Конечно, мне следовало выбрать Питера: обстоятельства нашего знакомства были столь романтичны! Бедный Эдвард, его сердце будет разбито! Мне было очень жаль его, потому что он мне тоже нравился, и менее всего я хотела бы обидеть его. Возможно, он женится на Клер? Это было бы решением, устраивающим всех. С самого начала Питер с восторгом отнесся к идее приобретения Эндерби. В первый раз он приехал вместе с нами в Эверсли, и мать пригласила его погостить пару дней.
Он не уставал возносить хвалу нашему дому. «Великолепный образец елизаветинской эпохи», — он называл его. Ему хотелось узнать как можно больше обо всем нашем семействе.
— Именно этого не хватает тем, кто решает обосноваться за границей, — сказал он. — как я вам завидую!
Питер внимательно изучил портреты в фамильной галерее и задал несколько вопросов, касающихся их. Он объездил все имение с Амарилис и мной и был любезен с нами обеими.
Потом вместе с матерью мы отправились осматривать Эндерби. Было любопытно, что он подумает о доме, который выглядел мрачным, особенно зимой.
Я внимательно следила за Питером, пытаясь понять, какое впечатление на него произведет холл, этот угрюмый старый холл с галереей для менестрелей и с высокой сводчатой крышей.
— Здесь своеобразная атмосфера, — заметил он. — Не столь величественная, как в Эверсли, но все же по-своему благородная.
Мы поднялись по лестнице и осмотрели спальни.
— Довольно большой дом для одинокого джентльмена, — сказала мать.
— Да, это семейный дом, — согласился он.
— Это дом, которому нужны люди! Его последняя обитательница, моя родственница, жила здесь вдвоем со служанкой. Перед этим дом довольно долго стоял пустым.
— Надеюсь, вы не боитесь привидений? — спросила Амарилис.
— Не думаю, что мистер Лэнсдон чего-нибудь боится! — улыбнулась мать.
— Чего-нибудь я, наверное, боюсь, — ответил он, — но уж никак ни привидений!
— До чего интересно осматривать старый дом! — произнесла Амарилис Следует признаться, мне никогда не нравилось это место!
— Вы пытаетесь отговорить меня? — спросил Питер.
— О нет, нет… решать, конечно, вам. Вообще, я думаю, одно и то же место по-разному действует на разных людей.
— Вы, действительно, подумываете о возможности приобретения этого дома?
— Он расположен как нельзя лучше для моих целей. — Питер открыто улыбнулся мне и Амарилис.
— Значит, вы решили осмотреть окрестности, собираясь прикупить земли?
— Думаю, это просто идеальное место!
— Конечно, — сказала мать, — покупать поместье — непростое дело! Принять окончательное решение можно только пожив некоторое время в этих местах.
Мы прошлись по комнатам.
— Как их много! — проговорил Питер.
— А кроме всего прочего, есть страшно интересная вещь — переговорная труба, соединяющая спальню и кухню! Нужно непременно показать ее вам! — сказала я.
— Очень любопытный дом! Хотелось бы взглянуть на него еще раз, если можно.
— В любое время! — ответила мать. — Девушки проводят вас, хотя, возможно, вы предпочтете сделать это в одиночку? Когда мне нужно принять решение, я предпочитаю делать это в уединении.
Весь день мы обсуждали Эндерби.
— Вы говорите мне лишь о недостатках этого места! — заметил Питер.
— В общем-то, в нем нет особых достоинств, так что рассказывать нечего, — ответила я.
— Есть, по крайней мере, одно!
— Какое же?
— У меня будут очаровательные соседи!
Еще до отъезда он принял решение арендовать на некоторое время Эндерби. Я была уверена в том, что он сделал это не потому, что ему понравился дом. Просто он влюбился в меня и хотел жить рядом.
Питер въехал туда перед Рождеством. Это не доставило ему особых хлопот, поскольку дом был обставлен и находился в том виде, каком его оставила тетушка Софи. Мы проводили много времени в Эндерби, а Питер часто бывал у нас в Эверсли. Мы с Амарилис помогали ему украшать дом к Рождеству, а он настоял на том, что примет нас в День подарков, поскольку приехал, как-никак, на Рождество.
Мать сказала, что Эндерби в праздничном убранстве выглядит очень трогательно. Когда здесь жила тетушка Софи, ничего подобного не устраивалось, а до этого дом был и вовсе заброшенным. Мы принесли полено для Сочельника и повесили возле двери рождественскую корзинку, раздобыли падуб и омелу и украсили дом плющом.
Были приглашены Баррингтоны, и мне показалось, что миссис Баррингтон не очень довольна, поскольку в канун Рождества она собиралась устроить праздничный вечер у себя и пригласить нас.
