Итак, возвращаясь к теме: билет у меня появился, и я вернулся в свой вагон к своему рюкзаку и прочим вещам, но сразу уснуть мне не удалось, так как ко мне стеклись те редкие англоговорящие люди, которым хотелось узнать побольше о моей сущности.
19 ноября, воскресенье, в поезде
Всю ночь по головам друг друга ходили люди, а какой-то человек завладел большей частью моего рюкзака и коврика и спал на них. В шесть утра поезд прибыл на станцию Табора, преодолев таким образом треть пути. Поезд обступили продавцы. Вообще на каждой станции что-то продавали, именно нечто местное: там бананы, там тростник, там рис, там горький чай с перцем, в одном месте (в Увинзе) — каменную соль; один старик ходил по поезду и толкал лекарства ото всех болезней, вероятно, самодельные. Ступки и пестики, табуретки, стулья, деревянные ложки и расчёски, на каждой станции всё самодельное, ничего нет привозного или промышленно изготовленного. Так проехать один раз в поезде и можно купить всё, что делается в Танзании. Многие пассажиры так и делали и поезд ежечасно наполнялся всё новыми и новыми их покупками.
Только на одной станции, название не помню, был универсальный базар, в основном съедобный — пассажиры вышли из поезда и расползлись вдоль длинных, во весь поезд, уже подготовленных для них столов; столы были накрыты специально к приходу поезда, всё было только что с огня, горячее и вкусное; наверное, и машинист обедал здесь же, и поезд стоял на месте, пока все не поели. А вот чая тут не было, он оказался на следующей станции.
Ближе к вечеру один из пассажиров поезда, мой вчерашний помощник в сборе денег, нашёл меня и сказал проникновенно:
— А сейчас… а сейчас я тебя отведу в вагон-ресторан и ты там поешь бесплатно! Можешь ли ты поверить мне?
Я отвечал, что могу поверить (по дороге меня уже подкармливали). Но оказалось всё оно непросто. Мой помощник раскопал в вагоне-ресторане некоего мусульманина, бизнесмена из Кигомы по имени Зеид, который посетил множество стран мира, включая Россию; он сейчас повёл меня предъявлять этому бизнесмену, рассчитывая сам выпить и поесть за его счёт!
Бизнесмен из Кигомы оказался очень эрудированным человеком. Он действительно бывал в России и в доказательство этого написал мне русские буквы А, Б, В, Г, Д на обратной стороне пивной этикетки. Кроме этого, он бывал в других странах, например, в Заире. Киншаса — огромный город, больше Дар-эс-Салама, там всё есть, но правительство запустило страну, довело до войны. Лубумбаши — город хороший, и Кисангани тоже хороший, приятный город, хотя правительство его не контролирует, там правят повстанцы. Поехать в Кисангани из Танзании — нет проблем, с повстанцами вполне можно договориться; а вот в правительственную Киншасу по земле не доехать, надо на самолёте лететь, так говорил Зеид. А вот сущность бизнеса своего он мне так и не раскрыл.
Зеид заказал для меня старую, уже мумифицированную жареную «куку», которая, наверное, когда-то умерла от старости; а приведший меня помощник стал требовать пиво и непрерывно его пил за счёт Зеида; вероятно он думал, что оказал Зеиду большую услугу, приведя ему меня. В тот момент, когда официант принёс счёт, я деликатно покинул их, оставив их разбираться друг с другом и решать, кто больше выпил и кто будет платить (хотя предполагаю, что платить пришлось Зеиду).
Вторая ночь в поезде была не лучше первой; народ опять ходил по головам, а я валялся среди людей и вещей на полу, подобный мусору, и идущие мимо танзанийцы спотыкались об меня. Как читатель уже понял, все сидячие места в поезде были плотно и безнадёжно заняты плотной чернокожей толпой.
20 ноября, понедельник. Вновь в Дар-эс-Салам!
В пять утра поезд выгрузил меня, уколбашенного, в предрассветном Морогоро. Ехал я всего полтора суток, а успел устать и выпачкаться. Умылся на бензоколонке и побрёл на трассу — здесь это и быстрее, и приятнее, чем на поезде.
В утре застопилась «Скания», ехавшая из Сумбаванги. Ещё неделю назад мне это название ничего не говорило, а сейчас это было уже знакомое мне место, с церковной гостиницей, с бананами по десять копеек. Проехал на этой «Скании» до въезда в Дар-эс-Салам, до того самого места, где мы с Андреем Мамоновым высадились в прошлый раз, три недели назад.
