глазами, было видно, она не спит, он не хотел больше тревожить её и тихо
вышел из квартиры.
– Ну, что там? – увидев капитана, спросил Малышев.
– В квартире посторонних не было, это попытка суицида, парень скорее
всего наркоман, я в его комнате нашёл порошок. Вызови экспертов,
пусть проверят компьютер, заодно и наркоту заберут.
– Ты звонил в больницу? Как пострадавший? спросил капитан Малышева.
– Из больницы позвонили, сообщили, пострадавший умер по дороге.
И так было ясно, не выживет, шлёпнуться из окна пятого этажа, шансов
выжить, практически нет.
– Слава, ты вспомнил адрес Мельникова?
– Да.
– Вот и отлично, давай сейчас к нему.
– Как! – Сам?
– Когда то надо и самому начинать, – ответил капитан.
– Здорово! – радуясь как ребёнок, произнёс Малышев.
– А вы что будете делать?
– Работать, Малышев, знаешь такое выражение: «Любопытной Варваре,
на базаре нос оторвали».
– Знаю, Игорь Сергеевич, ну я же…
– Ладно, Слава, не нуди, скажу.
– При изучении дела Надежды Зориной, слишком много нестыковок, улики
притянуты за уши, свидетели только эта четвёрка, всё поверхностно,
размыто, как будто прикрывали настоящего убийцу, поэтому осудили
бомжей.
– Вы смотрю, время зря не теряете?– скривившись, произнес Малышев.
– Запомни, Слава, никогда не теряй время зря, и тебе советую – глядя в
глаза, строго ответил капитан.
– Простите, не хотел обидеть.
– Обидеть? Я тебе что, подружка чтобы обижаться?
Наконец – то приехали, я в архив, ты к Мельниковым, если что, на связи.
* * *
– Эй, чего раскис? – надменно стоя над сидящим на корточках мальчишкой,
спросила Эля и от злости пнула в парня ногой.
– А вдруг они догадаются?– уронив голову на колени, прохныкал тот.
– Если ты, идиот, не выдашь, никто не догадается.
– А если спросят? Что говорить? Я стараюсь все забыть, боюсь их.
– Успокойся, мы ещё считаемся детьми, на нас никто не подумает.
Как и что говорить я тебе написала, прочти, запомни, листок сожги.
– Ты серьёзно?– испугано покосил взгляд, спросил мальчик.
– Нет, пошутила,– просто порви и выбрось.
* * *
– Элеонора Цейс! – голос школьного психолога прокатился эхом
коридорами суда.
– Всё, вот и моя очередь настала, я пошла, а ты соберись и запомни, наши
показания должны совпадать. Понял?
– Да,– как-то неуверенно ответил Вадим.
– Перестань скулить, ты меня понял?– схватив за ворот белой рубашки,
прошипела Эля.
– Ты что! Совсем?– отпусти меня, – отбросив руки подружки, Вадим вскочил
на ноги. – Сказал же, понял!
– Смотри мне, хлюпик! Я, из-за тебя сесть не хочу. Эля развернулась и
пошла к ожидающей у двери зала суда женщине.
* * *
– Игорь Сергеевич, где вы? Громко спросил Малышев.
– Слава, в архиве как в библиотеке, громко разговаривать нельзя.
– О, боже! Вы Игорь Сергеевич как приведение из темноты вышли.
– Скажешь тоже, приведение, ты чего так разорался?
– Мне кажется, я нашел убийцу!
– Да? – с сомнением произнёс капитан.
– Кажется, или нашёл? И кто же это? Он, или она?
– Это Мельниковы! Закрывая за собой дверь архивной, сказал следователь.
– Обоснуй, Малышев!
– Значит так. Пришёл я по адресу, оказалось, Олега там нет, но зато там,
была его мать. Она мне поведала, каждые полгода Олег ложится в
психбольницу на плановое лечение, это с детства, психическое
расстройство скорее всего наступило после того когда над ним издевались.
Так вот, первого мая он лег, а шестого днём сбежал, понимаете, о чем я?
– Стоп, он сбежал шестого? – изумлённо глядя на Малышева, переспросил
капитан.
– Вот именно, и до сих пор его не нашли, по утверждению матери, раньше за
ним такого не замечалось.
– Говоришь, значит, шестого, – а первая жертва появилась седьмого,
правильно?
– Да, и это не всё, из разговора матери его сестра очень привязана к нему,
стриженая шатенка, по фото похожа на подозреваемую.
– И! Где же она? Почему она до сих пор не в участке?
– Проблема в том, она тоже исчезла.
– Что?– Да, да,– Игорь Сергеевич и угадайте когда?
– Шестого!– утвердительным жестом пальцем перед собой ответил капитан.
– Так точно,– шестого.
– Малышев! – Срочно объявляй в розыск, обоих.
