Редакции заводили на все свои новые проекты специальные электронные карточки, которые лежали в общей сетевой папке. Чисто теоретически, их мог распечатать любой человек. Но эти карточки интересовали только производственный отдел – они распечатывали их и вручную вносили туда сведения о себестоимости печати (там для этого были специальные графы). Пару цифр и простая подпись Светланы Сергеевны – подделать элементарно!
Осталось только понять, как Крутова подменила настоящие документы на поддельные. Вряд ли это возможно было сделать после того, как их уже принесли Свете, она бы обязательно что-нибудь заподозрила. Значит, кто-то перехватил «курьера» по пути в наш кабинет.
– Позвольте полюбопытствовать, Марина Ивановна, – я повернулась к Крутовой и посмотрела ей прямо в глаза. – Где вы нашли оригиналы?
– В вашем мусорном ведре! – произнесла она торжествующим голосом.
– Вы там лично рылись или подослали кого-нибудь? – я не могла сдержать усмешки.
Крутова набрала воздуха в грудь, чтобы ответить, но ее перебил Королев:
– Наталья Владимировна, вы что, официально признаетесь в подмене документов?
Я обвела взглядом всех присутствующих. У большинства был совершенно обалдевший вид, только у Крутовой – торжествующий, а у генерального – строгий. Повернувшись, я посмотрела в глаза Громову, который сидел рядом со мной.
Я не могла понять, что он думает в данный момент. Но взгляд у Максима Петровича был очень серьезным.
Обернувшись к Королеву, я ответила:
– Прежде чем говорить об этом, я хотела бы получить доказательства того, что документы, предоставленные Мариной Ивановной, действительно настоящие. Разрешите пригласить сюда Светлану Сергеевну?
Крутова просто расцвела. Еще бы, ведь Светлана Сергеевна точно сумеет определить, где подделка. Да уж, Марина Ивановна явно не гений сыска…
– Приглашайте, – кивнул мне Королев.
Я придвинула к себе телефон и набрала внутренний номер начальницы производственного отдела, нажав громкую связь.
– Алло, – слава небесам, она была на месте.
– Светлана Сергеевна, это Зотова. Вы не могли бы сейчас подняться в конференц-зал?
– Да, конечно, – я чувствовала, что женщина слегка удивилась.
– И еще… Скажите, кто сегодня относил просчеты по новым проектам в мой кабинет?
– Я передала их Миле, нашему младшему менеджеру.
– Тогда и ее с собой возьмите, пожалуйста.
Когда я положила трубку, в комнате повисло напряженное молчание. Я посмотрела на Крутову – кажется, впервые за все время работы я видела ее до такой степени счастливой.
Неожиданно я почувствовала, как кто-то под столом сжал мою руку. Повернувшись, я встретилась с ободряющим взглядом Громова. Мне стало чуточку теплее от этого взгляда, и я улыбнулась Максиму Петровичу.
Вошли Светлана Сергеевна и Мила – молодая девочка с толстой русой косой. Я много раз видела ее и разговаривала с ней, поэтому заранее сделала вывод о том, что вряд ли Марина Ивановна могла подкупить это существо.
– Светлана Сергеевна, вы не могли бы определить, который из комплектов документов – настоящий? – сказала я, пододвигая к ней бумаги.
Мушакова явно удивилась. Вглядевшись в документы, она ткнула пальцем в комплект Марины Ивановны (в чем я и не сомневалась):
– Этот.
– Вот видите! – торжествующе возопила Крутова.
– Вы уверены? – переспросила я Светлану Сергеевну.
– Абсолютно.
– Вы сами заполняли все эти документы?
– Да, я и наш старший менеджер.
– Затем вы передали бумаги Миле, чтобы она отнесла их в мой кабинет?
– Да.
– Что и требовалось доказать! – опять возопила Крутова. – Это вопиющее нарушение должно быть наказано…
– Стойте, Марина Ивановна, – повернувшись, я смерила Крутову ледяным взглядом. – Помолчите минутку, пожалуйста. Я еще не закончила со свидетелями защиты.
Отвернувшись от Крутовой, я спросила у Милы:
– Скажи, ты взяла документы у Светланы Сергеевны и понесла их в мой кабинет?
– Да, – кивнула Мила.
– И ты донесла их до него? Ты донесла документы до моего кабинета и отдала их Свете? Или положила на стол?
Мила секунду поколебалась, а затем ответила:
– Нет. Я… в коридоре я встретила Вику из отдела инноваций. Она спросила, куда я иду, я сказала, что к вам. Вика предложила взять мои документы, потому что она тоже шла к вам, Наталья Владимировна.
Я кивнула. Похоже, все присутствующие уже поняли, к чему идет дело, но я на всякий случай все-таки набрала внутренний номер Светочки и включила громкую связь.