Родные места, знакомый РКЦ! В нём — Грил, Кирилл и Андрей. Все трое рассказали мне о своих приключениях. Грил ездил на северное побережье, в города Багамойо и Танга, был арестован за постановку палатки на берегу моря и провёл ночь в тюремной камере. После сего случая он вернулся в РКЦ и никуда более по стране не ездил. Андрей умудрился провести все десять дней в РКЦ совершенно безвылазно; его мечты о том, чтобы заработать денег в сём городе, так и не были претворены в жизнь. Он жил в долг за счёт Кирилла и ходил питаться в сикхский храм. Кирилл съездил в Моши и Арушу и затем даже проехал по глухой дороге из Аруши в Додому, а вернувшись, также тусовался, вместе с Андреем и Грилом, в РКЦ (бедный Рифат Кадырович!). А вот четверо килиманджарщиков так до сих пор не вернулись назад, и никаких вестей от них не поступало.
Зато были вести из посольства ЮАР. Несмотря на наличие приглашения от Нельсона Манделы, южные африканцы отказали нам в визе. Наши анкеты они направили не только в Преторию, но и в посольство ЮАР в Москве, где именно и решался вопрос о нашей благонадёжности. Нам даже передали письменный отказ такого содержания:
"Уважаемый мистер такой-то,
Я отвечаю на ваше визовое прошение, поданное в Верховный комиссариат ЮАР в Дар-эс-Саламе. Вот решение, принятое посольством ЮАР в Москве.
Спасибо за ваше обращение к нам. После тщательного рассмотрения всех фактов, относящихся к делу, мы отказываем в выдаче визы, так как не соблюдены въездные условия:
1) Нет контактной персоны в ЮАР (есть такое соглашение между Россией и ЮАР — ни один гражданин ЮАР также не может въехать в Россию без приглашения от гражданина России);
2) Нет фиксированной программы (все люди, направляющиеся в ЮАР в составе организованного тура должны подтвердить полную оплату тура);
3) Нет доказательств трудоустроенности;
4) Долгий визит, это не очень хорошо.
Я надеюсь, что вы поймёте это наше решение. Л.Барклай, атташе, г. Дар-эс-Салам".
Мы покритиковали устно посольство ЮАР и занялись помывкой и постиркой. В ближайшие дни нужно будет покинуть этот город и отправиться в Замбию, а то ведь совсем нахально заселились в Культурный центр и никак не выедем отсюда.
Вечером нас неожиданно посетили трое русских. Один из них оказался журналистом "Комсомольской правды", по фамилии Черняк. Сей Черняк нынче пребывал в Танзании и сочинял всякие забойные материалы для своей газеты. Мы попались ему в качестве одной из таких тем. Поговорил с нами, выслушал жалобы Грила на танзанийских ментов и пообещал написать о нас. В декабре в "Комсомольской правде" вышел материал под таким примерно подзаголовком:
"Оказывается, до Килиманджаро можно доехать и бесплатно. Правда, для этого не надо бояться ночевок в местных тюрьмах, в которых водятся вши и блохи".
Зато г-н Черняк совершил и доброе дело: передал нашу оказию в Москву, а также подарил нам 40 долларов, взамен которых мы обещались ему привезти из Африки разных монеток-сувениров.
21–23 ноября
Наконец мы вчетвером (я, Грил, Андрей и Кирилл) собрались покидать Культурный центр, где прожили, с позволения гостеприимного Рифата Кадыровича, весьма долгое время. Наверное, мы ему сильно надоели. Незадолго до нас здесь жил другой русский путешественник, у которого кончились деньги, и с большим трудом директору удалось сплавить его в Замбию на попутном грузовике; но от нас избавиться не так просто!..
Но стоило нам собрать рюкзаки, а сотрудники РКЦ не успели свободно вздохнуть, как с мокрой дождливой улицы вошёл в РКЦ наш давно исчезнувший Олег Костенко, один из четырёх килиманджарствующих! Вот что он рассказал.
Четверо мудрецов, задумавших покорить высочайшую гору Африки, направились к вершине не с южной стороны, как прочие туристы, а с северной. Этот путь оказался сложнее, но зато там не было гидов и иных сотрудников национального парка. Восхождение было непростым и длилось шесть дней, но наконец мудрецы стояли на заснеженной вершине, на высоте 5895 м над уровнем моря. Обратно решили спускаться по южному, более простому пути. И вот незадача — в ходе спуска трое из восходителей (Лекай, Шарлаев и Сенов) наткнулись на врата национального парка, где и были задержаны. Четвёртый, Костенко, устал и брёл сильно сзади, проходил мимо врат парка уже в темноте и задержан не был.
Тем временем трёх задержанных привлекли в город Моши, где отобрали у них паспорта и предложили заплатить и уладить конфликт. На что те отвечали, что на Килиманджаро они не лазили, английского языка не понимают, а денег у них нет. Так как мудрецов не заперли, предоставив им возможность гулять по Мошам без паспортов, но вольно, — Костенко вовремя встретился с ними, изъял у них фотоплёнки и направился в Дар-эс-Салам.
