У Сары и Мартина дома было повеселее. В ту субботу они всей семьей уехали куда-то на машине и вернулись в приподнятом настроении. К крыше машины была привязана елка. Я-то не одно Рождество отпраздновал в пабе и знал, что это такое, но Сара, видимо, решила, что я глупенький неопытный котенок вроде тебя, взяла меня на руки и гладила, пока Мартин заносил елку в дом. При этом она повторяла, чтобы я не волновался – мол, это дерево меня не обидит. На самом деле, ее слова обидели меня куда больше, но, в конце концов, кому какая разница, если тебя держат на руках и гладят?
– А можно нарядить ее прямо сейчас, пап? – воскликнула Грейс, кружась по комнате и приплясывая. – Пожалуйста, папочка, можно?
– Нет. Пусть постоит несколько дней. До Рождества еще куча времени. Даже не знаю, как я позволил уговорить себя купить елку сейчас, ведь 1 декабря только в понедельник!
– Ну папа, ну пожалуйста! Ведь елка уже дома, почему нельзя повесить игрушки? – Девочка нетерпеливо подпрыгивала, а лицо ее раскраснелось.
– Успокойся, Грейс, – отвечал Мартин. – Я же сказал – нет. – Он взглянул на Сару, и та кивнула, покосившись на Роуз. Та спокойно сидела на диване и смотрела, как Мартин ставит елку в ведро.
– Папа прав, – сказала Сара. – Подождем еще пару дней, а потом нарядим.
– Но мама!
– Нарядите елку вместе, когда Роуз снимут гипс – то есть в четверг, – добавила Сара.
– А-а, – Грейс взглянула на сестру. – Но почему? Она может помочь мне сейчас, здоровой рукой.
– Так нечестно, тебе не кажется? Гораздо приятнее наряжать елку вместе. Когда у Роуз обе руки будут свободны, у нее намного лучше получится.
– Но ты говорила, что даже в четверг ей могут не снять гипс, – сердито заметила Грейс. – Тогда мы вообще никогда не нарядим елку.
– Надеюсь, все-таки снимут. – Кажется, Сара тоже начала злиться. – А если нет, то все равно нарядим вечером в четверг, и я помогу Роуз, чтобы она не чувствовала себя обделенной.
– Это нечестно, – захныкала Грейс.
– Когда это ты стала такой эгоисткой, Грейс? – отчитал девочку Мартин. – Роуз несколько недель делает все одной рукой и ни разу не пожаловалась. Лучше радуйся, что тебе повезло и пострадала не ты.
– Но я же не такая дура, чтобы выбегать на дорогу, – огрызнулась Грейс, и вдруг ее лицо стало совсем пунцовым, и она закрыла рукой рот. – Прости! – воскликнула она. – Я не хотела!
Но извиняться было поздно: Роуз расплакалась, а Сара резко выпустила меня, взяла Грейс за плечи и решительно вывела ее из комнаты.
– Иди в свою комнату. Посиди там и подумай о том, что ты только что сказала, – услышал я ее разгневанный голос. – Я вижу, что ты переволновалась из-за елки, но такие ужасные вещи сестре говорить нельзя. А ведь еще заступалась за нее, когда другие дети говорили то же самое.
– Я знаю! Прости, я не нарочно! – сквозь слезы повторяла Грейс, поднимаясь наверх. – Прости, Роуз! – выкрикнула она уже со второго этажа.
Но Роуз тихо плакала на диване, а Мартин бормотал себе под нос, что если Грейс будет и дальше так себя вести, то никаких подарков на Рождество не получит. Ну вот, весь день коту под хвост.
Я запрыгнул Роуз на колени и прижался к ней, в знак утешения пару раз лизнув ее здоровую лапку.
– Я не дура, – тихо проговорила она, когда Сара вернулась в гостиную. – Я выбежала на дорогу, потому что любила Уголька!