– Света, – сказала я, услышав ее голос, – скажи, пожалуйста, кто принес сегодня документы производственного отдела?
– Вика из отдела инноваций. А что?
– Ничего, спасибо, Свет.
Я положила трубку и обвела взглядом всех присутствующих. Королев был в бешенстве, Крутова наконец-то утратила торжествующий вид и побледнела, ее упыри были равнодушны ко всему, а вот остальные улыбались.
– Сергей Борисович, – я обратилась к генеральному, – вот ответ на ваш вопрос, признаю ли я, что подменила документы производственного отдела. Нет, не признаю. Вот эти бумаги, – я постучала по подделке, – принесла Свете Вика из отдела инноваций. Если вам нужно подтверждение Светы, что это именно они, я могу пригласить ее сюда.
– Не нужно, – рявкнул Королев.
– Хорошо, – я повернулась к Крутовой. – А вы, Марина Ивановна, деточка, как вы вообще додумались до такой глупости? Мало того, что вы опустились до интриг, вы еще и подставили под удар целый отдел! Ведь с тем же успехом вы можете объявить, что это Светлана Сергеевна с Милой занимаются подлогом документов.
Крутова уже позеленела. Конечно, я немного утрировала – обвинить производственников было сложно, но Марина Ивановна вряд ли до этого додумается.
– Я… – начала она, но тут Королев вышел из себя и заорал:
– Так, все вышли отсюда! Все, кроме Марины Ивановны! Совещание по тем же проектам переносится на пятницу.
Только выйдя из конференц-зала, я почувствовала, что у меня дрожат руки. Да и на ногах я еле держалась… Странно, что поняла я это только сейчас, когда все уже было позади.
– Наталья Владимировна! – меня окликнул Громов.
Я обернулась. Максим Петрович подошел ближе, положил свои руки мне на плечи и сказал, заглянув в глаза:
– Идите к себе. И отдохните. Выпейте чаю, съешьте что-нибудь. Я пока останусь, мне нужно поговорить с Королевым.
Я кивнула и потопала в свой кабинет.
Когда спустя пару минут Светочка увидела меня, она воскликнула:
– Наташ! Что случилось? Только что звонил Громов и попросил напоить тебя чаем и дать что-нибудь покушать! Тебе плохо?
Я села за свой стол и устало потерла глаза.
– Нет… Просто… Ладно, слушай.
Пока я рассказывала, Света заварила мне чай и сделала пару бутербродов с сыром. Сказать, что она была возмущена, – значит, ничего не сказать. В конце моего монолога Светочка ударила кулаком по столу и так выругалась, что я поперхнулась чаем.
– Ой, извини! – она вздохнула. – Ну какая же… мразь, ей-богу! Ладно, сиди тут, а я сбегаю к секретарю генерального, Катя наверняка уже в курсе последних новостей…
– Что ты надеешься там услышать?
– Что-что… может, он ее уволит наконец?!
– Вряд ли. Кто же увольняет своих постоянных любовниц…
Это было правдой – Марина Ивановна уже много лет была постоянной спутницей Королева, об их связи знали все. И только благодаря этому факту она и занимала должность директора по маркетингу.
Когда Света умчалась, я откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Я старалась ни о чем не думать, но… мысли все равно лезли в голову.
– Мамочка, – шептала я одними губами, еле слышно, – как же мне тебя не хватает. Как же я хочу прижаться к тебе, как в детстве, и рассказать все-все, что беспокоит меня… Я так скучаю… мама…
Одинокая слезинка скатилась по моей щеке. За дверью послышался шум, и я тут же выпрямилась и вытерла щеку.
Вошел Громов. Он явно был чем-то очень доволен.
– Наталья Владимировна, – Максим Петрович подошел ближе и улыбнулся, – как вы? Все хорошо?
– Да, – я попыталась улыбнуться. Видимо, вышло криво, потому что улыбка исчезла с лица Громова.
– Точно? – обеспокоенно спросил он.
– Все в порядке, правда.
– У меня для вас хорошие новости. Я поговорил с Королевым и Мариной Ивановной. Больше она не будет пытаться вас скомпрометировать, можете не волноваться. Все, война окончена, – Громов опять улыбнулся.
Да? Странно. С чего бы это?
– Максим Петрович, вы… уверены?
– Абсолютно. А теперь давайте, приходите в себя.
Секунду поколебавшись, Громов взял мою руку и поцеловал ее. Я посмотрела на него немного удивленно.
– Отдыхайте и не волнуйтесь. Если хотите, можете пойти домой. Я отпускаю вас.
Громов кивнул и скрылся в своем кабинете. И не успела я прийти в себя после всех этих странностей, как в комнату ввалилась Светочка.