– Уже сделано, товарищ капитан, – довольным голосом произнёс Малышев.
Шагая то вперед, то назад, капитан заметно нервничал.
– Надо обыскать город, каждый угол, каждую подворотню и подвал
с чердаками, но найти их надо,– слышишь Малышев, хоть из под земли
достань, но чтобы они были!
– Да, Игорь Сергеевич, будет сделано, всех оповестил, уже занялись этим
вопросом.
– Еще! Малышев, подключай область, возможно, они покинули город.
– Об этом как то не подумал.– Малышев задумчиво почесал затылок.
– А зря? Я отлучусь по делу Зориной.
– Зачем, товарищ капитан, я же нашёл убийцу! – в изумлении воскликнул
Малышев.
– Нет, пока не нашёл, к тому же не факт, что Мельниковы убийцы.
Это покажет экспертиза и свидетели, поэтому не радуйся раньше времени.
– Игорь Сергеевич, – вы же согласились со мной.
– Согласился, с чем? Их нужно задержать, допросить, но не с тем, что они
убийцы.
– Так это так очевидно!– не унимался Малышев.
– Мне нужны твёрдые доказательства, улики, а пока они подозреваемые.
– Меня нельзя убедить. Верю только фактам, ладно, лучше напомни, как
проехать на улицу Горького?
– Вы на машине?
– Нет, поеду в общественном транспорте.
– Вы что,– поедете на квартиру к Зориным?
– Да.
– Но…– строгий взгляд начальника, осёк Малышева.
– Ладно, садитесь на сто вторую маршрутку, остановка авторынок,
пройдёте вдоль него, за ним узкий проулок, через проулок и выйдете на
Горького.
– Там много высотных домов? – На ходу набрасывая лёгкую куртку, спросил
капитан.
– Нет, три двеннадцатиэтажки. Чуть дальше территория бывшего консервного
завода, пустырь, собственно там и была найдена убитая.
– Спасибо Малышев, все, побежал, а на тебе Мельниковы.
– Как всегда, вся основная работа на мне,– шутя, пробурчал Малышев.
– Что ты сказал?– оглянувшись, спросил капитан.
– Да нет, ничего, товарищ капитан, удачи Вам.
– А-а, и тебе Слава, если что, – закрывая двери автомобиля, ответил
капитан.
* * *
Поднимая пыль, ветер пронёсся вдоль улицы.
– Ага, вот дома,– глядя на высотки, произнес капитан,
– мне нужен третий подъезд, третий этаж, пятнадцатая квартира, надеюсь
что там хоть кто-то будет. Обидно, если зря сюда тащился, чувствую что
всё это как – то связано между собой.
Дойдя до нужного подъезда, капитан вошёл в тёмное помещение, быстро
взбежал по лестнице на третий этаж, стоя у дверей, подождал, когда
восстановится от бега сбитое дыхание, уверенно нажал на кнопку звонка.
Дверь никто не открыл, он нажал ещё, и ещё, ответа не последовало.
Капитан, собрался уходить, как вдруг дверь приоткрылась, в прихожей
стояла девушка, из-за полумрака, рассмотреть лицо практически не
представлялось возможным.
– Что вам нужно?– тихо сказала она.
– Следователь, Панов Игорь Сергеевич,– ответил капитан.
– Проходите, – распахнув двери и, впуская в квартиру, сказала девушка.
Следователь шагнул за порог.
– Вы так просто меня впустили и вам не…– вдруг капитан умолк и
пристально вглядываясь в лицо незнакомки, понял, кто был с Черновым в день
убийства, кто приходил к Элеоноре Цейс,когда та скончалась,
он понял главное, – перед ним убийца!
* * *
– Вы пришли за мной?– спокойно спросила девушка.
– Вы в чём – то виновны? – ответил капитан.
– Да, – я устала, я хочу дать признательные показания.
– Простите, в таком случае вы должны проехать со мной в отдел,– ответил
капитан.
– Не нужно. Разрешите мне рассказать всё с самого начала, здесь, сейчас,
потом поеду куда угодно.
– Ну, хорошо!
– Не бойтесь, я не собираюсь Вас убивать и сбегать от вас тоже не буду,
здесь мне легче всё рассказать, – тихо произнесла она.
– Так в чём Вы хотите мне признаться?
– В убийстве трёх человек,– молниеносно ответила незнакомка.
– Трёх?
– Да, Артура Чернова, Эли Цейс, Вадима Молчанова,– к двум из них я имела
прямое отношение, к одному косвенное. Давайте пройдём в комнату,
сейчас обо всём расскажу.
Капитан, следуя за девушкой, вошёл в детскую. Бежевые обои, давно
утратившие свой цвет, две кровати, стоящие друг напротив друга,
стол уставлен всевозможными куклами, возле окна в рамочке
располагалось большая фотография, девочки близнецы, лет пяти мило
улыбались.