– Грейс это прекрасно понимает, – отвечала Сара, сев рядом с Роуз на диван и обняв ее одной рукой. – Она просто разозлилась. Может, ей не нравится, что Роуз в последнее время уделяют больше внимания, – добавила она полушепотом, обращаясь к Мартину, и тот вздохнул и кивнул головой.
Когда Роуз перестала плакать, я спрыгнул на пол и побежал наверх, чтобы увидеться с Грейс. Та лежала на кровати. Кажется, она плакала еще сильнее Роуз: лицо опухло и покрылось пятнами, а глаза покраснели.
– Ах, Олли! – Она взяла меня на руки и погладила. – Как же ужасно я поступила! Не знаю, что на меня нашло. Неужели я становлюсь злюкой?
– Нет! – прокричал я в ответ по-кошачьи. Ну что еще было сказать?
– Я люблю Роуз и правда считаю, что она поступила очень храбро, бросившись спасать Уголька, – проговорила девочка, и на глазах у нее снова заблестели слезы. – Только ей стало лучше, а я опять ее расстроила! Как мне загладить свою вину?
Я не знал, что посоветовать. Я просто мурлыкал, прижавшись к шее Грейс и показывая, что все понимаю.
Вдруг она вскочила, вытерла глаза, открыла ящик прикроватной тумбочки и достала маленький розовый кошелечек. Открыв его, она высыпала содержимое на кровать. Там было множество коричневых монеток, несколько серебряных и одна из тех бумажек, которые люди называют «пятифунтовыми банкнотами». Грейс принялась пересчитывать все это богатство.
– Я придумала, – взволнованно сказала она. – Возьму все деньги, которые накопила, и куплю Роуз нового кота! Своего кота! Она сможет и его назвать Угольком! Как думаешь, Олли, это ее обрадует?
Я чуть с кровати не рухнул. Нового кота? Еще одного Уголька? Постоянного члена семьи, который будет жить в доме моих приемных хозяев? Мне стыдно признаться, Чарли, но, видимо, я действительно был эгоистом, потому что в тот момент мог думать только об одном – а как же я?
Глава 16
В последующие дни дома у Сары и Мартина все более-менее успокоилось. Но меня так взволновала мысль о другом котенке, что отныне я изо всех сил старался стать незаменимым. С тех пор, как меня отругали за обезглавленного воробья на полу в гостиной, я пару раз приносил к черному входу мышей и птиц. Однако Сара, кажется, была от них не в восторге, так что я решил преподнести ей одного из глупых голубей, которые частенько толпились у кормушки в соседнем саду. Поймать голубя не так уж сложно, зато они большие и выглядят внушительно. Я выбрал самого жирного, чтобы уж точно не прогадать с подарком, и оставил его на пороге у парадной двери.
Сара работала в кабинете. Я зашел составить ей компанию, запрыгнул на стол и улегся рядом с компьютером.
– Привет, Олли! – поздоровалась она, но, кажется, экран компьютера интересовал Сару гораздо больше. Тогда я попытался улечься поперек такой штуки, при помощи которой она печатала: это было очень удобно, и клавиши хранили тепло рук. Но Сара вздохнула и отодвинула меня в сторону. Кажется, мне здесь не рады, подумал я. Неужели я ей надоел? Я потрогал лапой забавный предмет, лежавший рядом с компьютером, но она забрала его и опять вздохнула.
– Олли, пожалуйста, не играй с мышкой, – устало и раздраженно произнесла она.
С мышкой? Я уставился на предмет. Если это и мышь, то она, определенно, давно уже мертва.
– Я очень занята, – терпеливо объяснила Сара. – Сложная работа, мне нужно сосредоточиться. Слезай-ка ты на пол.
Женщина подняла меня и решительно опустила вниз. Я перепугался не на шутку. Наверное, и впрямь я ей надоел? Что же теперь, меня выгонят из семьи даже раньше, чем я думал? Я поплелся к своей кровати на кухне, свернулся там в клубок, накрыв голову хвостом, и в утешение решил поспать.
