилась мысль, показавшаяся весьма перспективной.
«Раз уж настойчивый внучок Михеевны так хочет получить здесь скорую магическую помощь, надо дать ему желаемое, выдав таковое за действительное», — посоветовал мой внутренний голос.
В упрощенном пересказе этот витиеватый пассаж означал, что я созрела для небольшого театрального представления.
— Значит, ты хочешь избавиться от несчастной любви? — спросила я. — Ладно, попробую тебе помочь, но предупреждаю, что результат гарантировать не могу. Поэтому давай мы с тобой раз и навсегда договоримся: я, так и быть, один раз и только для тебя проведу соответствующий обряд, но, если это не поможет, ты не придешь ко мне с претензиями и впредь будешь искать другую ворожею. Идет?
— Идет! — обнадеженный Витька, как пеликан, заглотил огромный кус пломбира, отодвинул тарелку и вскочил, всем своим видом демонстрируя полную готовность к церемонии отворота.
Будучи натурой творческой, я постаралась сделать ее максимально убедительной, для чего мне очень пригодилась упаковка говяжьих субпродуктов, хранившаяся на черный день полного безденежья в вечной мерзлоте нашего семейного холодильника. В махровом от инея полиэтиленовом пакете помещался похожий на кусок темного гранита фрагмент говяжьего сердца — об этом сообщала скромная наклейка фирмы-производителя. Я протерла скрипучую пленку тряпочкой, продемонстрировала крупно написанное на ярлычке слово «сердце» заинтригованному Витьке и сказала:
— Это, мой мальчик, очень-очень холодное, практически ледяное, сердце. Полная противоположность твоему собственному пламенному мотору. Моя, как практикующего мага, задача — вывести из данных двух крайностей среднее арифметическое.
— То есть остудить мое сердце и согреть говяжье? — проявил сообразительность мой клиент.
— Мя-а! — льстиво сказал прожорливый Филимон, всецело одобряя план разморозки питательного мясного продукта.
— Вот именно! — подтвердила я, приступая к активным обрядовым действиям. — Как видишь, метод очень простой и даже где-то гомеопатический. Расстегивай рубашку! Берем замороженное сердце, прикладываем его к левой стороне твоей груди и фиксируем в данной позиции с помощью обыкновенного скотча. Готово! Вуаля, ты свободен!
— И это все? — недоверчиво спросил придирчивый клиент. — Вот так просто? А разве вы не должны сказать какие-то волшебные слова?
Я считала, что изобретенный экспресс-обряд любовного отворота гениален в своей простоте, поэтому Витькины сомнения меня задели.
— Хочешь волшебных слов — иди к другому специалисту! — обиженно сказала я. — Я лично по старинке не работаю, у меня методы современные, ориентированные на экономию времени и минимизацию речевой деятельности. Впрочем, если ты очень настаиваешь, я готова пойти тебе навстречу и слегка изменить процедуру. Пара-тройка волшебных слов дела не испортит.
Я сжала кулаки, а потом три раза подряд лучиками выбросила из них растопыренные пальцы и сопроводила эти псевдомагические пассы единственным заклинанием, которое смогла вспомнить:
— Крекс, фекс, пекс!
Наш маленький фанатичный любитель сказки про Буратино мог гордиться тем, как хорошо его мамочка усвоила текст первоисточника. Однако вредину-Витьку волшебная формула деревянного мальчишки не удовлетворила.
— Только три слова? — огорчился он.
— Будут еще три, — выкрутилась я. — Потом, когда ты снимешь с ребер говяжье сердце. Значит, так: сейчас беги домой, отклеивай ливер и сразу же говори: «Крекс, фекс, пекс!» Это будет вроде фиксации волшебного действия. Потом вырой ямку, положи в нее три золотых и ложись спать… То есть просто ложись спать, без золотых и ямки, они из другой оперы.