Когда мы танцевали в Грассленде с Эдвардом, он напомнил мне о своем предложении, но я вновь ответила, что еще не приняла решения. Он казался довольно хмурым, видимо, был озабочен тем, что в моей жизни появился Питер Лэнсдон. Мне было жаль Эдварда и хотелось утешить — ведь сейчас у него была тяжелая пора. Но я не знала, как потактичнее отказать ему.
В этот раз Клер Карсон решила, наконец, заговорить со мной:
— Какой привлекательный мужчина — ваш новый друг из Лондона!
Я согласилась.
— Интересно, надолго ли он задержится в Эндерби?
— Он еще присматривается к тому, чем заняться после возвращения в Англию: недавно он продал свои владения на Ямайке.
— Как интересно! Я полагаю, вы выйдете за него замуж?
Я покраснела:
— Почему вы так решили?
— Мне показалось, что он хочет именно этого… так же, как и вы!
— Значит, вам известно больше, чем мне.
Она рассмеялась, а я вдруг вспомнила, что это с ней бывает очень редко.
— Я буду удивлена, если этого не произойдет! — ответила она.
Я подумала про себя: «Неужели так заметно? Или просто Клер сильно этого хочет?»
Петтигрю проводили Рождество в Эверсли. Мой отец очень любил встречаться с Джонатаном. Конечно, ведь он был наследником, а мой отец из тех, кто любит заглядывать далеко вперед. Он питал к Джонатану своеобразные чувства — некую смесь зависти и восхищения, полагаю, оттого, что видел во внуке многие собственные черты.
Питера Лэнсдона очень интересовали родственные связи в нашем семействе:
— Все так сложно. Постоянно приходится вспоминать, кто есть кто. Мне, например, кажется странным, что Джессика ваша тетя, Амарилис!
— О да! — согласилась Амарилис Это давало ей такое чувство превосходства, когда мы были детьми, что можете быть уверены — она пользовалась этим преимуществом!
— Джессика всегда будет пользоваться преимуществом!
Мы шли домой из церкви пешком. Было рождественское утро, и у меня в голове продолжали звучать рождественские гимны, которые я обожала. Я была такой счастливой, что мне хотелось петь. Я сказала:
— Можно подумать, что я жадная и хитрая! Вы, действительно, так обо мне думаете?
Питер повернулся ко мне и взял за руку:
— Простите, я хотел лишь сказать, что вы полны энергии и желания наслаждаться жизнью, что, собственно говоря, естественно!
— Это правда! — подтвердила Амариллис. — Джессика, как бы это выразиться поточней, уверенная, что ли! Я же склонна колебаться, более доверчива, возможно — глупа?
— Я не позволю вам говорить о себе такие вещи! — теперь Питер обратил все внимание на нее. — так же, как и Джессика, вы очаровательны!..
— Хотя мы совсем разные, — она.
— Вы обе… такие, как надо!
— Вы хотите сказать, что мы — совершенство, — сказала я, — но это не соответствует действительности… даже в отношении Амарилис!
— Я продолжаю настаивать на своем мнении!
— Возможно, вам придется изменить его, когда вы познакомитесь с нами поближе.
— Я уже достаточно хорошо знаю вас!
— Люди вообще не знают друг друга по-настоящему…
— Вы имеете в виду так называемые тайники души? Ну что ж, возможно, именно поэтому люди так интересны. Вы это имели в виду?
— Возможно…
— Я все еще немножко «плаваю» с. вашими родственными отношениями. Кем является этот энергичный юный джентльмен?
— Вы имеете в виду Джонатана?
— Да, Джонатана. Кем он вам в точности приходится?
— У моего отца от первого брака были сыновья-близнецы — Дэвид и Джонатан. Джонатан женился на Миллисент Петтигрю, и юный Джонатан — это их сын. Дэвид женился на дочери моей матери от ее первого брака — Клодине, и Амарилис — ребенок от этого брака!
— Стало быть, Амарилис и Джонатан — кузены?
— Да, а я прихожусь тетей Джонатану и Амарилис!
— Правда странно, какие сложные отношения мы умудрились выстроить? — спросила Амарилис.
— Мой отец любит, когда Джонатан приезжает сюда, — сказала я. — Я уверена, в один прекрасный день он унаследует Эверсли — конечно, после смерти Дэвида.
— Не нужно говорить об этом! — тихо бросила Амарилис.
— Это будет еще не скоро. Ведь, в конце концов, это случится со всеми нами! — беспечно заметила я.
— А у Петтигрю нет имения, предназначенного Джонатану?
— У них есть прекрасный дом, но это не поместье в полном смысле этого слова, — ответила Амарилис.
