Гумилев невольно улыбнулся — все перемешалось в умах молодого поколения, а объяснять — так еще больше запутать. Та история, которой они жили, теперь уже вовсе и не та. Переписали все несколько раз, кому как больше нравилось.
— А вы были пионером, Андрей Львович?
— Был.
— Расскажете как-нибудь? — загорелся Нестор.
— Может быть, может быть… — уклончиво сказал Гумилев. — Ладно, увидимся позже. Сегодня пробный выезд за периметр.
Пробный выезд был запланирован на полдень. Модернизированные «тигры» были уже подготовлены; в первый сели Гумилев, верный Санич, майор Грищенко, Иванова, Нестор Тарасов и Вессенберг. Во второй — все остальные, старшим был Решетников. По идее, как заместитель Гумилева, старшим во второй машине должен был стать эстонец, но Гумилев помнил, что он приступает к этим обязанностям только на территории Зоны 51, а они пока находились за пятьсот километров от нее.
В идеале «тигры» вмещали по девять человек плюс грузовой отсек, но в этих моделях герметичные грузовые отсеки были расширены, ибо в них планировалось транспортировать для последующих исследований инфицированных — живых или мертвых.
— Мы даем вам окно на полчаса, сэр, — рапортовал американский майор. — Потом снова закрываем периметр и ждем условного сигнала в оговоренное время. Если сигнал не поступит, ждем еще два часа, сэр. Потом вы считаетесь пропавшими. Возвращение будет возможно только после подтверждения полной безопасности.
— Есть, — кивнул Гумилев. Как он усвоил из случайно услышанных разговоров между американцами, его почему-то считали «русским бригадным генералом». Гумилев ничего против не имел.
Черта пересечения периметра была невидимой. Это не государственная граница, и отмечена она была весьма условно — башенками автоматических пулеметов и пушек, спрятанными в зарослях и среди камней. По бездорожью «тигр» шел резво, Санич за рулем даже начал насвистывать вальс из древнего по нынешним меркам фильма «Берегись автомобиля!», но потом они выскочили из редкого кустарника на раскрошенное шоссе, и начальник СБ примолк.
Перед ними были следы первых дней инфекции и последующих попыток прорыва. Сквозь небольшие пуленепробиваемые оконца «тигра» были видны сгоревшие и перевернутые автобусы, полные почерневших скелетов. Смятые и насквозь пробитые снарядами вертолетных пушек легковушки. Детская коляска и лежащая рядом бутылочка для молока. Врезавшийся вертикально в землю пассажирский самолетик мест на двенадцать. «Скорая помощь», уткнувшаяся радиатором в кусты, рядом валяются покрытые темными пятнами носилки.
— Неужели они не могли без этого обойтись? — тихо промолвил Нестор Тарасов.
— Настоящее показывает, что они поступили правильно, — сказал Гумилев. — Остановили возможных носителей ценой гибели неинфицированных. Тут сложная дилемма… Убить одних, чтобы спасти других.
— Не по-людски это, — пробурчал Грищенко, морщась.
— Мы не у себя дома, майор. Им виднее. Да и как оно было бы в России? Откуда нам знать?
Грищенко не ответил. Гумилев и сам иногда задумывался, а как оно было бы в России? И ответа не знал.
Свернув направо, «тигры» поехали по шоссе, то и дело огибая или объезжая по обочине мертвую технику. Попались даже несколько танков — разбитых, с сорванными башнями. Видимо, какая-то воинская часть пыталась вырваться из смертельно опасной зоны.
По плану бойцы «Илиады» собирались посетить небольшой городок, в котором, по данным беспилотных разведчиков, наблюдалась кое-какая жизнь. Трудно было понять, нормальные люди там живут или же больные. Периметр был хоть и невидимым, но жестко закрытым — американские военные сами за черту не совались и пресекали любые попытки пересечь границу изнутри. Уточнять, кто там ломится, никто не собирался, стреляли на поражение. Отсюда и практически полное отсутствие информации. Однако Гумилев надеялся, что можно будет взять кого-то для исследований. Если это будет нормальный, пусть даже инфицированный человек — ему же лучше. Если больной — что ж, тому все равно.
Гумилев нащупал пересохшими губами наконечник, укрепленный внутри шлема и идущий от баллона с витаминизированным лимонным соком, сделал несколько глотков. Сегодня они были в специальных бронекостюмах, разработанных все теми же гумилевскими умельцами. Созданные наподобие летных скафандров, они позволяли существовать совершенно автономно от внешней среды. Это гарантировало непроникновение вируса при контакте с инфицированными и больными, кроме тех случаев, когда бронекостюм был поврежден. Повредить его, честно говоря, было трудновато, он держал даже пулю определенных калибров и с определенного расстояния. Колеса еле слышно прошуршали по поваленному дорожному знаку. Звуки плохо проникали в наглухо закрытую машину, и Гумилев велел Саничу включить микрофоны. Мало ли что полезного можно услышать.