А когда проснулся, в доме царил жуткий тарарам. Девочки вернулись из школы и визжали во все горло, а Сара пыталась их успокоить.
– Фу, мерзость! – кричала Грейс. – Я чуть на него не наступила!
– Он смотрел на меня, – вопила Роуз. – Это ужасно!
– Ну зачем Олли это делает? – воскликнула Грейс. – Хочу, чтобы он перестал! Уголек никогда так не делал, правда, мам?
Я сел в кровати, остолбенев от ужаса. Что я сделал не так? Я же изо всех сил старался им угодить, а меня опять сравнивают со святым Угольком, и сравнение явно не в мою пользу. Но разве можно соревноваться с призраком?
– Уголек тоже так делал, – спокойно ответила Сара. – Вы просто не помните, вам было слишком мало лет, когда он был еще котенком. А когда постарел, больше не охотился. Все кошки – охотники, такова уж их природа. Соглашусь, нам, людям, смотреть на это не очень приятно, но если завел кошку, приходится терпеть. И нет смысла устраивать переполох. Я все уберу. А вы успокойтесь и идите переодеваться.
Я остался сидеть на кухне, насупившийся и расстроенный, что мои усилия не оценили. Вскоре обе девочки зашли поговорить со мной. Грейс присела на корточки и погладила меня по голове.
– Мы понимаем, что ты охотник, Олли, – серьезным голосом сказала она. – Но если честно, это отвратительно.
– В следующий раз, пожалуйста, оставь свою добычу где-нибудь в другом месте, ладно? – попросила Роуз. – Желательно подальше.
– Да, как можно дальше, – подхватила Грейс, и обе девочки рассмеялись.
По крайней мере, они больше не сердились на меня. Я вздохнул. Как же трудно понять этих людей!
На следующий день Сара отвезла Роуз в больницу, и они вернулись с радостными улыбками на лицах.
На следующий день Сара отвезла Роуз в больницу, и они вернулись с радостными улыбками на лицах.
– Смотри, Олли! – воскликнула Роуз, вбегая в комнату и размахивая обеими лапками. – Гипс сняли! Теперь я могу хорошенько тебя обнять. Нарядим елку, мам?
– Да, когда Грейс придет из школы, – ответила Сара. – Не хочу больше ссор из-за этого.
В гостиной стало намного веселее. Обе девочки, охваченные радостным волнением, залезали на стулья, чтобы повесить на ветки блестящую мишуру и шарики.
– Ангела на макушке закрепляй ты, Роуз, – великодушно предложила Грейс. После субботнего происшествия она стала гораздо ласковее с сестрой. – А я подержу стул. Осторожно, не упади.
Про нового кота все пока молчали. Но, как понимаешь, я теперь постоянно держался настороже: ждал, когда речь зайдет о том, кто должен меня заменить. Слава богу, что у меня остался запасной вариант – Ники и Дэниел из соседнего дома. Хотя я подозревал, что после рождения ребенка я для них отойду на второй план. О, как же мне хотелось вернуться в паб, к Джорджу – тот был моим и только моим, и за его внимание мне ни с кем не приходилось соревноваться!
Одно только утешение осталось в моей жизни – новые друзья из Большого Дома. Кэролин всегда очень радовалась моему приходу, и мне это было очень приятно. Как-то раз Лора, впустив меня и погладив, прежде чем усадить девочке на колени, сказала:
– Кэролин на пользу общение с тобой, Оливер. С тех пор, как ты стал приходить к нам, она повеселела. У Джулиана просто нет причин тебя не пускать.