— Для Джонатана, разумеется, предназначен Эверсли, — вновь вмешалась я. — Мой отец настоит на этом. Ему повезло, что сыновья оказались столь разными. Дэвид всегда интересовался делами имения, а его брат Джонатан, похоже, не имел к этому ни малейшей склонности. У него всегда была куча каких-то таинственных дел, и умер он насильственной смертью… Думаю, именно по этой причине! Возможно, Джонатан вырастет похожим на своего отца?
— Моя мать говорит, что он очень напоминает отца, — Амарилис.
— Ваш отец производит впечатление человека, который точно знает, чего хочет, — сказал Питер, — и наверняка умеет этого добиться!
— Вы совершенно правильно охарактеризовали его! — ответила я. — Не знаю, что будет, если Джонатан не оправдает его надежд. Отец всегда говорил, что жалеет о том, что у Дэвида не было, кроме тебя, Амарилис, еще и сына. Он очень любит тебя, но предпочел бы, конечно, чтобы ты была мальчиком. Он считает, что сын Дэвида был бы… ответственным человеком!
— Вот видите? — воскликнула Амарилис У меня репутация человека, который легко поддается чужому влиянию!
— Это не совсем так, — ответила я. — Амарилис умеет быть твердой, но склонна идеализировать людей!
— Какой милый комплимент отпустила тетушка своей племяннице! — улыбнувшись, сказал Питер. Он взял под руки нас обеих, и мы пошли к дому.
Питер распрощался с нами и отправился в Эндерби, пообещав участвовать вечером в празднике.
Собралась очень веселая компания, когда за рождественский стол уселись семейство Баррингтон с Клер Карсон, Питер Лэнсдон, семья Петтигрю и все наши. Кроме того, пришли доктор с женой и поверенный из соседнего городка, занимавшийся делами моего отца в Эверсли. В течение нескольких лет все эти люди были нашими гостями, и единственным новичком оказался Питер Лэнсдон. Этим он и выделялся среди остальных, и мы приложили все усилия, чтобы он чувствовал себя, как дома. Похоже, он очень понравился Клер Карсон, но я считала, что нравится он ей только потому, что, якобы, собирается на мне жениться, и я питаю к нему ответные чувства.
В последнее время я много размышляла об Эдварде, и пришла к выводу, что будет прекрасно, если Клер выйдет за него замуж. Она заботилась бы о нем, делила его трудности, да и в делах она немножко разбиралась, поскольку жила с его семьей в Ноттингеме с раннего детства. И почему люди отдают свое сердце не тем, кому надо?
За обедом я разговаривала с Эдвардом и спросила, как обстоят дела в Ноттингеме. Он ответил:
— Несомненно, вы слышали, что луддиты все чаще прибегают к насилию? Идет волна по всей стране. Эта проклятая французская революция во всем виновата!
— Да уж, эта Франция…
— Такие события не могли не прокатиться эхом по всему миру!
— А что будет с теми, кто разбивает машины?
— Нужно более жестоко наказывать преступников: это единственный способ решить проблему!
— Вы имеете в виду… каторгу?
— Каторгу… а, возможно, и виселицу! Только глупцы не понимают, что промышленность не может стоять на месте, она обязана развиваться!
— Даже если это означает для многих потерю работы?
— Значит, им следует найти другую работу! Со временем промышленность начнет развиваться, а это обещает стране расцвет! — Он посмотрел на меня извиняющимся взглядом. — Похоже, мы нашли не самый удачный предмет для беседы за рождественским столом?..
Я положила свою руку на его.
— Бедный Эдвард! Конечно, это трудно выбросить из головы!
Он пожал мою руку. Мне показалось, Питер заметил это, и с некоторым чувством удовлетворения я подумала: «Он будет ревновать».
Я была молода, легкомысленна и полна гордыни. И не могла не ощущать радостного возбуждения от того, что в меня влюблены двое мужчин. Мне очень нравился Эдвард, я его очень жалела. Если Питер попросит меня выйти за него замуж, что я скажу Эдварду? Нельзя же вечно крутить хвостом. Мы встретились при таких странных и романтических обстоятельствах! Конечно, я собиралась выйти замуж за Питера, хотя была не уверена, что влюблена в него. Я была неопытна в том, что касалось влюбленности, но понимала, что должна быть влюблена в Питера!
Мой отец разговаривал с лордом Петтигрю, сидевшим напротив него. Я услышала, что в разговоре было упомянуто мое имя, и поняла, что речь идет о том самом событии, когда Питер спас меня.
Питер тоже внимательно прислушивался к разговору.
— Я продолжаю свое расследование, — сказал отец, — и не намерен оставлять это дело! Я собираюсь докопаться до сути!
— Это будет трудно… Вы говорите, что там пусто?