Звуков прибавилось — шум деревьев, урчание мотора второго «тигра», шедшего за ними по пятам, крики и пение птиц. На животных вирус никак не действовал, а если и действовал, то людям через них не передавался. Иначе Америка уже вымерла бы, оставшись населенной лишь ордами сумасшедших, терзающих друг друга. Хотя терзающих ли? В своем безумии многие уживались друг с другом, словно чуяли, что они — такие же.
Много, много непонятного было с этой эпидемией. Гумилев до сих пор не мог четко очертить для себя этические границы последствий «Армагеддона». Правы были американцы или нет? Сейчас он ответил Тарасову, не задумываясь, а если задуматься?
— Подъезжаем, — сказал Санич, который следовал ГЛОНАССу — другие системы спутниковой навигации на Закрытой Территории не работали. — Осталось пять кэмэ.
Городок уже был виден вдалеке, потому что «тигры» спускались с холма по извилистой дороге. Как он назывался, Гумилев не помнил, да это было и не важно. По оперативным данным, ряд таких городков после эпидемии самопереименовался, другие вообще оказались стерты с лица земли.
Этот выглядел безжизненным. Одинаковые домики, которые кажутся аккуратными только издали, на улицах — машины. А вон целый участок выгорел, торчат черные стропила, закопченный камин с трубой… Словно на архивных фотографиях деревень, сожженных гитлеровцами в Великую Отечественную.
— Притормози, Олег, — велел Гумилев, когда они проехали указатель, определяющий границу города. «Добро пожаловать». Нижняя часть, на которой значилось, куда именно добро пожаловать, была оторвана, явно целенаправленно.
«Тигр» бесшумно остановился, рядом, немного не доехав «голова в голову», затормозил второй. Сидевший за рулем Миллере показал большой палец — мол, все в порядке, следуем за вами. Рацию они пока принципиально не включали на случай, если у местных мог оказаться сканер-перехватчик.
— Загоняй машину туда, где зелень погуще, — сказал Гумилев Саничу. — Пойдем пешком.
Когда они вышли из «тигра» и остановились среди буйной растительности, почему-то сразу вспомнился «Сталкер» Тарковского. Танки, сплошь покрытые траво^. Никаких танков здесь не было, но мир выглядел новым, свежим и нетронутым. Как ни странно, даже позитивным.
— Мы не собирались идти пешком, — с укоризной сказал Решетников, подойдя вплотную.
— Нас сразу засекут. Даже если не подумают, что мы из-за периметра, все равно попрячутся.
— Или нападут.
— Или нападут, — согласился Гумилев. — Мы сюда все же не в классики приехали играть, Константин…
У машин Гумилев оставил Иванову и Вессенберга. Оба явно остались недовольны, но Оксана не стала спорить из субординации, а Вессенберг, похоже, из вредности. Он демонстративно сел на подножку и принялся дочитывать про своих кроликов.
Гумилев сузил глаза — он не одобрял такой подход, не на пикник же приехали. Но говорить Вессенбергу ничего не стал.
Гумилев взял наизготовку свой М-4. Эти автоматы им выдали американцы — надежная конструкция, давно уже принятая как единая для всех американских сил специальных операций. Основными отличиями М-4 от М-16 был ствол меньшей длины и выдвижной телескопический приклад, потому что вначале планировалось вооружать ими только экипажи боевых машин. Таким образом, нелегально привезенные с собой вместе с научной аппаратурой М-16 можно было не тащить, но кто же знал заранее…
Шелестела листва, шуршала высокая трава под ногами. Если бы не сложные фильтры, наверное, пахло бы цветами… Словно на пикник.
— Движение справа, — отрапортовал Лобачевский, взглянув на биоиндикатор. Еще одна разработка гумилевских лабораторий, которую собиралось купить министерство обороны, но пока все еще думало и проводило испытания. Тем временем ученые выдали усовершенствованный образец. Шесть штук «Илиада» взяла с собой, сейчас использовали два.
— Слишком маленький объект, — отозвался Грищенко.
— Слишком маленький объект, — отозвался Грищенко.
Из кустов выскочил перепуганный енот и помчался прочь, высоко подпрыгивая среди зарослей. Кто-то — голос Гумилев не угадал — разочарованно выругался.
— Не стреляем, пока не поймем, что это необходимо, — предупредил Гумилев. — Только при реальной угрозе. Не хватало нам еще воевать с енотами или опоссумами.