– Наталья Владимировна… – она еле дышала, – я сейчас такое… такое… такое услышала! Вы не представляете…
– Свет, за сегодняшний день я слышала уже столько всего, что меня больше ничем не удивишь. Давай, колись, что ты там услышала.
Светочка села на свое место, отдышалась, глотнула чаю и ответила:
– Я была у Кати. Я пришла очень вовремя, Королев был у себя в кабинете вместе с Мариной Ивановной. И Максим Петрович тоже там был, – Света понизила голос. – Ты даже не представляешь, как вопил генеральный! Я думала, у него пупок развяжется. Ну или на худой конец он себе голос сорвет…
– Вы с Катей, что, подслушивали?
– Да там сложно было не подслушать, он так орал! И Марина Ивановна тоже вышла из себя и кричала. А потом Громов… он… – Светочка глубоко вздохнула. – Короче говоря, он сказал, что, если Крутова еще раз попытается тебя скомпрометировать, ну или вообще если ты из-за них с Королевым решишь уволиться, он уйдет вместе с тобой.
– ЧТО?
– Да-да! Так и сказал: «Уйду вместе с Зотовой. Так что если вам, Сергей Борисович, я хоть немного дорог как специалист, я бы воздержался от гадостей в ее адрес. И Марину Ивановну, я надеюсь, вы образумите».
– И что Королев? – я смотрела на Светочку во все глаза, забыв про свой бутерброд.
– Обещал Максиму Петровичу, что подобное больше не повторится. Сказал, что он дорожит и тобой, и Громовым.
Я озадаченно почесала голову. Нет, сегодня воистину странный день.
– Наташ, по-моему, тебе надо поблагодарить Громова. Сомневаюсь, что Марина Ивановна так легко бы от тебя отвязалась… Если бы не Максим Петрович…
– Знаю, – я нажала на своем телефоне кнопочку «громкая связь» и спросила:
– Максим Петрович, я могу войти?
– Да, конечно.
Когда я вошла, Громов разбирал бумаги на столе. Увидев меня, он сказал:
– Вам бы домой, Наталья Владимировна. Все-таки то, что случилось сегодня, довольно неприятный инцидент. Идите, отдохните, отвлекитесь.
Я подошла к столу и села на стул прямо перед Громовым. Выражение его лица по-прежнему было очень довольным.
– Максим Петрович, я только что узнала о том, что вы сказали генеральному про меня, про то, что вы уйдете вместе со мной. И… я хотела сказать вам… большое спасибо. Если бы не ваше вмешательство, Крутова бы от меня в жизни не отвязалась. Да и Королев был бы вынужден исполнить эту ее заветную мечту и рано или поздно уволил бы меня.
– Да, я знаю, – кивнул Громов. – И еще я поражен, насколько быстро вы обо всем узнали…
– Слухами земля полнится, – я усмехнулась. – Я только не могу понять одну вещь…
– Какую?
– Зачем вы это сделали?
Я посмотрела Максиму Петровичу прямо в глаза. Он не отвел взгляд и, улыбнувшись, ответил:
– Потому что вы мне нравитесь. И как человек, и как мой помощник. Мне бы не хотелось искать вам замену. Я всегда очень дорожу каждым членом коллектива, особенно если речь идет о таком прекрасном и компетентном работнике, как вы. А вы прекрасны во всех отношениях.
Господи, как же давно мне не было так приятно от чьих-то слов! Я чувствовала себя так, как бывает, когда после холодного зимнего дня выпиваешь чашку горячего чая с медом…
Громов смотрел на меня, по-прежнему улыбаясь. А я… я даже не знала, что нужно сказать! Какими словами выразить мое состояние, мою благодарность?..
Но он, кажется, и не ждал никаких слов, потому что просто взял мою руку, пожал ее и сказал:
– Идите домой, Наталья Владимировна, в который раз вам говорю. Идите и отдыхайте!
Я кивнула, поднялась, подошла к двери… и только у порога нашла наконец нужные слова.
– Максим Петрович, – сказала я, обернувшись, – еще раз спасибо. Для меня это очень ценно. Никто и никогда не делал ради меня ничего подобного, кроме Ломова, но он знал меня много лет, а не неделю. Я ваша должница.
Громов махнул рукой, рассмеявшись.
– Идите, Наталья Владимировна! Идите, пока я не передумал и не загрузил вас очередной бумажной волокитой. Приятного вам вечера!
– Спасибо. Вам тоже.
В тот вечер я впервые чувствовала себя неплохо. Я пыталась проанализировать свои ощущения и понять, что же изменилось.
Мне было тепло. Точнее, теплее, чем обычно. Теплее от этих его слов, особенно от «вы прекрасны во всех отношениях». Эти слова были просты и немного двусмысленны. Раньше я не обратила бы на это внимания или рассердилась… А теперь мне было приятно от этой двусмысленности.