Тем временем трёх задержанных привлекли в город Моши, где отобрали у них паспорта и предложили заплатить и уладить конфликт. На что те отвечали, что на Килиманджаро они не лазили, английского языка не понимают, а денег у них нет. Так как мудрецов не заперли, предоставив им возможность гулять по Мошам без паспортов, но вольно, — Костенко вовремя встретился с ними, изъял у них фотоплёнки и направился в Дар-эс-Салам.
Я решил перед посещением Замбии съездить в Моши, узнать судьбу задержанных героев, в то время как Костенко остался в РКЦ (появляться в опасной близости от Килиманджаро ему не следовало, тем более что он собирался нажаловаться консулу на незаконную самодеятельность мошинских властей). Итак, мы расстались — Лапшин поехал в Замбию, Андрей с Кириллом — тоже в сторону Замбии, я — в Моши, Костенко остался у Рифата Кадыровича.
* * *
Прощай, Дар-эс-Салам!
Каир, Аддис-Абеба, и вот Дар-эс-Салам, стали для всех нас такими родными городами, что кажется — вдруг перенестись из Москвы на какой-нибудь дар-эс-саламский перекрёсток — и сразу увижу, где РКЦ, где сикхский храм, где почтамт, где российское посольство, где мороженое на палочке за 300 шиллингов, где ближайшая газировка и чипсы. Там церковь, где я вызвал "чудо Моисея", а там самый дешёвый в Африке Интернет… И вот я стою на выездном шоссе, прощаясь с городом, в котором прожил… прожил… неужели всего две недели? кажется, целую жизнь!
Уже такая знакомая трасса до Моши, опять Чалиндзе — в четвёртый раз вкусная пищевая деревня Чалиндзе! Пообедал — и в путь на Моши. Трасса оживленная, весёлая, и даже в полночь, на повороте на Тангу, меня подобрал бензовоз до Мошей! Наутро я был в сиём городе.
Следов автостопщиков не было нигде — ни в полицейском участке, ни в Интернете, ни на главпочтамте, ни в офисе иммиграционных служб (хотя все нам говорили, что вчера они были). Опросив местных жителей, продавцов и гидов, зазывающих на Килиманджаро, я узнал, что мудрецам вернули паспорта и отпустили их с миром на все четыре стороны вчера в 16.00.
Значит, мы разминулись с ними ночью в районе поворота на Тангу. Хорошо, что всё обошлось. В Танзании, в этой миролюбивой, но слегка полицейской стране, где за ночлег в палатке готовы арестовать, — восходители на Килиманджаро легко отделались. Хорошо, что Костенко успел увезти их фотоплёнки, не оставив тем самым никаких доказательств их пребывания на вершине.
Как уже упоминалось, восхождение на Килиманджаро стоит, в среднем, 500 долларов с носа, из которых около 300 долларов — плата за вход и пребывание в национальном парке, которую нужно внести и за себя, и за гидов-переводчиков-носильщиков. Путешествовать без этих хелперов запрещено. На Килиманджаро ходят толпы туристов, создавая значительный вклад в государственный бюджет.
Горы, реки, ямы, леса, озёра, водопады и другие природные достопримечательности в наше время часто являются платными в большинстве стран мира. В Непале, например, платное всё, кроме столицы: покупаешь пермит (разрешение) и идёшь куда хочешь. Пермит стоит по-разному: на многолюдные пешеходные маршруты — несколько долларов, на Эверест — десятки тысяч долларов. В Эфиопии, как читатель помнит, водопады Голубого Нила тоже были платными (и церкви тоже…) В Судане иностранец, по закону, не может ступить и шагу, не регистрируясь и не получая платных пермитов — но, по счастью, за этим почти не следят. В России иностранец тоже должен регистрироваться, и если он имеет неевропейский вид — милиционеры соберут с него дополнительные поборы за право свободно передвигаться, изначально и бесплатно присущее каждому человеку! Зато горы у нас бесплатные. Все.
Вольные путешественники зачастую берутся исследовать пределы этой свободы перемещения, которая хотя на словах и повсеместно декларируется, но фактически во многих странах (включая нашу) не наблюдается. Нам всегда казалось, что горы должны быть для всех, и не может быть правом одного или другого народа, живущего вокруг Горы, продавать билеты на вершину. Услуги гидов — пожалуйста, хижины, носильщики, переводчики, помощники могут предоставлять свои платные услуги туристам, желающим этого. Но — на добровольной основе! Хочешь — плати за гидов, ночуй в хижинах с крышей, телевизором и телефоном, хочешь — мокни под дождём и ходи без комфорта самостоятельно. Без навязчивых услуг.