— Слышали?! — грозно поставил точку Санич, дабы показать, кто тут главный по военным вопросам.
Показались первые окраинные дома. Городок был не из самых бедных — возможно, тут жили сотрудники аэрокосмических предприятий или каких-то подобных перспективных контор. Заросший водорослями бассейн, поваленный гриль, красный «БМВ» с разбитым лобовым стеклом на подъездной дорожке… Скелет. Маленький, с продавленными ребрышками грудной клетки. Вот тебе и позитивный мир, черт бы его побрал…
— Ребенок, — пробормотал Лобачевский, тоже заметивший скелет.
— Привыкайте, — сжав зубы, сказал Гумилев. — Не то еще увидите.
— Прямо двадцать метров два объекта, — доложил Грищенко, исправно наблюдавший за биоиндикатором. — Я так понимаю, вон за тем домом с бежевыми стенами.
Санич тут же взял руководство на себя:
— Антон, Макс, Витя — со мной. Остальные на месте.
— Можно я тоже? — высунулся из-за спины Миллерса Тарасов.
— Я сказал — остальные на месте!!! — рявкнул Санич. Гумилев застыл с поднятым автоматом, потому что тоже рефлекторно двинулся за первой группой. Четверо сотрудников службы безопасности исчезли за живой изгородью, направляясь к упомянутому дому с бежевыми стенами.
— Кстати, мы остались без биоиндикатора, — как бы между прочим заметил Нестор Тарасов. Гумилев не мог не отметить, что молодой ученый прав. Нестор по-прежнему выглядел крайне спокойным, словно не раз уже бывал в переделках, хотя по данным предоставленного Саничем досье он даже не отбывал срочную службу по состоянию здоровья. Потом, если верить медицинским тестам и нормативам по физподготовке, здоровье наладилось.
— Занять круговую оборону, — скомандовал Решетников, и Гумилев был ему за это благодарен, потому что сам не додумался. Благодарность Гумилева выросла через пару минут, когда через кустарник с той стороны, откуда они только что пришли, бросились три человека. Это были типичные безумцы, больные люди, которые жаждали только одного — убивать. Гумилев за считанные доли секунды успел рассмотреть и выпученные в злобе глаза, налитые кровью, и грязные неухоженные волосы, и оружие в руках с обломанными желтыми ногтями.
Решетников снял первого, с садовыми вилами, направленными прямо в грудь опешившему Артемьеву. Остальных двух хладнокровно застрелил Тарасов — прямо в лоб, словно стрелял по ростовым мишеням в тире.
— Я думаю, что так надежнее, — сказал он, поймав через стекло шлема взгляд Гумилева. — Я видел в фильмах про зомби. Нужно разрушить мозг.
Наверное, Нестор Тарасов был прав, потому что у двух убитых им сумасшедших в руках было куда более серьезное оружие, чем вилы: израильский «узи» и помповое ружье «моссберг». Только сейчас до Гумилева дошло — ведь он видел, что в руках у «зомби»! Видел даже ногти, но не среагировал…
Сквозь кусты уже ломился Санич со своим отрядом.
— Живы… — облегченно выдохнул он. — А мы там двоих взяли…
— Кого взяли? — спросил Гумилев голосом, не обещавшим ничего хорошего.
— Двоих… пациентов. Обездвижили, все, как полагается…
— А мы вот не обездвижили, как видишь. Палили боевыми.
Гумилев не мог сказать, что сожалел об убитых. Но вели они себя глупо, и ошибка Санича, который не оставил здесь человека с биоиндикатором, могла стоить очень дорого. Себя Гумилев тоже винил — сэкономил, пытался сохранить ценные приборы. На будущее нужно оставить два резервных, а с собой брать четыре, причем выдать их не только безопасникам, но и ученым.
— Кто стрелял? — с интересом осведомился Грищенко, разглядывая валяющиеся трупы.
— Я, — выступил вперед Тарасов.
— Метко и грамотно, — похвалил майор.
Остальная пара безопасников страховала собравшихся — мало ли кто прибежит на выстрелы.
— Олег, грузи улов, — распорядился Гумилев. Из-за кустов потащили запеленутых в сетки и обездвиженных капсулами с миорелаксатором больных. К черту больных, подумал Гумилев, теперь они — объект «Б», как об этом договорились еще в Москве. Слово «больной» тут неуместно.
Когда объекты «Б» уложили в «тигры», в каждый по одному, Гумилев сказал:
— Едем обратно.
— У нас еще огромный лимит времени, — напомнил Решетников. — Я уж не говорю о двух резервных часах.
— Я считаю, что первый блин вышел комом, — сухо сказал Гумилев. — Поэтому мы едем назад. Программа-минимум выполнена, ученым будет, чем заняться, а нас ждет разбор полетов.