И впервые за последние три года я уснула с улыбкой на лице.
На следующий день я узнала, что все обсуждают вчерашнее совещание. Не знаю уж, откуда, но всем отделам были известны подробности этого случая. Только об одном было неизвестно – о том, какой ультиматум Максим Петрович выдвинул Королеву с Крутовой. Света с Катей держали язык за зубами. И я была им благодарна – иначе меня бы в очередной раз сделали любовницей… только теперь уже Громова.
Редакции гудели, а уж производственники вообще были в бешенстве. Светлана Сергеевна решила ставить на просчеты печать самолично, а саму печать положила в сейф, куда код доступа знала только она.
– Чтобы больше ни у кого не было соблазнов подделывать документы нашего отдела, – сообщила она мне это известие.
– Не волнуйтесь, Светлана Сергеевна, – я засмеялась. – Вряд ли кто-то еще додумается до такой глупости… Весь план был идиотским. Марине Ивановне достаточно было подкупить Милу, чтобы обман никогда не обнаружился – если бы Мила сказала, что принесла мне оригиналы, я уж не знаю, что бы от меня осталось… Королев бы в воспитательных целях мне голову снес. Но Крутова даже не предложила Миле денег.
– Она бы не взяла, – ответила Светлана Сергеевна, качая головой.
– Но попробовать-то можно было, верно?
План по устранению меня действительно был тупым до безобразия. Но благодаря этому я осталась на своем месте, а вот на Марину Ивановну стали посматривать с еще большим презрением, чем до этого случая.
И несмотря на слова Громова о том, что она больше не будет меня трогать, я в этом очень сильно сомневалась.
И, как оказалось, не зря.
В среду пришло первое письмо от Антона. На этот раз судьба забросила его в Канаду, и за чтением описаний местного колорита я провела целый вечер.
«Ты, наверное, все ждешь, когда я наконец начну описывать очередную красавицу, которую я здесь встретил, – я ухмыльнулась, читая эти строки, – но я тебя разочарую: пока я занимаюсь только работой. И вспоминаю тебя. Напиши, как у тебя дела, пчелка, что ты сейчас делаешь? Мне не хватает даже звука твоего голоса».
И я начала строчить письмо, во всех красках живописуя Антону все, что произошло за последние дни. Когда я закончила рассказ о кознях Марины Ивановны, было уже далеко за полночь, и я, зевнув, отправилась спать.
Громов рано радовался. С самого раннего утра в четверг я чувствовала, что в воздухе висит что-то тревожное. Это давило на меня, заставляло нервничать… и я не могла понять, в чем дело.
Ровно в двенадцать, когда я разбирала настоящие просчеты производственного отдела для совещания в пятницу, зазвонил телефон Светочки.
– Редакция. Да, конечно, сейчас она придет.
Положив трубку, Светочка сказала:
– Это тебя. Начальник АХО вызывает.
В подобном звонке не было ничего подозрительного – начальник административно-хозяйственного отдела вызывал меня примерно раз в три недели, выдавая на руки все заказанные мной ручки, карандаши и прочую канцелярку для главного редактора и нас со Светой.
Кабинет Петра Алексеевича – начальника АХО – находился в самом низу, на первом этаже, в конце длинного коридора. Там всегда было тихо и почти никто не ходил. Все кабинеты были со звукоизоляцией, чтобы никому не мешал шум разгружаемой машины.
Я прошла в конец коридора, набрала код на двери (так как там хранилась куча всего ценного, код от кабинета знали немногие, да и Петр Алексеевич его постоянно менял) и вошла внутрь.
Пип-пип-пип – дверь закрылась.
– Петр Алексеевич! – закричала я, входя в просторную и светлую комнату, в которой всегда царил потрясающий воображение хаос. – Это Зотова, вы меня вызывали?
Я не успела даже вскрикнуть. На меня налетело что-то большое и темное и, зажав мне рот, грубо оттеснило к одной из стен.
Это был мужчина. Во всем черном, с восточными чертами лица – я никогда не видела его у нас. Он так приложил меня головой о стену, что на миг у меня перед глазами все почернело.
Я пыталась оттолкнуть этого мужчину, но он был сильнее. Намного сильнее. Одной рукой держа мои руки, второй он шарил по всему телу. Это было безумно неприятно.
«Соберись, Зотова! Давай же, соберись!»
И, зажав в кулак всю свою волю, я вывернула руки – о боги, как же это было больно! – и с размаха ударила мужика в челюсть, а затем – между ног, и когда он, скрючившись, осел на пол, подскочила к телефону.
Телефон стоял совсем рядом. Это было чистым везением – ведь обычно у Петра Алексеевича его днем с огнем не сыщешь…