Олдисс Брайан ВИРУС БЕССМЕРТИЯ
Казалось, океан весь до последней капли горел в лучах солнца. И потому столь внезапным выглядело появление среди бликующих пятен старого судна. Когда оно входило в узкий пролив между коралловых рифов, мотор его глухо рокотал.
Как только «Кракен» пришвартовался и негр в засаленном кепи спрыгнул с палубы, чтобы закрепить канаты, из тени кокосовых пальм, образовавших первый береговой вал, вышла женщина. Она медленно, почти осторожно спустилась вниз к причалу, крутя солнцезащитные очки в поднятой руке. Ее сандалии громко стучали по гальке.
На судне подняли линялый зеленый тент, защищавший носовую часть палубы от неумолимого солнца. Из-под тента появился бородатый человек в старых джинсах, закрученных до колен, в очках с металлической оправой. Тело бородача лоснилось коричневым загаром. Человека звали Клемент Айл. Ему было за сорок, и прибыл он домой.
Улыбаясь женщине, Айл спрыгнул на причал. С минуту они стояли неподвижно и молча смотрели друг на друга. Он — на бороздку, появившуюся у нее между бровей, на легкие морщинки вокруг глаз, на складку, окружавшую полный рот. По случаю его приезда она накрасила губы и напудрилась. Он с удовольствием заметил, что она по-прежнему красива. И в самом понятии «по-прежнему красива» явно звучал отголосок другой мысли: она устала, устала, хотя не прожила еще и половины жизни!
— Кэтрин! — позвал он.
И когда обнялись, вдруг подумал: возможно, теперь удастся устроить так, чтобы она оставалась молодой, скажем, шестьсот — семьсот лет…
— Я должен идти разгружать, — сказал он, — скоро освобожусь.
Айл вернулся на судно. Она, надев очки, смотрела, как он легко двигался, и любовалась его манерой отдавать лаконичные приказания. Айл руководил командой из восьми человек, и наблюдение за выгрузкой электронного микроскопа не мешало ему шутить с Льюсом, толстым поваром-креолом из Маурити. Вскоре на причале выросла груде коробок и чемоданов.
Кэтрин решила возвратиться в дом до того, как туда станут сносить груз. Она взошла по деревянным мосткам, проложенным через пески, и скрылась в доме.
Большую часть груза разместили в лаборатории и на складе, находившихся рядом. Айл замыкал шествие грузчиков, неся клетку из досок от старых апельсиновых ящиков. Сквозь решетку высовывались два молодых пингвина.
Айл прошел в дом через заднюю дверь. Дом представлял собой простую одноэтажную постройку, сооруженную из коралловых глыб и крытую на местный манер тростником. Рифленое железо для кровли стали ввозить на остров значительно позже.
Айл оглядел знакомую прохладную гостиную — полки с книгами в бумажных переплетах, ковер, который они купили в Бомбее на пути сюда, карта мира, портрет Кэтрин, висящий на стене.
Айл подошел к двери и посмотрел на раскинувшийся остров. Калпени по форме напоминал старомодный ключ для открывания пивных бутылок. Дальнюю часть острова размыло морем. Прямо у естественной лагуны лежало маленькое селение местных жителей: несколько полуразваленных хижин открывал крутогорбый холм.
За окном он увидел жену, весело болтавшую с матросами, не скрывавшими удовольствия, что им приятно разговаривать с хорошенькой женщиной. Джо с подносом пива топтался рядом.
Айл вышел и присоединился к разговаривающим. Усевшись на скамейку, он с наслаждением стал потягивать холодное пиво.
Улучив момент, сказал Кэтрин:
— Тебе следовало поехать с нами, Кэт! Здесь мир кораллов и моря, там льда и моря. Ты даже не можешь себе представить! Антарктида девственна! Она подобна Калпени: всегда принадлежит только себе и никогда — человеку.
Команда вернулась на корабль. И Айл направился к хижинам местных жителей.