– Вы сестра Надежды Зориной? – капитан медленно взял в руки фотографию.
– Да, я Вера Зорина, в этой комнате почти ничего не изменилось с того
ужасного дня.
– Хотите сказать в день смерти сестры, – взглянув на девушку, сказал
капитан.
– Да.
– Зачем же и за что вы их убили? – обернувшись, капитан замер.
Противоположная стена разрисована в невероятное голубое небо, которое
усыпано золотыми звёздами, в центре, среди облаков, сидели два ангела, и
хотя картина была ещё не закончена, она завораживала.
– Невероятно красиво,– вымолвил капитан.
– Спасибо, мне осталось немного, несколько штрихов и она будет
завершена,– Вера взяла в руки кисть.
– Вы позволите закончить работу?
– Да, конечно.
– Я вернулась в этот город, что бы закончить два дела,– наказать убийц
Сестры и закончить эту картину, начатую в день её смерти.
С первым делом справилась, а вот с картиной боюсь не успеть.
– Убийц вашей сестры?– нахмурив брови, в изумлении спросил капитан.
– Да, убийц моей сестры, начну с самого начала, так будет понятней, – не
оборачиваясь, Вера продолжала рисовать картину ангелов.
– Мы приехали в этот город, когда нам было по двенадцать лет.– До этого,
жили под Николаевом. Мы с Надей были как все обычные дети, пока со
мной не случилось несчастье. Когда постучалась беда нам только
исполнилось по семь лет, мы играли с Надей в догонялки. Мама тем
временем, нагрела воду для стирки, большая кастрюля стояла на столе.
Мы бегали из комнаты в комнату, убегая от Нади, я зацепилась за ножку
стола и упала. На столе стояла кастрюля с кипятком. Она зашаталась, Вера
пыталась её удержать, но сделала только хуже, кастрюля упала и
перевернулась, кипяток вылился на меня. От адской пронизывающей боли
я потеряла сознание. Что было потом, знаю из слов сестры, впала в кому,
сорок пять процентов тела обожжено. Врачи пророчили смерть, спустя
две недели очнулась и ощутила невероятное чувство вины и горечи.
Это как порыв ветра, который ворвался в душу и проник до кончиков
пальцев. Когда открыла глаза, увидела свою сестру. Надя, была рядом и
склонилась надо мной, её щёки были мокрыми от слёз. Говорить не могла,
лишь едва шевелила пальцем, но она заметила это и когда увидела, что я
открыла глаза, не помня себя от радости, вскочила с места и пыталась
обнять меня. И тут меня вновь накрыло чувствами, радость, счастье, то,
что до сих пор мне трудно описать, переполнили меня. Тогда я еще не
понимала в чём дело, очутившись дома, с частично снятыми бинтами,
стала приходить в себя, мысли прояснялись, и вдруг поняла, я переживаю
эмоции сестры. Страх, боль, радость, всё что чувствовала Надя, тут же
ощущала я. Сначала меня это пугало, и ни кому не говорила об этом,
но однажды не выдержала и открылась сестре.
Она с трудом верила мне, убедившись, что не вру, Надя очень
обрадовалась, мы стали ещё ближе, ещё родней. Моё общение
ограничилось сестрой и моими домашними. Училась жить по-другому, в
другом мире, зеркало стали моим кошмаром, правая часть лица, руки и
спина изуродованы, часть кожи которую дал отец, оказалось недостаточно.
Я стала уродом, в школу больше не пошла, родители нанимали учителей,
помню это очень сильно, ударило по бюджету родителей.
Всё в семье изменилось, родители стали чаще ругаться, больше не было
выездов на природу и совместные прогулки. Всё стало серым безвкусным.
И только Надежда оставалась нашим лучиком, чувствуя свою вину, всё
свободное время посвящала мне, я жила яркими чувствами. Она была
настолько эмоциональна, что могла радоваться
всему, что ее окружало, яркому солнцу, чистому небу, добрая и ранимая,
она была душой класса, – девушка замолчала, было видно, эмоции мешают
говорить.
– Может воды? – глядя на неё, спросил капитан.
– Нет, спасибо. Я даже немного завидовала,– успокоившись, продолжала она,
– она отдавала мне всю себя, и вскоре поняла, не смогу жить без неё. Она
не просто мой близнец, она моя душа, мой стержень, без которого человек
не в силах существовать. Мне было радостно и невероятно грустно от этой
мысли, по сути, я была её тень, а для неё талантом, о котором обязательно
должен узнать весь мир, она очень гордилась мной. Убеждала меня, мы
никогда не расстанемся, даже на небесах будем вместе. Если бы она знала,
если бы только знала, что ей предстоит, не выдержав, отложила кисть в
сторону, Вера расплакалась, закрывая лицо руками. Сжимая кулаки,
капитан еле сдерживал эмоции, он подозревал, что его
жертвы связывают тайны, и совершенно не ожидал, что такие…
Детям можно простить всё, но убийство – хладнокровное, жестокое,
убийство прощать нельзя даже детям.