* * *
Первые километров пятнадцать из Мошей меня провёз грузовичок, развозивший по ларькам минеральную воду. Только я вышел из него и выбрал место на трассе, как меня подобрали на легковушке кенийцы, ехавшие из Найроби в Дар-эс-Салам. К сожалению, кенийцы ехали очень медленно и вскоре осели на ремонт. Не прошло и минуты, как меня подобрал на джипе белый мистер, это оказался американец по имени Чарльз. Всю дорогу он рассказывал о тех странах, в которых успел побывать, и мне было очень интересно слушать его.
— Судан — да, там удивительные люди! Я прожил там год, в районе Вад-Медани. Когда я уезжал — все плакали. Они действительно плакали, понимая, что мы больше не встретимся. Я нигде такого не видел! И вот, поразительно, какие хорошие люди, — и какое дурное правительство! Впрочем, и афганцы тоже хорошие люди, а правительство — худшее в мире. Женщинам нельзя работать, нельзя ходить в школу… Да и ваш Путин, он агент КГБ, от него не знаешь, что и ждать. В России я тоже был, но только один раз, в Петербурге. У меня мама — финка, и вот мы поехали, в 1994 году. Это такой ужас! Нигде в мире я не видел столько нищих. И все с надписями, с целыми историями на груди. Я не успевал доставать рубли. Ужас! — Наверное, он не был в Индии или в Эфиопии… — Впервые в Танзанию я приехал двадцать лет назад, в 1980 году. Это была очень бедная страна. Здесь сейчас общий экономический подъём, а в Замбии — наоборот: была богатая страна, а сейчас экономический спад, и эти страны сейчас примерно на одном уровне. Дар-эс-Салам очень дорогой город, дороже Нью-Йорка на 40 %. А ночевать просто так в палатке здесь не принято, нужно обратиться к старосте деревни и предупредить его.
…Опять, в пятый раз, я оказался в Чалиндзе. По своему обыкновению, отправился искать церковь. Местный ночной помощник сказался гидом и предложил показать мне расположение миссии. Я предупредил его, что не заплачу ему, на что он ответил:
— Как хотите! Я доведу, а вы можете заплатить, а можете и не заплатить… Только не идите так быстро, вы, наверное, солдат, а я не солдат…
Когда же наконец мы пришли в миссию (она располагалась довольно далеко, километрах в двух от развилки дорог), помощник оказался весьма активным и потребовал денег. Я отвечал, что денег не будет, и пусть он забирает апельсин (у меня было пол-рюкзака апельсинов) и идёт себе с миром.
Но помощник почему-то разъярился, и, испуская крики, набросился на священника, крича что-то на суахили, примерно следующее: если вы мне сейчас не дадите денег, я вас всех сдам в полицию, в полицию, в полицию!! Священнику даже пришлось свистнуть сторожа, и тот, прибежав, утащил чрезмерно активного помощника — и всего-то 200 шиллингов на бутылку кока-колы он хотел. Но я не люблю такого хамского отношения, это просто шантаж: давай копейку, а то будет драка и скандал!
Священник позволил мне поставить палатку под манговым деревом, и, несмотря на то, что всё вокруг было сладким и вокруг обитали миллионы муравьёв, — я не заметил этого и спокойно уснул.
24 ноября, пятница. Вписка под Ирингой
И вот опять я иду по такому знакомому Чалиндзе. Это очень длинная деревня, тянется на три километра вдоль трассы, и повсюду всякие вкусности, фасолевый суп за 50 шиллингов (менее 2 руб.) за тарелку, плюшки за 10 шиллингов (35 коп.). Чем больше путешествуешь по стране, чем более дешёвой она становится. Кстати, именно поэтому многие люди, путешествующие по миру, замечают, что путешествовать дороже, чем сидеть дома, и что родная страна — самая дешёвая. Танзанийцы уверяют всех, что Танзания самая дешёвая страна; сирийцы говорят то же о своей стране, а вчерашний американец был уверен, что Дар-эс-Салам дороже Нью-Йорка, хотя африканец, прилетевший в США, подумает точно наоборот.
До Морогоро меня подобрал водитель-мусульманин по имени Рамадан, в галстуке, он ехал в Сонгеа (где меня брали шестеро автоматчиков), но после Морогоро высадил меня из кабины, сказав, что ему надо будет подбирать кого-то ещё. Интересно, что в Танзании запрещено ездить в кузовах грузовиков, и за это штрафуют дорожные полицейские; но стоит только к бортам кузова приварить вертикально четыре металлические трубы по бокам и одну сверху, типа поручня, — такой грузовик уже автоматически становится автобусом и не штрафуется.
Следующий грузовик, тоже с мусульманином за рулём, довёз меня до города Иринга. По пути попадались зебры и слоны, мы останавливались тут и там, я фотографировал, водитель и его друзья, ехавшие в кабине, тоже вылезали и снимались со мной на свой фотоаппарат.