Хибары будто вымерли. На леске понуро лежали ветхие лодки. Одинокая старуха, сидя под пальмой, похожей на хобот слона, уставилась на оперение летучей рыбы, сохнувшей перед ней; старухе даже было лень смахнуть мух, ползавших по слезящимся неморгающим векам. Все было мертво, кроме бесконечного Индийского океана. Даже облако над далеким пиком Каравати стояло неподвижно, будто бросив якорь.
Айл, может быть, впервые подумал о разумности безделья. Здесь, у этих аборигенов, хорошая жизнь или по крайней мере соответствующая их представлению о хорошей жизни. Скромные желания щедро удовлетворяет природа, и аборигены могут почти ничего не делать и ни о чем не заботиться.
Кэтрин приблизительно так же относится к жизни. Она способна изо дня в день бесцельно смотреть на пустынный горизонт и получать от этого удовольствие. Он же должен всегда что-то делать. Впрочем, все люди разные, и с этим надо считаться.
Айл наклонил голову и вошел в большую хижину. Полный молодой мадрасец, весь черный и лоснящийся, сидел за прилавком и ковырял в зубах. Его имя было старательно выписано над дверью староанглийским шрифтом: «В. К. Вандроназис». Он лениво, но уважительно встал и пожал руку Айлу.
— Наверное, рады возвращению с Южного полюса?
— Не скрою, Вандроназис, очень.
— Вероятно, на Южном полюсе холодно даже в жаркое время года?
— Да, и это точно. Но мы не стояли на одном месте. Мы прошли почти десять тысяч морских миль. А как ты живешь? Приумножаешь богатства?
— Сейчас на Калпени не разбогатеешь. Вы это отлично знаете. — Он с улыбкой воспринял шутку Айла. — Но живем не так уж плохо… Недавно обнаружили столько рыбы, что не смогли ее даже выловить. Никогда раньше Калпени не видел столько рыбы.
— А какой породы? Наверное, летающих рыб?
— Да-да, много, очень много именно этой рыбы. Других пород совсем не видно, а этой — миллионы.
— А киты появляются?
— В полнолуние приходят и огромные киты.
— Кажется, я видел их скелеты у старого форта.
— Целых пять. Последний выбросился на берег в прошлом месяце, еще один на месяц раньше. И все во время полнолуния. Мне кажется, они охотятся на летающих рыб.
— Этого не может быть. Киты стали наведываться на Лаккадивские острова еще до появления летающих рыб. К тому же киты их не едят.
Вандронаэис задумчиво склонил голову набок и сказал:
— Много странного в мире. Вы, ученые люди, тоже не все знаете. Не правда ли? Может быть, в этом году киты по-иному стали смотреть на летающих рыб. Конечно, это лишь мои догадки…
Чтобы поддержать бизнес, Айл заказал бутылку малиновой воды. Он медленно тянул алого цвета жидкость, продолжая дружески болтать.
Хозяин собрался было выложить все сплетни, гуляющие по острову, но Айл, поблагодарив его, побрел назад вдоль длинной и узкой части острова. Снова прошел мимо старухи, которая сидела так же неподвижно и смотрела на сохнувшую рыбу.
Айлу не терпелось возвратиться в дом и обдумать услышанное о летающих рыбах. Он только что закончил длившееся долгие месяцы обследование океанских течений… Экспедиция поддерживалась Британским министерством рыбного и сельского хозяйства и Смитсоновским океанологическим институтом. Причиной ее снаряжения было появление несметного количества рыбы. Прежде всего сверхизобилие сельди в перепаханных кораблями балтийских водах. Стремительное размножение сельди началось лет десять назад. Постепенно сельдевое нашествие распространилось и на районы Белого моря.
Антарктическая экспедиция Айла обнаружила также неестественно бурное размножение пингвинов. Айл обратил внимание на прогрессирующий рост особей, что до него никем не отмечалось.
Совершенно непонятно, почему внезапный рост фауны пришелся как раз на время, когда, казалось, удалось предотвратить угрозу перенаселения. Если раньше эта угроза была скорее мифической, то ныне превращалась в реальную опасность.