– Почему вы не свидетельствовали против них в суде? – спросил капитан.
– Мне не верили, даже родители не верили,– глубоко вздыхая, Вера вытерла
слёзы и принялась рисовать.
– Видите ли, когда я узнала, что произошло с сестрой!– Вера вдруг
замолчала, собравшись с мыслями, продолжила.
– Когда мы переехали сюда, наша жизнь начала налаживаться, мы с Надей
попросили родителей купить собаку, мама сказала, если мы сможем
самостоятельно собрать денег, она, возможно, разрешит нам её завести.
Мы накопили часть денег, что бы купить породистого щенка, но нам все
равно не хватало, мы понимали, стоит немного подождать и собрать ещё
немного, но собаку хотелось сейчас.
До этого, Надя познакомилась с Элей, Элеонорой Цейс, у неё был кокер
спаниель, она жила в другом подъезде и часто гуляла с собакой во дворе
дома. Это был еще щенок, месяцев 5-6. Наде порода спаниелей не очень
нравилась, но она очень хотела купить лохматого друга, перешагнув через
себя, спросила, не продаст ли она свою собаку нам за те деньги, которые
мы собрали. Эля в грубой форме сказала,– еще чего? – а через пару дней
сама подошла к Наде и сказала, сможет продать за те деньги, что собрали.
Надя счастливая ворвалась в комнату, не умолкая, говорила о собаке.
Меня насторожил ответ Эли, но сестра ничего слушать не хотела, да и я
особо не настаивала, сама была в ожидании такой долгожданной для нас
собаки. С нетерпением мы ждали вечера, Надя договорилась с
Элей встретиться после школы возле заброшенного завода.
Я спросила Надю:
– «Почему там? Пусть вынесет во двор».
Надя ответила,– Эля не хочет, чтобы кто-то их видел, она никому не
соглашалась продавать щенка, а Надя понравилась, поэтому решилась.
Пока щенка не будет у нас, мы ничего не хотели говорить родителям,
Утром, Надя проснулась рано, она улыбалась и весело болтала. Потом
присела на край кровати, рассказала сон, который приснился ночью.
* * *
Сон Нади:
– Вера, сижу я у открытого окна, смотрю на небо, небо чистое, голубое, как в
летний день, а по небу рассыпаны звёзды. Как так? небо не вечернее, а
звёзды яркие как в морозную ночь. Любуясь этой картиной сна, казалось, я
одна в мире. Спокойствие и невероятное счастье, как в раю. К чему такой
сон?
– А ты нарисуй свой сон, сможешь? Мне нарисуешь? Спросила Вера.
– Серьёзно?– Надя спокойным, восхищенным тоном ответила.
– Зачем? Я хочу вспоминать увиденный тобой рай. А чтобы не забыла, я
напишу для тебя стихотворение. – Вера замолчала.
Проглатывая слёзы, Надя пыталась перебороть нахлынувшие эмоции.
– Вы мне его прочтете? – спросил капитан с подкатившимся к горлу комком.
Вера повернулась к капитану, ее взгляд смотрел сквозь него в окно:
– Прочту.
Однажды ночью я, во сне.
Себя счастливой ощутила.
И не было прекрасней чувств,
Чем тех, что ночью посетили.
Как будто нет вокруг забот,
ни бед, ни страха, ни упрёков.
Лишь небо синее вокруг,
с огромным бархатистым вздохом.
А звёзды, пылью золотой
Рассыпались на небе светлом.
Как мост над радужной дугой,
И нет несчастья в мире этом.
И радостно, моя душа,
Сквозь этот бархат воспарила,
К тем небесам, где нет в них зла,
И миг счастливый ощутила.
Практически шепотом, закончила Вера .
Отсутствующий взгляд Веры подсказывал капитану, девушка окунулась в воспоминания.
– Очень красивое стихотворение, в нем довольно точно переданы оттенки сна
Нади – сказал капитан, возвращая Веру из забытья.
– Я так не думаю, – Вера быстро отвернулась и взялась за кисть.
– Разве рай можно написать? Нет! – его можно только чувствовать.
– Когда Надя ушла в школу, я долго думала, где мне писать картину сна.
Идею подал отец, он собирался летом поменять обои в нашей комнате,
и так, шутя, предложил, чтобы не мучиться с ремонтом, нарисовать на
стене что-нибудь красивое.
– Тогда и решила, писать картину буду на стене.
Отец принёс лестницу, краски, и я начала рисовать.