Наверное, Джулиан и есть отец Кэролин, подумал я. Я обрадовался, услышав, что у него нет причин меня не пускать, и в тот самый момент решил, что он никак не может быть тем злым человеком с палкой, о котором твердил Полосатый. До сих пор я так ни разу не встретил отца Кэролин и забыл об осторожности. Перестал оглядываться, когда бежал по дорожке к дому, и громко мяукал, встав у стеклянных дверей. Я должен был догадаться, что слишком долго эта идиллия продлиться не может.
Беда случилась в субботу – в тот самый день, когда в семье произошла ссора из-за елки. Теперь я понимаю, что прежде всегда навещал Лору и Кэролин в будни и никогда – в выходные; в субботу и воскресенье у меня находились дела поважнее в моих приемных семьях. Дэниел и Ники в эти дни сидели дома, Мартин с детьми тоже; иногда у нас собирались девочки-скауты и занимались своим важным исследовательским проектом – изучали мое поведение. Поскольку у меня оказывалось так много товарищей для игр, я редко скучал и не чувствовал себя одиноко, как в будни. Но теперь, когда Лора сказала, что мое присутствие поднимает Кэролин настроение, мне не хотелось пропускать ни дня.
Итак, я, как обычно, прогулялся по тропинке, обогнул дом и, сев на своем привычном месте у стеклянных дверей, стал звать Лору. Сначала я подумал, что дома никого нет. Но, прижавшись ухом к стеклу, услышал Кэролин:
– Там Оливер!
Голос у нее был испуганный.
– Ой! – Лора вошла в комнату и удивленно взглянула на меня. – А раньше никогда по выходным не приходил. Лучше его не пускать, – женщина оглянулась. – И надо же ему было прийти как раз в ту субботу, когда твой отец работает дома.
– Лора, ну пожалуйста! – взмолилась Кэролин.
– Да, Лора, пожалуйста! – промяукал я, потому что на улице стоял жуткий холод.
– Ну на минуточку? Спрячу его под одеяло, – упрашивала Кэролин. – Папа в кабинете и пробудет там все утро, так ведь?
– Не знаю… – Лора вздохнула, нерешительно оглянулась и тихонько закрыла за собой дверь комнаты. – Хорошо, но только на несколько минут! А если будет шуметь, выставлю его вон.
Она приоткрыла стеклянную дверь, и я шмыгнул к дивану, запрыгнул на него и уселся рядом с Кэролин. Та захихикала, посадила меня на колени и закрыла сверху одеялом.
– Только не шуми, Оливер, – прошептала девочка. – Сегодня будешь очень тихим, секретным котиком.
Мне понравилась идея с секретным котиком. Но не урчать было не так уж просто: когда лежишь под теплым одеялом и тебя ласково гладят, всегда трудно сдержаться.
– Может, включим телевизор? – предложила Кэролин. – Тогда, если Оливер начнет мяукать, папа не услышит.
– Ладно, – с улыбкой ответила Лора. – Но только сегодня.
Я услышал, как она включила телевизор, и ненадолго расслабился, закрыл глаза и стал наслаждаться теплом и комфортом. Кэролин гладила меня, и я даже забыл о своих тревогах по поводу того, что меня собираются заменить новым Угольком.
– Я на минутку выйду в туалет, Кэролин, – сказала Лора чуть позже. – А когда вернусь, придется Оливеру уходить. И никаких жалоб, пожалуйста, иначе вообще его больше не пущу.
– Ладно, – нехотя согласилась Кэролин. – Извини, Оливер, – прошептала она, когда за Лорой закрылась дверь. – Она переживает из-за отца, понимаешь? Может, мне пора собраться с духом и рассказать ему про тебя? Видишь ли, с тех пор, как я заболела, его легко расстроить.
Снова раздался звук открываемой двери. Я решил, что Лора вернулась, и допустил фатальную ошибку: сладко потянулся, задрав одеяло. К моему удивлению, Кэролин испуганно ахнула и довольно грубо пихнула меня рукой.
– Папа!