Цель путешествия «Кракена» в далекие воды Антарктиды была чисто научной. Недавно учрежденная Ассоциация Мирового океана наметила пятилетнее изучение течений. Старый, ржавый «Кракен», правда, оснащенный современными океанологическими приборами, стал позорной частью англоамериканского вклада в эту программу.
За время плавания Клемент Айл проделал интереснейшую работу и сейчас вдруг решил рассказать о ней.
— Я хочу поделиться с тобой одним секретом. Лучше уж сразу освобожусь от тайного бремени! Знаешь ли ты, Кэт, что такое копеподы?
— Да, ты говорил о них. Рыба, не так ли?
— Это ракообразные, живущие в планктоне, необходимое звено питательной цепи океанов. Подсчитано, что индивидуумов копепод куда больше, чем всех других многоклеточных животных — человеческих существ, рыб, устриц, обезьян, собак и прочих. Размер копеподы близок к размеру рисового зерна. Копеподы чрезвычайно прожорливы: они поедают диатомовых весом, равным половине их собственного веса. Домашняя свинья, даже рекордсменка, никогда не смогла бы этого сделать. Уровень воспроизводства копепод мог бы служить символом плодовитости старушки Земли. Питаясь мельчайшими существами, они, в свою очередь, поедаются одними из самых крупных животных — тигровой акулой и различными китами. Копеподы значатся также в диете некоторых мореплавающих птиц. У каждого вида копепод собственный маршрут и глубинный уровень в океанском пространстве. Изучая течение в океане, мы проследили за одним из видов на протяжении тысячи миль. Знать комплекс океанских течений для человека так же необходимо, как, скажем, схему циркуляции крови. «Кракен» открыл, в частности, течение, о существовании которого океанографы лишь догадывались. Мы нанесли его на карту и дали имя. Если я скажу, Кэт, как назвали новое течение, это развеселит тебя. Оно рождается вялым в Тирренском море. Мы не раз плавали там из Сорренто на Капри. Для тебя это было просто Средиземное море. Уровень испарений там очень высок, и сверхсоленая вода в конце концов выплескивается в Атлантику и направляется дальше, отклоняясь к югу. Течение легко проследить по степени солености и уровню приливов. Оно в основном однородно и представляет собой узкий поток воды, движущийся со скоростью около трех миль в день. В Атлантике сталкивается в двумя другими течениями, движущимися в обратном направлении.
«Кракен» проследовал через экватор в южные широты, в холодные воды Южного океана. В конце концов течение выходит к поверхности и разливается вдоль берегов Антарктиды от Уэделлы до моря Маккензи. За короткое полярное лето в этой теплой воде размножаются копеподы и другая мелкота. Ракообразные окрашивают море в светло-коричневый цвет — настолько много их собирается в воде. «Кракен» часто наталкивался на розовое от крови море. В то время как копеподы пожирали диатомовых, киты пожирали копепод.
— Как ужасна природа! — сказала Кэтрин.
Айл улыбнулся.
— Возможно, но такова жизнь. И знаешь, как мы назвали течение? Оно будет известно как Течение Делвина — в честь Теодора Делвина, директора Ассоциации Мирового океана, великого эколога и твоего первого мужа…
Когда Кэтрин злилась, она походила на ежа. Взяв сигарету из сандаловой коробки, стоящей на столе, она произнесла с сарказмом:
— Не сомневаюсь, что идея такой шутки принадлежит тебе!
— Боже, сколько иронии в твоих словах! А название очень точно. Надо отдать должное Делвину. Он великий человек, более великий, чем, возможно, когда-либо стану я.
— Клем, ты же знаешь, как он относился ко мне?
— Да, знаю. Именно поэтому мне посчастливилось заполучить тебя! И я не таю зла на Делвина… Кроме того, он был моим другом…
— Нет, он не был тебе другом. У Теодора никогда не было друзей. Он дружил только с выгодой. После пяти лет, прожитых вместе, я знаю его лучше, чем ты.