— Эта женщина, де Ларж, говорят, владелица этого дома, а я в это не верю! Думаю, не стоит ли за этим кто-то другой? Я продолжаю следить за этим домом.
Мы встали из-за стола, чтобы освободить зал для танцев.
Питер оказался хорошим танцором. Он танцевал сначала со мной, а потом с Амарилис. Я в это время танцевала с Эдвардом, который двигался, я бы сказала, прилежно — правильно, но без вдохновения.
— Вам следовало бы приехать в гости в Ноттингем, — предложил он. — Ваша мать говорит, что с удовольствием отпустит вас. Она очень подружилась с моей.
— Да, это было бы интересно, — согласилась я.
— Это действительно очень приятный дом, хотя, конечно, не такой старинный, как ваш. Но это хороший семейный дом. Совсем рядом с городом и в то же время окруженный зелеными полями…
— Возможно, и в самом деле, неплохо приехать туда весной, — сказала я. — Эдвард, я искренне надеюсь, что ваши трудности к этому времени закончатся!
— Обязательно, это не может так долго продолжаться! Следует спрашивать с луддитов по всей строгости закона, и тогда увидим изменения к лучшему.
— Ваши родители очень беспокоятся…
— Да, они беспокоятся за меня. Приходится быть в самой гуще событий.
— Ах, Эдвард… будьте осторожны! Он пожал мою руку.
— Вас это так волнует?
— Что за глупый вопрос! Ну, конечно же, волнует! Меня волнует вся ваша семья, ваши мать отец, вы и Клер. Клер, по-моему, особенно беспокоится за вас…
— О да, она же член семьи.
Я подумала, как хорошо, если бы он и Клер поженились, тогда меня перестала бы мучить совесть.
— А вы еще не приняли решения?..
Мне хотелось сказать, что я приняла решение, что выйду замуж за Питера Лэнсдона. Но как я могла сказать это, если Питер не делал мне предложения? В чем я была уверена, он волновал меня, будоражил, а обстоятельства нашей первой встречи были столь необычными, сколь и многозначительными.
Я неуверенно ответила:
— Н-нет, Эдвард, еще нет…
Он вздохнул, а мне стало неловко: он и так выглядел грустным, и нельзя было сыпать соль на рану.
Вновь показался Питер, который, закончив танец с Амарилис, направлялся ко мне. У него была легкая походка, он великолепно чувствовал ритм танца, уверенно вел меня, и я почти парила в воздухе.
Он сказал:
— Как мне повезло в тот день оказаться у «Зеленого человека»! Вы знаете, ведь тогда я чуть было не отправился в «Кошку со скрипкой»! Представляете, что было бы? Я не оказался бы на той самой улице, не заметил бы девушку, притворившуюся слепой, не спас бы вас… и не был бы здесь сегодня, танцуя с вами!
— А что было бы со мной?!
— Не думайте об этом! Я просто удивлялся везению, благодаря которому оказался здесь. Ваш отец не забыл о том деле! Я слышал, как он разговаривал об этом с лордом Петтигрю.
— Конечно, он не успокоится, в Лондоне у него много связей. Если возможно выяснить, кто были эти люди… он выяснит!
— Может статься, они уже покинули страну?
— Вы так думаете?
— Никогда не знаешь, что происходит в мире преступников!
— Мой отец — человек, который никогда не упустит ни одной детали. Теперь, конечно, он постарел и гораздо реже бывает в Лондоне, но в свое время он участвовал в самых разных предприятиях, как и его сын Джонатан. В семье об этом всегда говорили шепотом. Боюсь, что молодой Джонатан может оказаться склонным именно к такого рода деятельности, а не к управлению имением… как, впрочем, и его покойный отец! У некоторых людей есть к этому склонность, а у других нет. У Амарилис, например, особый дар: она постоянно разъезжает по имению вместе со своим отцом, у нее мягкий характер, и народ ее любит. Я как-то слышала, что Дэвид говорил о необходимости поддерживать добрые отношения с народом, живущим в округе. Речь идет не о том, чтобы собирать с арендаторов плату и ремонтировать их дома, речь идет о чувстве товарищества! У Амарилис есть этот дар, так говорит ее отец. Ее родители вообще считают ее совершенством, и, уверяю вас, они недалеки от истины! В нашем роду встречаются добрые люди, мягкие женщины и дикие, своенравные! Мы с Амарилис — две яркие представительницы этих типов!
— Я думаю, вы обе очаровательны!
— Но по-разному!
— Ну, разумеется!
— Вы хорошо танцуете! Где вы учились?
— В Англии я ходил в школу, а потом провел целый год на севере страны со своими кузинами, которые считали, что их главная задача — научить меня вести себя в благородном обществе!