Я застыл. У меня возникло ужасное чувство, что мой хвост наполовину торчит из-под одеяла. И тут с моих губ сорвалось испуганное мяуканье.
– Какого лешего? – раздался громкий и сердитый мужской голос. Потом послышались тяжелые шаги. Одеяло сорвали, и громадная лапа схватила меня за шкирку. Я вдруг вспомнил тот ужасный день, когда меня, крохотного котенка, так же схватил первый человек, с которым мне довелось познакомиться. Я в страхе зашипел и вонзился когтями в другую лапу мужчины.
– Ай! Отцепись, мерзкое злобное создание! – Он швырнул меня, и я, дрожа от страха, приземлился на пол у стеклянных дверей.
– Выпустите меня! Выпустите! – стал кричать я на кошачьем, но Кэролин меня не понимала, а даже если бы и понимала, не смогла бы помочь, потому что сама в этот момент кричала:
– Папа, зачем ты так? Ему же больно!
– И будет еще больнее, если я еще хоть раз его увижу! О чем только думала Лора, когда пустила сюда животное? ЛОРА! – заорал он, и женщина вбежала в комнату. Лицо у нее было пунцовым, и она дрожала не меньше моего.
– Простите, Джулиан. Что плохого мог сделать этот кот – смотрите, какой он добрый и чистый, и на нем ошейник…
– Да мне плевать, будь на нем хоть смокинг! Ты прекрасно знаешь, что я запрещаю пускать животных в дом и тем более – в кровать к моей больной дочери!
– Это не кровать, папа, это диван. И мне уже не так плохо, как раньше, мне лучше, – плакала Кэролин.
– Твой организм по-прежнему уязвим для любой инфекции, и ты это прекрасно знаешь. У тебя снижен иммунитет. Тебе с людьми нельзя контактировать, не то что с такими грязными блохастыми животными.
Блохастыми? Не будь я парализован от страха, кинулся бы на него и расцарапал лицо за такое оскорбление.
– Джулиан, мне кажется, вы преувеличиваете, – заговорила было Лора, но он в гневе повернулся к ней.
– Преувеличиваю? Позволь напомнить, что это моя дочь, мое единственное дитя, и кроме нее, у меня больше никого не осталось в этом мире. Разве мало того, что она тяжело заболела и несколько месяцев проходила лечение, которое подкосило и ослабило ее…
– А теперь ей лучше, Джулиан. Да, она все еще слаба, но идет на поправку с каждым днем. Хватит относиться к ней, как к умирающей! Ей нужны друзья, нужна компания! А опасаться стоит только больных простудой и инфекционными заболеваниями, но никак не всех подряд! Пока Оливер не начал приходить сюда, она погибала от скуки.
– Оливер? Эта… зверюга? Хочешь сказать, что это не в первый раз и он приходит сюда уже давно? И ты поощряешь это за моей спиной? – В какую-то секунду мне показалось, что сейчас он схватит Лору за шкирку, как меня. Но тут вмешалась Кэролин.
– Пап, Лора не виновата. Я ее заставила его впустить. Это правда, мне было скучно. И я очень обрадовалась, когда Оливер стал приходить каждый день. Благодаря ему мне стало лучше.
Но мужчина не обращал на нее внимания и продолжал кричать на бедную Лору.
– Я нанял тебя, чтобы ухаживать за дочерью, а не для того, чтобы подвергать опасности ее здоровье, впуская в мой дом кошек! Поняла?
– Да. Простите, Джулиан. Это больше не повторится.
Кажется, они забыли, что я все еще нахожусь в комнате.
– Очень на это надеюсь, – произнес он тихим голосом, от которого у меня шерсть на загривке встала дыбом. – Иначе ноги твоей здесь больше не будет. На свете полно сиделок, которые будут делать то, что им велят. – Он огляделся и наконец заметил меня, в ужасе прижавшегося к стеклу. – Выстави его немедленно, и не дай бог увижу его снова.