— Ты должна быть справедливой…
Он улыбнулся, довольный ее раздражением.
Кэтрин бросила в него сигаретой и вскочила.
— Ты сумасшедший, Клем! Твоя чертовская уравновешенность сведет меня с ума! Почему ты не можешь хоть кого-нибудь возненавидеть?! Почему ты не можешь возненавидеть Тео, хотя бы ради меня?
Снаружи волны шумно бились о рифы, навевая сон. Монотонный гул порождал чувство приятного расслабления. Сам остров выглядел таким тихим, что не верилось, будто океан охватывает его со всех сторон. Нигде ни огонька, кроме лампочки на мачте «Кракена»…
Два пингвина замерли в одной из просторных клеток, сооруженных позади лаборатории. Они стояли, засунув клювы под ласты, и спали, не пошевелившись даже тогда, когда зажгли свет.
Кэтрин обняла Айла.
— Извини, я воспользовалась удобным случаем. Мне кажется, тебя можно поздравить. Открытие нового течения имеет гораздо большее значение, чем ты представил, ведь так?
— Да, поистине большое открытие — девять с половиной тысяч миль длиной…
— О, мили! Будь серьезным! Ты нарочно ведешь себя так, словно ничего особенного не сделал.
— Это ужасно! Если верить тебе, я могу получить рыцарство в любую минуту! Ну ладно! Говорю серьезно, через неделю мы должны лететь в Лондон. Мне предстоит сделать обстоятельный доклад. Есть еще открытие, сводящее эффект Делвина на нет, открытие, касающееся каждого из нас!
— Что ты имеешь в виду?
— Уже поздно. Мы оба устали. Я расскажу тебе об этом завтра утром.
— Расскажи сейчас, пока кормим птиц.
— Пингвины сыты. Я только хотел проверить их. Утром они едят лучше.
Айл задумчиво посмотрел на Кэтрин.
— Я жадный человек, хотя и стараюсь это скрыть, Кэт. Я жадно хочу жить. Мне бы хотелось прожить с тобой тысячи лет. Столько же хотелось бы странствовать по Земле. И эти сумасбродные желания осуществимы… В так называемой мировой системе кровообращения родилась новая инфекция, — почти заговорщицки произнес он. — Инфекция рождает особый вид заболевания, которое называется долголетием. Впервые его вирус был замечен десять лет назад в селедочных стаях на Балтике. Знаешь, как мы проследили Течение Делвина? У нас были глубокие тралы, которые опускали до слоев определенной плотности. Мы смогли точно установить соленость, температуру и скорость течения на всем протяжении. Мы исследовали планктон. И обнаружили, что копеподы несут особый вирус, который я рассматриваю как форму балтийского вируса. Ученые не знают его происхождения.
— Клем, пожалуйста, все это выше моего понимания! Что же этот вирус все-таки делает? Ты говоришь, он продлевает жизнь?
— Нет, пока еще нет… Насколько мне известно, пока нет…
Он жестом показал на скамейку, где стояло лабораторное оборудование.
— Я покажу тебе, как он выглядит, когда установлю электронный микроскоп. Вирус мал, но очень хитер. Сначала находит хозяина, потом стремительно развивается в полости клетки. На первый взгляд его деятельность заключается в разрушении всего и вся. Он как бы угрожает жизни клетки. На самом деле это уникальный ремонтник. И очень эффектный! Понимаешь, что это значит?! Любая живая форма, зараженная им, способна жить вечно. Балтийский вирус полностью перестраивает клетки, если находит достойного хозяина. Оба известных мне достойных хозяина живут в воде: рыба и млекопитающее, сельдь и голубой кит…
Клем заметил, что Кэтрин знобит.
Немного подумав, Кэтрин спросила:
— Ты думаешь, все сельдевые и киты бессмертны?