По возвращении они передали так и не пришедшие в себя объекты в специальные камеры. Одну из них трейлер повез в Твин Фоллз, вторая осталась на базе, на поживу Синцову. Его Гумилев с «разбора полетов» отпустил, а остальным устроил разнос, начав с Санича.
Покрывшийся красными пятнами начальник службы безопасности неуклюже оправдывался:
— Я не учел… Мы раньше не работали с биоиндикаторами… И вообще, Андрей Львович, может быть, лучше совсем без ученых? Так мы справимся без потерь…
— Насчет того, что не работали — я виноват. Точно так же я виноват в том, что взяли с собой только два биоиндикатора из шести. Куда их беречь? На будущее кроме Решетникова, Тарасова, Вессенберга и Ивановой всем выговор. Если мы хотим жить — больше так поступать не должны.
Следующий выезд за периметр был запланирован на утро. Гумилев поехать не смог, потому что прибыл мэр с группой американских ученых, их нужно было встречать, изображать радушие, обсуждать общие темы. А когда «тигры» вернулись, уже по лицу Санича Гумилев понял: что-то случилось.
— Тарасов пропал, — убитым голосом произнес Олег. — Мы и выехали-то недалеко, пошли обследовать трейлерный поселок, там никого не нашли, пустой совершенно. На выходе уже Тарасов и Иванова пошли с одной стороны трейлера, я с павиан… простите, с Вессенбергом, — с другой. Иванова выходит — пропал, говорит, Тарасов.
Гумилев поймал настороженные взгляды американцев и, выдавив из себя улыбку, промахал рукой:
— Все в порядке! Никаких проблем, немного подвела техника.
Американцы заулыбались в ответ и продолжили переговариваться между собой.
— Искали? — спросил Гумилев.
— Искали! Биодетекторы молчат, никаких следов…
— Хорошо, — сказал Гумилев, помолчав. — Пока никуда сообщать не станем. Может, он еще вернется.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Спаситель
Джей-Ти был все еще жив.
Наверное, виной тому — именно виной, потому что он отчаянно хотел умереть — были непрекращающиеся дожди. Измученное тело получало влагу, не дающую ему погибнуть.
Иногда он совсем не чувствовал рук, иногда боль накатывала так, что Джей-Ти терял сознание. Приходя в себя, он видел все тот же пейзаж, все те же тучи над головой. Уход армии Макриди он пропустил, иначе прокричал бы им с вершины холма пару ласковых, хоть и не был уверен, что внизу его услышат.
Вороны пока не появлялись — не исключено, что тоже из-за дождя. Вспомнив умозаключения генерала насчет распятия Христа, Джей попытался сорвать руки с гвоздей, но не смог — было чересчур больно. Грудь стягивала веревка, ног он вообще не ощущал, как будто их ампутировали под наркозом.
Несколько раз Джей пробовал петь. Он вспоминал хиты Ice Cube, Тупака, Ноториуса, Ghetto Boys, Ice-T, даже House of Pain, несмотря на то, что они были белые, ирландцы и, вроде бы, кажется, коммуняки. Но когда понял, что не так четко начитывает текст, как делал в былые времена со сцены, а еле слышно хрипит, бросил это занятие. Он даже не смог бы отпугивать так ворон. Впрочем, птицы игнорировали его черное тело, хотя воронам-то, казалось бы, какая разница?
Процесс умирания оказался совсем неинтересным. Таким его Джей-Ти не представлял, нет. Никаких галлюцинаций, никакой жизни, которая пролетает перед глазами, как об этом пишут в книгах. Боль, боль и еще раз боль. В те редкие моменты, когда она уходила, Джей ловил губами капли дождя или наблюдал за тучами, ползущими по низкому небу. Он никогда раньше не думал, что в Юте выпадает столько дождей. Или его отвезли в другой штат? Неважно, все равно кругом чертова пустыня, даже если ее не видно за деревьями…
Когда на склоне холма появился человек в скафандре, напоминающем одежду астронавтов, Джей-Ти обрадовался. Может, это долгожданная галлюцинация и все скоро кончится?!
Но это была вовсе не галлюцинация. Откинув прозрачное забрало своего шлема, человек присвистнул, сказал что-то на неизвестном Джею языке и принялся рыться в ящичке, укрепленном на поясе скафандра. Затем он подошел к кресту и сделал укол в бедро Джея-Ти. То, как игла пронзает тело, бывший рэпер не почувствовал, но зато через несколько секунд перед его глазами все помутилось, поплыли разноцветные круги, и Джей-Ти успел мысленно поблагодарить человека в скафандре астронавта за то, что наконец умирает.