— Потенциально да. Если, конечно, заражены вирусом. Много сельди вылавливается, поедается, но остающиеся будут размножаться из года в год, не расходуя жизненных сил. Животные, питающиеся сельдевыми, по-видимому, не подвержены инфекции. Другими словами, вирус в них существовать не может. Парадоксально, но зародыш, таящий в себе секрет вечной жизни, сам под постоянной угрозой вымирания.
— А люди?
— Люди еще дальше от решения этой проблемы. Зараженные балтийским вирусом копеподы, движение которых мы проследили, вышли из глубин на поверхность в Антарктиде. Одно из моих открытий — есть еще существа, которые могут быть заражены. Например, пингвины. Во всяком случае, они не умирают естественной смертью. Птицы, которых ты видишь здесь, фактически бессмертны.
Кэтрин стояла и смотрела на пингвинов сквозь решетку большой клетки. Птицы замерли на краю водоема. Они просыпались и, не вынимая клювов из-под ласт, смотрели на женщину ясными неморгающими глазами.
— Смешно, не правда ли? Поколения людей мечтали о бессмертии. Но никогда не думали, что бессмертными окажутся пингвины. Как считаешь, стоит подумать, как нам заразиться бессмертием от пингвинов?
Он засмеялся.
— Это не легче, чем подхватить пситтакоз от попугаев. Не исключено, что в лабораториях найдут способ заражения человечества долголетием. Но прежде чем это случится, есть вопрос, на который мы должны ответить…
— Что ты имеешь в виду?
— Нравственный вопрос… Способны ли мы как род или особь к тысячелетней плодотворной жизни? Заслужили ли мы долголетие?
— Думаешь, у сельди больше заслуг, чем у человека?
— По крайней мере сельди зачастую более благоразумны, чем люди.
— Расскажи об этом своим копеподам!
Он с удовольствием засмеялся.
— Интересно и другое — каким образом копеподы, сами не заразившись, проносят вирус в латентной форме от Средиземного моря до Антарктики?! Конечно, должно быть связующее звено между Балтикой и Средиземноморьем, но мы его не нашли.
— Считаешь, другое течение?
— Не думаю. Вернее, пока не знаю. Между тем вся экология Земли переворачивается вверх дном. Появляется приятный избыток пищи, и выживают киты, которые были на грани вымирания…
Выживание китов уже меньше занимало Кэтрин.
— Ты попробуешь вселить вирус в нас?
— Опасная проба… Но это уже не моя область…
— Ты же не намерен предоставить судьбу вируса естественному ходу событий?
— Нет, не намерен. И хотя об открытии не знают даже члены экспедиции на «Кракене», я сообщил о нем одному человеку. Ты возненавидишь меня, Кэт, но я послал закодированное сообщение Тео Делвину на адрес ВВО в Неаполе. Хочу заглянуть к нему по пути в Лондон.
Лицо Кэтрин сразу стало уставшим и постаревшим.
— Ты или святой, или круглый идиот, — сказала она.
Пингвины неподвижным взглядом проводили двух людей, которые тихо вышли из комнаты.
Почти все население Калпени глазело на приземление вертолета. Даже Вандроназис закрыл свою лавку и присоединился к толпе зевак.
Большие пальмовые листья бились друг о друга под ветром от лопастей вертолета, на черном корпусе которого отчетливо вырисовывались знаки «ВВО». Как только лопасти винта перестали работать, из вертолета вслед за пилотом на землю выпрыгнул Тео.
Делвин был двумя-тремя годами старше Айла. Коренастый, хорошо сохранившийся, с тонкими чертами лица, хватким умом, Тео выглядел настолько же аккуратным, насколько Айл неряшливым. Его многие уважали, но мало кто любил. Айл, на котором красовались джинсы и парусиновые туфли, подошел к Делвину и поздоровался за руку.
— Приятно видеть тебя здесь, Тео. Ты осчастливил Калпени!
— Убийственно жарко! Ради бога, отведи меня в тень, прежде чем я изжарюсь. Как только ты это переносишь? Не представляю.